Подмена
1
Из-за прилавка Летти Добеш потянулась к фермеру – долить ему кофе. То ли Дейл, то ли Дэн, то ли Дейв – что-то на Д. Из постоянных клиентов. Мерзопакостный. Заходит к ним в забегаловку несколько раз в неделю. Тощий и долговязый, никаких чаевых, всегда в красном жилете и бейсболке с сеточкой от компании «Джон Дир».
Пока Летти наполняла его кружку, он осклабился и сказал:
– Знаешь, что на тебе шикарно выглядело бы?
Сейчас будет еще тот комплимент.
– Нет, и что же? – спросила она, избегая его взгляда.
– Я.
Теперь она посмотрела на него. Маленькие карие глазки, с летучей искоркой, которую Летти сразу узнала: любитель марихуаны.
– Замечательно, – похвалила она. – С такими талантами надо поздравительные открытки для «Холмарка» сочинять.
Мужчина засмеялся, видимо, раздумывая: это оскорбление или нет?
От печи ее окликнул хозяин.
– Через секунду! – отозвалась Летти.
– Нет, Летиция. Не через секунду. Немедленно.
Она поставила кофейник обратно на подогреватель, вытерла руки о передник. Вдруг ясно нарисовалась картинка: ей семьдесят, она ковыляет по этой забегаловке – где прошла вся ее жизнь – на пораженных артритом ногах, руки скрючились…
Хозяин – потный противный коротышка. Черные джинсы, черные кроссовки, белая рубашка и жуткий галстук с изображением мультяшного Скуби-Ду. Всегда в одном и том же. Летти подошла и увидела, что в правой руке он держит туалетный проволочный ершик.
– Доброе утро, Ллойд.
– Загляни в сортир. Все загажено. Ты вчера должна была все вычистить.
– Ллойд, да у меня минутки свободной…
Он сунул ершик ей в руку.
– Где улыбочка?
– Внутри я вся свечусь.
* * *
Летти яростно отскребала «бороду» из засохшего дерьма, что приросла к унитазу.
Сквозь бетонные стены из игрального автомата доносилась какая-то невнятная мелодия, но в ее голове образовался собственный припевчик:
Ах, жизнь моя,
Ах, жизнь моя,
Как ты прекрасна,
Жизнь моя.
Когда унитаз засиял девственной чистотой, Летти глянула в маленькое оконце над раковиной. Оно выходило на Океанский бульвар. Курортные коттеджи и многоквартирные дома – все развернуты на восток, в сторону моря.
Оконце было зарешечено – что ж, подумалось Летти, вполне символично. Из тюрьмы она вышла вот уже десять месяцев назад, не принимала никакой дряни целых полгода, но ощущения свободы не было.
Ей тридцать шесть, и вот ее достижения: до седьмого пота чистит сортир в забегаловке.
Да, в тюрьме хорошего мало, но от стен камеры и тюремного двора никогда не исходила такая безнадежность, как от зарешеченного оконца в этом крошечном туалете. В тюрьме ты всегда чего-то ждешь. Там тебя манит свобода, надежда на то, что жизнь пойдет по-другому…
Ей вдруг позарез захотелось принять дозу.
Ты с этим завязала.
Но почему?
Ради Джейкоба.
Надо как-то отвлечься. Вот вернется она в свою социальную гостиницу на той стороне пролива – и чем займется? Можно принять душ, можно выйти побегать. Сделать что-то, чтобы разделаться с этими смертоносными мыслями. Здесь, на работе, она обслуживает клиентов – о другом думать некогда. Ее психотерапевт, Кристиан, говорит ей: мыслям о наркотиках надо поставить заслон. Остановиться, взять паузу и понять, где она ошибается.
Где я ошибаюсь? Мне плохо. Приму дозу – будет хорошо. Вот и всё, куда проще…
Нет, Летти, не так все просто. Одной дозой ты не ограничишься. Начнешь – и пошло-поехало, пока не сломаешься, не отбросишь копыта, не загремишь обратно в тюрьму.
Глаза ее наполнились слезами.
В дверь постучали.
– Минутку!
Летти вытерла глаза. Разгладила свое сине-белое платьишко. Взяла себя в руки.
Подхватив туалетные причиндалы, открыла дверь.
В нише, через которую люди попадали в мужской и женский туалеты, стоял фермер в бейсболке.
– Милости прошу, – сказала она.
Он загородил ей дорогу.
– Летиция, верно?
– Верно.
– От чаевых не откажешься? Зайдем туда ненадолго?
Летти прижалась к его щуплому каркасу, от которого исходил дурной запах. Опустила руку, ухватила его за мошонку и притянула к себе.
– Вот так-то лучше, – пробормотал он.
Карман жилета топорщится. Слева. Бумажник.
До его губ было сантиметра два, и Летти улыбнулась. Отпустила его мужское достоинство и саданула ему коленом по яйцам, а правая рука в ту же секунду скользнула внутрь его жилета; пальцы нырнули в карман. Она выдернула бумажник, а фермер как подкошенный рухнул на пол. Она бы пнула его еще раз, но тут в конце коридора, ведшего в забегаловку, с искаженным от ярости лицом появился Ллойд.
– Ах ты, подколотая сучка… Нечего мне было уголовницу на работу брать.
– Да он на меня…
– Мне плевать. Ты уволена. Проваливай.
Летти сорвала с себя передник и бросила его на пол, рядом с фермером – тот эмбрионом лежал в углу и постанывал.
* * *
Она села в автобус до Чарльстона. Устроилась на заднем сиденье и раскрыла бумажник фермера. Оказалось, что он не Дейл, не Дэн и даже не Дейв. Его звали Дональд, и для крохобора он оказался упакован совсем неплохо: четыреста двадцать долларов наличными плюс три кредитки.
Летти выудила из кармана свой модифицированный «Айфон» с опцией для считывания карт и начала сканировать дональдовы «Визу», «Мастеркард» и «Амекс» и перебрасывать на свои «левые» счета суммы до ста долларов.
2
Летти завела руки за голову, сплела пальцы. Этот диван ей нравился. Кожа всегда теплая. Послеполуденный пейзаж за открытым окном в тыльной стене радовал глаз, два оттенка голубого – небо и океан – сливались воедино. Проникавший в комнату воздух нес в себе острые запахи соли, крема от загара и чуть прелых водорослей.
– Уволили? – спросил Кристиан. Он сидел за своим столом в трех шагах от нее.
– Сегодня утром. Вечером уезжаю. Комнату-социалку я уже очистила. Скучать по этой крысиной норе сильно не буду.
– Кажется, мы договорились, что неплохо продержаться на этой работе хотя бы до Рождества…
– Нет, я сыта этой лавочкой по горло.
– Куда поедете?
– В Орегон.
– Повидать сына?
– Да, план такой.
– Считаете, вы готовы к этой встрече? Готовы вернуться в жизнь Джейкоба на постоянной и надежной основе?
– Кристиан, только ради этого я и живу.
– Значит, это наш последний сеанс…
– С вами было здорово. Встречи с вами – самое приятное, что было у меня в этом городке.
– Вы обеспокоены?
– Тем, что уезжаю?
– Это же серьезное дело.
– Согласна.
– И что чувствуете в этой связи?
– Что готова.
– И всё?
Летти взглянула на сувенирную статуэтку Майкла Джексона времен начала его карьеры – она стояла на столе ее консультанта по борьбе с наркозависимостью – и сказала:
– Кристиан, вам будет легче, если я скажу, что мне страшно?
– Только если это правда.
– Конечно, страшно.
– Боитесь, что сорветесь?
– Конечно.
– Но теперь вы знаете, как противостоять этому желанию. У вас есть методика. Вы знаете, какие у вас есть заслоны – извне и изнутри. Знаете, какие три шага надо сделать, чтобы не поддаться желанию.
– Опознать. Уклониться. Дать отпор.
– Вот видите. Какой заслон у вас самый сильный?
– Дышать.
– Будет вам.
– Вспомнить, что я полная неудачница.
– Это неправда.
– Уголовница.
– Летти.
– Наркоманка.
– Перестаньте.
– Сучка подколотая.
– Слушайте, это непродуктивно…
– И еще одна пикантная деталь – перед вами, Кристиан, сидит Лучшая мать года. Так что у меня, куда ни глянь – сплошные заслоны.
Кристиан откинулся в кресле и вздохнул, как всегда, когда Летти принималась за самоистязание. Голливудский красавчик старого поколения. Кэри Грант. Грегори Пек. Аккуратная рубашка с короткими рукавами, пристяжной галстук – он походил на автодилера. Но этим глазам хотелось верить. Добрые, мудрые, печальные…
А какие еще они могут быть? Если он целыми днями увещевает неудачников вроде меня?
– Вам надо обрести душевный покой, Летти, иначе все наши старания насмарку.
Взгляд ее остановился на картине, что висела у Кристиана за спиной между двумя дипломами в рамках. Во время их еженедельных сеансов обязательно наступала минута, когда Летти на нее смотрела. Это была фотокопия романтического шедевра – молодой человек в сюртуке стоит на краю обрыва, спиной к зрителю. Перед ним охваченная туманом пустошь. Пейзаж крайне суровый и безжалостный; можно подумать, что это другая планета.
Кристиан крутнулся в кресле и глянул на стену.
– Вам нравится эта картина.
– Как она называется?
– «Странник над морем тумана».
– Здо́рово.
– Чем она вам нравится?
