6
Бек, 12 января 2003 года
В тот день у Бек была утренняя смена. Но это не важно; она все равно не смогла толком поспать. Стул крепко подпирал дверную ручку, но подсознательно она понимала, что если это действительно нечто паранормальное, то стул вряд ли поможет. К тому же в комнате было жарко и душно. Несмотря на кондиционер, она чувствовала, как жара пробивается внутрь дома через кирпичную кладку и стекла. Сегодня обещали сорок три градуса.
Бек тихо лежала и прислушивалась к звукам внизу: родители уже встали. Вот мама сполоснула чашки, вот запищала посудомоечная машина, когда мама открыла дверцу. Низкое бормотание отца, маминого голоса совсем не слышно. Бек дождалась, пока хлопнет входная дверь и заработает мотор машины во дворе, потом откинула в сторону влажные простыни, поднялась и направилась прямиком вниз за водой.
У ее мамы был талант уничтожать любые следы своего пребывания в комнате. Кухня, как всегда, напоминала декорацию. А не помещение, где все они жили, и дышали, и ели. Даже раковина была абсолютно сухой, ни одной капельки воды. Бек улыбнулась про себя, потому что знала: когда проснутся близнецы, кухня будет выглядеть совсем по-другому. Проходя мимо стола, она провела пальцами по теплому дереву. Вчера вечером за ужином был момент, когда она хотела рассказать маме о тени. Но та, как обычно, была настолько сфокусирована на ее братьях, что едва смотрела на нее. Иногда мама словно забывала, что у нее есть еще и дочь. Правда, если быть честной, Бек знала: мама все равно ей не поверит. Она решит, что Бек или лжет, или сошла с ума.
Бек услышала хлопок. Не раздумывая, она тут же бросилась на пол, прижалась щекой к кафелю. Еще хлопок. Это не выстрел; во всяком случае, не похоже. Она поднялась и осторожно посмотрела через прозрачные кухонные шторы. Макс, сосед, прибивал расшатавшуюся доску в ограде. Бек выдохнула. Конечно, это был не выстрел. Как глупо. Но глянцевый блеск ружья никак не шел у нее из головы. Несколько месяцев назад она забралась в гардеробную родителей, собираясь примерить мамины новые кожаные туфли на каблуке. Просто чтобы посмотреть, сможет ли она в них ходить. Оно выглядело новым. На темном деревянном прикладе ни пятнышка; длинный ствол блестит. Она еще никогда не видела ружье вблизи. В прошлый раз его точно здесь не было. Она протянула руку, чтобы потрогать, – сталь оказалась холодной и гладкой на ощупь.
Набрав воды в стакан, Бек сделала большой глоток и чуть было не выплюнула обратно. Из крана с холодной водой шел такой кипяток, что обжег ей горло. Держа руку под струей, она ждала, пока вода снова станет холодной. Но холодной воды не было. Наверное, трубы снаружи нагрелись на утреннем солнце. Она поставила стакан – нарочно посередине пустого стола – и пошла наверх собираться на работу.
Когда Бек шагала вниз по улице к автобусной остановке, она снова испытала уже знакомое покалывание в затылке. Она повела плечами, стараясь избавиться от этого ощущения. Ей просто мерещится; наверняка. Но потом краем глаза она заметила какое-то движение. И тут же обернулась – это оказался просто ребенок, который уставился на нее. На вид ему было лет десять, и он расклеивал объявления на деревьях. На нем были коротенькие шорты с изображениями футбольных мячей. Белый пушок на ногах блестел на солнце.
– Ты его видела? – спросил мальчик.
Бек взглянула на бумагу в его руке. Объявление о пропаже мальтийского терьера. Мальчик клеил такое на каждое дерево. Он с надеждой смотрел на нее красными, заплаканными глазами.
– Нет, прости.
Он отвернулся, прежде чем Бек успела увидеть его изменившееся лицо. Бедный ребенок.
– Я буду смотреть в оба! – крикнула она.
Мальчик грустно улыбнулся ей через плечо и начал отрывать кусок скотча, чтобы приклеить объявление к следующему дереву.
