Глава 5
Если не считать обеденного перерыва, в коридоре второго этажа редко можно было с кем-то встретиться. «Бухгалтерия». «Тренажерный зал». «Служба собственной безопасности»… Двери во все отделы были плотно закрыты. В коридоре царила тишина, поэтому Миками казалось, что его шаги отдаются на навощенных полах особенно гулким эхом. «Административный отдел». Сами эти слова уже внушали опасение. Миками толкнул дверь. В дальнем конце ему навстречу привстал начальник отдела Сирота; Миками молча поклонился, прежде чем подойти к нему. По пути он покосился на стоящий у окна широкий стол ведущего специалиста по кадрам Футаватари. Судя по всему, он куда-то уехал: настольная лампа была выключена, на столе не лежали документы. Если только Футаватари сегодня не взял выходной, скорее всего, он в отделе кадров, на втором этаже в северном крыле здания. Ходят слухи, что уже составляются планы кадровых перестановок на весну. Футаватари отвечал за кадровые перемещения руководящих сотрудников. Это служило источником неловкости с тех пор, как Миками обо всем узнал от главы секретариата Исии. Не стоит ли Футаватари и за его неожиданным назначением? В самом ли деле его перевод с повышением явился результатом единоличного решения директора Акамы?
Миками постучал в дверь кабинета Акамы.
– Войдите! – услышал он голос Исии. Поскольку он разговаривал по телефону, его голос взлетел на октаву выше обычного.
– Вызывали? – Миками сделал несколько шагов вперед по толстому ковру.
Акама, развалясь на диване, чесал подбородок. Очки в золоченой оправе. Сшитый на заказ полосатый костюм. Холодный, отстраненный взгляд. Короче говоря, Акама выглядел как всегда – образцовый руководитель высшего звена, такому стремятся подражать новые служащие. Акаме сорок один год; он на пять лет моложе Миками. Рядом с Акамой сидел Исии – лысеющий суетливый подхалим, разменявший шестой десяток. Исии жестом пригласил Миками подойти поближе. Не дожидаясь, пока Миками сядет, Акама заговорил:
– Должно быть, это было… неприятно. – Он говорил небрежно, как будто речь шла о том, что Миками попал под сильный ливень.
– Нет, что вы… Простите за то, что в мою работу вмешались личные дела.
– Не о чем беспокоиться. Садитесь, пожалуйста. Как вели себя местные? Надеюсь, они хорошо с вами обращались?
– Да. Очень заботились о нас, особенно начальник участка.
– Приятно слышать. Надо не забыть поблагодарить его лично. – Покровительственный тон Акамы резал слух.
Все произошло три месяца назад. Не видя иного выхода, Миками обратился к Акаме за помощью. Он признался, что накануне его дочь сбежала из дома, и попросил расширить зону поисков, чтобы ими занимались не только ближайшие участки, но и другие, в пределах всей префектуры. Реакция Акамы оказалась совершенно неожиданной. Он нацарапал что-то на прошении, которое принес с собой Миками, затем вызвал Исии и велел ему передать документ по факсу в Национальное полицейское агентство, в Токио. Может быть, он имел в виду Центральное бюро общественной безопасности. Или Центральное бюро уголовного розыска. А может, его прошение передали даже в секретариат самого генерального комиссара. Затем Акама положил ручку и сказал:
– Ни о чем не беспокойтесь. Еще до конца дня я разошлю особые распоряжения повсюду – от Хоккайдо до Окинавы.
Миками не мог забыть торжествующего взгляда на лице Акамы.
Он сразу же понял, что дело не просто в демонстрации его превосходства. Акама радовался возможности показать свою власть токийского бюрократа. Глаза Акамы зажглись ожиданием перемен. Он не сводил взгляда с Миками, вглядывался в него из-за стекол своих очков в золоченой оправе; ему ужасно не хотелось пропустить мига, когда этот выскочка, провинциальный суперинтендент, который так долго сопротивлялся, наконец-то капитулирует. Миками передернуло, когда он осознал, что показал Акаме свое слабое место. Но разве мог он ответить иначе, ведь он отец, который беспокоится за жизнь и здоровье дочери!