– Тем, что ему страшно.
– Почему вы решили, что ему страшно? Вы даже его лица не видите. Лично мне кажется, что его переполняет восторг.
– Нет, ему страшно. Нам всем страшно, картина говорит именно об этом. Что мы не одни.
– Конечно, вы не одна, Летти. Если последуете моему совету и вступите в группу, сразу в этом убедитесь.
– Анонимные наркоманы – это не для меня.
– Бороться с этим недугом лучше сообща.
– Кристиан, я не употребляла наркотики, только когда работала. Когда у меня была работа.
– В смысле, когда вы воровали?
– Да.
– Эта мысль и сейчас приходит вам в голову?
Она улыбнулась.
– Знаете, есть поговорка. Сколько девушку ни корми…
– Какое-то самоедство, Летти.
– Понятно.
– Так как вас понимать?
– Я хочу завязать. Ради себя. Ради сына. Но мы с вами видим мир по-разному.
– Как же его видите вы?
Губы ее свернулись в подобие улыбки. Она показала на картину.
3
Вечером Летти уехала из города, увозя в чемодане всю свою куцую жизнь.
Одежда.
Фотография Джейкоба в рамочке – ему четыре года, он улыбается, собираясь съехать с горки.
Ноутбук.
Телефон.
Пять штук наличными.
Летти продержалась за рулем всю ночь, подкрепляясь лишь кофе французской обжарки из термоса. Следующий день проспала в Арканзасе на стоянке для дальнобойщиков.
По возможности она старалась держаться в стороне от трассы, передвигалась по второстепенным дорогам. Езда по узкой дороге на раздолбанной «Хонде Сивик» – это было куда более целебно, чем вся ее программа реабилитационных упражнений. Чувствуешь, что прошлая жизнь остается позади, вместе со многими милями выцветших желтых полос на асфальте.
Нельзя сказать, что она гнала машину. Сто миль в час, не больше. Конечным пунктом был Орегон, но Летти не стремилась выбирать кратчайший путь. Она ехала куда глаза глядят и не думала вообще ни о чем, особенно поначалу. Пейзаж за окном меняется – и ладно. Целые куски пути голова ее была чище безоблачного лазурного неба. Она словно попала в безвоздушное пространство и, когда возвращалась в реальность, даже не могла вспомнить, что вообще вела машину. Оказывалось, что она уже в другом штате. Или на другой дороге. Как хорошо вот так ехать и ни о чем не думать! Летти так редко жила настоящим – все ее существование четко делилось на две равные части…
Депрессия и тоска в связи с ее прошлым.
Страх перед будущим.
Две плоскости ее сознания – или это слишком плоско?
Она неслась через равнины Восточной Небраски, когда лето уже было на исходе, – и вдруг на нее снизошло нечто, похожее на прозрение. Она хорошо запомнит эту минуту, потому что прерия за лобовым стеклом была выжжена солнцем и золотилась в лучах закатного солнца.
Когда я под кайфом и когда работаю – только в это время меня не истязает прошлое или страх перед будущим.
Поэтому я и принимаю наркотики.
Поэтому ворую.
Только в такие времена я живу полной жизнью, как нормальный свободный человек.
* * *
На пятый или шестой день поездки Летти остановилась в мотеле в пустыне Восточного Нью-Мексико. Уже стукнуло десять вечера, небо на западе подергивалось от электрических разрядов, но это было далеко, и раскаты грома до нее не доносились.
Летти вытащила кресло на бетонный балкон. Смотрела на росчерки молнии на небе и думала: вот бы сейчас кайфануть. Конечно, городишко так себе – пустыня, – но где-то на окраине она проехала мимо придорожного ресторана. Можно освежиться в ду́ше, накинуть на себя что-нибудь посексуальнее, дунуть туда и принять дозу. Казалось, дымок так и бьет в ноздри. Бензин, пластиковые пакеты, бытовая химия, маркеры, иногда даже яблоки. Да, еще лак для ногтей. Летти полгода не красила ногти на ногах, боясь, что запах сразу заведет ее куда не надо.
Мыслям о дозе надо поставить заслон.
Кайфанешь сегодня, а когда отпустит, станет так плохо, что придется повторить. И еще раз повторить. И пошло-поехало. И будешь торчать в этом мотеле три недели и давиться всухомятку гадостью из местного супермаркета. Превратишься в замызганную щепку, какой была прошлой осенью.
Но желание не отступало.
Как же его унять?
Оставаться на месте.
Не рыпаться.
К полуночи раскаты грома подобрались ближе, в небе запахло грозой, стало страшно, как перед запертой дверью на чердак. Но в номер Летти не вернулась. Даже когда начался дождь.
Он шел порывами. Температура сразу упала. На пустой парковке заблестели лужи. В четверти мили отсюда по пустыне стрельнула молния, и тут же раздался грохот, будто совсем рядом бабахнули из ружья.
Летти не пошевелилась.
Одежда насквозь вымокла, ее колотила дрожь.
Гроза прошла.
С расстояния в милю доносилось тихое рычание трассы I-40.
Половина четвертого.
Не без труда поднявшись, Летти отодвинула прозрачную дверь и вошла в вымерзший от кондиционера номер. Скинула с себя вымокшую одежду и нагишом улеглась в постель. Желание все еще бродило в ней, но уже не такое требовательное. Она представила его, как забившуюся в угол изможденную женщину, которая что-то безумно себе нашептывает.
4
На следующий день, ближе к вечеру, Летти остановилась среди бескрайних просторов красной пустыни в Аризоне. Во рту у нее целые сутки не было и маковой росинки, и она решила, что голод – это хорошее средство для борьбы с тягой к наркотикам. Мысли заняты не кокаином, а едой.
Но сейчас голова гудела и раскалывалась, и Летти боялась, что вот-вот потеряет контроль над машиной.
Она съехала с трассы неподалеку от Уинслоу и направилась к югу, сквозь ландшафт из холмов с крутыми склонами и обнаженных скал. Мир, вывернутый наизнанку до самых костей.
Голова кружилась, вести машину сосредоточенно становилось все труднее. Тут она взглянула в зеркальце заднего вида, и туман в ее голове рассеялся.
Черный пикап «Тойота Тундра», который ехал за ней по трассе миль сто, если не больше, свернул за ней следом.
Это у меня с голодухи мозги плавятся?
Она заехала на стоянку центра для посетителей.
Подошла к ветхому кирпичному зданию, заплатила за вход.
Кондиционер, кажется, работал в режиме глубокой заморозки.
Летти делала вид, что изучает стойку с сувенирными открытками, а сама через окно поглядывала на парковку.
Дверца водителя «Тундры» открылась. Из нее вылез чернокожий. Шорты цвета хаки, белая футболка с каким-то девизом или символом.
Летти пробралась сквозь толпу туристов и выскользнула за дверь. Пошла по пустыне через смотровую площадку и остановилась у самого ее края.
Перед ней распростерлась зияющая впадина. Не меньше мили в диаметре. Глубина метров пятьсот. В дальнем конце кратера муравьиной цепочкой шли люди, спустившиеся вниз по круговой тропе. Земля излучала огнедышащий жар.
Дыра в земле. Круто.
Летти оглянулась на центр для посетителей – чернокожего из «Тундры» нигде не видно.
Тебе кошмары мерещатся. Иди поешь.
* * *
В «Сабвее» центра для посетителей она заказала себе гигантский овощной сэндвич и попросила столик в кабинке.
Совсем оголодала.
Летти накинулась на сэндвич и за один присест съела половину, едва не подавившись. Потому что этот тип сидел напротив и улыбался. Причем хорошей улыбкой. Широкой и дружелюбной. Но в ней было нечто зловещее, понимающее – что именно, она не могла сообразить. Получалось, что он улыбается не ей, а чему-то, что ему о ней известно.
Летти отложила сэндвич, вытерла рот.
– Милости просим, – сказала она. – Присоединяйтесь.
Мужчина развернул свой сэндвич – с мясной начинкой – и вонзил в него зубы.
– Вы ехали за мной, – сказала Летти.
Не переставая жевать, он кивнул. Потом с набитым ртом произнес:
– Я сел вам на хвост еще в Гэллапе.
– Что значит «сел на хвост»?
Мужчина просто улыбнулся.
– Я могу чем-то быть вам полезной? – спросила Летти.
– Черт возьми, девушка. Можно я сначала сэндвич доем?
Они ели молча, поглядывая друг на друга. На вид ему лет за тридцать, прикинула Летти, а то и к сорока. Может, ее ровесник. Чисто выбрит. Карие глаза. Тянет на кинозвезду. Накачанный.
Они доели сэндвичи, не произнеся ни слова, потом мужчина запил свой, как следует глотнув «Колы» через трубочку, отчего щеки его втянулись.
– У-хх, – выдохнул он. – Вот не рассчитывал, что у них есть «Сабвей». Это мне бонус. Что-то вид у вас задумчивый… Сейчас угадаю. Вы пытаетесь вспомнить всех, кому насолили, и сообразить, кто из них решил поквитаться. Угадал?
Летти и бровью не повела, но он был прав.
– Ничего такого нет даже близко, – сказал мужчина. – Я здесь не за тем, чтобы сделать вам больно. Ваше прошлое тут ни при чем. Речь идет о будущем.
И снова эта деморализующая улыбка.
Летти сделала глубокий вдох. Голова очистилась, ей стало не по себе.
– Как вы меня нашли?
