Прошло много времени, прежде чем Мэси Миннот поверила, что смерть Эммануэля Варго стала первой потерей на войне. А когда она только услышала о гибели главного инженера экосистемы, то сочла произошедшее всего–навсего невезением. Нелепый сбой в медицинской программе. Несчастный случай. Ничего зловещего.

Эммануэль Варго, как и все остальные члены строительного отряда, включая Мэси, провел в глубокой искусственной гибернации двенадцать недель, которые заняло путешествие от Земли до Юпитера. Под действием специальных препаратов, замороженный в криокапсуле, он потреблял минимум кислорода и воды, пока бразильское грузовое судно преодолевало восемьсот миллионов километров залитого солнечным светом черного вакуума. Когда корабль прибыл на орбиту Каллисто — наиболее удаленного от Юпитера галилеева спутника, — а гибернационные капсулы пассажиров первого класса и грузовые контейнеры перегрузили на межорбитальный транспортный аппарат, направляющийся в порт — загроможденную плиту, установленную на консольных балках над пыльной равниной к западу от Радужного Моста, — Эммануэль Варго все еще спал. Транспортник приземлился на выжженную посадочную полосу с грациозностью бегемота, исполняющего балетную партию. Передвижной кран снял с креплений контейнер размером с грузовик, в котором находились гибернационные капсулы, и отвез его в герметичный ангар. Там капсулы одну за другой извлекли, поставили на грузовые тележки и по подземным туннелям вывезли в медицинский блок на окраине космопорта. Именно там Эммануэль Варго начал просыпаться — там он и скончался.

Собственно, выход из состояния гибернации представлял собой рутинную операцию. Для большинства единственными последствиями оказывались уменьшившийся в размерах желудок, запоры и экзистенциальное похмелье. Но, как и в любой медицинской процедуре, здесь имелись свои риски: психоневрологические расстройства, полиорганная недостаточность, нарушение метаболизма. После того как внутреннюю температуру тела Эммануэля Варго постепенно довели до тридцати семи с половиной градусов Цельсия, нормализовали состав крови и ввели коктейль из стимуляторов ГАМК-рецепторов, у него случился приступ полной рассинхронизации нейронной активности. Вместо того чтобы спонтанно и быстро перейти в режим динамической мультилокусной активности, его нейроны принялись асинхронно передавать сигналы на очень большой скорости, в результате чего нарушились сознание, координация дыхания, сердечного ритма и кровяного давления.

Обычно пострадавшие от нейронной рассинхронизации оставались живы, но у них наблюдались потеря памяти и афазии разной степени тяжести. Однако случай Эммануэля Варго оказался исключительно тяжелым. Электрохимическая активность мозга выглядела абсолютно хаотичной. Команда медиков попыталась восстановить синхронизацию при помощи микротоновой импульсной магнитотерапии, но безуспешно. Давление упало, сердце остановилось — не помогли ни дефибрилляция, ни инъекция норадреналина, ни прямой массаж сердца. Пока его подключали к системе искусственного кровообращения, у Варго случились клонические судороги. За первым приступом последовало еще два. После третьего активность клеток мозга прекратилась. Спустя тридцать минут врачи констатировали смерть мозга и отключили систему жизнеобеспечения.

Эммануэль Варго был одной из ключевых фигур проекта по постройке биома в Радужном Мосту на Каллисто. Проекта, который являлся символом кооперации и примирения между Землей и Внешней системой, значительным шагом вперед в длительной кампании, призванной разрядить напряжение между ультраконсервативной позицией зеленого движения и множеством радикальных доктрин, утопических философских взглядов городов–государств и поселений во Внешней системе. Знаменитый гений генетики из Внешней системы Авернус использовала свои громадные запасы кармы, чтобы продвинуть строительство биома, а Максимилиан Пейшоту и экопроповедник Оскар Финнеган Рамос убедили бразильское правительство выделить средства на разработку и воссоздание экосистемы. Хотя во главе команды поставили прапраправнука экопроповедника Эуклидеса Пейшоту, ответственным за планирование и организацию работ был Эммануэль Варго. Дизайном экосистемы он занимался в сотрудничестве с протеже Оскара Финнегана Рамоса — Шри Хон–Оуэн, во время строительства тента биома та поддерживала связи с командой Каллисто. Именно Эммануэлю предстояло отвечать за разработку и воссоздание экосистемы и руководить процессом от начала и до конца.

Эуклидес Пейшоту упомянул обо всем этом, как и о многом другом, в краткой речи через два дня после смерти Варго на церемонии, посвященной официальному началу работы строительного отряда. Мероприятие проходило на широкой лужайке на северной оконечности центрального острова биома. Эуклидес стоял на трибуне, позади него протянулась пустая котловина озера, над которой возвышался гигантский купол из алмазных и полимерных панелей и фуллереновых опор. Гости — среди них посол Бразилии и свита из его помощников, члены торговой миссии семьи Пейшоту, разномастная толпа представителей конгресса Каллисто и муниципалитета Радужного Моста, строительный отряд — полумесяцем расположились на складных стульях перед Эуклидесом. Стайка беспилотников, зависших на разной высоте, транслировала церемонию для жителей Радужного Моста и других городов и поселений на Каллисто, Ганимеде и Европе, а также в шахтерских поселках на далеких крошечных Гималие и Эларе.

Мэси Миннот сидела среди остальных членов команды. Приходилось признать, что Эуклидес Пейшоту очень даже соответствует отведенной ему роли. В костюме–двойке оттенка хлорофилла, который совпадал с цветом рабочей одежды строительного отряда, с черной повязкой, закрепленной на левом рукаве, он выглядел привлекательным. Его голос гулко разносился по округе и в то же время располагал к себе. Эуклидес Пейшоту вознес хвалу Эммануэлю Варго и его вкладу в проект, рассказал несколько уместных историй и завершил речь тем, что пообещал: несмотря на тяжелую утрату, все члены команды готовы работать по максимуму над созданием прекрасного и прочного биома, в том числе чтобы почтить память невероятно талантливого инженера экосистем. Инженера, которого он почитал за честь назвать другом.

С трудом верилось, что еще два дня назад этот же человек небрежно объявил о смерти Эммануэля Варго. Отряд тогда собрался в полной уверенности, что предстоит очередной брифинг, когда Эуклидес Пейшоту без всяких преамбул выдал: Максимилиан Пейшоту, супруг президента Великой Бразилии, скончался, пока они находились в гибернации на пути к Каллисто. Не успели они переварить эту невероятную новость, как Эуклидес ошеломил их вновь, сообщив, что Эммануэль Варго тоже погиб — из–за неудачи при выводе из криосна. Прежде чем Эуклидес сумел продолжить, с задних рядов донесся голос Урсулы Фрей. Урсула и Эммануэль Варго стали любовниками вскоре после того, как Урсулу взяли в команду. Невероятно бледная, вся дрожа, она заявила, что Манни — не ходи к гадалке — убили противники проекта, и потребовала немедленного расследования. Глава службы безопасности, Спеллер Твен, попытался ее утихомирить — последовала перепалка, которая не делала чести никому. Крики, насмешки, брань. Собрание превратилось в хаос. Эуклидес Пейшоту сбежал, так и не объяснив, что станет с проектом после смерти главного инженера.

