Планета Урал, штабной бункер. Через час

Штаб планетарной обороны производил удручающее впечатление. Так было, когда Александров несколько лет назад, еще капитаном первого ранга, впервые попал сюда, и с тех пор его мнение об этом месте почти не изменилось. Ну, разве что совсем чуть-чуть. В худшую сторону.

Генералы, как известно, всегда готовятся к прошедшей войне. Это относится и к стратегии, и к тактике, и к вооружению. К бункерам, как оказалось, тоже.

В те времена, когда штаб строился, считалось, что километровая толща скал над головой надежно защитит от чего угодно. Вот и построили гигантское сооружение под горной грядой, благо карстовых пещер там было в избытке, оставалось лишь их расширить и соединить между собой. Получилось внушительно и… бесполезно.

За прошедшие десятилетия системы вооружения серьезно изменились, и бункер, в которые были вложены огромные средства, моментально перестал быть неуязвимым. Зато ощущение миллионов тонн породы над головой никуда не делось, и, спускаясь сюда, адмирал как обычно испытал острый приступ клаустрофобии. Мерзко…

Но, стоило признать, оборудовали штаб, превратившийся, по сути, в аналитический центр, куда стекалась информация с десятков станций контроля пространства, разведывательных модулей и прочих хитрых выдумок изобретателей от спецслужб, неплохо. И спокойный голос Устинова сейчас казался даже лишним – всю необходимую информацию адмирал и без того видел. Для кого-то, наверное, куча экранов, дублирующих и дополняющих друг друга, могла показаться сбивающим с толку излишеством, но человеку, привыкшему быстро воспринимать колоссальный объем данных и мгновенно принимать решения, здесь было вполне комфортно.

Впрочем, Устинов и сам это наверняка понимал, и старался больше не для своего летучего коллеги, а ради троих штатских визитеров, явно потерявшихся в этой мешанине сведений. Они – высокий, страдающий избыточным весом, но при этом очень шустрый мужчина по фамилии Коломиец, не слишком красивая, тоже высокая, но худощавая женщина, представившаяся Громовой (для вас – просто Хелен, адмирал), и совсем молодая девчонка, невесть как затесавшаяся в эту компанию, – представляли здесь Верховный Совет. Что этому Совету нужно, Александров так и не понял. Штатские в делах военных разбираются, как правило, в лучшем случае на уровне знания терминологии, и самое замечательное, что они могут сделать, это убраться подальше и не путаться под ногами. Но – политика, чтоб ее! Хорошо еще, командовать эти двое не лезли, да и вообще вели себя по отношению к выскочке-адмиралу на редкость доброжелательно.

– …Итак, резюмируя вышеизложенное, – Устинов неплохо владел «канцелярским диалектом», – можно сделать вывод о том, что вторгшаяся в пределы наших границ эскадра принадлежит Ассоциации Восточных Народов и прибыла сюда с недружественными намерениями.

Да уж, великолепное изложения азбучных истин, понятных и первокласснику. Хотя бы потому, что друзей у Урала нет, а флот Конфедерации, несомненно, оповестил бы о своем прибытии. Хотя бы для того, чтоб не схлопотать ракетный залп от орбитальных батарей.

– Ваши действия, маршал?

Говорила женщина. Голос у нее был… не то чтобы красивый, но какой-то завораживающий. Такой приятно слушать. Интонация не то чтобы начальственная, но уверенная. И Устинов не пытался оспорить ее право задавать вопросы.

– Подготовиться к обороне, привести в боевую готовность крепости… Хотя, откровенно говоря, в нынешнем состоянии они вряд ли…

– Адмирал, вы можете что-нибудь добавить?

Александров молчал, рассматривая один из экранов, и, когда женщина повторила свой вопрос, лишь досадливо отмахнулся. Удивительно, но Громова промолчала, что разом подняло мнение адмирала об ее умственных способностях. Наконец он закончил обдумывать ситуацию и обернулся.

– Две группы. Первая – шестьдесят кораблей. Стандартная штурмовая эскадра – тридцать. Два линкора либо один линкор и один линейный крейсер, – Александров словно размышлял вслух, – но чаще все же два линкора. Линейные крейсера плохо приспособлены для штурма планет. Два авианосца поддержки. От четырех до шести крейсеров, четыре монитора, все остальное – мелочь. Эсминцы, фрегаты, корветы… У нас большая, развитая планета, с какой-никакой космической обороной. Видимо, решили подстраховаться и потому отправили удвоенную эскадру. Или, скорее, две эскадры, косвенно это подтверждается их построением. Идут двумя колоннами, так привычнее экипажам. Третья – двадцать единиц, с большой долей вероятности десантные корабли и небольшой эскорт. Мы сейчас сильнее…

– И что? – нетерпеливо спросил Коломиец и, не дождавшись ответа, сердито запыхтел: – Адмирал, ты или вешайся, или табуретку освобождай.