– Мой приятель из Чарльстона подключил к вашей тачке «Тримтрэк». Знаете, что это такое? – Она покачала головой. – Маленькая штуковина, которая позволяет мне отслеживать ваш путь через джи-пи-эс. Я узнал, что вы едете на запад, и решил – нам надо встретиться.
– Зачем?
– Сейчас расскажу.
– У меня есть мобильник. Позвонили бы, чем нагонять на человека страху.
– При личной встрече я более убедителен.
– Мы раньше встречались?
– Нет, но у нас есть общий знакомый.
– Кто?
– Мой кореш, Хав.
– Вас послал за мной Хавьер?
– Не за вами. К вам. С предложением.
– Надеюсь, вы понимаете, что Хавьер – не самая лучшая рекомендация для того, с чем вы сюда пожаловали.
Он протянул руку через стол.
– Айзея.
Летти руку не приняла.
– Ну, какая вы строгая…
– Отключите от моей машины ваше отслеживающее устройство и оставьте меня в покое.
– Что ж вы сразу в штыки, когда ничего не знаете…
– Хавьеру что-то нужно? Вы из-за этого приехали?
– Нет, что-то нужно мне.
– Не понимаю.
– Он рекомендовал мне вас.
– Рекомендовал для чего?
Мужчина ухмыльнулся.
– Как вы думаете, для чего? Для работы.
Летти откинулась на спинку кресла.
– Прошлой осенью у меня были с Хавом общие дела, – сказал Айзея. – Он интересный…
– Он психопат.
– Возможно, но у него обширные связи. На прошлой неделе я ему позвонил. Сказал о том, что у меня на уме. Эта моя идея. Сказал, что за человек мне нужен, с какими навыками, и он посоветовал мне пригласить вас.
– Нет, я со всем этим завязала. – И тут же поняла: это неправда. – Вы знаете, почему я еду через всю страну, Айзея?
– Нет.
– Повидать сына.
– Без шуток?
– Без шуток.
– И что? Вы его давно не видели?
Летти покачала головой.
– А что случилось?
– Ага. Сейчас я расскажу человеку, который шпионил за мной целую неделю, про все свои личные дела…
– Это вы зря, Летиция. Я же к вам без всякого негатива.
Она вздохнула.
– Что вы хотите?
– Хавьер сказал мне, что вы – лучшая из лучших.
– В чем именно?
– Лучшей лгуньи он по своей работе еще никогда не встречал.
– О-о, это комплимент.
– И что уследить за вашими руками невозможно.
– Допустим.
– Это именно то, что мне нужно.
– Кажется, я вам уже ответила.
– Даже не хотите, чтобы я провел короткую рекламную кампанию?
– Не требуется.
– То есть вы уходите в полную завязку? Будете скучной добропорядочной гражданкой? Трубить с девяти до пяти. Платить налоги. И так далее по списку.
– Я буду мамой своему сыну.
Взгляд Айзеи не то чтобы стал мягче, но язык тела определенно изменился. Будто из шины выпустили немного воздуха.
– Что ж, ладно. Я вас понимаю. – Он скомкал обертку своего сэндвича и выскользнул из кабинки. – Удачи вам, Летиция.
– И вам, Айзея. Надеюсь, сорвете свой куш, и вас не поймают.
Он хохотнул и баском произнес:
– Ни за что и никогда.
* * *
Летти смотрела, как он выходит из ресторана.
По ее телу пробежал холодок.
Одна среди пустоты, и никакой надеждой даже не пахнет.
И тут, словно по заказу, пришло оно – неукротимое желание принять дозу.
Поставить ему заслон.
Когда я под кайфом и когда работаю – только в это время меня не истязает прошлое или страх перед будущим.
Сегодня ты либо кайфанешь в номере какого-нибудь мотеля – и сделаешь первый шаг к тому, чтобы снова закопать свою жизнь в могилу…
Либо…
5
Летти догнала Айзею на парковке – тот на корточках сидел возле ее машины, пытаясь вытащить откуда-то из-под кузова устройство слежения.
Мужчина поднял голову, ухмыльнулся.
– Я тут подумала… – сказала она.
– И что?
– Прогуляемся по кратеру?
* * *
Жара была немыслимая, Летти прошиб пот.
Айзея спокойно шел по тропке. Им приходилось постоянно останавливаться, чтобы группа туристов могла отойти на почтительное расстояние.
– Фамилия Рихтер вам о чем-нибудь говорит? – спросил он.
– Естественно, говорит, я же воровка. Прохиндей от музыки, рок-звезда, каким хотел бы быть любой из нас. Но это же миф. Городская легенда.
– Я бы этого не сказал.
– Вы встречались?
– У меня с ним есть дела.
Энергия мощной волной поднялась от ног к желудку, будто исходила из самой земли.
– Где надо работать?
– Отсюда четыре с половиной часа.
Летти остановилась.
Посмотрела на него, прикрыв рукой глаза от солнца. Айзея улыбался, хотя глаза его были скрыты зеркальными очками.
– Вегас?
– Великолепный Лас-Вегас.
– Человек, которого я очень уважаю, однажды сказал мне: единственная работа, за которую мне никогда не надо браться, – это казино. Сказал: «Деньги там текут рекой, кажется, только протяни руку и хватай. Но стоит ли воровать из преисподней?»
Какое-то время они шли молча.
– Я – член команды Рихтера из десяти человек, – сказал Айзея.
– И какой у вас конек?
– Грубая сила. Оружие. В свое время я служил в боевой разведке. Короче, в эти выходные система безопасности в хранилище одного из крупных казино будет отключена для ремонта. В пятницу, субботу или воскресенье – этого мы не знаем.
– Ни в какое хранилище я не полезу. Это вообще исключено.
– Мы будем действовать на пару, сестричка. А теперь – главная фишка. Они не доверяют никому. Даже сотрудникам охранной команды. За два часа до начала ремонтных работ они заберут всю наличку и откатят ее из хранилища в один из гостиничных номеров. Ясно, деньги будет охранять собственная частная армия, но по крайней мере взламывать хранилище нам не придется.
– И что? У Рихтера там свой человек?
– Именно. В какое-то время в пятницу, через сутки-полтора, этот человек позвонит Рихтеру или пришлет эсэмэску. Скажет, когда начнется ремонт и в каком гостиничном номере будет вся наличка. Рихтер подготовил хитрый план. Его команда попадет в этот номер снизу. Мы вскрываем потолок, устраиваем в этом номере засаду, и все деньги наши.
– План гостиницы есть?
– Он ни к чему. Слишком много переменных величин. Действия скорректируем окончательно, когда узнаем, какой номер они выбрали.
– По-моему, риск огромный.
– Конечно. Но вероятность успеха куда выше, чем если бы пришлось вскрывать хранилище, вытаскивать оттуда наличность и тащить ее с боем через все казино. На такое я не подписался бы ни за какие бабки.
– Что-то я не врубаюсь… Да, работать с Рихтером – идея интригующая. Но не пойму, зачем во всей этой истории я? План у вас основательный, но я-то здесь каким боком?
– Хав сказал, что вам можно доверять.
– Можно.
– Работать с Рихтером вам не придется.
– Не поняла.
– Рихтер собрал команду, но его роль в самой операции минимальна. Он сообщает нам, в какой именно номер перевезут деньги и во сколько. Контакт в гостинице – это его человек, тут Рихтеру надо отдать должное. Но когда вооруженные парни закатят денежки в номер, его там не будет даже близко.
– Контакт его – значит, и весь куш его?
– Он забирает половину. Остальные девять делят между собой вторую. И за это мы еще должны сказать ему спасибо. Это по-честному?
– Не совсем.
– Вот я и подумал: Рихтер, конечно, легенда, но не послать ли его в жопу?
– То есть как?
– Я собрал вторую команду. Привлек Джеррода и Стю, это мои ребята из Ирака. Деньги заберем мы. Грубая оценка – от тридцати восьми до сорока миллионов. Делим это на четыре, включая вас, и получается примерно десять «лимонов» на нос. Знаете, как я это называю?
– Как же вы это называете?
– Я называю это «бабки, с которыми тебе больше никогда не придется гнуть спину». Называю это «бабки, на которые будешь в шоколаде всю оставшуюся жизнь». Не говорите мне, что в душе вам никогда не хотелось ограбить казино.
Ее роль в этой безумной истории стала вырисовываться.
Они прошли уже с полмили, с Летти тек пот. Она оглянулась на центр для посетителей.
– Телефон Рихтера. Вы хотите, чтобы я его умыкнула. Я вам за этим нужна?
Айзея ухмыльнулся.
– Среди прочего.
– Что такое «прочее»?
– Все, что может потребоваться. Но ничего такого, что вам не по силам. Если не подписываетесь на это, я с удовольствием заплачу вам просто за кражу телефона. Но если хотите быть в доле, тогда вы с нами до конца.
– Я не берусь за работу, которая связана с оружием, – сказала Летти. – Ни за какие деньги.
– Похоже, вам повезло.
– Никакого оружия? Вы серьезно?
– На самом деле – никакого оружия. Много шума. Много лишних хлопот. Но если что-то пойдет наперекосяк потом, тут обещать не могу. Если хотите подумать, могу дать вам час. Но время уже пошло.
– Не надо.
– Что не надо?
– Я уже решила.
6
В лучах закатного солнца Летти ехала по бульвару Лас-Вегас, Стрип уже вовсю сиял огнями.