Сейчас же, когда стихли аплодисменты, Эуклидес Пейшоту пригласил на сцену восьмилетнюю девочку, выигравшую в лотерею. Высокая, худенькая, в простом белом платье, она приняла из его рук пульт управления и без всяких церемоний нажала на красную кнопку. Вдоль восточного и западно–го берегов из десятков широких труб хлынули потоки воды, заполняя котлован озера. Клубились облака водяных брызг, смягчая яркий свет люстр, что висели под потолком купола, и наполняя прохладный воздух свежим металлическим ароматом. Под очередную волну аплодисментов Эуклидес Пейшоту звонко объявил, что процесс создания биома начался.

Мэси Миннот никогда не интересовала личность Эуклидеса Пейшоту. Мало того что он являлся политическим ставленником и получил должность, потому что ему повезло родиться членом семьи Пейшоту, он к тому же был самодовольным болваном, который не мог создать пищевую цепочку, зародить жизнь в мертвом иле или даже высадить в грунт растение из цветочного горшка, не говоря уже о том, чтобы насадить лес или создать болотную экосистему, пусть бы даже от этого зависела его жизнь. Однако Эммануэля Варго, который начинал с низов и поднялся до одного из лучших инженеров экосистем на Земле, она уважала. Кроме того, Варго не раз оказывал ей поддержку после того, как отобрал ее в свою команду.

Случилось это чуть больше года назад. Мэси, только что получив повышение до начальника бригады, работала в 553-м отряде Службы мелиорации и реконструкции (СМР) на озере Шамплейн, на северной границе недавно отвоеванных земель, переданных в дар семье Фонтейн. После десятилетия жестоких боев повстанцы, борцы за свободу и племена, самовольно занявшие эти территории, были выдворены, а 553-й отряд СМР смог приступить к ликвидации ущерба, нанесенного окружающей среде за несколько столетий До вмешательства отряда в озере практически отсутствовала жизнь, за исключением разве что цветущих сине–зеленых водорослей, мохнаторуких крабов, змеевидной рыбы и разнообразных водяных гиацинтов с измененным геномом — быстро размножающихся, живучих и губительных. Их ввели в экосистему пресных водоемов в середине двадцать первого века в ходе ранних неудачных попыток восстановить экологию. Традиционное в двадцатом и двадцать первом веках использование горючих материалов вроде нефти привело к образованию характерного осадка с примесью тяжелых металлов и остатков нефтепродуктов на дне озера — осадка, не содержащего кислород, вонючего, черного, словно деготь, и абсолютно безжизненного. Мэси Миннот возглавляла бригаду, в чью задачу входило превратить эту грязь в чистый ил. При помощи больших насосов они выкачивали осадок, пропускали его через фильтры, насыщенные полимерами и искусственными энзимами, которые ликвидировали тяжелые металлы и прочие высокотоксичные субстанции, а затем команда Мэси заливала смесь в баки для ферментации, где коктейль из генно–модифицированных микробов переваривал органические вещества. По окончании процесса чистый ил смешивался со сбалансированной популяцией микробов и возвращался на дно озера. Обработка дна с северной оконечности озера до залива Маллетс заняла три месяца. За это время отряд пережил несколько штормов и подвергся нападениям бандитов и борцов за свободу. Во время одного из рейдов на глазах у Мэси высокоточная управляемая ракета пролетела всего в метре от платформы с насосами. Описав большую дугу, снаряд неторопливо развернулся в воздухе и уже мчался обратно, когда в его двигателе закончилось топливо, и ракета рухнула в озеро, подняв волну и залив баржу отряда от кормы до носа.

Но по большей части работа приносила хорошие деньги. Да, она была тяжелой и грязной, но она того стоила.

После обработки осадочных пород и очистки воды в озеро запускали фитопланктон и водоросли, позже — беспозвоночных и рыб: с нуля создавалась пищевая цепочка. Мэси не слишком соблюдала ритуалы поклонения Гее, а вот восстановление умирающего озера до его первоначального состояния для нее было практически равноценно религиозному акту. Работа ей нравилась, и каждое утро Мэси просыпалась счастливая и довольная, готовая приняться за дело.

553-й отряд СМР возглавляла Рокси Пэрриш. Ей было за пятьдесят. Опытная, умная, она не терпела, когда ей вешали лапшу на уши, и требовала от подчиненных компетентности, усердия и преданности делу. Взамен она их во всем поддерживала и защищала от капризов и произвола бюрократов из клана. Примерно раз в неделю Рокси заглядывала в плавучий комплекс из барж, платформ с насосами и дамб, чтобы проверить, как продвигаются дела у Мэси, обсудить проблемы и поделиться слухами о том, как работают другие бригады СМР в регионе. Как–то раз, летним вечером, Рокси и Мэси стояли на мостике баржи, попивали пиво и любовались закатом, отблески которого играли на широкой спокойной озерной глади, протянувшейся до низких холмов. На восточном берегу виднелись неровные заплатки новых лесопосадок. По темно–синему небу, перекликаясь, летели гуси. Мэси чувствовала себя очень счастливой. Она отхлебнула пива и подумала, что в следующем году гуси найдут здесь хорошее пристанище, если решат ненадолго остановиться. Она сказала что–то на этот счет своей начальнице, а Рокси в ответ спросила, как Мэси представляет свою жизнь через год.

— Когда закончится проект? Ну, полагаю, все зависит от того, куда нас отправят, — задумчиво ответила Мэси.

Одетая в джинсовый костюм, она откинулась в парусиновом шезлонге. Рыжие волосы рассыпались по плечам, в мозолистых руках — бутылка с пивом. Ноги Мэси закинула на перила.

— У нас неплохая команда — вполне понятно, почему ты хочешь остаться. Но ты молода и талантлива — имеет смысл нарабатывать опыт, любой. Мне кажется, тебе стоит взглянуть вот на это. — Рокси достала из рюкзака планшет.

Так Мэси впервые узнала, что экопроповедник Оскар Финнеган Рамос и нашумевший гений генетики Авернус спонсируют проект постройки биома в городе Радужный Мост на втором по величине спутнике Юпитера, Каллисто, и что семья Пейшоту набирает команду, которая будет с нуля создавать экосистему.

— Почему я? — спросила Мэси. — Речь идет о создании ландшафта. Да, это большой проект в необычном месте, но не более того.

— Посмотри спецификацию, — продолжила Рокси. — Большую часть парка занимает пресноводное озеро. Им потребуются люди, способные воссоздать там экосистему, в том числе — ответственный за экологию микроорганизмов.

