Глава 8
Ученик воина
Ему снился океан, полный гигантских извивающихся угрей. Темные гибкие тела скользили в мутной воде, как в садке на Новой Венеции – рассеянный свет пронизывал толщу воды. Одно из мускулистых тел задело его – Артем вздрогнул от омерзения, внутри все занемело. Угорь был гигантский – во много-много метров, может быть, даже в километр длиной. И толщиной с тоннель метро.
Когда угри двигались, Артема толкала неумолимая стена воды.
Артем медленно повернулся, медленно поднял руки – и выдохнул.
Выдох уплыл вверх с гулким «буллб».
Артема окатило волной озноба и ужаса. Он был совершенно один – в этом гигантском садке, полном электрических великанов. Даже в мутной воде с плавающим в ней мусором Артем видел, как ослепительные вспышки электрических разрядов освещают темноту. Вода вокруг была насыщена электричеством – словно загустевший прозрачный сироп в лейденской банке.
Угри были голодны и смертельно опасны.
Они были бы опасны, даже будь нормального размера. Эти твари жрали все – окажись в воде человеческое тело, его раздели бы до костей в считаные мгновения.
Этим же гигантам Артем был на один укус.
В груди сперло, загорелось, словно там, в глубине грудной клетки, вспыхнул огонь. Это выгорали остатки кислорода.
Артем медленно, стараясь не делать резких движений, чтобы не привлечь внимания тварей, развернулся и поплыл прочь, мягко и плавно загребая руками и ногами. Там, в мутной чернильной тьме, было спасение…
Там могло быть что угодно, на самом деле.
Он плыл и плыл, и уже чувствовал, что воздуха не хватает. Кислород в легких превратился в удушливую черную горечь, в кислоту, проедающую любой металл. В нижних отделах легких, в ребрах уже зияли дыры, черная горечь с шипением разъедала мясо и кожу… вытравливала дорожки в окровавленной плоти. Еще, еще. Еще! Артем чудовищным усилием рванул себя вперед, к темнеющей в мутной воде громаде причала… Уткнулся в нее. Кислорода уже не было. Черная кислота заливала внутренности. Артем открыл рот и выбулькал в мутную воду чернильные клубы. Последним усилием он уцепился ногтями за каменную стену причала, обросшую водорослями. Рванул себя вверх, к воздуху…
Вода словно загустела, сопротивляясь.
…Артем выскочил из воды, вытягивая шею, чтобы вдохнуть.
Хватанул ртом воздух и снова ушел под воду. Булллб.
Артем замер. В мутной воде перед ним была морда угря. Гигантская. Серебряные глаза неподвижно смотрели на человека. Артема окатило ужасом. Угорь медленно придвинулся, в полной тишине раскрывая гигантскую пасть, полную зубов… Артем решил, что сейчас умрет. Сердце проваливалось куда-то внутрь…
И падало.
Падало.
Пасть мучительно медленно надвинулась на Артема. Раскрываясь… расширяясь… поглощая его без остатка…
Темнота.
* * *
Он дернулся в ужасе и проснулся. Сердце билось в груди, словно загнанная в угол крыса.
– Лежи, лежи, – произнес женский голос. – Все хорошо.
Артем облизнул пересохшие, лопнувшие губы. Почувствовал медный вкус крови. Открыл глаза. Потолок уплывал вбок, снова возвращался…
– Где… я? – говорить было трудно. Горло ссохлось так, что слова выходили исцарапанными. От пережитого испуга внутри до сих пор все дрожало.
– Спокойно. Ты в безопасности.
Очаровательный голос.
– Давай, я помогу тебе сесть. Вот так.
– Т-ты… кто? – Артем еще не полностью овладел речью. Выходил какой-то полусип-полухрип.
Над ним склонилась худенькая девушка чуть постарше его самого. Серые глаза. Круглолицая, симпатичная. Если бы еще перестала так смущаться… Румянец алел на ее щеках, словно вспышка ядерного взрыва.
– Я… я Изюбрь.
– К-кто? – Артем откашлялся. К его губам поднесли железную кружку. Вода! Он сделал пару глотков, кружку тут же убрали.
– Пока хватит… Изюбрь. Так меня зовут, – сказала девушка.
