Глава 16

– Я считаю, что ситуация выходит из-под контроля.

В кабинете Колхейна сидели его доверенные люди, командиры боевых соединений и начальники различных служб числом шесть человек. Сам Скала с непроницаемым выражением лица разгуливал по кабинету, выслушивая доклады своих помощников. Доклады были неутешительные. Невзирая на превосходство в финансах и живой силе, клан Колхейна уже четыре недели не мог сломить сопротивление Саггети. Мальчишка Глам, ставший причной мафизной войны, неожиданно проявил себя харизматическим лидером и незаурядным стратегом. Он искусно держал оборону, он придумывал гениальные контратаки, наносившие противнику невосполнимый ущерб. Мало того, он лично принимал участие во всех разработанных им операциях, отличаясь неизменной отвагой и хладнокровием, и люди клана Саггети боготворили его; о том, чтобы найти предателя в его окружении или внедрить туда своих людей, в последнее время не могло быть и речи.

Колхейн снял очки и принялся неторопливо протирать их гигиенической салфеткой. Они не были ни коммуникатором, ни портативной голокамерой, ни информаторием – просто очки в старомодной оправе. Дань многолетней привычке, хотя с его деньгами коррекцию зрения ему могли бы провести за полчаса.

– Как ты сказал, Арчи? – негромко спросил он, водружая очки на место.

– Ситуация выходит из-под контроля, босс! – жестко повторил Арчи Дейтон по прозвищу Пилорама. Это был решительный лысый здоровяк с выпученными глазами, который курировал силовые вопросы. – Совершенно очевидно! Сложилась патовая ситуация. Авторитеты недовольны, мелкие дилеры и клиенты начинают перебираться под крылышко Бенуцци и Вагнеров. Нам пришлось без боя сдать соседям свои точки на окраине Шелбивиля – у нас уже не хватает людей, чтобы их защищать. Только что из Тунтауна привезли еще пять трупов. Уничтожены три лаборатории по производству бромикана, в том числе та, что приносила нам наибольший доход, – в Огденвиле. Мы стремительно теряем активы и территории…

Некоторое время Колхейн молча слушал его, потом внезапно заговорил снова, жестом заставив помощника умолкнуть:

– Нет, Арчи я не об этом. Ты сказал, я считаю?..

– Да, босс, – понуро произнес Пилорама. Он уже сам удивлялся собственной наглости, однако не жалел о сделанном. Кто-то должен был это сказать. Клан Колхейна шатался, как колосс на глиняных ногах. Наступал момент истины: либо Скала предпримет какие-то решительные действия для того, чтобы выправить ситуацию, либо недовольство авторитетов достигнет такой отметки, за которой возникнет дворцовый переворот. И тогда, конечно, стать новым боссом имеет шанс только тот, кто заранее продемонстрирует свою отвагу и железную хватку.

– Позволь напомнить тебе, Арчи, – скучным голосом проговорил Колхейн, – что в этом кабинете считаю только я. Ваша задача – держать меня в курсе дела и выполнять мои приказы, а собственное мнение должно быть лишь у меня. – Заложив руки за спину, он неторопливо прошелся по кабинету взад-вперед. Головы присутствующих поворачивались вслед за ним. – Что ж, полагаю, ситуация действительно зашла в тупик. Следует признать, дорогие мои, что мы с вами жидко обделались и вместо новых территорий получили резкое падение доходов, а также проблемы с соседями и правоохранительными органами. – Он строго посмотрел на помощников. – Возможно, я был плохим полководцем в этой войне, и я прошу у вас прощения, если это так. – Он наклонил голову, подождал немного – не подаст ли кто-нибудь голос. Все молчали, поэтому он продолжил: – А может быть, кто-то из вас сработал не в полную силу. Меня крайне огорчает то, как некоторые подходят к своим обязанностям… – Сокрушенно покачав головой, он опустился в кресло. Тяжело вздохнул. – Вы жалуетесь, что уничтожены лаборатории бромикана. Но, черт возьми, господа! После первого случая вы все прекрасно знали, куда Саггети будут бить в первую очередь. Это не первый и не второй случай. Почему такие важные объекты не были защищены в достаточной мере?

Поль Донати по кличке Зеленый, отвечавший за охрану наркопроизводств, начал медленно подниматься с кресла:

– Босс, все основные силы брошены на штурм Тунтауна и восстановление позиций в Огденвиле. У нас…

– Сиди, сиди, – по-отечески махнул рукой Колхейн.