Бек помнила, как родители расклеивали такие же объявления, когда пропала их кошка Молли. Но бросили затею через неделю и принесли домой сюрприз: крохотного черно-белого котенка. Гектора. Она расстроилась из-за того, что они решили так легко заменить Молли. Думали, что она даже не заметит разницы. Это было глупо, подумала она, садясь на скамейку на автобусной остановке. Никто не может просто так исчезнуть. Ты все равно где-то существуешь.
Через стекло Бек наблюдала, как Люк наполнял фритюрницу. С пустым взглядом, погруженный в себя. Ей нравилось, что она никогда точно не знала, о чем он думает. Правда, выражение его глаз менялось, когда он смотрел на нее; это нравилось ей особенно. Его взгляд всегда смягчался, в уголках глаз появлялись мелкие морщинки. Любопытно, какой он ее видит. Наверное, думает, что она вот так и проснулась – с идеальной кожей и прической. Что она юная и хорошенькая и легко относится к жизни. Ей было интересно, думает ли он о ней иногда плохо, считает ли ее глупой или наивной.
Когда она постучала в дверь и он поднял глаза, теплая дрожь пробежала по телу Бек.
– Впусти меня! – крикнула она. – Я здесь работаю!
– А волшебное слово? – спросил он, направляясь к ней.
– Болван? – крикнула она в ответ.
Он засмеялся и наклонился, чтобы отпереть замок. Бек смотрела на него, сидящего на корточках, и по телу разливалось странное приятное возбуждение. Если бы не стекло, разделяющее их, она могла бы протянуть руки и привлечь его голову к себе. Он поднялся, распахнул дверь, и Бек со стыдом почувствовала, как к ее лицу прилила краска.
– На этот раз вовремя, – заметил он.
– Только для тебя, – ответила она, проходя мимо и надеясь, что он не заметит ее пылающих щек. Она отнесла свою сумку в дальний угол, решив, что вернется к стойке, когда краска сойдет с лица.
– Думаешь, сегодня будет много народа? – спросила его Бек, прикрепляя насадки к автомату с колой.
– Ну, лично я не могу представить ничего более отвратительного, чем есть что-то во фритюре в сорокаградусную жару.
Когда они открыли все двери, снаружи уже ждала небольшая группа людей. Мэтти вбежал в кухню, завязывая на ходу фартук.
– Извини, дружище, – сказал он Люку.
– Ты же знаешь, мне все равно, – ответил Люк.
– Оладьи, – гаркнул какой-то мужчина средних лет, – кленовый сироп отдельно.
– Конечно, с вас три доллара и семьдесят пять центов. – Бек попыталась улыбнуться.
Когда они обслужили первую волну клиентов, в кафе снова стало тихо. Все сидели по одному и поедали свои завтраки.
– Почему он всегда просит кленовый сироп отдельно? – тихо спросила Бек у Люка. – Приходит сюда каждое утро. Знает, что у нас все заранее расфасовано и заправлено.
– Потому что он сноб, – ответил Люк, не понижая голоса. – Потому что это пригород, людям нравится важничать и кичиться, даже если они едят в хреновом «Маке».
Бек никогда об этом не задумывалась. Она наблюдала, как мать негромко журила ребенка, который кидался в нее жареной картошкой, и оглядывалась, не смотрит ли кто на них. Но не оборачивалась к стойке с кассой. Бек догадалась, что женщине, вероятно, все равно, видит ли ее персонал. Так как Бек работает в «Макдоналдсе», она не в счет, ее нечего стыдиться. Люк был прав; эти люди думают, что лучше ее и того места, где она работает, хотя сами постоянно сюда приходят. Эта мысль пробудила в Бек мощное желание преуспеть, сделать что-то невероятное и поставить их всех на место. Она только не знала, что именно должна сделать. Бек относительно хорошо училась в школе почти по всем предметам, но ни в чем особо не выделялась. Иногда они с Лиззи болтали о том, что откроют собственную имидж-студию. Вообще, все началось с шутки. Как-то раз они сидели в кафе Gus’s и рассматривали прохожих, а потом обсуждали, как бы переодели их при случае. Они решали, какой стиль подойдет тому или иному типу фигуры, какие цвета выгодно подчеркнут цвет лица и волос. В общем, сначала затея имела немного сволочной характер, но теперь они обе относились к этой идее вполне серьезно.
