Глава 66
…но створка не поддалась. Она в отчаянии толкнула еще раз. Руки ходили ходуном, колени подгибались, в висках, оглушая, стучала кровь. Казалось, праздничные факелы все еще опаляют ей щеки.
Прижимая к себе внука, Агата крикнула девку, потребовала, чтобы та отворила дверь и приготовила постель. Лицо Мирослава розовело на широкой кровати, словно поздняя клюква на занесенном снегом болоте. Мальчик спал. Агата обессиленно села на край постели, трясясь всем телом, закрыла лицо руками, но слезы не шли на глаза, застряли комом в горле.
В один день не стало у Черны княгини и князя. Обрушилось княжение на младенца нескольких часов от роду и его бабку, которой и подсказать некому. Полгода прожила в княжеском тереме, а все осталась здешнему люду чужой. Да ведь и не стремилась обжиться, думала, освоится Элька и отпустит мать к Якубу в родной удел. А вот оно как вышло… Нет Эльжбеты…
Агата заплакала, вспомнив снег под порогом опочивальни, где запер князь тело Эленьки. Даже поцеловать не позволил, пока еще теплилась в ней жизнь. А теперь лежит за дверью заиндевевшей мертвая Эльжбета, и войти к ней три дня никто не осмелится, чтобы похоронить. Хоть и нет больше Владислава, а страх, внушенный Чернцем его слугам, все жив. А ну как найдет путь с того света князь-кровопийца, вернется, оживет да спросит с тех, кто его ослушался?
Одна Агата знала: не вернется. Всей силы высшего мага не хватит, чтоб отвести страшное небово проклятье. Заплатила за него Надзея жизнью своей и Ханны. Лежат, верно, обе в опочивальне в ногах у Эленьки…
Как ни крути, во всем отчасти виновата была сама Агата. Нет, не она науськала Эльку собственную силу на дитя направить, но ведь доверила дочку старой дуре няньке, не она зачаровала страшным заклятьем золотой Землицын знак, но знала о заклятье и смолчала, не остановила князя.
Верно, сама не верила, что не станет князя Владислава. О себе думала, о дочери, о сыне. Забыла, что княгиня, смотрела под ноги, как обычная дура деревенская. На теперь, радуйся, все, что хотела ты, сделалось. Да только Эльки нет, чтобы стать регентом при младенце Мирославе, и Надзеи нет с силой ее неведомой, страшной, но великой. А главное — внук ее теперь Чернский князь, а значит, хоть он и высший маг, нет у Черны больше защиты. Пусть бабка — золотница не из слабых, да только затравят псы сворой и самую сильную лису. Убьют, заберут младенца-князя, достанется Черна тому, кто первый руку протянет.
Уж верно во все концы вести полетели: «Убит князь Влад». Верно, скоро все соседи будут знать, все окрестные князья, все Срединные земли. Все знать будут, что на престоле самого богатого удела младенец да его бабка-золотница. Да не только Черна — и Бялое, и Якуб остались без защиты. Нет теперь над ними черной Владовой тени. Кто хочешь бери бессильного князя голыми руками.
Весточку нужно Якубу передать. Может, впору бежать из Черны, схватив в охапку внука?
Агата кликнула девку, велела сходить в нижний город на постоялый двор, узнать, не уехал ли еще манус, которого утром клеймили.
Принял ради нее Иларий клеймо. Не бросит, верно, под тенью Безносой. Простит за малодушие свою княгиню.