– У нас не хватает людей, – продолжал Донати, снова опустившись в кресло. – И в последний раз Саггети проявили совершенно дьявольскую хитрость. Они прибыли на фабрику в мешках с сырьем и атаковали наших ребят, когда…

– Кто должен проверять мешки с сырьем? – ласково поинтересовался Скала. Впрочем, выражение его лица было отнюдь не ласковым.

– Охрана… – А вот лицо Зеленого постепенно принимало оттенок, соответствовавший прозвищу мафиозо. – Босс, но ведь сырье приходит в запечатанных контейнерах! Кто же мог знать, что они перехватят наш грузовик и поменяют пломбы…

– И после этого мы удивляемся, что ситуация выходит из-под контроля… – задумчиво проговорил Колхейн. – Во времена моей юности в песчаных карьерах закапывали и за меньшее.

– Босс! – горячо заговорил Донати. – Мы уже приняли все необходимые меры! Лаборатории надежно охраняют, такого больше не повторится…

– Что ж, очень рад, – кивнул Колхейн. – Я надеюсь, произошедшее послужит тебе хорошим уроком.

– Конечно, босс! – заверил Зеленый. – Я спущу с помощников семь шкур, если только подобная ошибка когда-нибудь…

– И ты знаешь, что нужно сделать, чтобы этот урок лучше тебе запомнился, – произнес Скала, не слушая его бормотания.

Донати поник. Избежать экзекуции не удалось.

Гиви Бомбардир извлек из-за пояса широкий нож, вежливо, рукоятью вперед, подал его Зеленому. Тот угрюмо принял тесак, стиснул его в правой руке, положил на стол перед собой левую. Обреченно поднял глаза и натолкнулся на злорадные взгляды Пилорамы и Бомбардира. У первого на левой руке не хватало фаланг двух пальцев, у второго отсутствовал мизинец.

– Приступай, – холодно проговорил Колхейн, глядя в окно.

Нож подрагивал в руке Зеленого. Авторитет примерился лезвием к середине мизинца, затем, поколебавшись мгновение, сдвинул нож вверх, к первой фаланге пальца. Бомбардир мысленно усмехнулся. В этом тоже был заключен внутренний смысл: сколько именно ты готов пожертвовать во искупление своей ошибки. Сам он в аналогичной ситуации четыре года назад выжил и отделался каким-то пустяковым наказанием только потому, что не пожалел преподнести боссу целый палец.

Пару раз Донати решительно поднимал нож и снова опускал его, так и не решившись ударить. Наконец он собрался с духом и с силой рубанул себя по фаланге мизинца. Вначале от шока он даже не ощутил боли, однако кровь брызнула на стол, и несколько секунд спустя лицо Зеленого исказилось в мучительной гримасе. Он не проронил ни звука, и это был плюс – босс любил, когда экзекуцию переносят мужественно.

Пилорама невольно отвел взгляд. Его всегда мутило от вида крови, поэтому убивать он предпочитал чисто – при помощи рояльной струны-удавки. Многим членам других кланов казалась дикостью экзекуция, которую установил для особо провинившихся подопечных Скала, однако сам Пилорама считал, что это гораздо эффективнее и гуманнее тех порядков, которые были заведены у соседей. Гангстеры с отрубленными фалангами на левой руке проникались еще большей преданностью хозяину, поскольку осознавали, что вполне могли лишиться головы, а отделались малой кровью.

– Итак, – проговорил Колхейн, снова поворачиваясь к собравшимся, – очевидно, что война складывается не в нашу пользу. Война фактически идет на равных, что для нас равносильно поражению. Поэтому исключительно во имя общих интересов я решил прекратить вендетту. Я хочу предложить Саггети перемирие. – Он обвел всех тяжелым взглядом. – Видит Бог, как тяжело мне далось это решение. Но выбора у меня, похоже, нет. Кто-нибудь хочет что-нибудь сказать в связи с этим?

Желающих не нашлось.

– Колхейн предлагает переговоры по перемирию, – медленно проговорил Джорджо Саггети. – Эта война фактически идет на равных, что для нас равносильно победе. Скала раздавлен и просит мира.

– Поздравляю, отец, – сказал Глам.

– Спасибо, сынок, – тепло отозвался Саггети-старший. С тех пор как Глам начал демонстрировать чудеса стратегии и тактики, Джорджо значительно изменил свое отношение к нему. Во всяком случае, внешне. Больше он его ни разу не бил и уже гораздо благосклоннее воспринимал присутствие Джулии, которую по-прежнему держал за распутную девку, несмотря даже на то, что согласно собранной его людьми информации она никогда не продавала своего тела.