– Рад, что вас не оставляет чувство юмора. А как вам такое?

Старинный стишок, уже не одно столетие ползающий по сети, вызвал удивленные взгляды окружающих. Александров же, разом посерьезнев, словно приступ неуместного сарказма разом вышиб из него остатки и без того небогатого чувства юмора, уже крутил туда-сюда голограмму. Потом ухмыльнулся:

– Мы их сожрем и не подавимся.

– То есть? – удивленно спросил кто-то.

– Я-я, натюрлих. Именно есть. Есть-есть-есть. Кушать-кушать-кушать, – адмирал вновь развеселился, а потом с некоторой вальяжной ленцой повернулся к недоумевающим слушателям. – Ну, это же просто, господа. Они заявились сюда явно недостаточными силами, прут к нам в походном строю и разворачиваться в штурмовой ордер, судя по всему, намерены уже поблизости от планеты. То есть уверены, что на такой дистанции мы их не достанем. Стало быть, рассчитывают, что сопротивление им окажут разве что силы планетарной обороны, и о нашей эскадре не имеют ни малейшего представления. И о том, что случилось с нигерийцами, – тоже. Больше того, я не удивлюсь, если узнаю, что сил у них и впрямь меньше, чем у меня. Не-ет, такой шанс упускать глупо, так что вы тут заседайте, обсуждайте…

– Думаете, справитесь? – некстати влезла вторая представительница Верховного Совета, имя которой адмирал благополучно забыл через секунду после того, как услышал. По мнению Александрова, делать ей здесь, в штабе, вообще было нечего, однако он заставил себя благожелательно улыбнуться:

– В этих местах может быть только один главный хищник, и это – я. Хочу, знаете ли, постоять на вершине пищевой пирамиды.

– Но…

– Все, леди, – оборвал дамочку адмирал. – Встретимся после победы. С вас выпивка.

И, громко лязгая каблуками, Александров покинул штабной бункер.

Вот еще, брюзгливо думал он, быстро выбираясь наверх из давящей тесноты помещения. Будет адмирал согласовывать здесь свои действия хоть с кем-то, если собственное командование недавно послал далеко и надолго. Не-ет, сам разберется, в конце концов, это его дело. В планетарной обороне он, Александров, не особенно силен, профиль не тот, ну так пускай ей Устинов занимается. Если кто сюда прорвется, разумеется. Флот же, в его лице, сейчас постарается лишить маршала работы.

Когда за ним тяжело, но практически беззвучно закрылась тяжелая бронированная дверь, Коломиец удивленно повернулся к маршалу.

– Он у вас всегда такой… эксцентричный?

– Эксцентричный? – его молодая спутница, а точнее, племянница и, по совместительству, секретарь-референт Громовой (молодое поколение следует натаскивать и, желательно, в своем кругу, чтобы сделать это правильно), похоже, едва удержалась от пары-тройки крепких слов. – Скорее уж, придурок. Он больше похож на мальчишку, не наигравшегося в солдатики и при этом на всех демонстративно плюющего.

– Это он еще тихий, – усмехнулся Устинов, до этой минуты вообще считавший, что адмирал человек не самый приятный в общении, но притом умный, жесткий и практичный. Хам, конечно, и вообще с простительными талантливому флотоводцу странностями, это маршал знал, однако то, что произошло сейчас, не вписывалось ни в какие рамки. – Леди, в чем-то вы правы, он и впрямь не наигрался. И никогда не наиграется. Есть такой тип людей. Зато он и впрямь лучший.

– Язычок-то мог бы и придержать, – задумчиво проворчал Коломиец.

– Мог бы. Но не стал. Во-первых, потому, что не любит вас.

– Я и не девочка, чтоб меня любить.

– Оно понятно. Однако не забудьте, вы из разных слоев общества. Он поднялся из грязи и, так уж сложились звезды, нужен вам больше, чем вы ему. А так как человек он непосредственный, то сегодня просто не стал скрывать эмоции, которые раньше вынужден был сдерживать. Во-вторых, после общения с Аванесяном он вообще перестал воспринимать кого-либо из вас, как что-то по-настоящему значимое.