— Работа интересная и даст тебе шанс испытать свои силы, вырасти профессионально. Команду возглавит Эммануэль Варго — он сейчас на пике своей карьеры, да и у дальних, бьюсь об заклад, пару–тройку трюков ты могла бы перенять. Они уже больше ста лет разрабатывают и поддерживают замкнутые экосистемы. Кроме того, есть шанс, что удастся встретиться, а может, и поработать с Авернус. Она не менее знаменита, чем Дарвин, Эйнштейн или любой другой ученый, что придет тебе на ум.

— Ценю ваши старания, — ответила Мэси. — Но Радужный Мост жутко далеко, да и потом найдется сотня более квалифицированных людей для работы над проектом. Даже тысяча.

— Я так не считаю. Ты — один из лучших специалистов по микроорганизмам, какого я знаю. Да, твоя прямолинейность порой приводит к конфликтам с другими бригадирами, но ты трудяга, а еще ты молода, умна и амбициозна. Подобная возможность дается раз в жизни, Мэси. Может, сейчас тебе так и не кажется, но позже ты поймешь.

— У меня складывается впечатление, что мне ничего не остается, как вызваться добровольцем.

— Ну вот, опять твоя прямолинейность, — заметила Рокси. — Что ж, буду так же откровенна. Я надеялась, ты сразу же ухватишься за эту возможность. И не только потому, что это облегчит мне жизнь. Просто я на самом деле считаю, что для тебя это потрясающий шанс и что среди моих людей ты — лучший претендент. Так что да, если ты не подашь заявку сама, то я лично выдвину твою кандидатуру — и у тебя не будет права голоса. Пусть у нас тут не армия и не войска противовоздушной обороны, но субординацию никто не отменял. И ты находишься где–то в самом низу этой иерархии.

Мэси задумалась, глядя на исчезающий у горизонта гусиный клин. Наконец она вымолвила:

— Могу я хотя бы узнать, кто попросил вас предложить мне это?

— Губернатор региона собственной персоной.

— Луи Фонтейн?

— Он самый. Похоже, он все еще следит за твоей карьерой.

— Губернатор мне больше ничего не должен, — отрезала Мэси. — А даже если и так, едва ли я брошусь благодарить его за эту услугу.

Четыре года назад Мэси была разнорабочим в одной из команд СМР в Чикаго и помогала ликвидировать остатки зданий и дорог на берегу озера в рамках одного из крупнейших проектов по реконструкции на территории Фонтейнов. Небоскребы в центре города снесли давным–давно, однако в пригородах и окрестных поселках дел еще оставалось невпроворот. Если бы Фела Фонтейн под дозой трех различных психотропных веществ не разбила украденный флиттер, Мэси, не имеющая ни дома, ни образования, ни связей, до сих пор выполняла бы черную работу.

Небольшое воздушное судно летело совсем низко, почти задевая пеньки и валуны. Люди разбегались в разные стороны. Затем машина развернулась и пошла на второй круг, но зацепила ржавые остатки опоры линии электропередач и лишилась хвостового винта. Кружась подобно кленовому «носику», флиттер пробуравил гладь озера в нескольких сотнях метров от берега. Мэси вскочила в лодку и помчалась к месту аварии. Вокруг флиттера растеклось горящее топливо — Фела Фонтейн, получив ожоги рук третьей степени, была без сознания, когда Мэси вытащила ее из покореженной машины.

Отец Фелы Фонтейн оказался губернатором Северо–Восточного региона. Он навестил Мэси в госпитале, оплатил лечение и выбил грант на обучение в колледже, но больше никаких контактов у Мэси с ним или его семьей не было. Спустя шесть месяцев Мэси узнала, что Фела Фонтейн покончила с собой. На этом всё, как она думала, и завершилось. Да, ей предоставили возможность улучшить свою жизнь, и она считала, что за четыре года вполне доказала, на что способна. Одна из лучших в классе, диплом с отличием, усердная работа на первой должности — тогда они высаживали растения, чтобы рекультивировать территорию озера Мичиган, и Мэси пришлось решать непростую проблему с биореакторами, за что ее повысили до бригадира. Она была благодарна за предоставленный Фонтейном шанс, но теперь

предпочла бы оставить это в прошлом — ей хотелось, чтобы ее ценили за ее собственные достижения, хотелось самой пробиваться в жизни, без чьей–либо помощи или патронажа.

В общем, вмешательство губернатора вызвало у Мэси только гнев и негодование. Когда Рокси Пэрриш попыталась убедить ее, что идея хороша, Мэси заявила:

— Каким образом он вообще с этим связан? Биом — проект Пейшоту, а не Фонтейнов.

— Тебе и правда стоило бы начать следить за политикой. Когда–нибудь ты поплатишься за свое абсолютное невежество в этих вопросах.

— Я знаю про дальних. Мы воевали с ними сто лет назад. Теперь одни жаждут подмазаться к ним и сотрудничать, а другие — возобновить войну, потому что дальние уже мало напоминают людей. Может, кто–то называет это политикой. А по мне, это глупости. У нас и без того полно проблем здесь. Зачем еще пытаться раздавить группу людей, которые, как оказывается, просто живут по иным правилам, не так, как нам хочется? — сказала Мэси.

— Вот и у Фонтейнов такая же позиция, — ответила Рокси. — Мы потому и поддерживали попытки семьи Пейшоту установить мирные отношения с дальними, а заодно и проект биома. Большинство других кланов выступили против, но Фонтейны и кое–кто еще сообща провели законопроект в Сенате. Пейшоту нужны были наши голоса — теперь они готовы взять несколько наших людей в команду. Ты не единственный специалист по микробиологии, чью кандидатуру выдвинули. Там участвуют люди из разных регионов, но мне кажется, у тебя есть шанс. Я думаю, ты вполне можешь попасть на борт. Ты молода. У тебя отличная квалификация. Тот проект на озере Мичиган и то, как ты наполняешь мертвый ил жизнью, достойны восхищения. Процент реверсии в твоей работе настолько мал, что практически незаметен.

— Как вы всегда говорите, проще сразу сделать все правильно, чем по сто раз переделывать.

— Что правда, то правда, но для этого требуется мастерство, и немалое.

— Если уж меня отберут, то надеюсь, за мои навыки, — продолжила Мэси.

— Не думаю, что Эммануэля Варго интересует что–либо другое.

— Ну тогда можете сказать им, что я вызвалась участвовать.

Рокси глотнула пива.

— Сегодня утром кое–кто из моих ребят наткнулся на остатки храма борцов за свободу в подвале разрушенного здания: детали автомобилей, кости, пирамида из сотни человеческих черепов. Некоторые небольшого размера, детские… В этом мире творится черт знает что. Потребуется много времени и сил, чтобы все исправить. Поверь мне, если ты отправишься во Внешнюю систему, то по возвращении тебя здесь ждет куча работы.