Последний раз она была здесь пять лет назад и сейчас с радостью отметила, что, как и прежде, этот город будоражит ее в самом лучшем смысле этого слова. Там, где многим виделся только аляповатый абсурд, она видела искусство, биение жизни и возможности. Вот и «Венецианец», ярко подсвеченный, словно белый ангел. А вот и «Эм-джи-эм Гранд» – цвета денег или игрока в рулетку, который продулся в пух и прах, а всем вокруг фартит.
Эту вечную суету Летти просто обожала.
Посыльные, стриптизерши, шлюхи, дилеры, швейцары, бармены.
Каждый жаждет навара.
Жить здесь она бы не отказалась.
* * *
Айзея поселил ее в престижный люкс в «Палаццо». Скачок в роскошь после недели жизни в занюханных мотелях – тут настроение поднимется у любого.
Летти заказала ужин в номер и сразу ринулась вниз, прикупить что-нибудь на вечер – Айзея снабдил ее конвертом с сотенными на представительские расходы.
Она купила платье в «Хлоу».
Платформы у «Кристиана Лубутена».
В салоне под названием «Фреш» позволила поработать над лицом.
К десяти вечера она стала совершенно другим человеком. Недельную усталость от изнурительной дороги как рукой сняло. Летти стояла у окна в гостиной своего люкса и с двадцать восьмого этажа смотрела на поток машин вдоль Сэндс-авеню. Через улицу, вся как на ладони, располагалась их мишень.
Изящный изгиб отеля-казино «Уинн».
Но деньги, хранилище – это не сегодня.
Сегодняшний вечер принадлежит ей.
Рихтер с командой появятся в «Тристе» только в одиннадцать вечера.
Стук в дверь застал ее около окна.
Летти посмотрела в глазок – посыльный.
Открыла дверь.
– У меня для вас посылка, мадам.
Она взяла небольшую коробку и наградила парня пятеркой.
Отнесла коробку в кухню. Смахивает на какой-то дорогой подарок. Простота. Элегантность. Золотая упаковочная бумага. Когда Летти развязывала белую ленточку и надрывала обертку, зазвонил телефон.
– Алло?
– Посылочку получили?
– Ну зачем вы?..
Она открыла коробочку.
Черный «Айфон» и фотография.
На снимке анфас был запечатлен бритоголовый белый мужчина, челюсть обрамлена недельной щетиной. Бритая голова и напряженный взгляд почему-то напомнили Летти головореза из какого-нибудь европейского фильма об ограблении банка. В остальном совершенно неприметный тип. Легенда в ее понимании должна выглядеть как-то иначе. Хотя, возможно, в этом и кроется суть.
– Мне нужно получить телефон Рихтера на час. Это – подмена.
– Он работает?
– Нет. Марку не удалось скопировать всю его телефонную книгу, приложения, эмэмэски, историю звонков. Надежнее подсунуть ему неработающий телефон. При включении – просто темный экран. Знаю, это не хрен собачий. Нужно подменить его мобильник этим. Потом вы передадите его телефон моему человеку в клубе. Он найдет вас сам, тут беспокоиться не надо. Потом вы развлекаете Рихтера ровно час, пока мой человек копирует всю информацию с его телефона. Потом снова меняете его настоящий телефон на подделку.
– А если он психанет, когда увидит, что его мобильник не работает?
– Он будет так увлечен вами, что ему будет не до телефона.
– Задачка не из простых, – сказала Летти. – Вы и сами знаете.
– За такие задачки и платят по-крупному. Это понятно, Летиция?
– Да. Кстати, я – Летти. Я предпочитаю Летти.
– Идет. Раз уж мы теперь накоротке, я – Айзи.
– Увидимся в клубе, Айзи.
7
Даже в половине одиннадцатого в «Трист» стояла очередь – надо же! Летти не сомневалась, что выглядит шикарно, но в голове то и дело вспыхивала мысль о ее возрасте. Да она на пятнадцать лет старше почти всех, кто ее окружает! Конечно, ей никогда не дашь тридцать шесть, и уж точно не сегодня. Вполне может сойти за штучку, чей возраст начинается с цифры два, в зависимости от освещения, и все-таки…
Перед ней стояли две пары.
Один из парней пытался уговорить швейцара в черных легких брюках и футболке, подчеркивавшей мускулатуру. У швейцара были холодные глаза убийцы. Каких только просьб пропустить он не наслышался за свою карьеру! Швейцар перелистывал странички на своем планшете с зажимом и отрицательно качал головой.
– В списке гостей вас нет. И, чтобы было совсем понятно, в сандалиях и шортах вы туда не попадете.
– Шутишь, что ли?
– Я похож на шутника? Идите оденьтесь по-взрослому, тогда и приходите.
– Что за хрень?
Швейцар посмотрел мимо этой группы и встретился взглядом с Летти, которая протолкнулась к бархатному канату.
– Как проходит вечер? – спросила она.
– Не жалуемся. Как ваше имя?
– В списке гостей меня нет.
– У нас сегодня аншлаг.
– Давайте я предложу вам сотню?
Она уже держала банкноту в руке. Швейцар глянул вниз, взял деньги и, отстегнув бархатный канат, позволил ей пройти.
Проходя через бар перед входом в отель, откуда уже все громче доносилась музыка, Летти постаралась не мучиться угрызениями совести. Чтобы попасть сюда, пришлось дать взятку. Что было, то было. И внутри покалывало.
Все столики в баре были забронированы, тут же тусовалась шикарная публика.
Она открыла сумочку, проверила свой мобильник.
Новое смс-сообщение от Айзеи: Северная беседка у водопада.
Летти заплатила за вход и прошла в клуб.
Там толпился народ, все гудело – это был явный перегруз. Впереди была будка диджея, там вертелся чистенький белый парнишка, и за пределами этих стен никому и в голову не пришло бы, что у него такая работа. У диджея за спиной в озеро низвергался водопад. От танцпола разветвлялись дорожки; одна вела к основному бару, другая, как поняла Летти, – в VIP-зону.
Антураж, атмосфера – злачное место, что говорить; какое-то темное, но не без изыска.
Световые импульсы сбивали с толку, от танцпола веяло жаром.
Когда Летти пробиралась сквозь толпу, ее засекли два парня и попытались заманить в круг.
Воздух был наполнен запахами алкоголя, духов, пота.
Она протолкалась к дверям, что вели к северной беседке.
За пределами зоны сексуального возбуждения было гораздо прохладнее, хотя стояло лето, и вообще кругом была пустыня.
У бассейна толклись стайки женщин в бикини и мускулистых мужчин.
И здесь никуда не деться от позывов, так что голова кругом.
Надо бы выпить. Вот бы здесь кайфануть!
В таком шикарном ночном клубе Летти не была никогда – будь она тут без забот да под кайфом!..
Но она здесь на работе, а это, как ни крути, меняет дело.
Присесть на воздухе тоже негде. Все столики либо заняты, либо зарезервированы.
В дальнем углу возле столика, приткнувшегося прямо у водопада, Летти увидела Айзею. Он смеялся и выглядел отменно: синие джинсы от кутюр, элегантные сапожки, черная футболка, а поверх – зеленая вельветовая куртка. С ним стояли еще четверо парней, а женщин вокруг было в разы больше.
На то, чтобы подобраться ближе к столу Айзеи, у Летти ушло несколько минут.
Она стояла одна.
Вокруг – движуха и треп.
С деревьев свисали фонарики, был слышен шелест падающей воды.
Девять часов назад она разговаривала с Айзеей у кратера.
Кажется, это было в другой жизни.
Поездом, грохочущим навстречу катастрофе, пронеслась опасная мысль.
Тут полно женщин куда красивее тебя. Рихтер ими окружен. С какой стати он обратит внимание на тебя? С какого перепуга? Ты здесь чужая. Тебе вообще пришлось доплатить, чтобы сюда попасть.
Стоп. Может быть, заслоны действуют и на работе?
Хватит комплексовать.
Тебе приходилось делать вещи и потруднее.
Свое дело ты знаешь туго.
Надо выпить.
Нет, не надо.
Надо.
Она поддалась позывам.
В воздухе пахло шампанским, словно весной.
Беззвездное небо Вегаса.
Запредельная архитектура «Уинна».
Яркая голубизна бассейна, желтое свечение позади тридцатиметрового водопада.
Пекло в клубе.
Заразительный кач – это диджей делает ремикс песни, которая ей нравится: канадская группа «Ковбой джанкис» перепевает «О, Лас-Вегас».
Все вокруг движутся. Летти тоже позволила себе покачать бедрами. Ведь народ приехал сюда развлекаться, и она тоже. И Рихтер тоже.
И тут она увидела.
Продвинулась к их столику.
Вот и он.
Разговаривает с одной из этих искательниц приключений – какая-то шалава, даже на нанятую партнершу не тянет.
Рихтер оказался ниже, чем думала Летти. Максимум сто шестьдесят сантиметров. Не красавец, но скроен ладно. Ретроочки. Аккуратная рубашка с короткими рукавами из какой-то светящейся ткани. Без ремня. Надраенные черные туфли с перфорацией. Пиджака нет.
Видимо, ее ждут передние карманы его брюк. В задних было бы лучше. Большие, с клапаном и складкой – идеально. Но и с передними можно управиться, брюки на нем не сильно в обтяжку. Так или иначе, это для нее более комфортно, чем внутренний карман куртки. Карман брюк – это карман. Что видишь, то твое, а в обтяжку или нет – единственная переменная величина. Внутренний же карман – совсем другое дело, там возможны сюрпризы. Например, молния. Застежка. Пуговица. Много всякого, что способно бросить вызов пальчикам-щупальцам.