– Вы хотите сказать, как людей? – усмехнулась Громова.

– Можно и так сказать, – маршал не стал спорить. – Я вас, если помните, предупреждал, но кое-кто настоял на…

– Да ладно, – махнул рукой Коломиец. Оправдываться перед самим собой он не привык, чревато, а потому вину признавать умел. – Еще что-нибудь?

– Да. Еще он не знает пока о вашей роли в событиях, а потому уверен, что вы обычные гражданские, лезущие не в свое дело. Он вам толсто намекнул, чтоб не путались под ногами, только и всего.

– Тьфу! – Коломиец сморщился, будто проглотил лимон. – И что мне теперь, перед вашим флотским гением с комплексом неполноценности джигу плясать, что ли?

– Надо будет – спляшешь, – Громова зло рубанула воздух ладонью. – Волею случая этот…

– Плебей? – усмехнулась младшая и тут же заработала несколько острых и отнюдь не самых доброжелательных взглядов.

– Этот человек держит нас за горло, сам это прекрасно понимает, и остается еще удивляться, что, несмотря на внешнюю несдержанность, пользуется своим уникальным положением весьма деликатно. Фактически просто хочет, чтобы ему не мешали. А мог бы потребовать намного большего. И мы вынуждены были бы согласиться, никуда бы не делись.

– Пфе! – девушка пренебрежительно дернула плечом. – Незаменимых нет, а вот границы его наглости…

– Тань, помолчи, а, – поморщилась Хелен. – Ты очень умная, когда молчишь. Просто прими, как данность. Если бы он, например, вот прямо здесь затребовал тебя в качестве наложницы, то единственно, чем бы я смогла тебе помочь, это посоветовать, какой пеньюар выбрать. Ты все поняла? Вот и не болтай, о чем не знаешь.

– Да я…

– Только от этого человека и его эскадры сейчас зависит, будем мы живы завтра или нет, – ставя чугунной тяжести точку в споре, резюмировал Коломиец. – Впрочем, как раз тебе это не грозит, вид у тебя товарный, на рынке продадут… В общем, зря мы тебя с собой взяли.

– Ага. Совершенно зря. А еще более зря притащили сюда этого придурошного милитариста. Он, вообще, хотя бы трезвый?

– В этом как раз можете не сомневаться, – ответил Устинов, на самом деле подобной уверенности не чувствовавший.

– Жаль, – припечатала Татьяна. – Лучше иметь дело с пьяным, который проспится и будет адекватным, чем с придурком по жизни.

Устинов, волею случая оказавшийся в центре скандала в благородном семействе, чувствовал себя не особенно комфортно. А Володька и впрямь ведет себя, как идиот. Придется с ним очень серьезно поговорить на эту тему. Если они все выживут, конечно. И все же, хотя здравый смысл и требовал помолчать, маршал сказал. Негромко, но так, что слышали все:

– Только вот когда наша планета оказалась в беде, все нормальные люди расползлись по щелям. И сунуть ради нас всех голову под топор рискнул только эксцентричный, придурошный, не наигравшийся в солдатиков милитарист. Подумайте, что было бы, если б он тоже оказался нормальным, леди…

Уже садясь в свою машину, Громова, словно бы в пространство, ни к кому конкретно не обращаясь, обронила:

– А наш маршал, похоже, ошибся. Да и мы тоже.

– В смысле? – обернулся к ней Коломиец.

– Этот человек далеко не так предсказуем, как мы считали. Как бы ни наоборот… Не поторопились ли мы, делая на него ставку?

– Возможно, – толстяк задумчиво побарабанил пальцами. – Возможно. Но сдавать назад нет времени, процесс уже стронулся. В мирное время еще можно было бы рискнуть, сейчас же…

– Вот именно, – кивнула Хелен. – Вот именно…

– Да успокойся. Крутые времена требуют крутых решений. И крутых героев. Не волнуйся, когда все успокоится, расклады можно будет переиграть. И если наш лихой адмирал этого не поймет, то мы его банально поменяем на кого-нибудь полояльнее. В конце концов, время еще есть.

– Думаешь? – Громова усмехнулась. – А вот я не уверена.

– Почему?

– Потому что он, похоже, до сих пор не догадывается, какую роль мы ему готовим. И на власть ему тоже, похоже, глубоко наплевать. Надо искать рычаги воздействия, Василий Петрович. Ладно, я сама с ним поговорю, когда все утрясется.