Мэси старалась больше об этом не думать. Она сказала себе, что шансов попасть в команду у нее практически нет. Да и вообще проблемы надо решать по мере поступления. Пока же у нее была масса других дел. К своему удивлению, когда неделю спустя выяснилось, что Мэси не прошла первый отбор, она испытала разочарование. Девушка с головой ушла в работу. Рекультивация озера Шамплейн подходила к концу, когда Рокси вызвала Мэси к себе и сообщила, что Эммануэль Варго хочет с ней поговорить.

Конвертоплан инженера пролетел низко над деревьями и аккуратно приземлился на лугу неподалеку от озера. Эммануэль Варго оказался высоким широкоплечим темнокожим мужчиной, абсолютно лысым, в синих джинсах и дорогом, но мятом желтом шелковом пиджаке с кофейным пятном на лацкане. Он пожал Мэси руку — ладонь его оказалась шершавой — и принялся с интересом изучать девушку.

— Прогуляемся по лесу? — предложил он.

Стоял чудесный ясный октябрьский день. Они брели под роскошными багряными и золотистыми шапками деревьев. Впереди и позади них двигались вооруженные импульсными винтовками солдаты. Эммануэль Варго расспрашивал Мэси о работе, проявляя завидную проницательность,

а после заявил, что человек, который изначально должен был работать над созданием микробиологической системы биома в Радужном Мосту, покинул проект.

— Он принадлежал к клану Куперин из Европейского союза. Десять дней назад глава семейства умер. Его преемник взял жесткий курс на разрыв связей с дальними и первым делом вывел троих своих людей из проекта. Плохо для них, зато хорошо для нас — теперь мы можем назначить бразильцев на замену европейцам. Вот зачем я здесь, мисс Миннот. Предложить вам место в команде.

Они остановились на небольшой полянке. Листочки молодых кленов блестели, подобно каплям свежей крови, в лучах полуденного солнца. Воздух был чистый и прохладный.

— Могу я спросить, мистер Варго… — начала Мэси.

Улыбка на лице мужчины обнажила кривые коричневые зубы. В глазах мелькнул задорный огонек.

— О чем угодно.

— Вы здесь потому, что кто–то на самом верху клана Фонтейн порекомендовал меня?

— Я здесь потому, что вы — лучший эколог–микробиолог из всех выдвинутых кандидатур. Увы, из–за всей этой политической чепухи я был вынужден сперва выбрать другого человека. К счастью, те же политические глупости дали мне шанс исправить положение дел. У вас маловато опыта, но не меньше, чем у всех остальных претендентов: другие кланы не захотели отправлять людей из руководящего состава. Однако все это не важно. Мы работаем в новой, неведомой нам области — здесь умение куда важнее опыта. И я считаю, вы больше других подходите для этого проекта. Поэтому я лично прибыл, чтобы попросить вас оказать нам честь и присоединиться к команде.

Мэси была из тех женщин, на кого большинство мужчин не взглянут второй раз. Однако стоило ей улыбнуться, лицо ее теряло привычное настороженное выражение и полностью преображалось — так меняется наглухо закрытая комната, если в нее впустить солнечный свет. Вот и теперь губы девушки расплылись в улыбке.

— Разве я уже не вызвалась добровольцем? Когда я вам понадоблюсь? — спросила она.

— Сколько вам нужно времени на сборы?

Через час Мэси вылетела с Манни Варго, а на следующий день приступила к тренировкам с остальными членами команды. Сейчас она находилась на Каллисто. В очередной раз Мэси доказала, на что способна.

Впереди ждали трудные времена. Не только потому, что погиб Эммануэль Варго, хотя и этого было достаточно. Отныне строительным отрядом руководил Эуклидес Пейшоту. Может, он хорошо толкал речи и льстил дипломатам и представителям правительства Каллисто, но Эуклидес Пейшоту не знал ровным счетом ничего о разработке экосистем, ни разу не проявил интереса к созданию биома или подготовке команды. Это вовсе не мешало ему давать указания Эммануэлю Варго, как правильно выполнять работу. Сравниться с его невежеством в сфере экосистем могли лишь его методы управления людьми. Как и всем тем, кто по праву рождения находился в привилегированном положении и кому не страшны были последствия собственных ошибок, Эуклидесу Пейшоту некогда было прислушиваться к советам людей, которых он считал ниже себя.

Профессор–доктор Шри Хон–Оуэн, помогавшая Манни Варго проектировать экосистему биома, должна была прибыть в Радужный Мост через четыре недели на грузовом корабле, оборудованном новым термоядерным двигателем. Пока же проект имел бы больше шансов на успех, согласись семья Пейшоту передать бразды правления кому–нибудь из местных инженеров. Кому–то, кто разбирается в том, чем они занимаются. Кому–то, кто мог бы работать наравне с командой и прислушиваться к мнению людей. Однако политически это оказалось неприемлемым. Более того, в игру вступило бы уязвленное достоинство Пейшоту. Поэтому команде ничего не оставалось, как мириться с Эуклидесом и его деспотичными прихотями. Хотя он мог обратиться за советом к Шри Хон–Оуэн или к другим экспертам, была велика вероятность, что Эуклидес вобьет себе в голову, будто ему лучше знать, как действовать, поскольку он находится на месте, а профессор и прочие специалисты — в миллиардах километров от Радужного Моста. Возникни проблема, требующая незамедлительного решения, Пейшоту мог и вовсе заморозить проект, объяснив это тем, что на связь и консультацию с Землей нет времени. Или же он мог сделать неверный ход, от которого из гордости не стал бы отступать. Естественно, команда слова не могла сказать против. Клан Пейшоту был куда консервативнее клана Фонтейнов, а ведь даже у Фонтейнов считалось неблагоразумным, если член семьи вдруг изменял курс. Все же Фонтейнов можно было хотя бы хаять за глаза. С Пейшоту такое поведение считалось рискованным. Стоило попасться на критике кого–то из господ, вас обвиняли в измене. Шпионы и доносчики были повсюду. Наказание за предательство полагалось суровое. Поэтому все те, кем владели Пейшоту держали язык за зубами. Мэси практически не сомневалась, что даже Эрнест Галпа — хороший малый, двадцать лет проработавший с Эммануэлем Варго, а теперь оказавшийся старшим членом команды, человек, который заплакал, узнав о смерти Мании, — не рискнул бы перечить Эуклидесу Пейшоту, прими тот курс, угрожающий успеху проекта.