– Это не может быть ловушкой со стороны Колхейнов? – подал голос Берт Зомби.

– Вполне, – отозвался Джорджо Саггети. – Но я готов рискнуть. Этой бессмысленной войне необходимо положить конец. Колхейн умный человек и понимает, что если он прикончит меня, то меня есть кому заменить. И другим семьям такое вероломство очень не понравится.

– Но тебе-то будет уже все равно, босс, – покачал головой Зомби. – Даже если за тебя отомстят.

– Можно потребовать заложника, – произнес Копыто. – Обычная практика. Кого-нибудь из гражданских родственников Колхейна, лучше всего женщину, чтобы он был уверен, что мы не причиним ей вреда без причины. Если же он посягнет на жизнь босса, то мы по понятиям вправе казнить любого заложника, и ни один авторитет не посмеет упрекнуть нас в нарушении закона.

– Так и поступим, – заявил Саггети-старший. – Завтра в половине двенадцатого я встречаюсь с Колхейном для проведения переговоров. Поскольку предложение о переговорах поступило от него, место выбирал я. Я остановился на ресторане «Магма» – его держит клан Берковица, который достаточно силен и нейтрален. Встреча будет проведена только в том случае, если Скала предоставит нам солидного заложника. И вот еще что… – Джорджо нахмурился. – На встрече должен присутствовать один гражданский член семьи с каждой стороны. Это старый мафиозный обычай – чтобы избежать перестрелки прямо за столом переговоров. Честно говоря, я затрудняюсь сделать выбор. Мама Фиоре слишком стара, чтобы мучить ее переговорами. Наталия еще слаба после болезни. М’габе чересчур легкомысленна, и мне не хотелось бы…

– Возьмите с собой меня, босс! – неожиданно предложила Джулия. – Колхейны не знают, что я участвовала в операциях.

– В качестве кого я тебя возьму? – поморщился Саггети.

– В качестве невесты Глама, – невинно сказала Джулия.

Глам мысленно зажмурился. Один раз он уже завел с отцом разговор на эту тему. Вышел очередной скандал. Джорджо заявил, что терпит шлюху и согласен терпеть ее дальше, но и только, а о женитьбе на этой дряни не может быть и речи: ему в качестве невестки нужна тихая, покорная и плодовитая девственница из хорошей семьи.

Однако бури не произошло. С удивлением Саггети-младший увидел, как его отец устремил на Джулию задумчивый взгляд, словно что-то прикидывая про себя.

– Что ж, девочка моя, поедем, – неожиданно сказал Джорджо Саггети после продолжительной паузы. – Будь готова к завтрашнему утру. И чтобы никаких топиков и шортиков.

Это был первый и единственный раз за всю историю их знакомства, когда он обратился к ней не «шлюха», не «сучка», не «эй, ты» и не «послушай». Впрочем, насчет «невесты» Глам по-прежнему не обольщался…

Уже вечером он понял, что присутствие на переговорах Джулии было для его отца прекрасным поводом больно щелкнуть Скалу Колхейна по носу. А возможно, у старшего Саггети была тайная мысль выдать ее Скале в знак доброй воли. Однако сделать это было весьма проблематично, поскольку, во-первых, Глам уже давно дал понять отцу, что об этом не может быть и речи, а во-вторых, взяв ее на переговоры в качестве гражданского родственника, Саггети фактически подтверждал ее статус и уже не мог по собственному произволу распоряжаться ее судьбой. Его не поняли бы даже свои.

Джо Стрелок лежал на заправленной койке и смотрел в потолок. Комната, которую он снимал за гроши, была образцом спартанской обстановки: четыре стены, пол, потолок, койка, стол и стул. Ничего лишнего, ничего, предназначенного для комфортной жизни. Только прожиточный минимум. На этой квартире Джо не жил – он здесь выжидал, словно паук в паутине.

Стрелок давно научился отстраняться от реальности. Когда приходится часами, а то и целыми сутками лежать в засаде, умение не замечать пространства и времени становится очень ценным. Однако ему никогда не удавалось с такой же легкостью отодвинуть в сторону собственные воспоминания…

С неба падали звезды. Крупные яркие звезды. Они рассекали небо четкими белыми полосами, рассыпались множеством световых брызг, исчезали, достигнув поверхности медленно проворачивавшегося далеко внизу гигантского шара планеты Дальний Приют. Говорят, когда падает звезда, нужно загадать желание и оно непременно исполнится. Сегодня падающих звезд было столько, что их хватило бы на то, чтобы выполнить желания всех жителей поселка, расположенного внизу.