Люк и Мэтти стебались, стоя у плиты, отпускали грязные шутки, которые она не совсем понимала. Ей невыносимо хотелось участвовать в их разговоре, но она не собиралась вести себя, как младшая надоедливая сестра. Бек удивлялась, как они могут быть счастливы, работая здесь. Люку двадцать, а Мэтти как минимум двадцать семь. Однажды Мэтти рассказал ей, что учился писательскому мастерству в университете. Он написал несколько рассказов, которые были опубликованы в журналах, и даже закончил роман, правда, тот никуда не взяли, и Мэтти просто бросил писать. Это ее огорчило. Вот так отказаться от мечты. Но с Люком еще хуже. Он был действительно умный, хотя никогда не ходил в колледж. Иногда Бек казалось, что он просто не вписывается в эту жизнь. Бек была уверена, что, когда они наконец сойдутся, она поможет ему, заставит увидеть, что жизнь может быть потрясающей, если он чуть-чуть постарается.
– Мне всегда любопытно, о чем ты так напряженно думаешь, – сказал Люк.
Он смотрел на нее в упор. «Только не красней, только не красней», – думала она.
– О твоей заднице, – медленно произнесла она. – Не могу перестать думать о твоей заднице.
– Ты такая вульгарная! – Он поморщился. Мэтти на кухне взвыл от смеха, но прежде, чем Люк повернулся, чтобы достать картошку из фритюрного масла, Бек почувствовала, как ее щеки заливает краска.
День медленно тянулся и становился все жарче. Мэтти потел над гамбургерами, время от времени вставляя какую-нибудь реплику в ее с Люком разговор. Ей нравился Мэтти, но сейчас она хотела, чтобы его не было рядом. В его присутствии Бек должна была следить за тем, что говорит, стараться не флиртовать и не слишком показывать свои чувства. И все равно возможность работать с Люком окрыляла ее. Оба разговаривали с ней, как со взрослой, а не обращались как с глупым ребенком, который понятия не имеет, о чем они говорят, хотя иногда она именно так себя и чувствовала. Но это ей не мешало; было достаточно знать, что они держатся с ней на равных. Для себя она отмечала некоторые вещи, которые они упоминали. Дома нужно будет посмотреть в Интернете.
Под одним из столиков Бек заметила рюкзак. Черный, невзрачный, плотно чем-то набитый. Она пыталась игнорировать его; вероятно, сумку просто забыли. Вместо этого она играла с Люком в игру «Найди худшую татуировку». Так как день выдался жаркий, у людей, которые обычно не оголяют тело, вдруг не осталось выбора. И неожиданно стали видны все сморщенные проволоки на предплечьях и выцветшие дельфины на лодыжках. Однако спустя полчаса рюкзак все еще был на месте. Бек представила силу взрыва, если сумка взлетит на воздух; представила части их тел, лежащие в обугленном искореженном месиве.
Она указала Люку на рюкзак, но, когда тот направился к столику, остановила его.
– Что не так? – спросил он.
– Да сама не знаю. Не хочу показаться глупой. Мне просто жутковато, что он лежит там без присмотра.
– Увидели подозрительный предмет – сообщите! – крикнул Мэтти из кухни, пародируя телевизионную рекламу.
– Не в этом дело. Просто… – Бек осеклась. Она почувствовала себя глупо. Возможно, она просто пересмотрела новостей. Во время терактов они целыми днями смотрели их в школе.
Мэтти вышел из кухни, потирая бровь. Он как-то странно смотрел на Бек. Его крупная фигура вдруг стала величественной.
– Да ну, не будь идиоткой. Эти рекламные ролики просто расизм, – заявил он.
– Что ты имеешь в виду? – спросила она. – Такое может случиться. Уже случалось.
Мэтти сделал глубокий вдох и оперся руками о стойку. Он выглядел сердитым.
– Мы пытаемся искоренить аборигенов, отправляем беженцев в специализированный лагерь в Виллавуд, а тех, кто наконец выходит оттуда, демонизируем этой расистской пропагандой. Это как лозунги в поддержку Белой Австралии.