Теоретически члены команды из других семей могли выступить против Эуклидеса Пейшоту, не страшась наказания. Но Кристин Куоррик и Патрик Алан Аллард принадлежали к клану Набуко, а те считались еще консервативнее Пейшоту. Все знали, что Цезарь Пунтаренас — шпион, отчитывающийся напрямую семейному совету Фонсека. Что до Урсулы Фрей, обладавшей тридцать второй степенью родства с кланом Фонтейн и являвшейся дочерью второго кузена их единственного экопроповедника, то ее полностью поглотили параноидные фантазии о заговоре, сгубившем ее возлюбленного. Мэси оставалось только надеяться, что когда Эуклидес Пейшоту облажается (она полагала, что «когда» здесь куда уместнее, чем «если»), то это случится не в ее сфере. Поскольку, если бы Пейшоту отдал ей дурацкое распоряжение, она наверняка оказалась бы достаточно глупа, чтобы отказаться его выполнять. Тогда он унизил бы ее, очернил ее имя и отправил бы обратно на Землю, протрубив на весь мир, что она все испортила. После такого ей повезет, если она сумеет получить работу в каменоломне.

К счастью, волноваться о том, как Пейшоту способен погубить проект, Мэси было некогда: дел оказалось невпроворот, и стоило приняться за них поскорее.

Прежде всего необходимо было запустить экосистему микроорганизмов до того, как в озеро высадят растения, поселят рыб и беспозвоночных. Система представляла собой триллионы микроскопических работников с различным метаболизмом, поддерживающих циклы связывания углерода, рециклинга биогенных структур и разложения органических останков. Мэси предстояло вырастить стартовые культуры, фильтрующие воду и перерабатывающие биогенные структуры, и разместить их на территории будущих зарослей камыша и строматолитовых рифов. А еще нужно было связаться с командой, занимающейся созданием планктона, чтобы произвести смешанную культуру бактерий, сине–зеленых и диатомовых водорослей. Они очистят озеро за счет того, что будут крепиться к плавающим мелким частицам и вырабатывать цепочки мукополисахаридов, которые, в свою очередь, сформируют рыхлый, но достаточно тяжелый осадок, и он опустится на дно. Благодаря этому процессу флокуляции фотосинтез сможет осуществляться на любой глубине, а еще он приведет к образованию богатого органическими веществами слоя ила. Для этого во время официальной церемонии открытия смешанная культура в большом объеме будет выпущена в каждом секторе озера. До события оставалось тридцать два дня. К этому времени должна прибыть Шри Хон–Оуэн, а котлован — полностью заполниться водой. Отсрочить день не представлялось возможным. Однако стоило Мэси и команде по планктону приступить к работе, как они столкнулись с серьезной проблемой: темпы роста диатомовой водоросли, которую они собирались использовать, — модифицированного штамма Skeletonema costatum — оказались ниже положенных в талой воде, наполнявшей озеро. Если им не удастся достичь необходимого уровня удвоения, то не хватит нескольких сотен килограммов диатомовой биомассы, а значит, придется также корректировать скорость роста остальных микроорганизмов.

Мэси нравилось решать такие задачки. Проектирование биома больше походило на искусство, чем на науку, — своего рода запутанная игра, пазл: любой элемент системы влиял на остальные, сложность росла лавинообразно с добавлением каждого нового вида. Растения боролись за питательные вещества и свет; животные паслись на лугах или охотились на других животных; микроорганизмы разлагали мертвые тела, перерабатывая их в соединения азота, фосфора и серы, чтобы другие организмы могли их использовать. Стоило убрать или добавить новый элемент в эту сеть, отношения между остальными менялись в большей или меньшей степени, и не всегда эти перемены можно было предугадать. Мэси обладала незаменимой способностью держать в голове модели переноса питательных веществ и энергии, исследовать их с различных сторон, визуализировать взаимодействие сдержек и противовесов, предсказывать, как отразится на системе изменение одного параметра. Ей было далеко до Манни Варго, который был способен, словно дирижер, управлять одновременно огромным оркестром, хором, колоколами и органом, совместно исполняющими произведение, по сложности равное двум или трем симфониям. И все же она знала свое дело, привыкла усердно трудиться и укладываться в нереальные сроки. Город предоставил ей в единоличное пользование двух хороших ассистентов и отменно оборудованную лабораторию на западном берегу озера. Мэси ни капли не сомневалась, что преуспеет.

Лаборатория располагалась внутри и возле основания одной из гигантских арочных опор, что поддерживали купол биома. Изготовленная из фуллереновых нитей, опора внизу расширялась и формой напоминала тыкву высотой в десять этажей. Внутри находились квартиры с террасами. Структура возвышалась над площадью рядом с пустым темным резервуаром, который должен был стать неглубоким заливом, когда озеро заполнят водой. Мэси отвели помещения на первом этаже в полой части опоры, а биореакторы, где она с ассистентами выращивала чистые и смешанные культуры микроорганизмов, установили на площади. Там ее и нашли за работой начальник службы безопасности команды Спеллер Твен и самый молодой, недавно прибывший на Каллисто член бразильского дипломатического корпуса Лок Ифрахим.

Прошло одиннадцать дней после того, как в озеро пустили воду. Мэси с ассистентами — Аргайлом Холлом и Лорис Шер Янагитой — вовсю обсуждали заминку с диатомовыми водорослями, когда в лабораторию вошли двое мужчин.

— Нам необходимо поговорить с мисс Миннот, — заявил Спеллер Твен ассистентам Мэси.

Это был дородный мужчина со светлыми, коротко стриженными волосами. Глаза его смотрели напряженно и мрачно. Отрезанные рукава комбинезона обнажали мускулистые руки с наколотыми военными татуировками.

— Это касается только команды, так что почему бы вам не пойти прогуляться?

— Им надо работать, — возразила Мэси.

Хотя она ожидала чего–то подобного, во рту вдруг пересохло, а сердце забилось быстро и неровно.

— К тому же, возможно, вам захочется убраться подальше от камер, установленных здесь. Хотите верьте, хотите нет, но некоторым гражданам больше нечем заняться, кроме как следить за моей работой. Если вы хотите поговорить тет–а–тет — лучше сделать это на улице.

Мужчины переглянулись — дипломат пожал плечами: «Почему нет?»

Мэси провела их мимо биореакторов к пирсу, протянувшемуся над сухим дном залива. Она направилась к самому концу пристани, шаркая и перекатываясь с пятки на носок, так как на Каллисто с его низкой гравитацией это был наилучший способ передвижения. Она немного вырвалась вперед, оставив спутников позади: ей требовалось взять себя в руки и перестать злиться на гостей за их бесцеремонное поведение.

Обернувшись, Мэси увидела, что Спеллер Твен остановился посередине пирса и облокотился о перила, как обычный турист, а Лок Ифрахим направляется к ней. Почему бы вам не рассказать, что именно вас тревожит? — обратилась она к дипломату. — Тогда я смогу объяснить, почему не в силах помочь, и вернусь к своей работе.

Лок Ифрахим улыбнулся.

— Мне рассказывали, что вы прямолинейны.

