Казнь
ГЛАВА 1
На уступах северных склонов Белых гор пылали костры. Монотонный глухой бой барабанов, от которого тревожно ныло сердце, раскачивал синюю ночную темень. Ратники восьми княжеских дружин Линдерштерна усеивали уступы, нависавшие над небольшой площадкой, окруженной со всех сторон скальными стенами. В одной из стен темнел зев пещеры, и перед этой пещерой у большого костра сидели восемь жрецов – восемь седобородых голых стариков, увешанных амулетами из камня и кости. Ратники напряженно наблюдали, как жрецы, упершись руками в землю, раскачивали головами в такт заунывному барабанному бою. Жрецы на запертой скалами площадке были не одни. Восемь князей стояли поодаль от пещеры, взволнованно переговариваясь, наклоняясь друг к другу и то и дело стукаясь костяными коронами.
Прошло уже более часа с тех пор, как довольно многочисленный отряд воинов в полном боевом облачении вошел в пещеру.
Минуло уже более часа – и… ничего.
– Духи Древних оставили нас, – прошептал князь Бродигдред на ухо князю Грабрадизу, – Духи Древних не принимают жертву…
– Не может того быть, – прошептал князь Грабрадиз на ухо князю Бродигдреду. – Духи Древних вернулись к своему народу навсегда. Теперь они никогда нас не покинут. Ведь было же сказано: пришло время, когда народ Линдерштерна покорит все Шесть Королевств, и восстанет на землях людей могущественное княжество! Единая власть сожмет в кулак Шесть Королевств!
– Духи Древних запретили нам сражаться между собой, – поддакнул князь Рагатристель, слышавший этот разговор, как слышали его и другие князья. – Духи Древних повелели нам забыть старые обиды ради будущего блага наших подданных! Духи Древних дали нам смертьогонь! Великие свершения только начинаются! Первой падет Крафия, а затем – и все остальные королевства.
Подземный удар сотряс горы. И из пещеры вырвалось облако густого красного дыма. Жрецы повскакивали на ноги – все, кроме одного, который так и не вышел из транса. Красный дым рассеялся быстро, и жрецы, похватав из костра горящие палки, ринулись в пещеру. Всплески огня осветили серые каменные стены – в пещере было пусто.
– Радуйтесь! – огласил Белые горы громким воплем тот, кто выбежал из пещеры первым. – Духи Древних приняли нашу жертву!
Князья облегченно заулыбались. С уступов в темное небо полетели восторженные крики.
Лишь один жрец все так же ритмично раскачивал головой, хотя барабаны смолкли, как только пещера, поглотившая ратников, отрыгнула красным дымным облаком. Малопомалу шум стих. Теперь все смотрели на находящегося в трансе жреца.
Принц Хрустального Дворца Орелий, Танцующий На Языках Агатового Пламени, не видимый никому из присутствующих, презрительно усмехнулся с вершины одной из скал.
«С этими гилугламиработать куда проще, чем с теми, кем теперь занят Лилатирий, – подумал Орелий. – Проще, хотя, конечно, не так интересно…»
Принц пошевелился, вытянул перед собой руку, и от его пальцев по темному воздуху побежала рябь, будто он погрузил руку в воду. Рябь быстро улеглась – перед Орелием возникло колеблющееся окно в пространстве, и в том окне побежали залитые кровью и заваленные трупами в светлосерых балахонах подземные коридоры, по которым метались, врываясь в комнаты и круша все на своем пути, ратники в косматых звериных шкурах.
«Этот обычай жертвоприношений очень удобен, – рассеянно подумал Орелий. – Когда угодно можно заполучить сколько угодно рабов, послушных тебе до последней капли крови. Правда, пришлось переправлять гилугловнебольшими группами, но… что с того? Сопротивления они почти не встретили… Эти странные затворники совсем не воины… Сколько они провели в своем подземелье? Судя по тому, какое количество забавных поделок они успели настругать, очень много. Наверняка в этих лабораториях и мастерских копошилось не одно поколение – ведь гилуглыживут так мало…»
– А некоторые из поделок были даже весьма остроумны… – мысленно проговорил Принц Хрустального Дворца. – Но тем хуже…
То, чем занимались затворники, было вредно и опасно для Тайных Чертогов. Поэтому расправиться с гилугламии уничтожить все, ими созданное, Орелий постарался как можно скорее. Раз – и ничего нет, как и не было.
Потому что – не должно было быть.
Но всетаки чтото еще тревожило Орелия. Как могли эти люди так долго скрываться от всевидящего Ока Высокого Народа. Как они умудрились так глубоко и надежно упрятать свое убежище и так умело и хитро защитить его от возможного вторжения? И самое главное – они знали, от кого это свое убежище защищать. Орелию пришлосьтаки поломать голову, чтобы найти способ переправить туда ратников. Подумать только, если бы этот трусливый маг не воззвал к Высокому Народу… Не родился ли бы через какоето время в этих подземельях новый Круг Истины? Надо сообщить об этом происшествии на Форуме. А вдруг подобные подземелья есть гдето еще?
«Какие всетаки зловредные существа – гилуглы, – подумал Орелий. – И чем умнее они становятся, тем труднее с ними работать. Насколько просто и спокойно обходиться с горными варварами! Лучше бы всетаки гилуглыбыли такими же, как они…»
И вдруг эльф вздрогнул – в преломленном пространстве он узрел нечто такое, чего никак не ожидал увидеть. Принц долго всматривался, силясь понять, что же значит это увиденное, – и, наконец, понял. Пронзительное злобное шипение вырвалось изпод его серебряной маски – и, подчиняясь этому шипению, громче и резче завизжал, хлеща скалы, ветер.