«Спасибо. Я ваш должник».
Миками отвесил почтительный поклон – голова опустилась почти к коленям…
– И ведь вас дернули уже не первый раз! Не представляю, как это тяжело – ехать по такому вызову. – Акама не впервые говорил с ним об Аюми. – Помню, я уже вам предлагал, но, может быть, вы сообщите больше фактов о дочери? Не просто разместите ее фото, но и подробнее опишете приметы? Кроме того, есть масса других вещей – отпечатки пальцев, стоматологическая карта…
Миками, конечно, и сам думал о чем-то подобном – задолго до того, как услышал предложение Акамы. Всякий раз, когда его вызывали на опознание, он переживал настоящую пытку, особенно когда приближался к столу, на котором лежит тело, накрытое белой простыней… Минако – та и вовсе была на грани нервного срыва. И все же он не решался.
Отпечатки пальцев. Отпечатки ладоней. Снимки зубов. Стоматологическая карта… Такие сведения оказываются весьма полезными при опознании трупов. Миками казалось, что все это равносильно тому, чтобы просить: «Пожалуйста, найдите тело моей дочери»…
– Мне понадобится чуть больше времени, чтобы все обдумать.
– Лучше поспешите. Нам нужно свести потери к минимуму.
«Потери?!»
Миками заставил себя успокоиться, подавив приступ гнева. Акама нарочно его провоцирует. Проверяет, насколько он стал послушным. Взяв себя в руки, Миками спросил:
– Вы поэтому хотели меня видеть?
Любопытство тут же исчезло из взгляда Акамы. Исии наклонился вперед:
– По правде говоря…
Миками понял, что Исии давно уже не терпелось вмешаться.
– …к нам скоро приедет с официальным визитом генеральный комиссар.
– Генеральный комиссар?! – До Миками не сразу дошел смысл сказанного. Во всяком случае, такого он не ожидал.
– Нас самих только что известили. По плану визит состоится ровно через неделю, и, как вы, наверное, понимаете, мы немного беспокоимся. Даже не упомню, сколько прошло лет с прошлого визита комиссара… – Наверное, дело ухудшало присутствие в кабинете Акамы, токийского бюрократа. Генеральный комиссар, глава Национального полицейского агентства! Генеральный комиссар находится на самом верху пирамиды; он возглавляет двести шестьдесят тысяч стражей порядка. Для провинциальных полицейских он сродни самому императору. И в то же время… неужели из-за официального визита нужно так беспокоиться? Именно в такие времена Исии проявлял свою ограниченность. К Национальному полицейскому агентству он относился с благоговением, мечтал о нем с неподдельной тоской, как юнец, выросший в провинции, мечтает о большом городе.
– Какова цель визита? – спросил Миками, уже думая о деле. Его вызвали как директора по связям с прессой; значит, скорее всего, во время визита намечается крупная пиар-кампания.
– «Рокуён». «Дело 64».
На сей раз ему ответил сам Акама. Миками посмотрел на него с недоумением. В глазах Акамы плясала выжидательная усмешка. «Рокуён»… «Дело 64»… Так называли дело четырнадцатилетней давности, когда была похищена и убита девочка по имени Сёко.
Тогда в префектуре Д. произошло первое полномасштабное похищение. Вскоре после того, как похитителю удалось успешно скрыться с выкупом в 20 миллионов иен, нашли труп похищенной семилетней девочки. Прошло много лет, но преступника так и не нашли. В то время Миками служил в Первом управлении уголовного розыска, в отделе специальных расследований. Его включили в группу преследования. Он следовал за машиной отца Сёко, когда тот поехал передавать похитителю выкуп. Даже вспоминать о давнем похищении было неприятно, но еще неприятнее было слышать, как Акама – кабинетный чиновник и чужак, который не имел никакого отношения к расследованию, – употребляет условное название, каким пользовались лишь сотрудники уголовного розыска применительно к тому похищению. Ходили слухи, что Акама помешан на сборе информации, обожает собирать на всех досье. Акаму назначили руководить административным департаментом всего полтора года назад. Неужели его осведомители уже успели проникнуть во внутренние круги уголовного розыска?
