Глава 31
Миками повернул направо, когда на светофоре зажегся желтый свет.
Он не склонен был слишком полагаться на слова Мэйко. Если Какинума действительно сидит в машине один, вряд ли он ведет наблюдение официально. Что он задумал? Миками задумчиво покачал головой, объезжая торговый комплекс.
Он очутился на улице Мацукава, застроенной многочисленными торговыми центрами. Сейчас, в декабре, здесь было полно покупателей. Машины и люди… целые толпы. Миками издали заметил гигантскую вывеску супермаркета «Токумацу». Он повернул налево и поехал вдоль магазина; на следующем перекрестке он повернул направо, объезжая супермаркет с тыла.
Ему пришлось резко затормозить.
«Будь я проклят!»
Он почти сразу заметил темно-зеленый «ниссан-скайлайн», стоящий с левой стороны, впереди вереницы из пяти или шести машин. Миками осторожно приблизился к нему сзади. Посмотрел на выхлопную трубу – оттуда выходила струйка белого дыма. Подъехал поближе. Заглянул в салон. Заметил на откинутом водительском сиденье коротко остриженную голову. Миками проехал почти вплотную и узнал профиль Какинумы. Тот смотрел куда-то вперед. Меньше чем в десяти метрах от его машины находился въезд на парковку «Токумацу». Двое охранников в форме деловито регулировали там движение с помощью красных жезлов. Вначале Миками предположил, что Какинума следит за машинами или за покупателями. Впрочем, от последнего предположения пришлось отказаться почти сразу. «Скайлайн» стоял слишком близко к въезду. Кроме того, он стоял впереди других машин, значит, любой выезжающий хорошо видел его. По правилам наружного наблюдения его объект должен находиться метров на пятнадцать дальше. Скорее всего, он следит за входом в зал игровых автоматов или за парадным входом в офисное здание на той стороне улицы.
Миками повернул налево, потом еще раз налево. С трудом лавируя в узких переулках, он вернулся туда, где стоял Какинума. Остановился в конце вереницы припаркованных машин. Заглушив мотор, он зашагал вперед, вспоминая, что говорила Мэйко, передавая слова мужа о нем: «Настоящий детектив!» Ему стало не по себе. Он шел к «скайлайну», как в кабинет для допросов. Поравнявшись с машиной, легонько постучал костяшками пальцев по стеклу. Увидел, как вздрогнул Какинума. Когда, обернувшись, он увидел Миками, глаза у него чуть не вылезли из орбит. «Открой», – одними губами приказал Миками. Какинума дрожащими пальцами разблокировал дверцы. Машина стояла вплотную к стене, поэтому на пассажирское сиденье невозможно было сесть. Миками распахнул заднюю дверцу и сел на сиденье за водителем. Переместился на самый край, чтобы видеть Какинуму сбоку. Тот смертельно побледнел.
– Что ты здесь делаешь?
Миками не дал ему времени придумать предлог. Какинуме удалось лишь нахмуриться в ответ.
– Кого-то ждешь? Или за кем-то наблюдаешь?
Проезжая мимо, Миками не сомневался, что Какинума просто на задании, что он следит за кем-то. Но, сев в машину, он сообразил, что его предположения не оправдались. Какинума действительно стоял очень близко от парковки. Оттуда прекрасно было видно салон машины; любой прохожий мог заглянуть внутрь. Зато входы в зал игровых автоматов и в офисное здание все же находились слишком далеко, и за ними трудно было следить невооруженным взглядом.
– Уезжаем, – буркнул Какинума, отпуская ручной тормоз. Он включил передачу и нажал на газ.
Миками быстро подался вперед и снова поднял ручник, отчего машина дернулась и остановилась. Их швырнуло вперед. Один из охранников на парковке удивленно развернулся; он, несомненно, услышал визг шин.
Миками развалился на сиденье и сказал:
– Я вовсе не собираюсь тебе мешать. Продолжай, как будто меня здесь нет.
