Глава 55
Миками всегда жалел, что пресс-центр находится так близко от управления по связям со СМИ. Выйдя из кабинета, он почти сразу попадал в пресс-центр; идти было так близко, что не хватало времени подумать.
На сей раз это не имело значения.
Не колеблясь, он толкнул дверь. В пресс-клубе собралось много репортеров. Многие посмотрели, кто вошел, а потом сделали вид, будто не замечают его. В основном журналисты стояли рядом со своими сослуживцами. Усияма, Касаи и Ами Кисо из «Ёмиури». Суду и Камата из «Санкэй». Ороива и Хаясиба из Эн-эйч-кей. Какэи и Мадока Такаги из «Асахи». Акикава и Тэдзима из «Тоё»; первый что-то шептал на ухо второму. У Уцуки из «Майнити» был обиженный вид. Он сидел, положив ноги на стол. Кадоике из «Киодо ньюс» лежал на диване. В пресс-клубе царила странная тишина, особенно учитывая то, что здесь же находились и представители большинства других новостных агентств. Невозможно было сразу понять, кто в каком настроении. Поскольку безусловных триумфаторов среди них не было, среди членов пресс-клуба не наблюдалось и обычной жадности. Никто не пробовал заговорить с Миками, хотя все его прекрасно видели. После трех пресс-конференций они как будто вообразили, будто управление по связям со СМИ им больше не нужно.
Миками невозмутимо заговорил:
– У меня есть для вас объявление. Пожалуйста, проверьте, все ли здесь. – Он смотрел на стол «Тоё», обращался к ним.
Как только он замолчал, Усияма, сидевший напротив Миками, вскочил. Он вздохнул и посмотрел на Миками с покорным выражением на лице. Вскоре он вышел в коридор. Суду хрипло буркнул: «Простите» – и направился к двери следом за Усиямой. Еще несколько человек направились к выходу гуськом; их бесстрастные лица напоминали маски.
– Дайте мне всего минуту… – продолжал Миками, когда у него за спиной, в коридоре, послышался голос:
– Уси, Уси! Ну-ка, иди назад, не нужно так себя вести. Директор по связям с прессой сказал, что у него объявление, ведь так?
Миками с благодарностью вздохнул. Молодец все-таки Сува…
– Я и так знаю, о чем он будет говорить, – отвечал Усияма. – Скорее всего, попросит нас отменить бойкот. У меня нет времени повторять одно и то же.
– Ничего, ничего… – спокойно и умиротворяюще произнес Сува. – Не делайте преждевременных выводов, и потом, дело не займет и минуты. И ты тоже возвращайся, Суду. Уверен, вы не пожалеете!
Через несколько секунд Усияма и Суду вернулись в прессцентр. Сува слегка подталкивал их, положив руки им на плечи. За ними с унылыми лицами плелись еще несколько репортеров. Потом Миками увидел Курамаэ и Микумо. Она закрыла за собой дверь и встала рядом с Сувой и Курамаэ, перекрывая выход.
Миками снова повернулся к репортерам. Его душевное состояние было уже не таким, как несколько секунд назад. Он чувствовал за спиной поддержку.
– Интересно, кем вы себя вообразили? – не выдержал Тэдзима.
Акикава по-прежнему стоял с ним рядом, бросая на Миками испепеляющие взгляды. Другие репортеры тоже не скрывали досады.
– Мы что, задержанные? Какое вы имеете право не выпускать нас отсюда?
– Если все в сборе, приступаю к объявлению.
– Нам не нужны ваши извинения, если вы об этом. Можете уходить, – холодно продолжал Тэдзима, как будто выступая от имени всех собравшихся.
Никто пока не возражал ему. Ямасина стоял в дальнем конце комнаты, как и Янасе из «Дзидзи-пресс», но Миками не рассчитывал, что кто-то из них вступится за него.
– Я пришел к вам не для того, чтобы извиняться.
– А для чего же?!
– Я пришел для того, чтобы доложить вам о новой политике в связи с персональными данными.
– О новой политике? – Тэдзима покосился на Акикаву, окинул взглядом собравшихся и снова посмотрел на Миками. – Ну ладно… Мы все в сборе! Что ж, говорите!
Миками кивнул, спиной чувствуя напряжение своих сотрудников.
– Отныне мы, как правило, будем стремиться к полной открытости.