Почуяв на себе ожог раскаленного ненавистью взгляда, Верховный Хранитель не колебался долго. Змея страха, сотни лет жившая в нем, взметнулась, раскручивая тугие кольца. Резким взмахом руки эльф рассек пространство, словно мечом – полотняный полог. Открылась косая черная дыра, края которой искрились алыми всполохами. И он шагнул в эту дыру, навсегда покидая с таким трудом взращенное детище – Скрытую Библиотеку. Возможно, чтото или когото из этой Библиотеки еще и можно было спасти. Но Верховный Хранитель не стал делать этого. Страх гнал его.
Принц Хрустального Дворца Орелий, Танцующий На Языках Агатового Пламени долго не мог прийти в себя.
– Не Имеющий Имени, – повторял он, – Не Имеющий Имени… Последний из ублюдков! Вот кто стоит за всем этим… Гилуглыслишком глупы и слабы, чтобы самостоятельно создать такое потаенное подземелье. Не Имеющий Имени…
Для Орелия не составило большого труда узнать полукровку. От Не Имеющего Имени, внешним видом ничем не отличавшегося от других эльфов, отчетливо веяло чемто чужим, грязным, отвратительным… От него несло гилуглом. Уж Орелиюто не знать гилуглов! Полукровка… Теперь Танцующему На Языках Агатового Пламени было ясно, что это такое. Это как… кусок безупречно прозрачного горного хрусталя, внутри которого шевелится уродливый червь. Мерзость!
Наконец он опомнился. Посмотрел вниз, туда, где все еще раскачивался в трансе жрецгорец.
Нужно было закончить дело.
Без малейшего усилия Орелий втолкнул в голову жреца слова, которые должны были услышать истомившиеся уже в ожидании и снова начавшие тревожиться князья Линдерштерна.
Жрец замер. И поднялся на ноги. Его лицо выглядело застывшим, точно маска серого льда, двигался он заторможенно.
– Радуйтесь! – хрипло выкрикнул горец. И продолжал выкрикивать дальше, на одной ноте, никак не интонируя, исторгая слова отрывистые и резкие, как скрежет клинка по камню. – Духи Древних говорят, что нам следует ждать еще три солнца и три луны. Пока не присоединятся к нам князья Равигнед и Адраргум со своими дружинами! Только тогда позволено нам будет обрушить свою мощь на Крафию!
Рев восторга стал ему ответом.
– Князь Равигнед и князь Адраргум! – радостно воскликнул Бродигдред. – Нас будет еще больше! Аагага! – захохотал он, грозя кулаками туда, где, скрытая скалами, расстилалась долина, на которой располагалась Крафия. – Кто нас тогда остановит?! Кто?!
Судебный зал Дарбионского королевского дворца располагался в Башне Правосудия и занимал целиком весь верхний этаж. Вечерняя фиолетовая зыбкая полутьма, пахнущая дымом и сыростью, ползла в зал через узкие и высокие окна. Каждый из множества укрепленных по стенам факелов горел – но сумрак душил огонь. Языки оранжевого пламени почемуто вязли в полутьме, а не рвали ее на куски. И поэтому, пока не зажгли светильники, многим из собравшихся в зале было не по себе.
Пол Судебного зала представлял собой четыре гигантских ступени, ведущие от входных дверей до вырезанного из черного камня Судейского кресла, располагавшегося у противоположной от входа стены. Таким образом, правящий монарх, который по закону королевства являлся на Королевском суде и обвинителем, и защитником, и судьей, восседал в кресле на четвертой, самой высокой ступени, а стражники, контролирующие двери, и придворные, явившиеся в зал в качестве зрителей, – размещались на первой, самой низкой. Стражников на первой ступени было очень много – почти вдвое больше, чем любопытствующих придворных.
Третью ступень занимали те, кто имел право участвовать в вынесении приговора: члены Королевского Совета министров.
Вторую – те, кто имел право голоса на Королевском суде – представители наиболее древних и знатных родов.
Вдоль стен ступени были соединены лестницами.
Изза того, что первая и вторая ступени оказались переполнены, все большие напольные светильники, выполненные в виде нагих дев, держащих на вытянутых руках чаши, в которые наливалось горючее масло, подняли на третью и четвертую ступени. И обе нижних ступени погрузились в липкие сумерки.
Посередине третьей ступени имелось небольшое – по грудь человеку среднего роста – возвышение: куб в пять шагов шириной, сложенный из камней неприятнобагрового цвета. Возвышение это, предназначенное для размещения подсудимых, называлось Красная Горка. По виду своему эта Горка очень напоминала эшафот. Впрочем, в одной из дворцовых легенд говорилось о том, что когдато она и выполняла функции эшафота. Дескать, в давние времена приговор, вынесенный в Судебном зале, приводился в исполнение немедленно. Поговаривали еще о том, что Красная Горка не всегда была красной. Камень, из которого сложили куб, изначально имел снежнобелый цвет – и побагроветь его заставили потоки крови казненных преступников… Вполне вероятно, что не врала старая легенда: иначе как было бы объяснить наличие сточных желобков, выдолбленных на каждой из четырех сторон Красной Горки?..
