Уиллоу

Конечно, все, что рассказала Луизе Флорес об убийствах, – ложь от первого до последнего слова. Старуха дала мне чистый лист бумаги и велела написать признание своими словами. Пока выполняла распоряжение, она ходила по комнате, цокая каблуками по бетонному полу. Написала все в подробностях – и про большой нож, и про выпученные глаза Джозефа. Даже про Мириам кое-что присочинила. Мол, она крепко спала, но я ее все равно прикончила – не могла остановиться, и все. Пожимаю плечами и говорю:

– В Иллинойсе смертную казнь отменили.

Луиза Флорес резко останавливается и оборачивается на меня через плечо.

– Но ты свои преступления совершила не в Иллинойсе, а в Небраске. Так-то, Клэр, – произносит она.

Прекрасно знаю, что в штате Небраска убийцу могут приговорить к смертельной инъекции. Но высшая мера угрожает только совершеннолетним гражданам, совершившим предумышленное убийство. А тут умысел налицо – дождаться, когда предполагаемая жертва заснет, и пробраться к ней в комнату с ножом. Не хотела, чтобы Мэттью попал под суд, который еще неизвестно чем закончится. Ведь я знаю, что Мэттью пошел на это ради меня. С тех пор как он ушел, ни на секунду не переставала думать о нем. И днем, и по ночам. Лежала под одеялом в кабинете у мистера Вуда и тихо плакала, стараясь, чтобы хозяева не услышали. Где Мэттью сейчас? Все ли с ним в порядке?

Получив долгожданное письмо аж в двух экземплярах, и на бумаге, и на аудиозаписи, Луиза Флорес велит дежурной отвести меня обратно в камеру. Дива сидит на полу и распевает во все горло, отстукивая ритм на решетке длинными ярко-красными ногтями. Из-за стенки раздается вопль:

– Заткнись уже!

Сокамерница принимается расспрашивать, где я проторчала весь день. Молча укладываюсь на койку и с головой накрываюсь белой простыней. Закрываю глаза и вспоминаю все то, о чем не рассказала Луизе Флорес.