Еще говорят, что, когда падает звезда, кто-нибудь умирает.

Число погибших на Дальнем Приюте вполне соответствовало количеству упавших сегодня звезд – ложных целей, отстреленных опустевших топливных баков и сбитых противником ботов Пятого имперского флота. Каким-то образом гарнизон космической крепости, неторопливо ползущей по орбите над ночной стороной планеты, засек приближающиеся боты Горностаев и немедленно открыл заградительный огонь. Песец полагал, что приблизиться к металлической громаде будет проще простого, а незаметно проникнуть внутрь – и того проще. Однако сейчас вокруг него один за другим раскалывались на части от прямых попаданий десантные корабли Пятого флота, вываливая в безвоздушное пространство едва различимые с такого расстояния фигурки его товарищей. Кого-то успевали подобрать идущие следом экипажи, но многих не спасали и скафандры высшей защиты, которые оказывались повреждены внезапной чудовищной декомпрессией и взрывной волной.

Террористы заранее знали, с какого направления будет нанесен тайный удар, и хорошо подготовились к нему. Вывод напрашивался один: предательство.

На месте командующего Песец, наверное, отменил бы операцию ко всем чертям. Процент потерь среди Горностаев оказался слишком высок. И в то же время он понимал и адмирала Воропаева, понимал, что прекращать высадку никак нельзя. Внизу, на Дальнем Приюте, непрерывно погибают мирные люди, и пока эта несокрушимая орбитальная крепость с системой военных спутников прикрывает территории мятежников, Пятый имперский флот подойти к планете не сможет. Песец не взялся бы решить наверняка, что предпочел бы сам – атаковать крепость, как сейчас, каждую секунду рискуя присоединиться к звездопаду, или стоять в рубке флагманского крейсера перед объемной виртуальной картой боя и кусать губы от бессильной ярости, наблюдая, как твоих ребят рубят в капусту, но при этом не имея морального права отозвать звездный спецназ. Наверное, все-таки первое: рисковать собственной жизнью куда проще, чем жизнями других. По крайней мере, для него, командира подразделения Горностаев Пятого имперского флота. Впрочем, он был уверен, что и для адмирала Воропаева, прошедшего всю флотскую табель о рангах с самого низа, легендарного ветерана Каосской битвы, собственноручно уничтожившего в ней пять истребителей противника, – тоже.

Громада орбитальной крепости медленно наползала, перекрывая своей серой тушей все поле зрения. Рысь, сидевшая рядом с Песцом и управлявшая ботом, понемногу выводила их десантную посудину на заданную точку стыковки. Она была штатным пилотом подразделения. В принципе каждый из Горностаев умел водить бот, но у Рыси это получалось просто идеально, поэтому Песцу перед очередным заданием не приходилось ломать голову, кого именно посадить за штурвал.

Командир окинул взглядом свое подразделение. Его десантники были собраны, сосредоточены и готовы к высадке. Могучий Медведь, флегматичный Морж, надменный, но добродушный Лось, шустрая Синица, непоседливый Термит, язвительный Клык. Каждый имел свою специализацию, каждый знал свое место и порядок действий после высадки, однако любой из них мог заменить любого выбывшего товарища. Их подразделение считалось одним из лучших в дивизии. Многие хотели бы попасть под начало к Песцу, однако очень немногим это удавалось – ротация личного состава в его подразделении была очень незначительная.

Звериные клички присваивал своим бойцам сам Песец. У него не было, как в других подразделениях, Фантомов, Квадратов или Меченых. И даже когда в его группу приходили люди с уже сложившимися боевыми прозвищами, вскоре они сами отказывались от них в пользу новых, придуманных обожаемым командиром.

На мгновение Песец задержал взгляд на Термите. Парнишка совсем недавно попал под его начало, заменив выбывшего Леща, который пошел на повышение и теперь командовал собственным подразделением. Надо за ним приглядывать – слишком горяч и все время лезет вперед, пытаясь доказать, что он ничем не хуже своих новых товарищей, хотя никто его об этом не просит.