Мрачное это было место – Судебный зал, где вершился Королевский суд. Сотни лет назад воздвигли Башню Правосудия, и с тех пор ничего не поменялось в зале. Разве что громадные зазубренные крюки, на которых когдато развешивали трупы казненных, сняли еще при Ганелоне Милостивом. Но тяжелые цепи до сих пор свисали с потолка, и, когда из окон тянуло сквозняком, они угрюмо полязгивали, раскачиваясь.
Когда на Красную Горку ввели рыцарей Порога, сумрак, стягивавший первую и вторую ступени, заколыхался приглушенными восклицаниями, в которых слышались любопытство и удивление.
Третья ступень хранила молчание.
Четвертая была пуста. Традиции требовали того, чтобы король и обвинитель вошли в зал последними. Ибо как только король усаживался в Судейское кресло, двери Судебного зала запирались – и отпереть их разрешалось только тогда, когда приговор оглашался.
Трое стояли на Красной Горке, возвышаясь над всеми присутствующими. Болотники спокойно ожидали начала действа, а Оттар нетерпеливо переминался на каменной поверхности. Встреча с королем ободрила его. Казалось, предстоящее мероприятие волновало рыцаря лишь постольку, поскольку отдаляло тот момент, когда начнется пир.
При появлении его величества гомон на нижних ступенях стих. Эрл поднялся на четвертую ступень и остановился у Судейского кресла. Гавэн, обязанный выполнять функции обвинителя, морщась и часто дыша после подъема по лестнице, встал по левую руку от кресла.
– Да свершится воля закона! – провозгласил Эрл древнюю формулу и опустился в Судейское кресло.
Звучно лязгнули внутренние запоры на дверях зала.
Король кивнул Гавэну. Первый министр выступил вперед, разворачивая свиток, который держал в руках. В Судебном зале молниеносно установилась полная тишина – стало слышно даже, как потрескивает пламя факелов да невнятно шумят городские улицы, вновь заполнившиеся вернувшимся изза стен народом.
Гавэн начал читать:
– Да не обагрятся руки наши кровью праведных, но черная кровь злодеев пусть хлынет подобно ливню…
Это была стандартная фраза, с которой начиналась всякая обвинительная речь, но, кажется, Оттар не знал об этом. Северянин вздрогнул и вперил непонимающий взгляд в Эрла. Горный рыцарь едва заметно кивнул ему и успокаивающе приподнял ладонь с подлокотника кресла.
И тогда в Судебном зале на мгновение стало очень светло. Пламя факелов и светильников качнулось, как от порыва сильного ветра. На четвертой ступени – по правую руку от короля – неслышно возникла светящаяся нечеловечески высокая фигура. Судебный зал ахнул. А мгновение спустя заклокотал криками радостного изумления.
Неожиданная световая вспышка угасла, и Судебный зал вновь пропитался полутьмой. Хранитель Поющих Книг Лилатирий, Глядящий Сквозь Время еще излучал свечение, но уже совсем не яркое, а ровное и холодное – так светится солнце сквозь лед. Лилатирий хрустально выпел, обращаясь к Эрлу:
– Желаю здравствовать тебе долгие годы, повелитель Гаэлона, – а затем небрежным взмахом руки приветствовал и всех прочих.
Вероятно, появление эльфа оказалось неожиданным и для короля. Эрл вздрогнул, предприняв явно неосознанную попытку подняться с кресла. Но быстро оправился и снова откинулся на спинку – по правилам Королевского суда Судья не должен покидать свое кресло в течение всего времени заседания.
– Приветствую тебя, Лилатирий, Хранитель Поющих Книг, Глядящий Сквозь Время, – ответил король.
Сбившийся Гавэн старательно и низко поклонился эльфу – и вопросительно глянул на короля.
– Продолжай, – разрешил Эрл.
Тотчас снова стало тихо. И в этой тишине отчетливо лязгнуло окончание произнесенной северным рыцарем фразы:
– …ишь ты, да это ж тот же самый!..
В глазных прорезях серебряной маски Лилатирия вспыхнул и угас алый огонек. Но он ничего не сказал.
Прокашлявшись, Гавэн возобновил чтение. Текст обвинения был написан по правилам, принятым много сотен лет тому назад. Поэтому то, что читал министр, более походило на одну из тех баллад, каковые исполняли придворные менестрели и поэты, развлекая трапезничающих вельмож. Невольно поддавшись очарованию этого сходства, Гавэн уже с первых строк начал играть голосом, подделываясь под напевную манеру:
– …И был шестой день месяца таяния снегов, когда из великого города Дарбиона вышел, держа путь на юг, отряд славных рыцарей короля под предводительством доблестного сэра Бранада. Воля его величества короля Гаэлона Эрла Победителя вела храбрых воинов; и целью похода их было – встретить ее высочество принцессу Гаэлона, дочь Ганелона Милостивого, прекрасноликую Литию, что возвращалась в Дарбион из далекой крепости, стоящей на ужасных Туманных Болотах. Двадцать пять дней и двадцать пять ночей, не останавливаясь, двигались рыцари на юг…
Далее Гавэн столь же высокопарно описал встречу отряда Бранада и принцессы, сопровождаемой рыцарями Братства Порога, неожиданное явление эльфа Лилатирия и последовавшее потом сражение… Первый королевский министр излагал события относительно верно – почти не уклоняясь от истины, – но не упоминал ни о никакой мотивировке действующих лиц. Как будто текст обвинения составлял бесстрастный наблюдатель, своими глазами видевший происходившее – но с высоты птичьего полета, откуда нельзя было разобрать деталей. Тем не менее тон изложения событий, выбор эпитетов и описательных характеристик с самого начала ясно давали понять слушателям: рыцари Бранада и эльф Лилатирий являлись в высшей степени положительными персонажами, тогда как вступившие с ними в бой болотники выглядели сущими злодеями, северный рыцарь Оттар – их бессловесным, верным и злобным псом, а принцесса Лития – несчастной жертвой своих злонамеренных спутников. Подобная форма донесения информации также являлась стандартной для обвинительной речи. Всетаки обвинение – оно и есть обвинение.