За одним вопросом последовали другие. Само собой разумелось, что «Дело 64» стало величайшим провалом полиции префектуры Д. Даже в Токио, на уровне Национального полицейского агентства, «Рокуён» по-прежнему считали одним из самых крупных нераскрытых преступлений. С момента похищения прошло четырнадцать лет, и никто не оспаривал тот факт, что воспоминания постепенно стерлись. Четырнадцать лет назад похищенную девочку искали сто с лишним человек, теперь делом занимались всего двадцать пять детективов. Хотя дело не отправили в архив, оперативно-следственный штаб значительно сократили и преобразовали в отряд. До истечения срока давности осталось чуть больше года. Миками больше не слышал о том, чтобы подробности дела обсуждались публично. Да и общественность, похоже, подзабыла о похищении. То же самое можно было сказать и о представителях прессы. Как правило, о похищении вспоминали не чаще раза в год – во время очередной годовщины. Дело постепенно покрывалось пылью. Почему же сейчас оно оказалось в центре внимания комиссара? «Мы намерены сделать все, что в наших силах, до того, как истечет срок давности». Может быть, руководство хочет изобразить бурную деятельность?
– Что произойдет во время визита? – спросил Миками, и Акама еще шире расплылся в улыбке:
– Генеральный комиссар выступит с обращением; он обратится как к полицейским, так и к широкой общественности. Он намерен подбодрить следственно-оперативную группу. Подтвердить наше стремление не оставлять безнаказанными тех, кто совершил тяжкие преступления.
– Похищение произошло четырнадцать лет назад. Можно ли предположить, что визит как-то связан с истечением срока давности?
– Обращение комиссара должно послужить новым стимулом… Мне намекнули, что визит – личная идея самого комиссара. Хотя мне кажется, что его слова будут скорее адресованы к внутренней аудитории, чем к широкой общественности.
«Внутренняя аудитория»… После этого выражения все стало на свои места.
Токио. Политика.
– В общем, вот подробное расписание на день визита.
Исии взял со стола лист бумаги. Миками достал записную книжку.
– Имейте в виду, пока о визите не объявили официально. Итак, комиссар приедет на машине к полудню. После обеда с начальником участка он посетит место, где нашли труп девочки. Во время пребывания там он возложит цветы и воскурит благовония. После этого он отправится в здание префектурального управления и произнесет речь для членов следственной группы. Далее он выразил желание нанести визит родителям погибшей девочки и засвидетельствовать им свое почтение. Там он снова воскурит благовония. Затем комиссар даст интервью на ходу – пока будет идти от дома до машины. Вот пока в целом и все.
Миками перестал записывать.
– Комиссар собирается дать интервью на ходу?
Значит, представителям прессы придется задавать вопросы, когда комиссар выйдет из дома…
– Вот именно. Во всяком случае, так передали из его секретариата. Им, наверное, кажется, что так встреча пройдет живее, чем более официальная пресс-конференция, скажем, в конференц-зале.
Миками помрачнел. Перед его мысленным взором встали неумолимые лица репортеров.
– Где он хочет сняться? На том месте, где нашли тело?
– Нет. Лучше снимать его у дома родственников.
– Он хочет, чтобы репортеры тоже вошли в дом?
– А что, там слишком тесно?
– Да нет, не очень, но…
– Комиссар засвидетельствует свое почтение у домашнего алтаря; позади него будут стоять несчастные родители, потерявшие дочь. Вот какая картинка должна появиться в газетах и на телевидении.
Главный полицейский начальник заверяет родных погибшей девочки, что похититель будет пойман… Безусловно, подобное зрелище произведет сильное впечатление.
– Времени у нас немного; завтра или послезавтра родители девочки должны дать свое согласие. – Акама скривился и вернулся к своему обычному приказному тону.
Миками осторожно кивнул.
– У вас есть вопросы?
– Нет… – Миками почти не сомневался в том, что родители погибшей девочки не откажутся принять комиссара. В то же время ему неприятно было обращаться к ним с такой просьбой. Тогда, четырнадцать лет назад, он с ними почти не общался. С родителями Сёко подробно беседовали только оперативники, которые работали у них дома. А через три месяца после похищения он перешел во Второе управление и постепенно перестал следить за ходом дела.