Подходя к группе, Летти почувствовала всплеск адреналина. Вот она уже рядом с Рихтером и этой шалавой. Женщина стояла на ножках, которые, казалось, никак не способны удержать ее верхнюю половину.
Рихтер смотрел на нее стеклянным взглядом – надо полагать, она ему надоела.
Летти придвинулась еще на шаг.
Услышала, как эта шалава кричит:
– Ага, я тут уже полтора года как. Такая развлекуха! Столько всяких соблазнов – закачаешься! Иногда просыпаюсь и думаю: неужели я живу в Вегасе? Типа, ну я даю!
Летти взглянула на Рихтера. Их взгляды встретились.
– А это что? – спросил он. – Еще одна муха залетела насосаться нашим алкоголем? – Отвернувшись от них обеих, позвал своих: – Господа, снимаемся отсюда.
Летти едва сдержала приступ ярости.
Не дать ему уйти.
Но ей в голову не пришло ровным счетом ничего, чтобы этому помешать.
– Козел! – сказала шалава и ринулась прочь.
Рихтер и его бригада пошли к выходу, шествие замыкал Айзея.
На нее он даже не взглянул.
8
Ноги ныли нестерпимо. Летти уселась в кресло за свободным столиком.
Ее ярости не было предела.
Это же надо!
Чтобы так проколоться!
Первый выход на дело после Рождества – и она его угробила!
Перед ней возникла девушка из банкетной службы – брюнеточка со стрижкой под горшок. Убойное платье. На бирке написано «Джессика».
Она улыбнулась Летти и опустилась перед ней на колено, чтобы не кричать.
– Здравствуйте, как вас зовут?
– Гиджет, – сказала Летти.
– Гиджет, понимаете, этот столик забронирован. Мне нужно посадить сюда людей.
Внимание Летти привлекли выкрики за соседним столом. Там явно веселились холостяки. Орали во все горло в припадке безумной радости.
Летти влезла в свои платформы, с трудом поднялась.
– К вашим услугам.
Она заковыляла к танцполу. Куда угодно, только подальше от этого гама, от этой кутерьмы.
Но там – поразительно! – народу оказалось еще больше, чем прежде.
Стена тел.
Музыка лупит по ушам.
Бас гудит так, что вот-вот хватит удар.
Летти пошла по периметру этой вакханалии.
От столика, за которым сидела группа из трех парней, ее окликнули. Судя по акценту, с восточного побережья. Они уговаривали бутылку виски «Джек Дэниэлс» емкостью 1,75 литра и, судя по всему, набрались уже прилично. В любой другой вечер она подсела бы к ним выпить и освободила их от бумажников.
У нее ушло пять минут на то, чтобы протолкаться к выходу и выйти к бару перед ним.
Она корила себя на все лады.
Слила дело.
Профукала.
Летти прошла мимо очереди искателей ночных приключений и оказалась в лобби «Уинна». Вот она уже на улице, яростно глотает сдобренный выхлопными газами воздух пустыни.
Скинула туфли и взяла их в руки.
В голове – полный хаос.
Завибрировал мобильник. Она достала его из сумочки.
Эсэмэска от Айзеи: Какого хрена?
Хороший вопрос.
Она отстучала: Куда теперь?
Он ответил: Отбой до завтра.
* * *
Летти поднялась в номер, но успокоиться не могла. Что же ей теперь, лежать в кровати и прокручивать в голове свой эпический провал снова и снова?
Принять дозу?
Надо поставить заслон.
Надо кайфануть.
Заслон! Подумай о сыне. Подумай о…
Надо кайфануть.
В итоге ее занесло в «Зебру», бар в гостинице, где свободных мест было хоть отбавляй, все сиденья под зебру. На сцене состязались в мастерстве два пианиста, наяривая что-то быстрое и одиозное.
Летти села у стойки. С начала реабилитационной программы в Чарльстоне она и капли в рот не взяла, но сейчас ей хотелось развязать, да с треском и шумом.
Пока бармен готовил водочный коктейль «Лонг-Айленд», она разглядывала его – тот ли это человек, который поможет воплотить в жизнь ее честолюбивые замыслы на этот вечер?
Двадцать три или двадцать четыре. Гладко выбрит. Аккуратная стрижка. Наверняка ходит в качалку. Никаких тату, хотя, с другой стороны, кто знает, что там под черной рубашкой с длинными рукавами…
Бармен поставил перед ней напиток и сказал:
– Семнадцать долларов. Открыть вам счет?
– Конечно, запишите на номер комнаты. – Летти назвала цифру. – Кстати, как вас зовут?
– Даррен.
– Даррен, если мне понадобится что-то покрепче бухла, вы сможете послать меня в нужном направлении?
По его глазам она увидела: этот вопрос ему задают постоянно.
– Поговорите с Джеем, бар «Жапонэ» в «Мираже». У него вечерняя смена.
– Спасибо.
Бармен оставил ее наедине с напитком.
Коктейль был крепкий и качественный.
Да, до этой минуты вечер не задался, но сейчас она все наверстает.
Летти склонилась над бокалом и высосала содержимое до дна.
Алкоголь шибанул по желудку, наполнив его горячей благостной влагой.
9
Летти пересекла бульвар.
Стрип в этот полночный час и не думал спать – он вовсю мигал и излучал нервную энергию, которая наполняла ее наркоманскую душу радостью, насколько такое было возможно.
Движение и не думало замирать – машины по обе стороны разделительной полосы из пальм едва ползли.
Практически все, кто проходил мимо нее, были на взводе.
Так ведь и она тоже.
Было приятно снова оказаться на улице, неспешно брести сквозь эти потоки шума и света, чувствовать на плечах и между колен дуновение пустыни Мохаве. Это настоящий сюр – быть в центре всего этого вихря и понимать, что в двадцати милях отсюда, в любую сторону – полный голяк.
Между «Островом сокровищ» и «Миражом» приземистый негр наяривал на губной гармошке. Играл за деньги, но денег никто не давал. В перевернутую шляпу «Панама Джек», что лежала на мостовой рядом с ним, Летти опустила двадцатку.
Он поднял голову.
– Помоги вам Господь. Помоги вам Господь.
Глаза, подернутые громадной мутной катарактой, смотрели прямо на нее. Его улыбка и пронзала насквозь, и обезоруживала.
Летти пошла дальше.
– Сдаваться нельзя! – крикнул он ей вслед. – Надеюсь, вы и без меня это знаете.
Она ускорила шаг.
Гигантский козырек над входом в «Мираж» сиял, словно полуночное солнце.
Вулкан перед казино извергался.
Люди снимали это диво на свои мобильники.
Через тропический ландшафт Летти прошла в отель.
Здесь были воплощены фантазии взрослых людей.
В атриуме разбит целый сад.
За стойкой регистрации – гигантский аквариум.
На то, чтобы найти бар, ушло пять минут; еще десять минут она прождала, пока долговязый малый с длинными кудряшками наконец соизволил уделить ей внимание.
– Вы – Джей? – спросила Летти.
– Да, а что?
– Мне «Плавающую орхидею» и легкую консультацию.
– Кто вас прислал?
– Даррен из «Зебры».
Летти смотрела, как он колдует над водкой, «Куантро», грушевым соком и лимоном.
Бармен поставил коктейль перед ней; она дала ему пятидесятидолларовую купюру и сказала:
– Оставьте себе.
Джей походил на Джоуи Рэмоуна, идола контркультуры времен президента Картера. Он облокотился на стойку, склонился к ней и спросил:
– Что конкретно вы хотите?
– Кокаин.
Джей назвал угол в северной части Вегаса, имя, описал, как выглядит дилер.
К коктейлю Летти даже не прикоснулась.
Она шла по тротуару в поисках такси, и от предвкушения ее даже бросило в пот. Капельки нетерпеливо сочились по ногам. Падшая женщина! Летти представила себе, как ее потребность орет ей прямо в ухо, выпучив глаза, вся исходит слюной в ожидании предстоящего кайфа.
Поставить этой мысли заслон…
Уже поставила. Только мысль его вышибла.
Где-то между «Миражом» и «Цезарем» от поисков такси ее отвлекли молодые голоса.
Впереди мексиканские мальчишки вовсю голосили на испанском. Слов Летти не знала, но мелодия была ей знакома.
– Sublime gracia…
Она замерла. Ее поразил контраст – эти мальчишки, и вдруг духовный гимн.
Летти и не заметила, как зрелище целиком поглотило ее.
А они допели песню и пошли дальше.
У них за спинами оказалась церквушка – на Стрипе в высшей степени неуместная. Внутри горел свет, оттуда поверх дорожного грохота доносился мужской голос.
По каменным ступеням Летти поднялась к двойным дверям.
Обитель Пресвятого Спасителя.
Какая-то загадочная сила притяжения выдернула ее из суеты ночного Вегаса.
Она прокралась внутрь, села на скамью в заднем ряду.
Святилище было хорошо освещено. Пахло кофе.
За алтарем располагалось простое христианское распятие. Статуя Мадонны. Статуя Христа, держащего ребенка.
С трибуны к группе из двадцати-тридцати человек обращался тот самый человек с губной гармошкой.