– …и молвил мудрый Лилатирий, дитя Высокого Народа: «Пусть принцесса пойдет со мною, ибо в моих силах доставить ее во дворец в одно лишь мгновение ока!» – читал дальше Гавэн. – Но закричали яростно сэры Кай, Герб и Оттар, заскрежетали зубами и затопали ногами. «Нет! – сказали они. – Не бывать тому, чтобы ее высочество пошла с доблестным сэром Бранадом! Не бывать тому, чтобы ее высочество пошла с мудрым Лилатирием!» «Раз так, – молвил тогда Лилатирий, – пусть волю короля исполнят клинки его верных слуг!» Но оказались сэры Кай и Герб умелыми магами, и обрушили они жуткое свое колдовство на доблестных рыцарей сэра Бранада. Но мудрый Лилатирий даровал верным слугам короля отвагу льва, ловкость ондатры и мощь медведя. И уравнялись тогда силы противника, и прекрасная Лития с ужасом взирала на грохочущую битву…
Первая и вторая ступени взволнованно загудели, когда Гавэн закончил читать обвинительную речь. Третья ступень переговаривалась деловито.
– Эва как… – довольно громко проговорил Оттар. – Почти и не соврал, а все равно нас душегубами выставил…
Гавэн свернул свиток и спрятал его в рукаве. Потом отступил, предоставляя слово королю.
Эрл говорил, не поднимаясь с места.
– Таким образом, – произнес он несколько напряженно, – рыцарям Братства Порога сэру Каю, сэру Гербу и сэру Оттару выносятся два обвинения. Первое: неподчинение королевской воле. Второе… – Тут повелитель Гаэлона чуть сбился, поглядев на Гавэна, и сразу же после этого покосился в сторону Лилатирия, застывшего в каменной неподвижности. – Второе – оскорбление досточтимого Лилатирия, представителя Высокого Народа.
Ни у кого из присутствующих слова короля удивления не вызвали. Только Кай и Герб переглянулись. А Оттар, нахмурившись, вдруг встрепенулся.
– Ваше величество! – выкрикнул он. – Я, как и все рыцари королевства, законы назубок знаю! В Своде ни слова об эльфах нету! Нету, я точно помню! Или, может быть, – с сомнением добавил он, – уже новый закон принят?
– Свод законов великого Гаэлона неизменен… – медленно выговорил Эрл.
– Позвольте мне говорить, ваше величество? – выскочил вперед господин Гавэн.
– Говори, – разрешил Эрл с видимым облегчением.
– Да, в Своде законов королевства нет ни слова о Высоком Народе, – заторопился первый королевский министр. – Но там ясно сказано: если найдутся такие, кто будет чинить препоны делам государственным, если будут они уличены в этом, да считаются изменниками королевства, да падет на них королевский гнев. А если вина их особо тяжка, да будут они умерщвлены казнью жуткой, каковой король посчитает нужным подвергнуть их, – без запинки воспроизвел по памяти Гавэн текст закона. – Высокому Народу подданные великого Гаэлона обязаны победой над войсками узурпатора престола! – повысил голос первый королевский министр. – Высокий Народ, совершив столь благородный поступок, и сейчас не оставляет нас своей милостью! Заключение и поддержание союза с Высоким Народом – жизненно необходимо Гаэлону! И скажите мне, уважаемые сэры, разве почитание Высокого Народа – не есть государственное дело?
Первая и вторая ступени зашумели бессвязно, но явно одобрительно. Члены Королевского Совета с третьей ступени высказались более конкретно:
– Истинно так!.. Не может быть подругому!..
– И скажите мне теперь, – закончил Гавэн, – оскорбление досточтимого Лилатирия, сына Высокого Народа, героя войны с узурпатором гаэлонского престола, возлюбленного брата нашего королевства, – не деяние ли, могущее привести к разрыву союза с Высоким Народом?
Реакция зала, последовавшая мгновенно, была единодушной и бурной:
– Истинно так!
Король медлил. Гавэн выжидающе посмотрел на него. Тот ответил тяжелым взглядом. В глазах первого министра мелькнуло удивление. Он словно говорил: «Я обвинитель и делаю только то, что должен…»
– Два обвинения, – повторил король. – Неподчинение королевской воле. Измена королевству.
Король прервался, и первый министр тут же воспользовался этой паузой:
– Оба обвинения в равной степени тяжки. Оба караются смертной казнью…
– Поэтому вина обвиняемых… – вступил снова Эрл, – должна доказываться тщательно, и приговор выносится только в том случае, если не осталось никаких сомнений, что преступления действительно свершались.
Король едва заметно побледнел. Кажется, уверенность в том, что все обойдется благополучно, покинула его. Дело, которое представлялось нетрудным, обернулось какойто неожиданно пугающей стороной.