«Да какая там девушка? Девчонка!» – подумал Артем.
– Где я?
– В цирке.
Артем вздрогнул. «Возьмите меня с собой». Неужели это случилось?
– В цирке?!
Изюбрь занервничала.
– Д-да… в цирке. А что?
Он лег обратно. Все-таки он здесь, рядом с Лахезис. Даже если это только на пять минут.
– Хорошо.
Койка, на которой он лежал, находилась в небольшой палатке. Армейская, на отделение, определил Артем. Потолок в пятнах – словно потеки краски.
– Ты с какой станции… – начала Изюбрь.
В этот момент кто-то вошел в палатку – шелест ткани, негромкое «кхм». Изюбрь взвилась, как ужаленная, отскочила от Артема на пару метров. Залилась краской, став ярко-пунцовой. Артему даже показалось, что в полутьме палатки лицо девушки светится тревожным красным огнем.
– Я… – сказала Изюбрь. – Мне…
– Иди, – сказал вошедший. Девушка кивнула и выскочила из палатки.
Вошедший выпрямился. Это был прежний силач Игорь. Мощный, спокойный. Артем снова поразился, насколько тот крепко сбит, словно до краев налитый грубой неумолимой силой. Человек-отбойник. Человек – стальной тюбинг.
Игорь молча разглядывал парня равнодушными сонными глазами. Артем попытался выпрямиться под этим взглядом, но не смог. Даже такое простое движение пока ему не давалось. Словно из Артема вынули все кости. Он упал на подушку.
– Ясно, – сказал Игорь. И вдруг сделал резкое движение рукой, словно выхватил что-то из воздуха.
Мелькнуло желтое. Плюх.
Артем с удивлением посмотрел на свою правую руку.
В пальцах был зажат засаленный желтый теннисный мячик.
В следующее мгновение мяч выпал. Пальцы не слушались. Рука Артема упала на одеяло, в глазах потемнело.
Головокружение. Артем с трудом заставил себя выпрямиться.
– Хорошая реакция, – сказал наконец Игорь. Повернулся и вышел из палатки.
«Черт, – подумал Артем. – Кому нужен больной жонглер? Кому вообще я нужен?!»
Опять накатила знакомая черная волна отчаяния.
Артем без сил откинулся на подушку. Слабый луч, что осветил его существование при словах девушки «ты в цирке», исчез. Фонарь выключили.
Осталась одна кромешная тьма разочарования и одиночества, в которой он, Артем-Арц’иви, неудавшийся Орел, витязь в тигровой шкуре, обречен бродить до конца своих дней.
«Как я устал». Повеситься бы, с тоской подумал он. Или застрелиться. Чтобы она… чтобы они все… Чтобы… Не знаю, что.
Лали, бедная сестра. «Лали… будет плакать».
Он представил, как сестра, сидя в своем плавучем домике, закрывает лицо руками. Ее плечи вздрагивают. Лали воет. Часы-ходики – желтая пластмассовая кошка с глазами – продолжают за ее спиной отстукивать «тик-так», «тик-так». А его, Артема, нет. И больше никогда не будет. Он представил это, и ему вдруг стало жаль Лали до слез.
«Она такая красивая». Такая хорошая. Воображает себя взрослой и всезнающей, глупышка. Наивно уверена, что знает, что лучше для него, Артема, а сама не понимает даже, как найти свое счастье. Почему тот диггер Иван, взрослый и крутой мужик, не остался в Венеции? С ним сестра могла быть счастлива. Артем вздохнул. Иван сильный. С ним бы Лали, по крайней мере, была под защитой – теперь, когда Артем ушел из Новой Венеции…
Ушел, как когда-то их с Лали отец.
После его исчезновения внутри Артема точно появился клубок колючей проволоки. Воспоминания царапали до крови. Стоит их коснуться – обдерешь все руки, оставишь на колючках обрывки кожи и кусочки мяса… И, шипя от боли, отползешь подальше.
– Ушел?
Артем поднял голову. В палатку заглянула Изюбрь, настороженно огляделась. Артем кивнул. Девушка скользнула внутрь, опустила полог.