– Хочу сказать вам, что отрезвление – вещь нелегкая. Но простая. Раковому больному надо сказать: следуйте этим простым шагам. Ходите на встречи. Помогайте другим людям. И вам станет легче. Делайте то, что надлежит делать для спасения вашей бледно-розовой задницы… Прошлой зимой я потерял жену, Айрин. Мой сын, Ласло, умирает от гепатита в тюрьме. Это не просто так. О, великая благодать… – Он вдруг расплылся в широкой и лучистой улыбке. – Но я как-то приспособился и держу марку. Потому что у меня есть подлинная свобода. Внутренняя свобода. Свобода самовыражения. Для начала надо попросить о помощи. Тогда ты понимаешь, что не один такой. Ты – один из нас. И больше ты уже не будешь наедине со своими бедами.
Возможно, ее настроила на определенный лад «Сублиме грация», сам удивительный факт, что в минуту слабости она наткнулась на церковь не где-нибудь, а именно на Стрипе, но Летти вдруг почувствовала, что заскорузлая корка ее бытия вдруг дала маленькую трещинку. И, не успев передумать или отговорить себя, она вызвала к жизни свой «Айфон» и удалила контакт наркодилера.
Хозяин губной гармоники спросил:
– Кто-нибудь хочет что-то сказать? Чем-то поделиться? Быть красноречивым не обязательно. Долго говорить не надо. Но надо – от души.
Летти поднялась.
Сердце ее вырывалось из груди.
Она пошла по проходу к человеку с гармоникой.
Он сел, а она осталась стоять рядом.
Все произошло фантастически быстро.
Что ты делаешь?
Она положила руки на трибуну.
Над головой гудели лампы дневного освещения.
Сквозь стены сочился приглушенный гул дорожного движения.
Летти посмотрела на лица вокруг.
Молодые.
Старые.
Богатые.
Бедные.
Черные.
Белые.
Латиносы.
Крупье после смены.
Официантки.
Швейцары.
Водители.
Туристы.
Зависимые.
Все равны перед Господом.
– Меня зовут Летиция, – сказала она.
В ответ услышала:
– Здравствуйте, Летиция.
– У меня зависимость, – сказала Летти. – Алкогольная. Наркотическая. Сейчас я шла мимо церкви за очередной дозой. Что-то заставило меня войти. Что именно – без понятия. За свою жизнь я многим сделала больно. – В душе всколыхнулась жалость к себе, но этот натиск она выдержала. – Бывшему мужу. Себе. Моему… моему сыну. Я не собиралась приходить на встречу. Не знаю, о чем думала. То ли из гордости. То ли из страха. Но сейчас я смотрю на всех вас и понимаю: одной с кокаином и бухлом мне не справиться. Они взяли мою душу в заложники. Но, может, справиться с этим можно сообща? И сейчас я это поняла? Надеюсь, что так. И я могу напитаться силой от вас. А когда-нибудь, надеюсь, вы напитаетесь силой от меня. Вот и всё.
* * *
Выйдя, Летти села на каменные ступени и зарыдала, как не рыдала годы. С тех пор как суд лишил ее родительских прав.
Прошло много времени, прежде чем она поднялась.
Мысль о том, чтобы взять такси и ехать в северный Вегас, давно улетучилась.
На той стороне бульвара нависала громада ее гостиницы.
Она пошла туда.
10
Наутро Летти взяла такси и сквозь засухоустойчивый ландшафт пригорода поехала в блинную «АЙХОП» – несколько миль на запад от гламурного Стрипа.
Встряска вчерашнего вечера не отпускала.
Что-то в ней изменилось. Она стала лучше. Стала другой.
Приспособиться и держать марку.
Ее ждал Айзея.
С кофе и газетой.
Он отложил газету, едва Летти проскользнула в кабинку.
Официантка принесла кофе. Когда она ушла, Айзея сказал:
– Хав мне наплел с три короба, какая ты оторва. И где оно?
– Извини.
– Извини? За что? За то, что ты обошлась мне в кучу бабок? За это можно не извиняться. Пустячок. Все нормально.
– В клубе к нему было не подступиться. Дамочки на вас так и висели. Когда я объявилась, Рихтер уже поставил на них крест.
– И что? Твоя работа зависит от его настроения? Ты просто любительница!
– У меня была тяжелая ночь. И потом я давно…
– Навык, что ли, потеряла? Тоже мне, отговорка!
– У тебя бывают тяжелые ночи, Айзи?
– Нет, профессионалы такой вариант не рассматривают.
– Я еще могу на него выйти.
– С ума сошла? Чтобы ты еще раз облажалась – нет, этого я тебе не позволю. Вчера надо было действовать, ясно? А сегодня в течение дня Рихтеру должны позвонить. Он может прислать мне сообщение в любую минуту. И тогда вперед! Так что с тобой все. Игра сыграна.
Летти откинулась назад в кресле. До боли в ладони стиснула ручку кофейной кружки.
– Что он делает сегодня? – спросила она. – Рихтер.
– Прохлаждается. Ждет магический звонок.
– И где именно он прохлаждается?
– У бассейна в «Уинне».
Официантка вернулась.
– Будете заказывать?
Но Летти уже сорвалась с места.
– Куда ты? – спросил Айзея.
Она улыбнулась.
– Покупать бикини.
* * *
Необъятных размеров бассейн отеля «Уинн» уже в десять тридцать был переполнен – посетители сражались с похмельем, привлекая в помощь «Мимозы», «Кровавые Мэри» и коктейли с шампанским.
Она обнаружила его, сделав два круга.
Приткнулся в углу в одной из частных кабинок.
Абсолютно анонимный среди всех этих бикини, пляжных шортов, а то и облегающих мужских трусов.
Рихтер, смазанный кремом, нежился под солнцем, на волосатой груди поблескивала тонкая золотая цепочка, глаза скрыты очками от солнца. Рядом с ним загорали еще двое из его вчерашней клубной компании.
Летти подошла к бару у дальнего края бассейна и заказала три коктейля с шампанским. Дать ей поднос бармен не захотел. Пришлось расстаться с двадцаткой.
Прогулка к кабинке Рихтера оказалась делом не простым. Белые плитки просто горели, и она чувствовала этот жар сквозь подметки своих усыпанных блестящими камешками шлепок «Эскада». Бикини было не совсем в ее стиле – двухчастевый купальник в черно-белую полоску, с юбочкой. И этот прикид не вполне соответствовал тому, что было надето на девушках-официантках, разносивших коктейли у бассейна. Но был приемлемым.
Летти отошла от главного бассейна и направилась к частным кабинкам. Теперь – полная сосредоточенность. Вполне возможно, что к каждой кабинке приписана своя официантка.
Навстречу ей шел мужчина в пляжных шортах и расстегнутой рубашке.
Один из официантов?
Летти улыбнулась, но он прошел мимо, даже не кивнув.
Кабинка Рихтера была у самого края.
Атмосферу наполняла южным благоуханием мелодия в стиле рэгги.
Чуть петляя, Летти неспешным шагом приблизилась к кабинке, стараясь через свои темные очки от «Джимми Чу» разглядеть все в мельчайших подробностях.
Трое мужчин. Лежаки стоят рядом, на солнце. Свет нещадно лупил по глазам, и увидеть, что там в кабинке, она не могла, но едва ли телефон Рихтера там. Он ждет важный звонок. Телефон где-то рядом. В зоне досягаемости.
Она остановилась у изножья трех лежаков и улыбнулась Рихтеру и его спутникам. Объект расположился в середине. Слева от него – волосатый зверь, плотный и мускулистый, такую фигуру можно наработать только самой жизнью, а не велотренажером. Человек, наделенный ядреной физической силой, способный переломить тебя пополам. Тот, что справа, был помоложе, посуше, но и в нем чувствовалась грубая мощь. Айзея так ей и сказал: это тебе не какие-то компьютерные доки, которых наняли, чтобы взломать сложную систему защиты хранилища. Рихтер собрал настоящих головорезов, чтобы взять штурмом гостиничный номер и силой подавить армию охранников казино.
На всех – очки от солнца, и было трудно понять, заметили они ее или нет.
Летти кашлянула.
Рихтер извлек из ушей «бананы».
Он слушает музыку. Значит, телефон у него в кармане, наушники воткнуты туда. Это усложняет дело.
– Мы этого не заказывали, – сказал он.
– Господа, это от гостиницы.
Летти шагнула вперед и намеренно зацепилась левой шлепкой за кафельный выступ.
Упала и больно ударилась об пол.
Поднос уткнулся в лежак Рихтера.
Два бокала шампанского вдребезги разбились о бетон.
Третий расплескался у Рихтера на коленях.
Он вскочил и выругался.
Летти пыталась сесть.
Все сделано, как надо. Коленка в крови, и все остальное. Она схватилась за коленку и издала легкий стон.
– Господи. О господи… Простите меня.
Летти глянула на Рихтера. Он смотрел на нее сверху вниз. И выглядел вовсе не разъяренным, а озабоченным.
– Как вы? – спросил он.
– Коленку расшибла.
– Да, хорошего мало…
Вот он, телефон. Он его держит.
Летти протянула к Рихтеру обе руки.
Положи его. Положи.
Поколебавшись долю секунды, он бросил телефон на подушку лежака.
– Давайте поднимем вас из стекла.
– Меня уволят, – сказала Летти, пока он помогал ей встать на ноги.
– Никто никого не уволит.