Он был всего на несколько лет старше Мэси. Его худое умное лицо обрамляли черные волосы, заплетенные в десятки тугих кос, которые ниспадали ему на плечи, контрастируя с белым шелковым костюмом. Официально Ифрахим являлся членом торговой делегации, но все знали, что на деле он правительственный шпион.

— Извиняться за свою манеру общения я не собираюсь, мистер Ифрахим, — сказала Мэси. — Я росла, не имея ваших преимуществ.

— Честно говоря, в детстве я не мог похвастаться большим количеством того, что вы называете преимуществами, — заметил Лок Ифрахим. — Но мне хотя бы повезло не оказаться в рядах странной секты, верующей, будто истину можно отыскать в математических играх с числом пи. Право, любопытно, вы все еще верите в это, мисс Миннот?

Мэси было не привыкать к насмешкам над ее необычным воспитанием. С тех пор как она вступила в ряды СМР, приходилось мириться с подколами.

— Я свое детство переросла, мистер Ифрахим. А как насчет вас?

— О, у меня предостаточно старомодных добродетелей, и я стараюсь руководствоваться ими в жизни, — отвечал Лок Ифрахим. — К примеру, преданность семье и друзьям. А вы, мисс Миннот? Знаю, что к семье вы не привязаны: вы сбежали от них. А что друзья? Как насчет Урсулы Фрей?

Ну да. Как она и думала.

— Вряд ли ей придется по душе, если я назову ее другом, — заметила Мэси. — Мы с одной территории — вот, пожалуй, и все, что между нами общего. Кроме того, Урсула — член семьи. И она ревностно следует протоколу. В ходе подготовки она ясно дала это понять.

— Ей нравится использовать свое положение. Но уверен, окажись Урсула в беде, вы бы ей помогли.

— И что же с ней стряслось?

— Как, по–вашему, выглядит мисс Фрей? — спросил дипломат.

— Не знаю. Усталой, немного слетевшей с катушек. Как и все мы.

— Слетевшей с катушек. Хм-м. — Локу Ифрахиму явно нравилось, как перекатывались эти слова на языке. — Она говорила вам, что собирается предпринять?

— По–моему, у вас проблемы с тем, чтобы говорить по существу, мистер Ифрахим. И коль скоро секрета здесь нет, позвольте мне сказать откровенно и покончить с этим раз и навсегда. Урсула считает, что смерть Эммануэля Варго не была случайностью. Она думает, его убили, и теперь носится в поисках доказательств. Полагаю, ее поведение доставляет вам неприятности. Ну что, как у меня получается?

В лоснящиеся черные косы Лока Ифрахима были вплетены бусины различных размеров и цветов. Они застучали друг о друга, забряцали, когда дипломат отвернулся от Мэси. Оперевшись на перила обеими руками, мужчина принялся смотреть вдаль на залив — или делать вид, что смотрит. Его смуглая кожа была безупречно гладкой. На каждом пальце Лок Ифрахим носил по кольцу, а таких идеальных ногтей Мэси еще не видела (сама она коротко стригла ногти, но они все равно были неровными и ломались, а на большом пальце правой руки ноготь вообще почернел после того, как она прищемила его замком на биореакторе). В холодном воздухе витал резкий аромат его парфюма, напоминающий смесь запахов цедры и жженого сахара.

Наконец он повернулся и, взглянув на Мэси, сказал:

— А вы считаете, что мистера Варго убили?

— Если вы ищете способ, как попросить меня выяснить, что делает Урсула, то вам стоит знать: я не стукач, мистер Ифрахим.

— Я не прошу вас помогать мне. Я хочу, чтобы вы помогли ей, — заявил Лок Ифрахим.

— А вы принадлежите к клану, мистер Ифрахим?

Улыбка на лице мужчины осталась прежней, но что–то в его взгляде изменилось.

— В дипломатической службе никто не связан семейными узами с кланом, это гарантирует нашу беспристрастность.

— Вот и я нет. Зато Урсула Фрей обладает тридцать второй степенью в клане Фонтейнов. А они владеют мной с потрохами. Так что, если вам нужно убедить ее не расследовать смерть Манни Варго, вы обратились не к тому человеку. Если по какой–то причине вам не хочется говорить с ней лично, может, стоит обратиться к мистеру Пейшоту и попросить его со всем разобраться. Он член клана по крови, а кроме того, вроде как возглавляет команду.

— О, я бы не стал беспокоить его по такому поводу.

— Думаю, ко мне ситуация с мисс Фрей тоже не имеет никакого отношения.

— А вот тут вы ошибаетесь, мисс Миннот. В Радужном Мосту предостаточно людей, которые совсем не симпатизируют проекту, как и Великой Бразилии. Мисс Фрей, продолжая свое расследование, может сыграть им на руку и навредить всем нам.

— Ну так держите ее в биоме. Пусть мистер Твен посадит Урсулу Фрей под домашний арест.

— Мы могли бы попытаться ее усмирить, но мистер Твен считает, от этого станет лишь хуже, да и игра не стоит свеч, — пояснил Лок Ифрахим. — Пожалуй, в этом я с ним согласен. Ведь нам придется объяснять наши действия родственникам мисс Фрей. Кроме того, мы не можем ни запретить дальним бывать на территории биома, ни рассказать, почему им нельзя разговаривать с мисс Фрей. Правда, гораздо проще, если бы вы как соотечественница переговорили с ней с глазу на глаз. Передали бы, что нам известно о ее действиях, что мы понимаем, как она горюет, и готовы помочь по мере возможностей.

— Вы приказываете или просите меня об услуге?

— Я мог бы обратиться к мистеру Твену, и он убедил бы вас взяться за дело, — сказал Лок Ифрахим. — Но я предпочту, чтобы вы вызвались добровольно из чувства верности, по долгу дружбы. Дружбы, которая связывает соотечественников. Преданности команде и ее миссии. Урсула Фрей не прекратит свой глупый маленький квест. Тем самым она доставит неприятности всей команде. На кону не только судьба одного проекта. Ее действия способны испортить репутацию клана Фонтейн. Хоть вы и не являетесь членом семьи, ваше имя также будет запятнано, мисс Миннот. Люди станут судачить, будто вам следовало что–нибудь предпринять. Сочтут, что вы разделяете дикие и совершенно необоснованные фантазии мисс Фрей. Я сильно сомневаюсь, что семью Фонтейн порадует ваше бездействие.

— Можете подавать это в каком угодно свете. Суть в том, что вы хотите спихнуть на меня всю грязную работу.

— Побеседуйте с мисс Фрей. Мистер Твен готов дать вам два дня — я договорился. После этого ему нужен отчет о ваших успехах. Ради вашего же блага рекомендую порадовать его новостями. — Закончив, Лок Ифрахим быстро кивнул и направился к Спеллеру Твену. Начальник охраны оттолкнулся от перил, приставил кончик пальца к уголку глаза, а затем направил его на Мэси наподобие пистолета. «Я за тобой наблюдаю».