У Термита определенно имелся комплекс неполноценности. В миру его звали Миша Карпентер, и был он американским эмигрантом во втором поколении. Его папа, боевой пилот Соединенных Миров Америки, во время одной операции против пиратов в поясе Лагранжа был сбит противником и брошен своими дрейфовать в спасательной капсуле в открытом космосе. Песец не собирался осуждать ведомых майора Карпентера, сам знал, что ситуации в бою бывают разные, иногда приходится скрипя зубами собственноручно жертвовать своими ребятами, потому что иначе никак. И все же Горностаи, да и любой другой боец или пилот Пятого флота все равно в любой обстановке пытались спасти своего, попавшего в беду. Видимо, майор Карпентер полагал это правильным, потому что, когда русский сторожевик двое суток спустя подобрал его, уже полумертвого, он наотрез отказался возвращаться на родину. Присягнув на верность Российской Империи, он еще несколько лет летал в составе боевого охранения в приграничных мирах, а потом стал инструктором в Академии Пятого флота. На Светлом Владимире он женился, жил счастливо, имел пятерых детей и, судя по всему, не жалел о своем решении.

Впрочем, была и у него некоторая ностальгия. Миша, старший сын Карпентера, всегда хотел поменять фамилию на русскую – например, Плотников или Карпентьев, – чтобы не выделяться среди других ребят, однако отец запретил наотрез, пообещав лишить благословения. Отца Миша уважал безмерно и от идеи своей временно отказался. Впрочем, она с самого начала была не совсем внятной: как может не выделяться среди русских ребят негр, пусть даже по фамилии Плотников? К счастью, история Древней России не была запятнана веками колониализма, так что чернокожих среди русского населения по-прежнему было мало. К тем же, что имелись, относились со сдержанным любопытством и доброжелательностью: надо же, каких только народов нет под дланью Александра Михайловича! Впрочем, кому есть дело до цвета твоей кожи, если ты свободно говоришь по-русски и ведешь себя как русский?.. Глупости это все. Разница не во внешних различиях, а в головах. Веди себя как человек, будь ты хоть циклоп или гигантский муравей, и тебя на равных примут в общину.

Рысь начала разворачивать бот, чтобы притереть его к борту небесной крепости. Похоже, им все-таки удалось прорваться через плотный огонь противника. Песец заметил еще три или четыре десантных корабля, шедших перед ними и сумевших коснуться борта космической станции. Первая фаза боевой операции была успешно осуществлена, во всяком случае их группой, однако оставалась еще вторая часть работы, не менее серьезная и опасная.

Громыхнули магнитные захваты, плотно прижав стыковочный узел десантного бота к обшивке вражеского корабля. Задействовав плазменную горелку, Рысь при помощи дистанционного управления принялась деловито прорезать в обшивке широкую круглую дыру.

Когда круглый фрагмент, вырезанный из обшивки, провалился внутрь и давление в переходном шлюзе выравнялось, Горностаи начали высаживаться на вражескую территорию. Песец полез в дыру первым – ему никогда и в голову не приходило, что вперед можно послать подчиненного. Подчиненные сперва роптали, но потом перестали: ходили слухи, что Песец заговоренный и, пока он первым лезет в пекло, подразделению ничего не грозит.

Попав внутрь крепости, командир осмотрелся. Это были технические помещения нижних палуб, расположенные между первым и вторым броневым слоем станции. Стыковочный узел плотно прикрыл дыру в обшивке, не позволяя бортовому воздуху устремиться в забортное пространство. Прорезая борт вражеской крепости, Рысь повредила какие-то провода и кабели, тянувшиеся по стене в этом месте: их обрубленные концы искрили и шипели, в одном месте даже возникла миниатюрная вольтова дуга. Что ж, тоже неплохо.

Атмосфера между двумя слоями обшивки, судя по всему, была слишком разреженной для дыхания, однако гравитация от работающих генераторов уже ощущалась. Здесь можно было не лететь в пространстве без всякой опоры, а перемещаться большими прыжками.

Узкий, низкий и тесный коридор привел их к наглухо задраенному люку отсека. Переборка периодически содрогалась от мощной вибрации – через два-три помещения за стеной работала тяжелая орудийная батарея, и каждый ее залп увеличивал список потерь Горностаев. Нужно было любой ценой заставить ее замолчать.

Вспышкой высокочастотного резонансного излучателя Медведь вывел из строя систему видеонаблюдения. Синица опустилась на одно колено перед электронным замком, вставила в него длинный гибкий щуп, подключилась через специальный разъем к портативному компьютеру, встроенному в рукав скафандра высшей защиты, быстро забегала пальцами в толстых перчатках по невидимой виртуальной клавиатуре с огромными клавишами. Она была военным хакером высшего разряда, и взломать примитивный код стандартной корабельной переборки было для нее парой пустяков.