– На сегодня я закончил.
Закончил на сегодня? Что значит «закончил на сегодня»?
– Ничего, ничего, продолжай. Я тоже хочу, чтобы похитителя настигло правосудие, – не меньше, чем ты. – Миками услышал, как Какинума тяжело вздохнул. – Я здесь совсем по другому делу. Ты продолжай смотреть вперед, все хорошо. Только выслушай меня.
– Чего ты хочешь?
Миками посмотрел в зеркало заднего вида. Увидел глаза Какинумы. Тот избегал смотреть ему в лицо.
– Вчера я ездил к Хиёси, который раньше служил в экспертно-криминалистической лаборатории.
Какинума быстрее заморгал глазами. Он наверняка уже все знал от Урусибары. И все же реакции организма не всегда удается подавить без труда.
– Его мать рассказала мне, что случилось. По ее словам, когда вы были в доме у Амэмии, ее сын совершил ошибку, а командир группы, то есть Урусибара, наорал на него и назвал никудышным. Насколько я понимаю, все так и было?
– Я не… Я не знаю! – Голос Какинумы сорвался на фальцет.
– Ну а известно тебе, что вскоре после того Хиёси ушел из полиции, а следующие четырнадцать лет провел настоящим затворником? Он до сих пор отказывается выходить из своей комнаты!
– Я не знал…
– А я помню, что он тогда плакал! На второй день после похищения, когда вы пришли к Амэмии.
– Не знаю, – твердил Какинума, но глаза у него беспокойно бегали туда-сюда.
– У меня есть свидетели. Кода пытался его утешить. А ты что делал?
– Не помню. Наверное… был занят, вел переговоры со штаб-квартирой.
Миками снова подался вперед и приблизил свое лицо к лицу Какинумы. Уши у того покраснели.
– Ты знаешь о записке Коды?
– Нет, – как-то слишком быстро ответил Какинума. Его губы слегка дрожали.
– Кода написал об ошибке Хиёси. Так?
– Я ведь тебе сказал…
– Но Урусибара замял и ошибку, и записку. Потому что боялся потерять работу.
– Миками, не знаю, что…
– Неужели ты из тех, кто предает своих товарищей только ради того, чтобы защитить босса?! – воскликнул Миками, вкладывая в слова всю силу убеждения.
У Какинумы на шее вздулись жилы. Он молчал.
Молчал и Миками. Он ждал ответа.
Наконец Какинума не выдержал:
– Понятия не имею, о чем ты говоришь.
Миками тяжело вздохнул. Все физические реакции Какинумы свидетельствовали об обратном: он все прекрасно понимал. Но на словах… Миками догадывался, что именно так все и будет. Какинума находился словно на другом берегу темной реки; один призыв к его совести не поможет.
– Ну а теперь мне действительно пора. Я уезжаю. Ты не против? – чуть увереннее спросил Какинума и снова потянулся к ручнику.
– Продолжай заниматься тем, чем ты занимаешься.
– Повторяю, на сегодня я закончил.
– Что именно ты закончил?!
– Свою работу. То, чем я здесь занимался.
Оба повысили голос. Атмосфера в машине стремительно накалялась.
– Я уезжаю отсюда.
– Не вздумай! – пригрозил Миками. Ему показалось, что он стоит на пороге какого-то важного открытия.
– Здесь нас могут увидеть. Если хочешь поговорить, давай, только где-нибудь в другом месте!
– Ты сам здесь припарковался… где нас все могут увидеть. – Едва он произнес это вслух, как в голове у него что-то щелкнуло. Какинума не случайно встал именно здесь; другого объяснения просто не было. Какинума нарочно пренебрег всеми правилами «наружки». Он специально припарковался в таком месте, где его было хорошо видно. В зеркале Миками заметил, как сузились зрачки у Какинумы.
– Я могу подвезти тебя до твоей машины.
– Она совсем недалеко. Я выйду, как только мы поговорим.