– Итак, уважаемые и благородные сэры… – начал говорить Гавэн, но Эрл прервал его:
– Братья! – громко произнес он, глядя на болотников и Оттара както… просяще. – Я верю в то, что вы разъясните нам происшедшее и снимете с себя ужасные эти обвинения. Я знаю, что в помыслах ваших не было и не могло быть злых намерений… И я всем сердцем с вами, братья. Но Долг короля – это Долг короля. И поэтому я обязан теперь спросить вас о поступках, совершенных вами. Я обязан выслушать вас и отлущить ложь от правды в словах ваших. И вынести приговор.
Король смотрел на болотников, но болотники молчали.
– Рыцари Болотной Крепости никогда не лгут, – буркнул Оттар. И заткнулся.
– Пришло время говорить, – мягко подсказал обвиняемым Гавэн.
Болотники молчали. Молчали, не выказывая никакого беспокойства или страха. Точно вопреки общему мнению считали, что время говорить еще не пришло. Молчал и Лилатирий. В глазных прорезях его маски тлели алые огоньки, мерно и тускло – и нельзя было угадать намерений нежданно явившегося в Башню Правосудия представителя Высокого Народа… Он словно тоже чегото ждал. И король, коснувшись отверделым взглядом болотников, а потом и эльфа, вдруг подумал о том, что и для Лилатирия, и для Кая с Гербом выдвинутые обвинения ровным счетом ничего не значат. А то главное – одинаково важное для всех, для людей и для эльфов – еще не было затронуто этим вечером в Судебном зале.
Порыв ветра хлестнул из окон. Тяжко загремели, заплясав, цепи, свисающие с потолка.
И тогда взорвался Оттар.
– Да чушь это все, брат Э… то есть ваше величество!.. Чушь! – вскричал он, потрясая кулаками поочередно на все четыре стороны. – Дичь просто! Какие мы злодеито? Какие? С чего нас к душегубамто причли?! Ты и сам… То есть вы и сами помните, как мы ее высочество принцессу выкорябывали – вот из этого самого дворца, когда он кишел изменниками, будто труп червями! Сами помните, как этот Константин поганый в жены ее взять хотел, а мы – не дали ему сделать это! Как через весь Гаэлон продирались к Болотной Крепости, отбиваясь от псов Константина, по пятам нашим следовавших! И после этого мы – изменники?
– Вас судят не за это, – быстро проговорил Гавэн. – Вовсе не за это. Спрос за другое. И старые заслуги сейчас веса не имеют. Так ли, вашего величество?
– Закон есть закон, – глухо произнес король. – И Долг есть Долг, – совсем уж неслышно добавил он, словно обращаясь к самому себе.
– Закон! – воскликнул Оттар. Он тоже пару раз с некоторым удивлением оглянулся на безмолвствующих болотников. – Рази ж мы законто нарушали? Дело было так, ваше величество… Кто такой Бранад, мы и знать не знаем. У города Ардоба нас встретил отряд ратников – это да, было. Только еще раньше явился эльф – вот этот самый, я его, голубчика, запомнил…
Судебный зал вскипел шумом.
– И говорит, мол, – продолжал Оттар, ни на кого не обращая внимания, – а пойдемте, ваше высочество, со мной. Я, дескать, вас к его величеству и доставлю – не успеете и глазом моргнуть. Мы глядим, а ее высочество уже и того… сомлела… Знать, он колдовство свое применил, очаровал ее то есть. Получается, против воли принцессы ее забрать хотел! Это что – это правильно, да? Он и говорил, конечно, что королевской волей к нам послан – от этого мы не отказываемся. Но только – как ему верить, ежели он уже раз пытался ее увести! Эльф – не государев человек, чтобы его слушать. Он на службе у вас, ваше величество, не состоит. Следовательно, и веры его словам нет. Да и сейчас мне вот неясно: с вашего ли позволения эльф действовал?
– Досточтимый Лилатирий, – признал король, – заранее осведомил меня о своем намерении доставить ее высочество в Дарбион.
– Ишь ты… – покрутил головой северянин, – осведомил… Ну а дальше, ваше величество… Брат Кай дал ему от ворот поворот. Эльф и озлобился. И королевским рыцарям, которые только подоспели, башки затуманил – они по его приказу, ровно псы цепные, кинулись на нас. Тут нам уж времени не было разбирать: кто сэр Бранад, а кто не сэр Бранад. Так вот и получилось, ваше величество, волю вашу нам никто не объявлял. Кроме эльфа. Но ведь он на то права не имеет, ага? А рыцари дрались с нами не по вашему велению – ежели вы, конечно, не давали им приказа рубать нас почем зря безо всяких объяснений – рыцарями эльф повелевал. И насчет оскорбления… – Оттар подбоченился. – Такого тоже не было. Не оскорбляли. Да и как нам успетьто было? Он воинов в бой кинул, а сам – деру задал… Да и спросили бы самого этого Бранада, который тем отрядом командовал, – как дело было. Он бы рассказал…
– Сэр Бранад, – сказал Гавэн, – со своим отрядом еще не вернулся в Дарбион. Воины так сильно пострадали в той битве, что не день и не два не могли прийти в себя…
Шум в зале возрос до такой степени, что в середине своей речи Оттару пришлось сильно повысить голос, чтобы перекричать собравшихся. Но последние несколько фраз он договаривал в почти полной тишине. И, когда замолчал, довольно долго никто ничего не говорил.
– А вот эти слова рыцаря Ордена Северной Крепости Порога сэра Оттара, – нарушил наконец тишину неуверенный голос господина Гавэна, – вот эти речи его… разве нельзя считать оскорбительными?