Сейчас Бек и правда почувствовала себя полной дурой. Она совсем не понимала, что он говорит.
– Если ты веришь в Судный день, – продолжил он, – всем нам крышка. Нас смоет волной, унесет в океан. То, что мы делаем, отвратительно, и все становится только хуже.
– А может, нас проглотит гигантский кит? – пошутил Люк.
– Моби Дик! – воскликнула Бек, и они вдвоем рассмеялись.
Мэтти ничего не сказал и вернулся на кухню. Бек снова захотелось, чтобы он исчез. Он немного напугал ее, назвав всех расистами и пообещав, что их смоет волной. Казалось, что он и ее включает в число этих всех. Однажды она уже слышала, как он возмущался. Называл Джона Говарда ксенофобом, и гомофобом, и как-то еще. Ее родители тоже были не в восторге от премьер-министра. Казалось, он вообще никому особо не нравится. Но Мэтти доходил до крайности.
Тут в кафе вошел мужчина, весь в поту, красный от солнца. Было видно, как он выдохнул с облегчением и надел рюкзак на плечи. Люк состроил гримасу, и Бек почувствовала себя глупо. Она ненавидела, когда на работе возникали неловкие ситуации. Подойдя к Мэтти, прислонилась головой к его плечу.
– Извини, – сказала она. – Просто эти рекламные ролики запугали меня. Я была дурой.
Он обнял Бек огромной рукой и прижал ее щеку к своей груди.
– Не извиняйся, Бекки. Теперь у меня угрызения совести! Иногда я забываю, что ты еще ребенок, потому что такая умная.
Непонятно, комплимент это или нет, но прижиматься к Мэтти было очень приятно, поэтому она не стала допытываться. Бек чувствовала себя такой защищенной, когда вдыхала его теплый запах пота. Казалось, с ней просто не может случиться ничего плохого.
– Эй, а как же я? – услышала она голос Люка и почувствовала еще больше рук вокруг себя.
– Идите работать, вы оба, – первым опомнился Мэтти, слегка отталкивая их от себя. – Слишком жарко для обнимашек!
Бек вернулась за кассу, по-прежнему улыбаясь. На работе она могла быть другой, теплой и искренней. Совсем не такой, как дома.
– Знаешь, в следующем месяце у меня день рождения, – сказала она Люку. – Что ты мне подаришь?
Семнадцать, ей будет семнадцать – значит, он может пригласить ее на свидание. Это был бы самый чудесный подарок.
– Вообще-то, у меня для тебя кое-что есть, – ответил он. – Секунду.
У нее уже начала кружиться голова от предвкушения, когда Люк вернулся со шваброй.
– С будущим днем рождения! Похоже, женский туалет затопило.
Бек хотела ответить что-нибудь остроумное, но в голову ничего не шло, поэтому она просто схватила швабру и бросилась в женский туалет.
Открыв дверь, она увидела, что вода на полу поднялась уже на один сантиметр. Кто-то не закрыл кран, и вода хлестала через край раковины. Бек прошлепала к крану и быстро повернула его. Она поняла: кран не просто оставили открытым, а кто-то это видел и пошел жаловаться Люку, даже не попытавшись помочь. Уборка займет у нее уйму времени. К тому же в туалете мерзко пахло, свежий кондиционируемый воздух сюда не доходил.
Слушая, как вода медленно капает с раковины, Бек потратила целый час, вытирая пол. То и дело приходилось прерываться, когда заглядывали покупатели, желающие воспользоваться туалетом. Когда она сообщала, что туалет затоплен, они с отвращением окидывали ее взглядом с головы до ног и выходили, как будто это была ее вина. Она ненавидела то, как выглядит в этот момент. Жалкой и грязной. К тому же она начала потеть. Не такой ей хотелось себя видеть. Если с обратной стороны зеркала и правда есть камера, хоть бы они не снимали, хоть бы сейчас была рекламная пауза или что-то еще. Это был один из редких моментов, когда она по-настоящему ненавидела свою работу.