– Разве мы еще не поговорили?
– Нет еще.
Миками понимал, что у него закончились все ходы. Было очень неприятно сильнее давить на Какинуму. В его сознании возник образ Мэйко. Он видел их детей. И Какинума был ему небезразличен. Он не мог поступить правильно, даже если бы хотел. Он защищал своих близких.
Воинственность Миками постепенно угасала. Ему захотелось поскорее уйти. Все стало безразлично. Однако любопытство по-прежнему одолевало его. Они как будто говорят о разных вещах… Какинума не переставал думать о своем, но вместо того, чтобы расслабиться, казалось, все больше волнуется. Он как будто задыхался, снова схватился за ручной тормоз; ему не терпелось уехать с этого места. Нет, не то. Он не пытался уехать сам. Ему хотелось поскорее спровадить Миками.
Почему?!
Миками поднял глаза и посмотрел вперед.
– Если хочешь сказать что-то еще, не мог бы ты говорить побыстрее? – взмолился Какинума. Судя по голосу, ему приходилось очень нелегко. – Миками, прошу тебя!
Миками молчал.
– Если тебе больше нечего сказать, вынужден просить тебя уйти. – Какинума развернулся на сиденье, закрыв Миками вид.
Миками оттолкнул его в сторону и посмотрел в лобовое стекло.
– Миками, ты уже получил то, за чем пришел!
Какинума почти кричал, но Миками не двигался. Его взгляд был прикован к единственной точке. У него возникло чувство, какое бывает, когда лицо, о котором ты много думаешь, вдруг возникает перед тобой в толпе.
Хидэки Кода!
Он стоял у самого въезда на парковку. Кода был одним из двух охранников, которые регулировали движение. Лицо его было наполовину скрыто под форменной фуражкой. С тех пор как Миками видел его в последний раз, прошло четырнадцать лет. Конечно, Кода сильно изменился, и все же его без труда можно было узнать. Он хорошо помнил его узкие глаза, длинный нос, маленький рот.
Какинума ссутулился. Заметив, в какое отчаяние пришел его собеседник, Миками еще больше изумился. Как будто с глаз у него сдернули пелену; происходящее предстало перед ним в новом свете.
Какинума ни за кем не следил. Не пытался выяснить чей-то распорядок дня. Он приехал сюда для демонстрации намерений. Нарочно встал так близко к объекту. Он хотел, чтобы Кода видел его. Запугивал? «Никому не рассказывай, что случилось тогда у Амэмии. Иначе тебе придется плохо – мы можем устроить тебе веселую жизнь».
Скорее всего, Кода не в первый раз видит здесь Какинуму. Какинума приезжает сюда, чтобы напомнить Коде: они о нем не забыли. Вот какую роль отвел ему Урусибара!
Миками посмотрел вперед, увидел сгорбившегося Какинуму, и его невольно передернуло.
– Все это время?!
Молчание.
– В самом деле? Ты занимаешься этим… четырнадцать лет?!
Какинума тяжело вздохнул и закрыл голову руками. Он выполнял приказы! Теперь Миками понял: уверенность Урусибары опиралась на такую вот операцию устрашения.
– Извини, что помешал тебе. В таком случае все остальное узнаю у Коды. – Миками собрался открыть дверцу.
Какинума сдавленно вскрикнул и круто развернулся к нему всем телом. В его покрасневших глазах стояли слезы.
– Нет… оставь его в покое!
– Ты не имеешь права меня не пускать.
– Да, ты прав. Ты совершенно прав. Но все не так, как ты думаешь. Мы вовсе не запугиваем его и не следим за ним… уже не следим. Я приезжаю сюда по привычке. Для себя самого… и для Коды.
– По привычке?