По ноге текла кровь, в коже явно застрял кусок стекла. Летти пошатнулась и брякнулась на край лежака Рихтера. Его телефон лежал прямо рядом с ней, забрызганный капельками шампанского.
– Ничего не сломано? – спросил Рихтер.
Все трое мужчин склонились над ней, изучая ее коленку.
– Вроде, нет, – сказала она, аккуратно вытаскивая из трусиков подменный «Айфон». – Просто если хозяйка это увидит, она меня уволит. У меня и так испытательный срок.
Бросила его рядом с телефоном Рихтера.
Вытянула «бананы» из отверстия в его мобильнике…
– Она жуткая стерва.
…и воткнула их в подменный.
– Билл, дай ей, пожалуйста, полотенце, – сказал Рихтер.
Она тут же цапнула его телефон и засунула в трусики.
Волосатый верзила поспешил в глубь кабинки, и Летти поднялась.
– Как вас зовут? – спросил Рихтер.
– Селена.
– Никаких неприятностей у вас не будет, хорошо? Я этого не допущу, Селена.
– Как же, я испортила вам весь день…
– Ничего вы не испортили. Случайность, с кем не бывает.
Билл вернулся с полотенцем. Летти вытерла кровь с ноги, обмотала полотенце вокруг талии.
– Пойду приму душ, – сказала она. – И сейчас кого-нибудь пришлю все здесь убрать. Еще раз… простите меня.
– Ничего, проехали.
Она уходила от кабинки и чувствовала, как покалывает в колене стекло – резко, колюче; но что ей эта боль? Ягодицу щекотал телефон Рихтера, и это был кайф, какого Летти не ловила несколько месяцев.
11
Она увидела его под навесом из деревьев в лобби «Уинна». Он выглядел очень молодо, едва тянул на студента. Черные кроссовки «Чак Тейлорс», мешковатые джинсовые шорты, куртка с капюшоном «Биллабонг».
Летти вытянула из купальника телефон Рихтера и подошла к нему.
От него пахло травкой, глаза подернуты красной пеленой – накурился дури.
– Марк?
– Летти?
Она передала ему телефон Рихтера и сказала:
– Я в восемьсот двенадцатом. Сколько надо времени?
– Час.
– Надо поспешить. Сделано только полдела.
Поднявшись в лифте, Летти позвонила Айзее.
– Сделано, – сообщила она. – Едешь сюда?
– Уже.
– Держи меня в курсе. Я вернусь туда, как только Марк притащит телефон.
– Все прошло хорошо?
– Да. Правда, боюсь, как бы все не испортил их официант; услышит, что случилось, и всех перепугает.
– Это дела я порешаю.
– До встречи.
Номер был меньше, чем в «Палаццо», но уютнее. Летти включила новости и пошла в туалет. Выковыряла из коленки кусок стекла и обработала рану.
Села на край кровати и стала смотреть в плазменный экран, но мысли ее бродили далеко.
Через полчаса пришло смс-сообщение от Айзеи:
«Проблема».
Она ответила:
«?»
«Пришел настоящий официант.
Вмешался.
Улаживаю».
Через пятьдесят пять минут после передачи телефона раздался стук в дверь.
Летти глянула в глазок – в коридоре стоит Марк, сияющий и гордый.
Она открыла дверь.
– Удалось? – спросила она.
– Куда бы он делся…
* * *
Летти шла к кабинкам. Айзея стоял среди команды Рихтера, а еще там был парень в белых шортах и расстегнутой рубахе лет за двадцать – официант.
Ее телефон завибрировал.
Айзея: «Не подходи».
Летти повернула в сторону, и тут из кабинки вышел Рихтер. Она спряталась за кадку с кипарисом и смотрела, как он, недовольный, куда-то быстро идет, а за ним – вся его бандитская бригада.
Летти пристроилась следом за Айзеей, дав ему фору метра два, и на ходу отстучала: «Сзади».
Она видела, что Рихтер держит подложный мобильник. Он уже сорвал с него крышку и теперь ковырялся во внутренностях.
Билл сказал:
– Просто так вытащить батарейку из «Айфона» нельзя. Надо идти в магазин «Эппл».
Другой добавил:
– Или просто забей в «Ютьюб». Наверняка подскажут.
Айзея достал свой телефон.
Не оглядываясь, он настучал:
«он в ярости
похоже дело труба».
Летти написала:
«куда он идет?»
Он ответил:
«в свой номер».
Любителей загара было пруд пруди, и бригада Рихтера двигалась вперед медленно. Летти ринулась вперед, мимо Айзеи, прокладывая себе путь локтями.
У входа в гостиницу она была на пятнадцать секунд раньше, чем Рихтер со своей командой.
Она вбежала в просторное казино, где позвякивали игральные автоматы.
Сейчас он пройдет мимо по пути к лифтам в башню.
Летти оглянулась – Рихтер и его люди уже входили.
По красной ковровой дорожке между автоматами – их было немыслимое множество – она, раздвигая игроков, быстро двигалась вперед. Потолочный свет бил по мраморному полу, превращая его в золото.
Вот именно.
Надо действовать сейчас – или до свидания.
Рихтер думает, что его мобильник просто забарахлил. А сам ждет звонок или эсэмэску стоимостью в несколько миллионов. Если он уже не позвонил своему контакту, сейчас он это сделает и даст ему новые инструкции, как с собой связаться. И всё, привет.
Летти остановилась у края другой большой зоны – настольные игры. Кости, двадцать одно, покер, большая шестерка.
В воздухе плавал сигаретный туман, особенно густой под созвездием из навесных ламп-фонарей, уходящих в бесконечность.
Стая официанток, разносящих коктейли.
Рихтер приближался.
Ее телефон вибрировал – наверняка это Айзея хотел узнать, какого черта она делает.
Один шанс.
Сколько раз ей приходилось тырить из карманов – но ни с чем подобным Летти еще не сталкивалась.
По таким гигантским ставкам она еще не играла.
Десять метров.
Мужчины двигались быстро. Впереди Рихтер, по бокам – головорезы из кабинки, шествие замыкал Айзея.
Телефон снова завибрировал.
Новое сообщение от Айзи:
«отбой».
Летти убрала в сумочку свой телефон и достала телефон Рихтера.
Ее сердце неистово колотилось. Бретельки купальника взмокли от пота.
Телефона в его руках не было. Он надел футболку и сандалии, и она увидела контур подменного телефона в заднем кармане его коротких штанов.
Карман – глубже некуда. Настоящие челюсти. Кажется, туда можно засунуть руку по локоть.
Игра начинается.
Летти вдруг вспомнила отца.
На ее глазах выступили слезы.
Она отделилась от столов.
Ее бросило в жар – тут же море камер! Да, казино – не самое подходящее место для такой операции, но куда деваться? Она пошла им навстречу.
Представила, как все произойдет.
Без сучка без задоринки.
Шесть метров.
Солнечные очки Рихтера сидели на бритой черепушке, вид у него был недовольный.
Ее телефон в сумочке завибрировал.
Уже некогда.
Три метра.
Она взяла телефон Рихтера в правую руку, зажала между большим и указательным пальцами, включила.
Уперлась глазами в красную дорожку. По щекам текли крупные слезы. Это она черпала из колодца своей души – эмоции в ней всегда сопровождались влагой.
Летти подняла голову – и столкнулась с Рихтером.
Он остановился. Оглядел ее жестким взглядом ореховых глаз.
Они стояли вплотную друг перед другом.
Запуская руку в его левый карман, Летти сказала:
– Надеюсь, вы счастливы.
Главное, чтобы пальцами не коснуться его ноги.
– Вы о чем?
– Вы мне соврали.
Вот он. Подменный телефон.
Одновременно она
– ткнула пальцем ему в грудь
– подхватила подменный телефон большим пальцем и мизинцем
– мягко отпустила «Айфон» Рихтера
– сказала: «Вы обещали, что у меня…»
Даже лучшие карманники в мире ускоряют концовку. Как только твои пальцы прикасаются к добыче, ты не в состоянии подавить желание схватить ее и быстрее переложить в надежное место.
Но Летти все сделала неспешно и элегантно.
Потому что это была она.
– …не будет никаких неприятностей.
– Но я…
– Меня уволили.
Обратная подмена была завершена.
Она снова ткнула его пальцем в грудь и сказала:
– У меня маленькая дочка. Надо платить за квартиру. – Убрала телефон в сумочку. – И что мне теперь делать? Вот что?
Летти скрестила руки на груди, злобно поглядела на него и позволила слезам потечь ручьем.
Мелькнула мысль: а если он своим телефоном больше не воспользуется?
– У меня нет на это времени, – сказал Рихтер, собираясь идти дальше.
Она преградила ему дорогу.
– Вы злитесь, потому что я пролила на вас шампанское? Ну извините. Это же случайно.
Он вдруг рассвирепел.
– От вашего «случайно» отрубился мой мобильник.
– Но влага на него не попала.
Вытащи его. Покажи мне, что я не права. Давай, гаденыш. Что мешкаешь?
Рихтер сунул руку в карман и достал свой «Айфон».
Летти выхватила у него телефон и, нажав кнопку включения, сунула ему под нос. Глаза у него расширились – экран засветился.
– По-моему, полный порядок.
– Но он же только что…
Она пихнула телефон ему в грудь, сказала: «Козел» – и ушла, растолкав его головорезов.
Проходя мимо Айзеи, подняла голову и спросила:
– А ты чего пялишься?
И подмигнула.