Кажется, пол уже достаточно сухой. Прежде чем выйти из туалета, Бек взглянула на себя в зеркало, вытерла размазавшуюся подводку для глаз и поулыбалась для тренировки. Она выглядела очень даже ничего, возможно, не так свежо, но определенно не как человек, целый час вытиравший грязный мокрый пол в туалете. Открыв дверь, она услышала голос Лиззи; видимо, уже началась ее смена. Значит, время на кассе наедине с Люком подошло к концу. Бек убрала швабру и вернулась за стойку. Все трое замолчали и уставились на нее.
– Что? – спросила она. – От меня пахнет мочой?
Люк смущенно посмотрел на Лиззи.
– Извини, малыш, – сказала Лиззи. – Я думала, ты рассказала им о тени.
– Лиз! – воскликнула Бек, понимая, почему все смотрят на нее. Она так много думала о Люке, что та ночная тень напрочь вылетела у нее из головы.
– Ты в порядке? – спросил Люк. – Без шуток, это ужасно.
– Все хорошо, – ответила она.
– Ты уверена, что это была не игра света и тени, или сон, или что-нибудь еще? – спросил Мэтти.
– Уверена. – Она кивнула. – Вы не обязаны мне верить, но я знаю, что я видела.
Наверняка они думают, что она сошла с ума. Вот и доверяй Лиззи, она же растреплет все ее секреты; Бек нужно быть осторожной и следить за языком.
– Я тебе верю, – сказал Люк. – Если ты уверена, то я тоже уверен.
Бек распирали чувства.
– Правда?
– Конечно, – ответил он.
Лиззи отвернулась от них, и Бек надеялась, что это из-за чувства вины.
Тут в двери вошла ругающаяся семья, все с красными лицами. Очень несвоевременно. Люк начал вводить на мониторе их заказ, а Мэтти вернулся к грилю. Было обеденное время, и в «Макдоналдсе» постепенно стало собираться все больше людей. Лиззи поймала взгляд Бек за спиной у Люка.
– Прости, – проговорила она одними губами, и Бек знала, что это искренне.
Позже, когда поток посетителей спал и смена Бек почти закончилась, у них снова выдался шанс поговорить.
– Вчера мне кое-что пришло в голову. Возможно, это глупо, но стоит попробовать, – сказала Лиззи.
– И что же это? – спросила Бек.
– Ну, я вот подумала, а что делают люди в фильмах, когда происходят подобные вещи?
Бек абсолютно точно знала, что сейчас последует.
– Нужно провести сеанс экзорцизма!
Бек услышала недовольный вздох Мэтти из кухни. Он не сказал, что верит ей.
– Я не уверена, – ответила Бек.
– Почему? Если не сработает, ну и ладно.
– Думаю, мы должны попробовать, – сказал Люк.
Это удивило Бек, она всегда считала его скептиком.
– На самом деле я просто хочу попасть в твою спальню, – продолжил он.
– О, заткнись! – Она в шутку ударила его, но заулыбалась.
– Ну, ты все-таки подумай, – предложила Лиззи.
– О’кей, если произойдет что-нибудь еще, тогда мы это сделаем, – медленно произнесла Бек, – но, надеюсь, больше ничего не случится.
Лиззи подняла руку со скрещенными пальцами. Бек и думать не хотела, что такое может повториться. Даже представить не могла, что еще раз испытает подобный страх. Она взглянула на часы: ее смена закончилась.
– Я закончила. Ты все еще хочешь посмотреть вечером фильм? – спросила она Лиззи.
– «Поймай меня, если сможешь?» Да!
– Зуб даю, что вы идете только из-за Лео, – заявил Люк, прислоняясь к прилавку.
– Нет! – воскликнула Бек в тот же самый момент, когда Лиззи завизжала «Да!».
– Бек! – сказала Лиззи. – Не притворяйся, что у тебя не было алтаря Лео в комнате. Я видела!
– Заткнись! Просто говорят, это хороший фильм, ясно?
Люк поднял бровь и посмотрел на нее. На секунду она задумалась – может, и его пригласить. Нет, это будет странно. Бек подождет, пока он сам позовет ее на настоящее свидание. Она прошла в подсобку, переоделась в летнее платье и подхватила свой рюкзак.
– Ребята, пока! – крикнула она, с сожалением думая о том, что сейчас придется открыть стеклянную дверь и шагнуть в обжигающий послеобеденный зной.