– Не забывай, прошло целых четырнадцать лет! «Ага, сегодня он снова здесь» – только и всего. В других местах мы с ним не видимся. Мы с ним как будто заключили молчаливое соглашение. Потому-то я продержался так долго – и Кода тоже. – Какинума низко наклонил голову. – Прошу тебя, Миками! Не создавай нам лишних трудностей. Если ты надавишь на него, с твоей харизмой… ну да, он наверняка не выдержит и что-нибудь скажет. Если он во всем признается, мне придется доложить об этом по начальству. У меня просто не останется другого выхода.
Миками воздержался от кивка.
– Я наблюдаю за ним с самого начала. С тех пор как он ушел, ему живется очень несладко. Он не мог устроиться на приличную работу. И пусть в его личном деле написано, что он ушел по собственному желанию; все равно к человеку, который уволился из полиции, относятся с подозрением. К тому же ушел он вдруг, внезапно, даже не попросив рекомендательного письма! Он перебивался случайными заработками, в основном занимался тяжелым физическим трудом. Теперь он наконец женился, у него родился ребенок. Он начал привыкать к новой жизни. Вот почему…
– Расскажи, что произошло!
– Что? Когда?
– В доме Амэмии. Если не хочешь, чтобы я расспрашивал Коду, говори сам.
– Но я… – Какинума осекся и бросил на Миками безнадежный взгляд.
– Я такой же, как ты. Я тоже приехал для того, чтобы сделать свое дело.
Снова молчание.
– Не собираюсь тебя выдавать! Я тебя не видел. Мы с тобой не разговаривали. Ясно? А теперь рассказывай.
Какинума прищурился. Наконец он едва заметно покачал головой.
Миками приоткрыл дверцу, но Какинума быстро развернулся и крепко схватил его за запястье.
– Дело не только в Коде. У меня тоже есть семья.
– И у меня. – Миками нагнулся к Какинуме. – Слушай!
Никто никогда не услышит от меня твоего имени. Ты, я, Кода – вместе мы справимся, выкрутимся! С нашими семьями ничего не случится. Если можешь предложить что-нибудь получше… я тебя слушаю.
Последовало долгое молчание.
Какинума поднял голову. Он с сожалением посмотрел на Коду, на парковку и наконец снова медленно повернулся назад. Приоткрыв рот, он помассировал себе шею. Миками терпеливо ждал. Наконец Какинума заговорил:
– Мы упустили единственный шанс записать голос похитителя на пленку.
Миками ахнул.
– Аппаратура… не сработала.
Мысли Миками заработали с удвоенной скоростью. «Упустили единственный шанс записать голос похитителя…
Аппаратура не сработала…»
Он все равно пока ничего не понимал.
– Что ты имеешь в виду? Ведь похититель звонил Амэмии еще до того, как вы…
– Был еще один звонок.
Миками поднес руку ко рту:
– Не может быть…
– Да, это правда. Помимо двух звонков, о которых стало известно, был еще один… А мы облажались, не смогли записать его.
Миками слушал затаив дыхание.
– Это случилось перед тем, как прибыла ваша группа. Похититель снова позвонил Амэмии. Мы подготовились. Все проверили, должны были записать звонок, а потом отследить его… И вот… – Какинума сглотнул слюну; было видно, что ему физически больно. – Как только телефон зазвонил, Амэмия чуть все не испортил… бросился к нему и попытался поднять трубку, забыв все, о чем мы ему говорили. Нам удалось его остановить и связаться с «Эн-Ти-Ти». А Хиёси включил диктофон. Но он почему-то не сработал, звонок не записался. Пленка не крутилась. Он запаниковал, начал включать и выключать диктофон, но пленка не двигалась. А телефон все звонил… Должно быть, Амэмия страшно перепугался, что звонки прекратятся, – он все-таки снял трубку.
– Все-таки снял?! – В Миками сразу проснулся детектив. – И похититель говорил с ним?
– Да.
– Что же он сказал?
– Предупредил Амэмию, чтобы тот не обращался в полицию. Сказал, что следит за ним. Амэмия поклялся, что не станет связываться с нами; потом попросил дать ему послушать голос дочери, но разговор прервался. Звонок оказался слишком коротким, и отследить его не удалось.