После того как Мэси сбежала из секты, ей довелось провести несколько лет на улицах Питтсбурга. Игра в плохого и хорошего полицейского была ей очень хорошо знакома. Ситуация могла показаться даже забавной, если бы Мэси не видела, как действует Спеллер Твен. Два дня назад на планерке Делми Марч, возглавлявший команду по рыбам и млекопитающим, поправил Эуклидеса Пейшоту, когда тот ошибся в сроках создания биома. Обидевшись, Эуклидес Пейшоту заявил, что не потерпит подобных уклончивых и вредительских высказываний. Тогда Спеллер Твен отделился от стены, о которую опирался, резво пересек комнату, заломил Делми руки и приставил черный шип электрошокера к уху бедняги. Делми сотрясало в конвульсиях так, что он чуть не откусил язык.

Мужчины определенно ждали, что Мэси пройдет мимо, и собирались напутствовать ее напоследок. Поэтому она перемахнула через ограду пирса, спрыгнув с четырехметровой высоты, и двинулась по дну залива. В голове у нее царила полная неразбериха — физические упражнения, как правило, помогали распутать клубок, однако сейчас больше всего ей хотелось просто убраться подальше. Достигнув широкого устья залива, Мэси перешла на бег. Она двигалась легко и плавно, быстро покрывая расстояние широкими шагами. Позади остался низкий песчаный мыс, засаженный молодыми капустными пальмами и юккой, над головой разливался белый свет канделябров и мельтешил несимметричный узор купола. Мэси направлялась к вытянутому резервуару, где размещалась самая глубокая часть озера. Чуть дальше на юг протянулась низкая черная стена дамбы: она окружала территорию, на которой возводили архипелаг. Архипелаг добавили к запланированному ландшафту в самую последнюю минуту. Из–за него выглядывали уступы центрального острова. Дно озера сконструировали из того же материала, что и дамбу, — тонкого слоя легкого, но невероятно прочного фуллерена — черного композитного материала с продольными линиями, напоминающего мышечную ткань. Фуллерен укладывали поверх изолирующего фундамента, а тот был закреплен на адамантовой ледяной платформе. Мелководье чередовалось со впадинами, канавы — с приподнятыми плоскими рифами. Все это напоминало бег в огромной, наполовину заполненной ванне.

Мэси уже вспотела. Она стянула кепку, и теперь ее волосы развевались позади, словно ржавый хвост кометы. Благодаря низкой гравитации на Каллисто бегать было удобнее, чем ходить. А вот менять направление по–прежнему оставалось непростой задачей: при той же массе сцепление с дорогой было гораздо хуже — приходилось заранее просчитывать траекторию, обходить препятствия по большой дуге и замедляться постепенно, поскольку при резкой остановке можно и землю пропахать. Имнно так Билл Хайбридж заработал ушиб нескольких ребер: врезался в один из валунов на гребне основного острова. А Пилгрим Грили так недавно упал, что сломал запястье. Однако Мэси каждое утро до завтрака бегала в котловине озера: это приводило в порядок мысли и готовило к любым трудностям, что ждали ее в течение дня. Мэси легко и плавно повернула на юг, двигаясь параллельно кромке воды, которая с каждым днем все прибывала.

Чаша наполнялась из центра, и сейчас в самой широкой точке вода разливалась на километр. Еще неделя — и она достигнет берегов с обеих сторон; тогда Мэси придется совершать утреннюю пробежку по краю дороги. Вид уже открывался впечатляющий: из труб, расположенных вдоль каждого берега, в широкий канал с коричневатой водой устремлялись быстрые потоки, волны набегали и отступали, сталкивались и образовывали белую рябь. На Каллисто нет недостатка в воде. Вся поверхность спутника целиком состоит из водяного льда — замерзший океан окружает силикатное ядро. Однако при температуре примерно минус сто семьдесят градусов по Цельсию лед по твердости не уступает граниту. Чтобы создать озеро, приходилось бурить и плавить его, затем удалять соединения серы и излишки углекислого газа, обогащать воду кислородом, после чего гнать ее по километровым трубам с подогревом в помещение биома. Одна из таких труб выходила на поверхность у дамбы в нескольких метрах от Мэси. Вода с пеной и паром вырывалась наружу, и ее запах заставлял кровь Мэси вскипать. Миллиарды лет вода оставалась в твердом состоянии, но люди дали ей энергию — и связи между атомами водорода стали слабее: вода перешла в жидкое состояние. Ощущение такое, будто оживляешь ископаемые останки.

Три гигантские машины, что бурили, обрабатывали и растапливали лед, огромный купол, да и сам расположенный в нем биом представляли собой невероятные вложения энергии, труда, инженерной мысли и изобретательности. Мэси твердо вознамерилась внести свой вклад в грандиозный проект дальних. И хотя интересные идеи так и гудели в ее голове, а руки рвались показать класс, хотя еще на Земле она сутками планировала с Манни Варго и командой по планктону всё до мельчайших деталей, с тех пор как она прибыла на Каллисто, уснуть по ночам удавалось с трудом. Расслабляющий эффект низкой гравитации, странный привкус воздуха, непривычные звуки, эхом разносящиеся под высокими сводами лаборатории в основании полой опоры, где Мэси часто оставалась ночевать, — все это способствовало бессоннице. Но главной причиной стало раздражающее беспокойство: вдруг что–то пойдет не так. Она была способна и готова выполнять порученную ей работу, желала проявить себя, но чувствовала, будто пытается удержаться на волне ликования и страха. Да, она оказалась здесь. Она сделала это. И все же один неверный шаг может ее уничтожить.

А в довершение всего ей придется разбираться с заданием, которым наградили ее Спеллер Твен и Лок Ифрахим, этот вечно улыбающийся сладкоречивый дипломат. Проблема заключалась в том, что смерть Манни Варго, вполне вероятно, разбила Урсуле Фрей сердце — она отчаялась и вела себя неадекватно. Тем не менее она по–прежнему оставалась упрямой, надменной и полной снобизма. Какой бы подавленной и одинокой Урсула себя ни чувствовала, она ни за что не воспользовалась бы советом человека столь низкого статуса, как Мэси. А Мэси понятия не имела, кто из команды мог бы ей помочь. Большинство коллег принадлежали к клану Пейшоту. Несмотря на все упражнения, призванные сплотить людей в ходе тренировок, команда быстро разбилась на небольшие группки из трех–четырех единомышленников каждая. Пол и род занятий не имели значения, а вот посторонних в такой группке не жаловали. Что же до остальных, Кристин Куоррик и Патрик Алан Аллард из клана Набуко были женаты и существовали в своем маленьком мирке, куда не пускали никого. Цезарь Пунтаренас симпатий не вызывал: уж больно ему нравилось разыгрывать из себя независимого агента.