Однако текли секунды, а дверь оставалась запертой. Синица начала нервничать. Песец бросил на нее удивленный взгляд, и Синица, обернувшись, попыталась пожать плечами в толстом скафандре, показала на замок, потом растопырила пальцы на обеих руках и провела ребром ладони под шлемом: больше десяти символов! Песец нахмурился: для чего на рядовой орудийный отсек навесили такой сложный код, когда обычно хватает четырех цифр? Может быть, сентиментальный командир батареи сделал кодом имя какого-то близкого человека, памятное ему название какой-нибудь планеты или еще что-то в этом роде, однако Песец прекрасно понимал, что, прежде чем паниковать, Синица первым делом пропустила дверной код через все имеющиеся у нее словари. Судя по всему, шифр был составлен по всем правилам стеганографии – разумеется, в конце концов Синица все равно расколет его, и скорее раньше, чем позже, однако на это может уйти целый час, у них же после уничтожения камер наблюдения не было и пяти минут. Диспетчеры этого участка уже должны были забеспокоиться.

Что ж, придется входить шумно, по-русски – с фейерверком, дымом коромыслом и вышибленными дверями. Песец положил руку на плечо Термиту и подтолкнул его к люку. Свое боевое прозвище парень получил не только за умение прогрызать при помощи штурмового снаряжения ходы в самых неприступных стенах, но и за мастерское обращение со взрывчатыми веществами.

Термит деловито отстранил Синицу, быстро осмотрел дверь, извлек из контейнера, притороченного к бедру, несколько ноздреватых комков взрывчатки и сноровисто налепил их на люк в узлах прочности. Не отрываясь от дела, махнул рукой: все в укрытие! Горностаи отступили за угол, улеглись на решетчатый металлический пол. Термит вылетел из-за угла, едва касаясь ногами пола из-за пониженной гравитации, уже набирая одним пальцем код взрывателя. Как только он оказался на полу, за его спиной глухо бабахнуло, и в коридор поползло полупрозрачное облако серебристой пыли.

Вскочив на ноги, Термит первым бросился обратно за угол. Песец хотел рявкнуть на выскочку, однако не стал нарушать режима радиомолчания. Большим прыжком он уже почти догнал ретивого американца, когда тот скрылся за углом. И в ту же секунду за углом полыхнула магниевая вспышка. Звук пришел потом – приглушенный, искаженный разреженным воздухом технических помещений, но такой знакомый, такой ненавистный и вызывающий мгновенную судорогу. Их здесь уже ждали.

Командир отделения едва успел остановиться как вкопанный. И тут же из-за угла выплеснулась остаточная волна пламени, ушедшая в противоположный коридор, а затем выкатилось что-то круглое, закопченное, потрескавшееся от нестерпимого жара. Песец не хотел верить собственным глазам, но умом уже понимал, что это шлем Термита. А в шлеме – окровавленное месиво, оставшееся от головы молодого Карпентера…

Наручный коммуникатор внезапно завибрировал, сигнализируя о получении нового сообщения. Резко вырванный из пучины тягостных воспоминаний, Стрелок оттянул обшлаг рукава и прочитал: «Завтра, 11.30, точка 6.2, маршрут 3, булавка».

Джо задумчиво опустил рукав, сел на кровати, устремив взгляд в противоположную стену. Посидев так несколько мгновений, он встал и полез под кровать. Извлек на свет небольшой коричневый чемоданчик, покрытый пылью, пощелкал кодовыми замками, раскрыл его.

– Привет, детка, – прошептал Стрелок, с любовью заглянув внутрь чемоданчика. – Соскучилась? Ничего, пришел и твой час…

Следующим утром одетый в строгий черный костюм Джорджо Саггети стоял на пороге подземного гаража в особняке, ставшем для него убежищем на время войны, и молча наблюдал, как в ворота мягко вползает глидер Копыта. Машина остановилась, Рэнди поспешно выбрался из нее, обежал спереди, открыл одну из задних дверей и подал руку доставленной пассажирке. Когда женщина вылезла из глидера, он оставил ее на попечение своих телохранителей и торопливо зашагал к хозяину.

– Все в порядке, босс, – доложил Копыто. – Заложник у нас.

– Обыскали? – поинтересовался Саггети. – Проверили на наличие «жучков»?

– Конечно, босс! – оскорбился Рэнди. – Все чисто.

– Хвоста нет? – Саггети не отрывал задумчивого взгляда от женщины.