– Пугает он меня, – сказала Изюбрь. – Питон… он такой, знаешь…
– Питон? – Артем растерялся. Какой еще Питон? И тут вспомнил слова поддатого униформиста. «Только питону не попадайся». Замечательно. Оказывается, служитель имел в виду не двухголовую желтую змею…
– А почему тебя Изюбрем назвали?
Девушка замолчала. Лицо пошло пятнами от смущения.
– Извини, – сказал Артем. – Я не хотел тебя обидеть. Это не мое дело.
– Да нет, – девушка пожала плечами. – Ничего такого. Нормальный вопрос. Изюбрь – зверь был такой до Катастрофы. Редкий. Изысканный. Его еще называли «благородный олень».
Оленей Артем видел только в книге. Впрочем, они уж точно все вымерли. Или их сожрали эти, клыкастые, что сейчас властвуют в зараженном Питере…
– Красивый?
Лицо девушки вспыхнуло. «Ну, вот» – с досадой подумал Артем.
– Необычный скорее. Они же рыжие были иногда. И даже почти красные…
Артем поднял брови. «Теперь понятно, почему ее так назвали». Из-за этой самой краски в лице.
– Интересно, – сказал Артем, чтобы не смущать девушку еще сильнее.
– Ага, мне тоже нравится, – она кивнула. – А ты… – Изюбрь наконец посмотрела на него прямо. Глаза у нее были серые и круглые, челка падала на брови. – Ты теперь с нами останешься, да?
– Не знаю, – Артем вздохнул. После того, как он выронил этот дурацкий мячик…
«Если бы знать».
* * *
– Встал? – силач Игорь по прозвищу Питон окатил его равнодушной волной внимания. – Садись, ешь.
На табурете у лежанки, старом, разрисованном человечками, стояла жестяная миска с кашей. От запаха горячей еды у Артема закружилась голова.
Еда. Внутри словно вспыхнул прожектор, разогнал темноту. Артем подался вперед. С трудом заставил себя остановиться.
Нельзя. Стой, помнишь…
Артем с усилием, преодолевая сопротивление занемевших мышц, покачал головой. Нет.
– Интересно, – сказал Питон. И посмотрел на Артема по-новому.
– Я плачу за свою еду. Всегда.
Питон помедлил, глядя на Артема неподвижными, тусклыми, словно погасшие прожекторы, глазами. Парень поежился. Это было… неуютно. Неожиданно вспомнился сон – огромный угорь, смотрящий на Артема серебряными глазами…
Питон наконец кивнул: хорошо. Движение головой, и вот он уже развернулся и двинулся прочь – замедленным, гипнотическим движением. При своих габаритах силач двигался удивительно бесшумно. Словно всегда заранее знал, в какой точке пространства нужно оказаться.
Действительно, большая змея. Питон. Который, насколько помнил Артем из детской книжки, питается раз в год, зато по-крупному. Оленя там переварит (иллюстрация в книге: красивый) или человека. С человеком картинка представлялась нагляднее.
Артем вздохнул.
Питон на пороге задержал шаг, повернулся – огромный, сильный. Холодный, как большая змея.
– Ешь, – велел он.
– Но я…
Питон легонько качнул головой.
– Метлу видишь?
Артем кивнул. Метлу он видел.
– Теперь ешь, – сказал Питон. – Потом – за работу.
Силач повернулся на пятках и вышел из палатки. Полог колыхнулся за ним. Артем перевел взгляд на инструменты. Метла. Ведро. Итак, начинаем новую жизнь.
Теперь ты в цирке, ага.
Он с трудом выпрямился, постарался встать ровнее. Он был еще очень слаб. Палатка норовила уплыть в сторону. Но хотя бы не штормило, как раньше. Уже хорошо. С палаткой Артем как-нибудь справится.
Он медленно пошел к выходу, упираясь ладонью в стену палатки, чтобы не упасть. Голова почти не кружилась. Почти.
Когда протянул руку к метле, то едва удержался на ногах. Подметальщик из него пока так себе. Но еду надо отработать. Это важно. Есть хотелось зверски. Сейчас бы ложку каши, чтобы хватило сил махать метлой… Живот свело. Артем покачал головой, отгоняя искушение. Сначала принципы, потом голод. И никак иначе.