– Хорошо. Сначала я переговорю с оперативниками, которые занимались «Делом 64». Наверное, им больше известно о родственниках девочки, – осторожно сказал Миками.
Акама неодобрительно нахмурился:
– По-моему, в этом нет необходимости. Насколько я понимаю, вы тоже знакомы с родителями девочки. Вам лучше обратиться напрямую к ним. Не нужно привлекать еще и уголовный розыск.
– Но ведь…
– Визит комиссара в первую очередь касается административного департамента. Если вы привлечете уголовный розыск, все только осложнится. Как только вы проделаете всю подготовительную работу, я лично свяжусь с директором уголовного розыска. До тех пор вы должны рассматривать визит как дело совершенно секретное.
Совершенно секретное?! Миками никак не мог уяснить себе истинных намерений Акамы. Как организовать визит без ведома уголовного розыска? Если не ставить их в известность, у них возникнут большие проблемы… В конце концов, речь идет не о чем-нибудь, а о «Деле 64»…
– Кстати, что касается прессы… – продолжал Акама как ни в чем не бывало. – Насколько я помню, вы впервые занимаетесь чем-то подобным. Поэтому позвольте кое-что разъяснить вам. Интервью на ходу должно производить впечатление спонтанного, однако мы не можем допустить, чтобы представители прессы обращались к комиссару с вопросами бесконтрольно. К визиту комиссара следует готовиться примерно так же, как к визиту члена парламента. Совершенно недопустимо, если комиссару зададут какие-нибудь сложные или безответственные вопросы. Вы первым делом должны поручить членам пресс-клуба подготовить список вопросов и представить его нам на утверждение. На то, чтобы задать вопросы, у них будет около десяти минут. Кроме того, на интервью допустят лишь представителей тех изданий, которые в этом месяце председательствуют в прессклубе. Очень важно донести до их сознания, что никаких неудобных вопросов быть не должно. Вам ясно?
Миками опустил глаза, просмотрел свои записи. Он был согласен с тем, что с представителями прессы необходимо проконсультироваться заранее. Однако, учитывая последние события, он сомневался в том, что сейчас возможна разумная дискуссия.
– Насколько я понимаю, сегодня утром представители прессы… несколько расшумелись. – Неужели Акама что-то заметил по его лицу? Нет, скорее кто-то уже донес ему. – И как все прошло?
– Хуже, чем раньше. Я отказался сообщить им личные данные виновницы ДТП.
– Очень хорошо. Нам нельзя ослаблять бдительность. Стоит нам выказать хоть малейшую слабость, как они тут же наглеют и пытаются воспользоваться своим преимуществом. Заставьте их подчиняться! Мы предоставляем им сведения, а они их принимают. Вот что вам необходимо вбить им в головы. – Очевидно, закончив наставления, Акама принялся рыться в карманах пиджака, как будто что-то искал.
Миками краем глаза покосился на Исии. Тот, по-прежнему искрясь весельем, что-то подчеркивал красными чернилами. Дурное предчувствие не обмануло Миками. На него давил груз больший, чем когда он сюда входил.
– Хорошо… если у вас все…
Миками захлопнул записную книжку и встал. Наверное, Акама по его поведению догадался, что Миками лишь изображает покорность, и окликнул его, когда тот уже стоял на пороге.
– Знаете, она – вылитая вы. Должно быть, вы ее очень любите.
Миками осторожно развернулся кругом. Акама размахивал фотографией Аюми, которую разослали во все участки. «Вылитая»… Миками не сказал Акаме, почему Аюми сбежала из дома. Лицо у него запылало. В тот миг его хладнокровный фасад дал трещину. Акама самодовольно улыбнулся:
– Отпечатки пальцев, снимки зубов – обсудите все с женой. Я хочу сделать для вас все, что в наших силах.
Миками несколько секунд боролся с собой, а потом с трудом произнес:
– Спасибо.
Он согнулся в поклоне, чувствуя, как кровь ударяет ему в голову.