– Обижаете, босс.

Тем временем женщина, оглядевшись, направилась прямиком к главе клана. Стоявшие рядом с ней охранники Рэнди деликатно попытались задержать ее, но Копыто замахал на них руками.

Заложница подошла к Саггети и остановилась перед ним.

– Здравствуй, Джорджо, – проговорила она.

– Здравствуй, Аманда, – бесстрастно отозвался Саггети. – Сколько же лет мы не виделись?

– Двадцать шесть с половиной.

– О! – Мафиозный босс поднял бровь. – Ты ведешь учет?

– Нет, просто я знаю точную дату нашей последней встречи, потому что ты признался мне в любви как раз на мой день рождения. Помнишь?

– Да, – хладнокровно ответил Саггети. – После чего мистер Колхейн-старший запретил нам встречаться. А потом, когда он умер…

– А потом было уже слишком поздно. Я уже была замужем. – Она невесело улыбнулась. – Глупо получилось, да?

– Глупо, да. – Саггети стоял набычившись, исподлобья разглядывая женщину. – Почему Сайрус вдруг прислал тебя? Откуда такая щедрость? Ведь вначале речь шла только о его племяннице.

Аманда пристально посмотрела на Саггети, и мафиозный босс вдруг смешался:

– О, прости – это же твоя дочь…

– Именно так, – кивнула Аманда. – И я ее не пустила. Я поставила ультиматум: либо еду я, либо пусть ищет себе других заложников. И он согласился, хотя я очень много значу для него – гораздо больше, чем моя девочка. И кстати, он в курсе наших с тобой былых взаимоотношений. Он самый лучший брат на свете, и я не могла от него это скрыть.

– Да уж, – пробормотал Саггети, – ты идеальный заложник. Ни одна сторона не допустит, чтобы тебе был причинен вред.

Неловко топтавшийся неподалеку от них Рэнди Копыто деликатно кашлянул.

– Босс, прошу прощения… – проговорил он. – Вам уже пора. Проводить леди в апартаменты?

– Прости, Аманда, – сказал Саггети, – мне нужно ехать, чтобы разрешить возникшее между мной и твоим братом недоразумение и остановить эту кровопролитную бойню. Но когда я вернусь, надеюсь, что у тебя найдется часок-другой для беседы, прежде чем ты нас покинешь.

– Ох, мальчишки, – покачала головой Аманда Колхейн. – Все бы вам играть в войнушку…

– Дьявол… – пробурчал Джо Стрелок и скривился, схватившись за живот.

– Что, ман, опять? – сочувственно поинтересовался Кувалда.

– Ага… – только и смог выговорить Джо, явно переживая мучительный спазм.

С самого утра у Стрелка прихватило желудок. Он пил укрепляющее, ничего не ел, старался лишний раз не раздражать бунтующий кишечник, но все было напрасно: каждые пятнадцать минут ему приходилось возвращаться в туалет. Кувалда искренне сочувствовал приятелю, но ничем не мог облегчить его страданий.

Самым обидным было, что в тот день Джо Стрелок и Кувалда, которого, как выяснилось, на самом деле звали Стивом, находились на боевом дежурстве в баре «Очаг на башне». В их задачу входило организовать оборону в случае нападения Саггети и продержаться до прибытия основных сил. Однако Джо, похоже, сегодня был совершенно небоеспособен.

– Опять пошел к белому другу? – спросил Кувалда, глядя, как Стрелок с мученическим выражением лица поднимается из-за стола.

– К нему, родимому…

Выйдя из помещения для охраны, Стрелок двинулся по коридору между подсобными помещениями к туалету для персонала. Когда он заперся в кабинке, гримаса страдания сползла с его лица, как воск в пламени свечи. Посмотрев на себя в зеркало, Джо быстро опустил крышку унитаза, наступил на нее, затем дотянулся до прямоугольного окошка под потолком и открыл его. Пахнуло уличным зноем. Ухватившись за нижний край рамы, Стрелок профессионально и быстро подтянулся на руках, протиснул свое тело в узкий оконный проем и мягко спрыгнул уже по ту сторону стены. Быстрым шагом миновав пару проходных дворов – счет сейчас шел на минуты, но бежать было нельзя, чтобы не привлекать внимания, – Джо открыл дверцу припаркованного у тротуара глидера и забрался на переднее сиденье. За штурвалом сидел Кенни Бампер. Они обменялись коротким рукопожатием, и глидер на максимальной скорости взмыл в небо.