В следующее мгновение в палатку шагнул Питон. От неожиданности Артем выронил метлу, она со стуком упала на землю, покатилась…
– Оставь, – велел силач.
– Но я… я сейчас все сделаю… – Артем понял, что еще чуть-чуть, и заплачет.
– Потом, – сказал Питон.
А вот теперь он меня точно выгонит, подумал Артем в отчаянии.
– Бери тарелку и пошли со мной. Не отставай.
– Я… – Артем заставил себя замолчать. Стиснул зубы, чтобы ни один звук не прорвался. Он, Арц’иви, витязь, выдержит.
Цирк раскинулся на захламленной служебной платформе. Цветные палатки циркачей стояли полукругом, словно маленький городок. Артем огляделся. Станция была незнакомая. Коричневый мрамор, светильники под потолком. Несколько рабочих под руководством тощего человека с желтым, словно после гепатита, лицом, сноровисто разбирали тюки и расстилали ковер. Ковер – ярко-алый, местами потертый, в десятке мест заштопанный, – выглядел огромной заплатой на сером выщербленном бетоне. Несколько циркачей поодаль готовили реквизит и репетировали номера, болтали и смеялись.
При виде силача болтуны замолчали. Питон медленно кивнул, циркачи закивали в ответ.
– Что это за станция? – шепотом спросил Артем. Силач покачал головой.
– Что я должен делать? – Питон не ответил и в этот раз. – Куда мы идем?
Молчание.
– Питон…
Великан остановился. Медленно, пугающе повернулся. Немигающие глаза его смотрели на Артема полусонно.
– Как ты меня назвал?
Артем почувствовал, что вспотели ладони, вытер их о штаны. Беспричинная тревога… нет, именно страх, что внушал ему силач, не поддавался разумному объяснению. Словно перед Артемом был не человек, а ледяная глыба, черный провал на сто метров под землю… Или… Артем вспомнил гигантского угря с серебряными глазами, словно кусочки фольги. Пасть раскрывается… Это только сон, напомнил Артем себе. Но пережитый во сне страх засел под кожей.
«Неужели только со мной так?» Нет, конечно. Наверное, все циркачи это чувствуют – вроде Изюбря. Леденящий холод от этого человека.
– Не парься, шнурок. Правильно назвал, – силач медленно кивнул. – Для своих я – Питон.
– Так я свой?
– Видно будет, – сухо ответил Питон.
Дальнейший путь они проделали в молчании. Когда они вышли к дальней палатке, Артем еле дышал. Ноги подкашивались, сердце гулко, иногда сбиваясь с ритма, стучало в груди. Слабость в коленях. Хриплое, с надрывом, дыхание. Артем закашлялся, постучал себя по груди ладонью, затем с трудом догнал Питона.
– Пришли, – сказал тот.
Палатка – старая, латаная-перелатаная. Они прошли внутрь, полог закачался. Артем едва не уперся в спину Питона, сделал шаг в сторону и огляделся. В палатке был только один человек. И сейчас этот человек завтракал. Мелко жевал уцелевшими передними зубами кашу. При виде вошедших человек поднял взгляд, поморгал слезящимися старческими глазами.
– Акопыч, вот тебе ученик, – сказал Питон.
«Что?»
Сухощавый старик отставил тарелку с кашей в сторону, вытер жилистые руки грязной тряпкой, критически оглядел Артема.
– Слишком высокий. Я просил маленького роста.
– Зато он ловкий. Не веришь?
Старик покачал головой. Сказал сухо:
– Посмотрим.
То есть… Артем не поверил ушам.
– Я остаюсь в цирке?!
Акопыч усмехнулся. Взглянул на Артема прищурившись, так, что лицо пошло морщинами.
И промолчал. Снова взялся за свою кашу.
– Так все же…
Питон медленно покачал головой, словно говоря: даже не надейся. Артем замер, заморгал. В животе неожиданно образовался огромный угловатый кусок льда. То есть, все это было напрасно?!
– Остаешься, – произнес Питон нехотя. Артем выдохнул. Силач неторопливо оглядел парня с ног до головы.
– Посмотрим, что из тебя можно сделать.