– Голос был тот же самый, что и в предыдущие два раза?
– По словам Амэмии, да.
– Тебе удалось его услышать?
Какинума с сожалением покачал головой:
– Никто его не слышал, кроме Амэмии.
– А наушники?
– Конечно, мы сидели в наушниках – и я, и Кода. Но мы сняли их, чтобы помочь Хиёси – он страшно перепугался. Мы проверяли соединения, кабели, привод, но тут Амэмия… В общем, остальное ты уже знаешь.
В машине стало тихо. Миками не сразу вспомнил, что он теперь сотрудник пресс-службы. Полиция покрывала свою ошибку. Оперативники обманули общественность, утаили звонок от похитителя и убийцы.
Немыслимо! Такого не должно было случиться. По спине у Миками пробежал холодок.
– Кто принял решение замять дело?
Молчание.
– Ты напрасно тратишь мое время. Выкладывай!
– Командир.
– Урусибара? Что он сказал?
– Что докладывать о случившемся не обязательно. Мол, Амэмия и сам все понимает. И чтобы мы никому об этом не говорили, что бы ни случилось.
– Он уговаривал Амэмию подыграть вам?
– Нет, вряд ли. Амэмия и сам извинялся перед нами – во всяком случае, сразу после звонка. Все повторял, что просит прощения за то, что ответил на звонок, забыв наши наставления.
«По крайней мере, сразу после звонка»…
– Но со временем его отношение к нам изменилось. Амэмия решил, что не простит нашей ошибки. Поэтому он сейчас держится так отчужденно и оборвал все отношения с нами?
– Точно не знаю; мне запретили общаться с ним… Знаю только, что в прессе дело освещали во всех подробностях после того, как закончился договор о неразглашении… Он наверняка заметил, что о третьем звонке похитителя мы умолчали.
Не в этом ли все дело? Может быть, Амэмия обижен не из-за самой ошибки, а из-за того, что ее скрыли?
– В котором часу похититель звонил в третий раз?
– Ровно в семь тридцать.
Всего за час до прихода Миками. А он, придя, не заметил ничего необычного. Хотя… что бы он тогда ни увидел, наверняка бы решил, что все объясняется ситуацией. В конце концов, у хозяев дома похитили ребенка… И бледность Хиёси он тогда приписал стрессу.
– Что вы сказали «Эн-Ти-Ти»?
Срыв записи – одно дело, но ведь они должны были отследить, откуда поступил звонок…
– Сказали, что кто-то ошибся номером.
– Так вам приказал Урусибара?
– Да.
– А ему тоже кто-то велел так поступить?
– Нет. Он сам принял решение по ситуации.
Значит, ответственность ограничивалась четырьмя оперативниками. Но в таком случае…
– Что такое записка Коды?
Миками ожидал, что Какинума снова замкнется, попробует защищать последнюю позицию, но Какинума даже не запнулся.
– Не знаю, что в ней было, но помню, что Кода буквально рассвирепел. Когда стало ясно, что похититель забрал выкуп и скрылся, Кода буквально набросился на Урусибару. Он кричал: «В том, что случилось, виноваты мы, наша группа! Мы должны подать рапорт! Мы все четверо должны нести ответственность!» Урусибара кричал в ответ: «Зачем ты хочешь восстановить всех против нас? Дешевым политиканством будешь заниматься после того, как мы схватим проклятого похитителя!» Я говорил ему то же самое, пробовал его убедить. Просил его утихомириться, держать язык за зубами… Поверь мне, я точно знаю, что он чувствовал, но я в самом деле не думал, что шумиха из-за нашей ошибки пойдет на пользу следствию. Кроме того, мне казалось, что Урусибара в чем-то прав. После этого Кода затих. Представляю, какие мучения он испытывал потом, после того как Сёко нашли мертвой. В конце концов Урусибара не смог его остановить. После того как мы уехали от Амэмии, Кода написал служебную записку, в которой подробно описал нашу оплошность. Свой рапорт он подал напрямую директору.