– Говорю, как было, – уверенно заявил Оттар, с удовольствием отмечая, как разгладилось и порозовело лицо короля, пока он держал слово, – не вру. Ежели б я обзывался или посылал… досточтимого Лилатирия куданибудь… далеко – тогда другое дело.
Бодрый ответ северного рыцаря, растерянный голос первого королевского министра господина Гавэна, бездействие и молчание Глядящего Сквозь Время, но главное – лицо короля, который был явно доволен объяснениями Оттара: все это смутило и первую, и вторую, и третью ступени. Люди не знали, как им реагировать. Коекто шепотом переговаривался, но большинство только озиралось, стараясь угадать, в каком направлении будут развиваться дальнейшие события.
– Сэр Оттар! – преувеличенно грозно насупив брови, подал вновь голос Гавэн. – Ваша грубость возмутительна!
– Какая грубость? – простодушно удивился Оттар, который нутром почувствовал, что завладел ситуацией; и – судя по тому, что болотники не прерывали его – делал все правильно. – Это ты еще не слышал, как я грублю… Ежели б я загрубил, ты б от страха башмаки свои проглотил.
Гавэн подавился слюной и мучительно закашлялся, будто ему в глотку и вправду запихнули пару башмаков.
– Я не думал, что в твоем доме мои слова будут подвергать сомнению, повелитель Гаэлона, – золотым колоколом зазвучал голос Лилатирия в притихшем Судебном зале. Игнорируя болотников и обнаглевшего Оттара, эльф обращался к Эрлу.
– Никто и никогда не обвинит во лжи моего друга и друга всего королевства, – ответил король спокойно и с достоинством. – Скорее всего, здесь дело в том, что мне неверно передали вести о случившемся.
– Ваше величество… – шепнул Гавэн.
– Помолчи, первый министр, – оборвал его Эрл.
– Возможно, так оно и было, – не стал спорить Лилатирий. – Случилось недоразумение, и я только рад, что теперь все благополучно разрешилось. Почти все.
Эрл вздохнул. И облегчение ясно было слышно в этом вздохе.
– Что же еще осталось неясным? – спросил король. – Сэр Оттар ответил на все обвинения. И, насколько я могу судить, вина моих братьев только в том, что они вели себя не вполне почтительно по отношению к тебе. Смею надеяться, ты соблаговолишь принять их и мои извинения.
Северянин с готовностью разинул пасть, чтобы чтото опять ляпнуть, но осекся под строгим взглядом короля. И благоразумно промолчал.
– Мне неприятно осознавать, что ты не понимаешь, повелитель Гаэлона, что же всетаки происходит, – произнес Лилатирий. Он говорил, глядя на Эрла, но както так выходило, что каждый, кто был в зале, воспринимал слова эльфа, как будто они адресовались вовсе не королю, а ему лично. – Впрочем… вам, людям, не дано видеть более того, что дано видеть. Но именно ради того, чтобы заставить вас прозреть, Высокий Народ и вышел к вам, покинув Тайные Чертоги. Мы хотим, чтобы на ваших землях царил мир. А мир невозможен без установления единого для всех порядка… Теперь послушай меня, повелитель Гаэлона, и постарайся понять, о чем я хочу сказать тебе. Ибо если сейчас твой разум не откроется моим словам, то позже драгоценное это понимание ты обретешь ценою большой крови… Лишь двенадцать дней тому назад ты даровал своему королевству мудрый указ, упраздняющий Орден Королевских Магов; запрещающий деятельность магов всех Сфер, кроме Сферы Жизни. Ибо Сфера Жизни – единственная отрасль магического искусства, не практикующая боевую магию, а значит – и не представляющая опасности для человечества. Издав этот указ, ты повернул развитие магии на путь созидания, а не разрушения.
Лилатирий на мгновение умолк. И в Судебном зале повисла тишина… какаято ощутимо пустая – какая ощущается сразу после того, как стихает музыка. Да речь Хранителя Поющих Книг и воспринималась слушателями как музыка. В том смысле, что трогала в первую очередь сердце, а уж потом – пройдя через призму чувств – впитывалась в разум. Способность к очарованию была естественной способностью Высокого Народа. Чтобы полностью завладеть вниманием зала, эльфу вовсе не нужно было сознательно применять магию.
– Не мне говорить тебе, повелитель Гаэлона, как опасно чрезмерное увлечение потаенным искусством магии, – продолжал эльф. – Тот, кто достигает могущества, достигает и коечего еще. Жажды властвовать. Ибо Сила и Власть – есть две части единого целого, и одно никак не возможно без другого. Сила всегда будет искать Власти. А Власть никогда не устанет стремиться к Силе. Разве двух заговоров, возникших в среде магов, недостаточно для того, чтобы убедиться в истинности моих слов?
Лилатирий снова замолчал, давая понять собравшимся, что этот вопрос вовсе не риторический.
– Вполне достаточно, – первым ответил король. – Только благодаря вмешательству бдительного господина Гавэна я остался жив… – Он тряхнул головой, рассыпав по плечам тщательно завитые золотые кудри. – Я бесконечно благодарен Высокому Народу за то, что они предупреждали меня о необходимости издать этот указ… И глубоко скорблю, потому что не сразу последовал их совету. Впрочем… Я уже достаточно наказан за свое легкомыслие… Но все же… нельзя забывать о том, что этот указ – временная мера. Пройдут годы, и мрачная слава Константина угаснет. Всетаки полноценное развитие человечества невозможно без развития магии.