12
Через десять минут Летти впустила в свой номер в «Уинне» Айзею.
– Все свои плохие слова насчет тебя забираю обратно, – сказал он. – Операция «стырить и положить на место» прошла выше всяких похвал. Ты любого ниндзя заткнешь за пояс.
– Рихтер успокоился? Я боялась, вдруг он возьмет другой телефон или…
– Ничего такого, он доволен. Мы все довольны. – Айзея прошел мимо нее. – Как у тебя, Марк? – Они стукнулись кулаками.
– У меня как в аптеке, – сказал тот. – Иди глянь.
Летти прошла за ними к кровати, где стоял раскрытый ноутбук Марка. Со стеганого одеяла хакер поднял белый «Айфон» и бросил его Айзее.
– Это полная копия мобильника Рихтера. Вся его голосовая почта, все эсэмэски, вся его телефонная книжка, все данные и приложения. Самое главное – теперь все звонки или сообщения, которые пойдут к Рихтеру, сначала попадут к нам. И мы решаем, что с этим делать: перехватить, пропустить или вообще убить. На этот телефон теперь придут все входящие звонки и эсэмэски. А я увижу их на своем ноутбуке. Если не возражаешь, мой штаб будет здесь.
– Пожалуйста, – согласился Айзея. – И изучи его телефонную книжку. Какие-то звонки мы пропустим, чтобы он ничего не заподозрил, но никаких – из зоны Вегаса. Никаких сообщений, которые нам не понятны. Ничего, что смахивает на код.
– А этот контакт Рихтера из казино позвонит или пришлет эсэмэску? – спросила Летти. – Мы это знаем?
– Без понятия.
– Я прочешу все его сообщения, – сказал Марк, – возможно, какие-то зацепки появятся.
Айзея схватил с тумбочки портативный приемник-передатчик и сунул в ухо наушник.
– На связи постоянно, пока не поступит магический звонок или эсэмэска.
– Ясно, – сказал Марк.
– Звонок из его контактов – пропускаем. Есть хоть капля сомнения – блокируем.
– Хорошо. А если будут звонить из Вегаса? Или, еще хуже, с неизвестного номера?
– Тогда идем на риск, и ты переключаешь на меня. Если что, у меня есть запись голоса Рихтера. – Айзея положил белый телефон в карман и улыбнулся Летти. – Ты, девочка, показала высший класс.
– Рада, что все срослось.
– Сейчас ты назад, в «Палаццо»?
– Вроде, план такой.
– Я тебя провожу.
В коридоре Айзея остановил ее.
– Мое предложение – иди к себе в номер, отоспись. Вся эта свистопляска может начаться с петухами.
– Остальная твоя команда в городе?
– Все ждут команды. Как только узнаем номер комнаты в отеле, мы готовы действовать. Что-то не так?
– Все так.
– Хочешь выйти из игры сейчас – нет проблем. Отстегиваю тебе за работу двести пятьдесят, и ты свободна – гуляй и веселись. Никаких тебе страшилок.
Соблазнительно.
Но на самом деле она не хочет, чтобы сейчас все и закончилось.
– Я же сказала, Айзи, я с вами до конца.
– Молодец.
– А Марк? Он…
– Марк работает по найму. Заодно он наш водитель; знает ровно настолько, сколько надо, чтобы сделать свою работу – не больше. В доле ты, я, Джеррод и Стю. Куш делится на четверых.
Летти пошла к лифтам.
– Сделай лицо, с каким выходишь на охоту, детка! – крикнул Айзея ей вслед.
* * *
Она прошла через вестибюль «Палаццо» – под стеклянным куполом, мимо двухъярусного фонтана.
Кайф от кражи телефона Рихтера постепенно улетучивался.
На его место внедрялся страх.
Никаких планов дальше кражи она не строила. Даже не пыталась сжиться с мыслью о том, что Айзея и его дружки собрались тягаться с вооруженной до зубов службой безопасности казино. А уж о своем участии в этом уравнении не думала вообще.
Впереди, обхватив голову руками, на скамье сидел человек.
Летти узнала его по волосам – аккуратно уложенная каштановая копна с легкой сединой. Эту голову она отличила бы от сотни других.
Она остановилась и спросила:
– Кристиан?
Ее куратор взглянул на нее – от него разило алкоголем, глаза красные и вспухшие от слез. На нем была помятая спортивная куртка, брюки защитного цвета – похоже, он в них спал.
– Летти? – произнес Кристиан.
– Что вы здесь делаете? – спросила она.
Он протер глаза и сказал:
– Провожу не самый лучший день в жизни.
– Давайте провожу вас до номера.
– Вы замечали, что в гостиничном номере окна не открываются? Почему? Откуда они знают, что я готов выброситься?
– Это вы серьезно? Какое «выброситься», Кристиан? Пойдем. – Летти взяла его за руку. – Идем наверх. Будете сидеть тут в таком состоянии – вас точно вышвырнут.
Она помогла ему подняться.
Они потащились к лифтам.
– Это совсем не обязательно, – сказал Кристиан. – Люди теперь друг другу не помогают.
Они поднялись на тридцать первый этаж. В лифте они были вдвоем.
Кристиан горько засмеялся.
– Я четко сказал себе – черное, – сказал он. – Всю дорогу, пока ехал сюда, говорил себе – черное.
– Вы про что?
– А в последнюю минуту взял и передумал. Поставил на красное. И, понятное дело, шарик остановился на черном.
– Я не совсем…
– Я сегодня утром слегка проигрался.
– В рулетку?
– Красное или черное. Красное или черное. Красное или черное.
– Сколько вы потеряли?
– Всё.
– Вы поставили на кон все ваши сбережения?
– Прежде чем ехать сюда, я продал дом. Обналичил все мои активы. Снял деньги со всех счетов. Двести восемьдесят пять тысяч долларов.
– Зачем?
Лифт остановился.
Двери открылись.
В коридоре Кристиан сказал:
– Потому что я уже потерял все остальное.
Летти схватила его за руку.
– Кристиан, посмотрите на меня. О чем вы говорите? Что случилось?
– Жена. Дочь.
– Они от вас ушли?
– Их убили.
– Когда?
– Три месяца назад.
– Три месяца? То есть когда вы вели со мной спасительные беседы, вам приходилось бороться с этим? И вы даже ни разу…
– Это ведь не ваша проблема, Летти. Кабинет есть кабинет. Да и сейчас ни к чему.
– Автокатастрофа?
– Да.
Они шли дальше.
– Меня волнуют даже не деньги, – сказал Кристиан, повернувшись к стене, потом прижался к ней спиной. – Я ждал знака.
– Какого знака?
– С вами бывало, когда кажется, что всё против вас? И у вас нет ни одного шанса победить систему? Я думал, что, если я поставлю на черное и выпадет черное, это будет значить, что кое-что может измениться. Что пройден какой-то важный поворот. И не надо будет жить тем, чем я живу сейчас.
Куратор схватил ее руки и чуть вывернул их.
Открылись ее кисти.
Он провел пальцем по шрамам.
Автографы самоубийцы.
– На это потребовалось много мужества.
– Какое мужество? Это трусость. Вы это серьезно?
– Какая у вас была самая нижняя точка, Летти? Мне кажется, на наших сессиях мы об этом не говорили.
– Давайте я отвезу вас в ваш номер.
Кристиан сполз на пол.
– Скажите, прошу вас.
– Когда суд решил забрать у меня сына. Лишить родительских прав. Ночь, когда было принято это решение… – Она подняла кисти рук. – Три бутылки мерло и опасная бритва.
– Моя жизнь окончена, – сказал Кристиан.
– Но она все еще ваша.
– Она мне не нужна.
Летти присела рядом с ним.
– Ты как будто в тоннеле, – сказала она. – Темно, света в конце не видно, и думаешь, что так будет всегда. – Кристиан взглянул на нее, на его глаза снова навернулись слезы. – Но если делать один шажок за другим…
– Даже когда жизнь схватила тебя за горло?
– Тогда тем более. И вдруг в какой-то день вдали забрезжит искорка света. И потихонечку она становится все больше. И у тебя вдруг возникает чувство, что ты идешь к какой-то цели. Уходишь от боли и страданий, которые причинило тебе прошлое.
– И что происходит, когда, в конце концов, выберешься на свет?
– Выберусь – тогда и расскажу.
– То есть вы еще в тоннеле?
– Да.
– Что дает вам силы двигаться?
Летти чувствовала – ее вот-вот захлестнут эмоции. Она попробовала унять их, но в горле предательски першило.
– Я знаю, что на выходе из тоннеля меня будет ждать мой сын. И ради того, чтобы увидеть себя другой, я и живу.
– У меня в бумажнике двести долларов, – сказал Кристиан. – Номер оплачен до завтрашнего утра. Что будет потом – не знаю. Не представляю, куда пойду. Моей практике конец. Не хочу мелодрамы, но я не понимаю, ради чего живу. Ради чего вдыхаю и выдыхаю воздух.
– Ради себя.
– Ради себя?
– Ради того себя, который однажды выйдет из тоннеля. – Летти поднялась. – Идемте. Уложим вас спать.
– Вернуться в номер и сидеть там в одиночестве я не могу.
Пойти на встречу группы. Помочь другим.
– Вот что, – сказала Летти. – Я сегодня не завтракала. Давайте сходим пообедаем. Угощаю.
– Зачем вам это нужно?
– Если честно, очень нужно.