Мэси бежала вдоль кромки плещущейся воды, пока не достигла одного из потоков, который с пеной устремлялся в канал шириной в несколько метров. Она с легкостью перемахнула через препятствие, но приземлилась неудачно и распласталась на земле. Удар оказался сильным, и у Мэси перехватило дыхание. Девушка села, размяла руки и ноги, осмотрела себя и не обнаружила серьезных повреждений — она лишь оцарапала ладонь да ушибла бедро. Правда, синяк будет знатный. Тут Мэси заметила небольшой беспилотник с камерой — в биоме их было множество. Этот завис у края озера — толстая сигара около метра длиной, — а камера смотрела прямо на Мэси. Она рассмеялась и показала самолетику средний палец. Интересно, сколько жителей Радужного Моста сейчас наблюдали за ее позорным падением? II тут Мэси осенило — она придумала, как лучше всего подобраться к Урсуле Фрей.

Вернувшись в лабораторию, Мэси обратилась к своим ассистентам, сказав, что те могут помочь ей разрешить одну проблему личного характера. Стоило им начать задавать вопросы, как Мэси приложила палец к губам и вывела их из лаборатории на пирс. Она предупредила, что факты, которые она собирается им открыть, строго конфиденциальны, а потому они должны поклясться, что не расскажут об этом ни одной живой душе.

Ассистенты переглянулись. Каждому перевалило уже за сорок, но и тот и другая выглядели не старше Мэси — стройные и изящные, они возвышались над ней, будто парочка дружелюбных жирафов. У Аргайла Холла кожа была белая, словно мелованная бумага, а голову украшал гребень ярко–рыжих волос, как хохолок у какаду. Изумрудные глаза Лорис Шер Янагиты напоминали кошачьи. Оба ассистента нравились Мэси. Она не сомневалась, что оба доносят о каждом ее шаге, но работали они усердно, дело свое знали, да и энтузиазма проявляли достаточно, пусть и каждый по–своему. Лорис больше молчала и предпочитала слушать, голос подавала, только когда ей было что сказать. Но работала пылко и увлеченно, чем–то напоминая Мэси борцов за свободу, тех, что переносили из лагеря в лагерь огонь — тлеющие угольки в глиняном сосуде. Аргайл казался более живым, сообразительным и импульсивным. Он был полон идей, не умолкал ни на минуту и постоянно интересовался тем, как те или иные вещи делаются на Земле или как Мэси относится к укладу жизни на Каллисто. Хотя Мэси старалась не подавать виду, на самом деле ее поразило, как эти дальние модифицировали свои тела. Это не укрылось от Аргайла, и он тут же поведал Мэси о том, насколько отличается от человека по земным меркам. Физиологическая адаптация к микрогравитации, механизмы усиленной клеточной регенерации при воздействии радиации, улучшенные рефлексы, чувство равновесия, как у танцора балетной труппы, изменения в мозолистом теле, которые позволили бы ему месяцы жить почти без сна или погружаться в глубокий сон сродни гибернации. Были и менее значимые модификации — от отражательной мембраны за глазным яблоком, которая повышала зоркость в ночное время, до абсолютного слуха. Когда в ответ Мэси спросила, почему дальние не пойдут еще дальше и не отрастят кисти рук на ногах вместо ступней, Аргайл пожал плечами, улыбнулся и сказал: «Когда–нибудь они, может, так и поступят». Но Лорис тут же возразила: «Ты вообще пробовала ходить на руках? Даже при нашей гравитации это трудно. Они просто не приспособлены для этого».

— Ну а как насчет хвостов? — Мэси пыталась их спровоцировать.

Спокойная, серьезная, невозмутимая Лорис на мгновение задумалась.

— Думаю, в Камелоте, на Мимасе, пробовали. Там, конечно, гравитация ниже…

Мэси рассмеялась. Лорис ей и правда нравилась. Они были так похожи.

Мэси не успела сказать, о какой услуге она собирается попросить своих ассистентов, как Аргайл перебил ее и заявил:

— Бьюсь об заклад, речь пойдет об убийстве Манни Варго.

Мэси стало не по себе.

— Вы что, подслушивали сейчас? Нас здесь могут слышать?

Лорис покачала головой.

— Мы догадались, — пояснил Аргайл. — Я хочу сказать, это вполне очевидно. О чем еще дипломат и глава охраны могли с тобой говорить? И что, есть у них мысли, кто мог это сделать?

— Они считают, что произошел несчастный случай. И я разделяю это мнение. — Мэси остановилась: в голову закралась неприятная мысль. — В городе думают, что Манни убили? — продолжила она.

— Полагаю, согласно последнему опросу, версию убийства поддерживают около шестидесяти процентов, — ответил Аргайл.

— Вы еще и опросы проводите на этот счет?

— Каждый может организовать опрос по любому поводу, — сказал Аргайл. — А как еще узнать, что думают люди?

— Лично я не считаю, что мистера Варго убили, а вот Аргайл верит в это, — вступила Лорис. — Спросите его, что пишут на форумах. Там просто раздолье для любителей заговоров.

— Мне не стоило бы рассказывать вам то, что я собираюсь сообщить. Но мне нужна ваша помощь. Поэтому пообещайте, что не станете делиться информацией с другими или на этом вашем форуме заговорщиков. Хорошо? — сказала Мэси.

Аргайл начертил указательным пальцем знак бесконечности на груди и промолвил:

— Храни надежду, ибо я бездействую.

— Он никому не скажет, — пояснила Лори. — Как и я.

— Мы хотим помочь, — добавил Аргайл.

— Тогда пора выяснить, можете ли вы быть полезны, — сказала Мэси. — Похоже, одна из моих коллег много времени проводит в городе. Мне необходимо знать, где именно она бывает, встречается ли с кем–то. Только не говорите, что вам это не под силу. Мне известно, что по всему городу расставлены камеры. Записи с них отправляются в городскую сеть.

Мэси решила, что первым делом стоит проверить информацию Лока Ифрахима, выяснить, правда ли Урсула замешана в тайных делах. Могло оказаться, что визиты Урсулы в город вовсе никакой не заговор, а история, рассказанная дипломатом, — уловка. Тогда Мэси послала бы их ко всем чертям и вернулась бы к своей работе. Но если она получит веские доказательства связи Урсулы с оппозиционерами и сторонниками жесткого курса, то сможет использовать этот козырь, дабы повлиять на бедную женщину и попытаться изо всех сил убедить ее, что она, Мэси, действует в интересах самой Урсулы.

— Всего–то? — Аргайл выглядел разочарованным.

— О ком речь? — поинтересовалась Лорис.

— Урсула Фрей, — ответила Мэси. — И прежде чем вы начнете приставать ко мне с вопросами, на которые я не могу ответить, скажу: это не имеет отношения к смерти Манни Варго. Мы просто должны помочь коллеге, которая слегка потеряла голову от горя.