– Не годы, – поправил эльф короля. – Не годы, повелитель Гаэлона, а столетия…
Три нижних ступени одинаково одобрительно зашумели. Оттар тер кулаком лоб и недоуменно оглядывался. Очарование эльфа коснулось и его. Болотники молчали.
– Однако, – сказал еще Эрл, – кажется, напомнить о последнем моем указе и о причинах, побудивших меня издать его – не было целью твоей речи, досточтимый Лилатирий, Глядящий Сквозь Время?
– Мы говорили о Силе и Власти, – певуче зазвенел, пронизывая все пространство зала, голос эльфа, и люди притихли, внимая этому голосу. – О том, что Сила должна принадлежать Власти, а Власть – обладать Силой. Если же появляется какаялибо сила, превосходящая Силу Власти, Власть перестает быть Властью. Это очень просто, повелитель Гаэлона.
– Действительно, это несложно, – ответил король. – Но что ты хочешь этим сказать?
– Я явился сюда, повелитель Гаэлона, – сказал Лилатирий, – чтобы сообщить тебе о том, чего ты еще не знаешь. В окрестностях города Арлема люди, которых ты судишь, освободили четверых, приговоренных к смерти за незаконные занятия магией.
Эрл широко распахнул глаза и приподнялся в своем кресле. Он посмотрел в сторону рыцарей, стоявших на Красной Горке, и взгляд его поймал Оттар.
– Это… правда? – спросил король.
– Да, ваше величество… – ответил Оттар тихо. – Но…
Он часто заморгал, словно пытаясь сбросить с глаз пелену, потом вдруг с силой ударил, себя по щеке ладонью.
– Да, – громче повторил северянин, стряхнув с себя путы эльфийского очарования, – но те, которых мы освободили, были невиновны! Невиновны они были! То есть никакой магией они не занимались. Облыжно их обвинили, ваше величество! Вот и брат Кай с братом Гербом подтвердят. Уж онито врать не будут! Потому как болотники – никогда не лгут!
– Брат Кай? – вопросительно произнес король. – Брат… Герб? Может быть, вы скажете хоть чтото? Почему вы молчите?
Кай вдруг улыбнулся.
– Потому что болотнику негоже попусту болтать языком, – просто сказал он.
– Попусту?! – громче, чем требовалось, воскликнул Эрл. – Оправдывать себя на Королевском суде – это, повашему, попусту болтать языком?
– Оправдываются преступники, – ответил на это Герб, – а мы не преступали закона, ваше величество. А нужные пояснения нашим действиям дал брат Оттар.
– Люди, которых мы спасли от несправедливой казни, – произнес Кай, – на самом деле не были виновны в том, в чем их обвиняли. Они никогда в своей жизни не изучали магию и, следовательно, никогда не применяли ее.
– Ты слышал, досточтимый Лилатирий? – повернулся Эрл к эльфу. – Я не могу не верить сэру Каю, потому что знаю – он не способен ко лжи.
– Я и не говорил, что рыцари освободили магов, – заявил Хранитель Поющих Книг. – Я сказал, что они освободили тех, кого исполняющие королевский указ приговорили к смерти.
– Ну вот, кажется, и все, – произнес Эрл и хлопнул в ладоши. Улыбка осветила его лицо. – Суд подошел к концу. Обвиняемые доказали свою невиновность, и мне не о чем больше спрашивать их. Я и не сомневался, что так оно и будет… Осталось только одно… Сэр Кай, сэр Герб и сэр Оттар! Готовы ли вы принести свои извинения досточтимому Лилатирию? Конечно, после того, как по нерушимым правилам Королевского суда – члены Совета свершат приговор?
Холодное свечение, которое все еще излучала фигура эльфа, вспыхнуло сильнее.
– Не торопись, повелитель Гаэлона! – воскликнул он, и звонкие хлысты его голоса заставили заплясать цепи, свисающие с потолка. – Не тебе и не им решать, что именно я пожелаю потребовать, чтобы смыть нанесенное мне оскорбление! И – Королевский суд еще не окончен! Не думаешь ли ты, что я явился сюда просто для того, чтобы выдвинуть обвинения, которые так легко опровергнуть?
Лицо Эрла помрачнело.
– Да, ваше величество, – неожиданно проговорил Кай. – Нам бы не хотелось, чтобы эта встреча закончилась так быстро. Наш Долг – говорить с вами и вразумить вас. И чем скорее это произойдет, тем лучше.
– Пусть сначала говорит досточтимый Лилатирий, – хмуро сказал король юному болотнику.
– Как будет угодно вашему величеству, – согласился Кай, поклонившись.
– Оскорбление, нанесенное болотниками, – заговорил эльф, – тяжело, ибо касается не только меня. Но и тебя, повелитель Гаэлона.
– Меня? – удивился Эрл.
– И всего королевства, – веско добавил эльф. – Оскорбление… Речь вовсе не о неосторожных словах. Речь о гораздо более важном, неизмеримо более важном. Послушай меня, повелитель Гаэлона. Болотники не преступали закона, о нет! Преступающие закон – осознают, что совершают злодеяние, поэтому вынуждены либо прятать следы и отпираться, либо изыскивать для себя оправдания. Такое поведение говорит лишь о том, что преступники признают силу закона; волю и слово короля. Болотники же, презрев твою волю и твое слово, вершат свой закон, действуя так, как полагают правильным – они. А не ты. Ты называешь их братьями, повелитель Гаэлона, но верны ли тебе твои братья? Верный королю, узнав о том, что схвачены люди, приговоренные на основании королевского указа к смерти, только поддержит приговор. Сделать или даже помыслить подругому – верный королю попросту не имеет право.