Менее чем через две с половиной минуты в стоявшую на отшибе многоэтажку в районе Спрингфилд вошел неприметный человек в форменной одежде и синем кепи сантехника. Предъявив консьержке свое удостоверение, он беспрепятственно поднялся на лифте на последний этаж, а затем пешком еще на половину лестничного пролета к железной двери, которая вела на чердак. Ключа у сантехника не было, но он вполне компенсировал это наличием отмычки и портативных гидравлических ножниц, которыми деловито перекусил металлическую цепь, обкрученную вокруг двери в качестве дополнительной защиты от хичеров и бомжей. Войдя на чердак и плотно притворив за собой дверь, сантехник осторожно прошагал по чердаку, стараясь не ступать в скопления пыли и не оставлять четких следов. Приблизившись к противоположному чердачному окну, он выглянул наружу и еще раз удостоверился, что отсюда прекрасно видно проходящую под окнами многоуровневую воздушную трассу для глидеров.

Неторопливо раскрыв свой небольшой коричневый чемоданчик, сантехник вынул из специальных бархатных гнезд несколько вороненых металлических деталей и начал сосредоточенно соединять их между собой.

Через полторы минуты в руках у него оказался плазменный снайперский комплекс «Агата», находящийся на вооружении армий пятидесяти населенных миров. Любовно огладив черный матовый ствол и безбликовый оптический прицел, сантехник осторожно прислонил винтовку к стене, присел рядом на корточки так, чтобы его не было видно в окно, и активизировал коммуникатор. На небольшом экранчике по схематичной карте города стремительно двигалась зеленая черточка – маркер-мишень Джулии. Оставалось надеяться, что они с ней верно рассчитали наиболее вероятную трассу прохождения глидерного кортежа мафиозного босса.

Он перевел взгляд на мерцающие в углу экрана цифры точного времени. Кортеж где-то задержался и теперь выходил в расчетную точку на три минуты позже положенного. Это никуда не годилось: Кувалда, конечно, не заподозрит неладное так быстро, но если возникнут сложности с отходом и Джо Стрелок вернется к барной стойке, скажем, через полчаса, ему будет трудно объяснить, что он делал в туалете столько времени. Могут возникнуть ненужные подозрения, а потом, когда придет весть о произошедшем, Кувалда легко сложит два и два.

– Ну, давайте, родимые, – едва слышно прошептал Джо по-русски. – Что-то вы не очень торопитесь на свои переговоры…

Глидер Саггети стремительно двигался в направлении центра. Босс с комфортом устроился на просторном заднем сиденье; по левую руку от него сидела Джулия, по правую – Берт Зомби.

– Я выжму из Колхейна все, до последней капли, – мстительно говорил Саггети, глядя в окошко на проносившиеся мимо крыши домов. – Он начал эту войну, и он же первым попросил мира. Слабак. Следовательно, мы сейчас в выигрышной ситуации, и это необходимо использовать по максимуму.

– Постарайтесь не переборщить, босс, – деликатно произнес Берт. – Колхейн страшно обидчив и может закусить удила.

– Большое спасибо, Берт, – саркастически отозвался Саггети. – Если бы не ты, даже не знаю, как бы я вел эти перегово…

Не договорив, он вздрогнул всем телом и, словно безмерно устав, ткнулся лбом в прозрачную перегородку, отделявшую их от водителя.

– Простите, босс, я вовсе не хотел… – по инерции успел проговорить не обративший внимания на тихий хлопок Зомби, прежде чем ощутил порыв холодного ветра со стороны наглухо закрытого окна и едкую вонь горелой плоти.

Джулия, на которую начал безвольно заваливаться Саггети-старший, вдруг оглушительно завизжала: через отверстие в его голове она увидела оторопевшего Берта, сидевшего с другой стороны. Через прекрасное, большое, идеально круглое отверстие, совершенно бескровное, поскольку высокотемпературный заряд из плазменного снайперского комплекса, навылет пройдя сквозь череп, мгновенно прижег разорванные кровеносные сосуды.

– Энди, вниз!!! – яростно заорал Зомби в микрофон связи с водителем. – Нас обстреляли!

Оттолкнув Джулию, он подхватил обмякшее тело босса. Впрочем, одного взгляда, одного прикосновения было достаточно, чтобы понять: Джорджо Саггети уже отдал Богу душу.

В обоих окошках слева и справа от него зияло по аккуратной дыре размером в четверть доллара каждая.

Сквозное отверстие такого же диаметра пронизывало голову мафиозного босса от виска до виска.