В первое мгновение все оцепенели, но уже через миг в комнате стало очень шумно. Акикава повысил голос, требуя тишины:
– Каковы ваши условия?
– Никаких условий.
– Вы хотите, чтобы мы отменили бойкот и взяли интервью у комиссара?
– Никаких условий означает: никаких условий. Мы надеемся, конечно, что вы подумаете о вопросах для комиссара, но я вовсе не собираюсь делать ваш бойкот условием для торговли.
В комнате снова поднялся шум. Потом над всеми возвысился голос Усиямы:
– С чего вдруг?
– Решение было принято после тщательного размышления. Мы намерены укреплять взаимное доверие и полагаться на ваши осмотрительность и тактичность.
– Так распорядился ваш начальник?
– Так распорядился я.
– Ясно, значит, все еще можно будет отменить, если, например, у вашего начальства другое мнение.
– Нет.
Последовала пауза. Ами Кисо, стоящий рядом с Усиямой, поднял руку:
– Значит, вы не против того, чтобы мы спросили подтверждения у директора Акамы?
– Вовсе нет. Правда, сегодня его здесь нет.
– Миками! – крикнул опомнившийся Акикава. – Почему вы говорите об открытости «как правило»?
Миками ответил, не сводя с него взгляда:
– Потому что в некоторых случаях – вы наверняка со мной согласитесь – лучше все-таки не обнародовать персональные данные.
– С какой стати нам на такое соглашаться? Не понимаю. Объясните, о каких делах идет речь!
– Я бы, например, не стал обнародовать имя жертвы изнасилования. Еще меньше мне хочется включать его в пресс-релиз, приводить имя и адрес. Если вы будете настаивать, у меня, конечно, не останется другого выхода, кроме как уйти с поста директора по связям с прессой.
– Да, но… – Акикава ненадолго запнулся. – Вы сейчас говорите о крайностях. А меня волнует расширительная трактовка ваших слов! Не вернемся ли мы к тому, с чего начали, когда вы будете определять, какие дела считать важными или исключительными?
– Неужели представителям прессы так уж необходимо знать имя и адрес жертвы изнасилования?
– Поэтому-то я и…
– Если… повторяю, если мы договоримся о полной открытости в принципе, вам не придется больше сражаться, чтобы сохранить лицо, – каждый из вас сможет принять хладнокровное, рациональное решение. Я надеюсь, что, вместо того чтобы вынуждать нас навязывать вам свое мнение, вы сумеете сесть и все хорошенько обдумать. Вы сами решите, так ли уж для вас важно знать некоторые конкретные имена, в самом ли деле некоторые сведения важны для вас.
– Какая самонадеянность! В общем и целом вы пытаетесь промыть нам мозги. Мы не примем вашего предложения, пока вы не уберете из него слова «как правило».
– Тогда считайте, что я снял свое предложение. Повторяю, я пришел к вам только потому, что верю в ваш здравый смысл. Если вы и дальше будете считать, что не можете полагаться на нашу способность трезво оценивать ситуацию, прошу считать мое предложение недействительным.
– Значит, вы намерены изменить отношение к нам?
– Подождите, – раздался чей-то голос. – Надо подумать.
Присмотревшись, Миками увидел Хороиву, ведущего репортера Эн-эйч-кей.
Ямасина и Янасе:
– Хороива прав. Глупо все с ходу отметать!
– Полная открытость как главный принцип – большой шаг вперед. По крайней мере, здесь остается место для дискуссий. – Кадоике из «Киодо ньюс» тоже подал голос в защиту предложения. – Раз нам делают такое предложение, мы обязаны хотя бы взвесить все за и против!
– Вы правы! – зашумели «умеренные». – Давайте все обдумаем, обсудим.
– Надо устроить общее собрание!
– Да, конечно, можно провести общее собрание и принять решение!
Миками заметил, как ошарашен Акикава. Губы у него шевелились, но с них не слетало ни звука. Другие «твердолобые» молчали, но все выглядело так, как будто почти все они уже согласились.
Все произошло именно так, как и представлялось Миками.
– Ну а как насчет доказательств? – послышался женский голос.
Все посмотрели на Мадоку Такаги из «Асахи».
– Каких доказательств?
– Вы говорите о полной открытости, но это пока пустые слова. Нам нужны доказательства. Возьмем, к примеру, недавнее ДТП в Оито. За рулем машины, сбившей пенсионера, сидела беременная женщина. Вы согласны сообщить нам ее имя и адрес?