Сердце у Миками екнуло.
Значит, об ошибке стало известно четырнадцать лет назад! Директор уголовного розыска все знал и покрывал их! Не в первый раз всплывала тайна, которую скрывал уголовный розыск. Директор знал обо всем, причем почти с самого начала. Тем не менее факты так и не были преданы огласке. Служебную записку Коды уничтожили. Решили поддержать предложение Урусибары. Облегчив душу, Кода подал в отставку. Никто из сотрудников не попытался его остановить. Зато Урусибару, который первым предложил замять дело, повысили, сделали начальником участка.
Систематическое замалчивание с ведома и одобрения префектурального управления полиции! Вот что скрывалось за запиской Коды.
– Кода отличается прочными моральными устоями… Кроме того, он хороший человек и добросовестно относится к своим обязанностям. Каждый год в годовщину гибели Сёко он ходит на кладбище, где воскуряет благовония. В прошлом году он потихоньку навестил и могилу Тосико после ее кончины… отдал ей последний долг.
– Вот почему у тебя связаны руки!
– Что?
– Ты прекрасно понимаешь, о чем я. Только ты можешь наблюдать за Кодой. Вот в чем дело.
– Да… наверное. Директора уголовного розыска передают друг другу ту историю.
– Конечно, – сказал Миками. Его замутило.
Он видел перед собой мужчину в форме охранника; его брюки хлопали на пронизывающем ветру. Он мучается уже четырнадцать лет! И все потому, что не пошел на сделку с совестью.
– Должно быть, он по-настоящему ненавидит нас, – с тяжелым вздохом произнес Миками.
– Да нет, – буркнул Какинума. – Знаешь, мне кажется, что сейчас он даже благодарен нам.
– Благодарен?! За что?
– Впервые за много времени он устроился на нормальную работу. Урусибара замолвил за него словечко.
Миками нахмурился. Возможно, так оно и есть; в основном в охранные агентства берут бывших сотрудников полиции. Однако в охранники предпочитают не брать таких, как Кода, – людей, которые ушли из органов при сомнительных обстоятельствах. Так что без посторонней помощи Коду вряд ли приняли бы на такую работу.
– Кода пришел с повинной, просил у Урусибары прощения. – Какинума вытер глаза. – Умолял все забыть, помочь ему. По его словам, сейчас он хочет одного: жить нормальной жизнью с женой и ребенком.
И он смирился… Миками стало трудно дышать. Ему было ужасно жаль Коду. Из полиции – в охрану… В общем, обязанности те же самые, только форма другая… Он покосился на Коду. Тот улыбался, регулируя движение с помощью красного жезла. Болтал с покупателями, которые проезжали мимо на машинах. Радостно кивал им вслед. У него вырвали клыки. Он больше не представлял угрозы для полиции. И все же Какинума по-прежнему присматривал за ним. Из-за этого и Какинума все время помнил о случившемся. Урусибара одним ударом убивал двух зайцев. Какинума ведь тоже знал правду, но и он находился под присмотром. Ему как будто все время напоминали: «Вот что ждет тебя, если ты откроешь рот!» И хотя Какинума целых четырнадцать лет следит за Кодой, он, наверное, все время боится, что его постигнет та же участь…
Внезапно Миками ужасно захотелось освободить их обоих.
– Ясно. Я ухожу. Скажи мне еще только одно. Почему Хиёси плакал в доме Амэмии?
– Потому что… он чувствовал свою ответственность.
– И все?
Какинума поморщился.
– Урусибара что-то ему сказал. Да?
– Д-да…
– Что он сказал?
– Насчет Сёко.
– Что именно он сказал?
– Он сказал Хиёси, что, если произойдет самое худшее… то виноват будет он.