Ее слова прозвучали как слова богини – богини смерти.
– Погодите, Такаги! – пронзительно закричал Сува. – Вы в самом деле хотите снова поднять этот вопрос? Мы ведь уже закрыли обсуждение! Кроме того, сейчас уже поздно вставлять эти сведения в статью!
– Мы ничего не закрывали! Тема остается актуальной. Наши отношения ухудшились именно из-за того, что мы хотели узнать имя виновницы, а вы упорно отказывались его сообщить. Я не уверена, что вы имеете право говорить о прогрессе в наших отношениях, если мы вначале не уладим этот вопрос.
– Но…
Сува замолчал и уставился в пространство. Его возглас лишь подчеркнул весомость довода Такаги. Настроение в комнате снова начало меняться. Многие заговорили одновременно, поддерживая требование Такаги, – как «умеренные», так и «твердолобые».
– Она права…
– Вначале надо уладить этот вопрос.
– А общее собрание можно и потом провести…
Акикава тоже приободрился и взял себя в руки. Он быстро оглядел собравшихся.
– Хорошо. Мы повторяем просьбу к управлению по связям со СМИ назвать нам имя женщины-водителя. Возражения есть?
– Нет! – дружно закричали собравшиеся.
Акикава повернулся лицом к Миками. Миками показалось, будто Акикава ухмыляется.
– Значит, решено. Миками, все очень просто. Мы высоко оценим ваш жест доброй воли, который послужит доказательством серьезности ваших намерений.
Миками закрыл глаза. Веки его дрогнули. Ему показалось, что он слышит, как у него за спиной бьются сердца Сувы, Курамаэ и Микумо. Он так и знал, что дело дойдет до этого. Он не предвидел деталей, но казалось неизбежным: для того чтобы управление по связям со СМИ действительно стало окном во внешний мир, у него нет другого выхода. Придется частично оборвать свои связи с полицией.
Он открыл глаза.
– Отлично. Мы принимаем ваш запрос.
Он почувствовал, как кто-то сзади дергает его за пиджак.
– Мне придется сходить за документами, – сказал Миками, направляясь к выходу.
Его подчиненные вышли за ним следом. Как только они вернулись к себе, Сува закричал:
– Вы в самом деле хотите им сказать?!
– Мы должны уважать свои обещания.
– Как некстати! Очень некстати! Все будет кончено, если они поймут, что она связана с «Кинг цемент».
– После замужества она поменяла фамилию. Если нам повезет… – сказал Курамаэ, но Сува повысил голос, перекрикивая его:
– Не настолько они тупы, черт побери!
Миками выдвинул ящик стола и достал нужный документ. Заодно прихватил с собой прозрачную папку, оставленную Курамаэ.
– Миками-сан, прошу вас, не надо! – Сува с отчаянным видом преградил ему путь. – Это ведь все равно что дело об изнасиловании… Пожалуйста, скажите им, что вы не можете обнародовать ее имя!
– Если я скрою ее имя, все будет тянуться до бесконечности.
– Миками-сан, – вступила Микумо, умоляюще сложив руки. – Когда я говорила о том, что мы не должны пользоваться грязными приемами и полагаться на уловки… я была наивной дурой! – Она низко опустила голову.
Миками ответил:
– После слов Такаги меня вдруг осенило. Невозможно открыть окно изнутри. Если мы хотим довести дело до конца, попробуем зайти снаружи.
Обойдя их, он шагнул в коридор. Как только он переступил порог, Сува схватил его за руку:
– Миками-сан, в последний раз прошу! Повремените с ответом! Если вы все им скажете, вы потеряете работу.
– Постараюсь, чтобы этого не произошло.
– Какая разница? Все будет кончено. – Сува не выпускал его. – Я… если можно, мне бы хотелось и дальше работать у вас под началом.
В коридоре было совершенно тихо.
Миками медленно отвел в сторону руку Сувы.
– Если вы в самом деле этого хотите, должны понимать, что я должен довести дело до конца!
Сува покорно склонил голову. Микумо закрыла лицо руками.
Курамаэ нависал сзади, как призрак. Миками подошел к двери пресс-центра.
– Оставайтесь здесь, – велел он Суве, кладя руку ему на грудь.
– Но…
– Считайте, что вы в резерве. Будь вы на моем месте, вы попросили бы меня о том же.