– Но, досточтимый Лилатирий… – неуверенно произнес Эрл. – Ведь те несчастные из города Арлема и впрямь были схвачены и осуждены несправедливо…
Эльф досадливо взмахнул рукой.
– Справедливость! Нельзя вершить великие дела, руководствуясь справедливостью! Это непростительная слабость!
– Слабость? – вскинулся Эрл. – Городские власти, с излишней прытью исполняя указ, хватают невиновных!
– И что же будет, если твои подданные сменят излишнюю прыть на излишнюю осторожность? – холодно вопросил Лилатирий. – Сколько настоящих злодеев успеет уйти от заслуженного наказания? И не окажется ли среди этих злодеев еще одного Константина? Никто не может поручиться. Спасти сотнюдругую невиновных, чтобы впоследствии погубить тысячи и тысячи, – вот цена справедливости. Ты не можешь позволить себе справедливость, повелитель Гаэлона. Мы – не можем позволить себе справедливость! – Эльф протянул руку к креслу, на котором сидел король, как бы показывая, кого он имеет в виду, говоря это «мы». – Закон всегда превыше справедливости. А беспрекословное исполнение закона – и есть основа Власти. А крепость Власти – и есть порядок. Ты забыл, повелитель Гаэлона, ради чего Высокий Народ заключил союз с людьми?
Король ничего не ответил на это.
– Болотники не признают твою власть. – Голос Глядящего Сквозь Время стал ниже, превратился в пугающий рокот, от которого у находящихся в зале оледенели внутренности. – Болотники не признают Власть. Потому что они не боятся твоей Силы. По той причине, что они сами осознают себя – Силой. А Сила и Власть – есть две части единого целого, и одно никак не возможно без другого. Сила всегда будет искать Власти…
Чтото происходило в Судебном зале, чтото непонятное. Воздух сгустился и потемнел. Древние камни стен затряслись вполне ощутимой тряской, однотонная их чернота вдруг поплыла мутномолочными полосами, свивающимися в спираль, и оттого казалось, будто не камни это вовсе, а выпученные от ярости бесчисленные глаза невиданного какогото чудовища. Пламя факелов и напольных светильников затрещало длинными белыми искрами. А цепи под потолком оглушительно залязгали жутким зубовным лязгом.
Хранитель Поющих Книг Лилатирий, Глядящий Сквозь Время, стоя в ореоле багровокровавого свечения, вытянул неестественно удлинившуюся руку по направлению к Красной Горке.
– Сила всегда будет искать Власти! – грохотал эльф. – Твоей власти, повелитель Гаэлона! Власть уходит к тем, кто сильнее! Так будь сильнее тех, кого ты называешь братьями! К этому призываю я, пришедший сегодня в твой дом, чтобы предостеречь тебя! Призываю от лица всего Высокого Народа, заключившего союз с человечеством. Мы союзники, повелитель Гаэлона, помни об этом. Мы делаем одно дело. И я требую для тех, кто несет нам, нашему союзу, опасность и беду, – смерти!
Четыре ступени Судебного зала Башни Правосудия не выдержали сумасшедшей концентрации напряжения. Многие из тех, кто стоял на первых трех ступенях, вдруг, потеряв разум, кинулись кудато и увязли в толпе, и забились там, истошно вопя, ударяя соседей локтями и коленями. Ктото забился в истерике, истошно визжа; ктото – напротив – застыл изваянием. Несколько стражников, стоявших ближе всех к двери, побросали алебарды и принялись судорожно ломиться в закрытые двери, не замечая засовов. Один из министров с третьей ступени, подогнув колени, полуприсел и, страшно вращая глазами, затянул басовитый протяжный вопль. Оказавшийся ближе всех к вопившему всплеснул руками, открыл рот, словно желая сказать чтото, но вместо слов из горла его вырвался раскат безумного хохота.
Господина Гавэна вдруг одолела икота, да такая сильная, что он вынужден был уцепиться за Судейское кресло – частые нутряные толчки швыряли его тело то в одну, то в другую сторону, грозя и вовсе уронить.
Его величество Эрл Победитель стиснул руки на подлокотниках. Золотые кудри короля, вмиг утратив пышность, потемнели от обильного пота. Челюсти Эрла были крепко сжаты – до кровяных пятен на скулах.
Рыцарь Северной Крепости Оттар обеими руками схватил себя за плечи, точно боялся, что его вотвот разорвет изнутри. Он расслабленно выдохнул, только когда Кай раскрытой пятерней толкнул его в затылок.
Очарование Высокого Народа имело одну особенность. Самые сильные чувства, обуревавшие эльфа, мгновенно распространялись на существ, в тот момент оказавшихся поблизости. И далеко не все существа были способны вынести жуткую эту атаку на разум.
Герб закончил шептать в прижатую к губам ладонь. Отняв ото рта руку, он повернул ее ладонью кверху, чуть пригнул пальцы. В горсти старикаболотника вдруг заблестела горка порошка – настолько мелкого и легкого на вид, что в материальность его трудно было поверить. Герб осторожно подул себе на ладонь.
Порошок молниеносно разлетелся на весь зал, осыпался на головы людей невесомыми крохотными искрящимися и сразу же тающими снежинками.
И сила наваждения иссякла.
Пламя факелов и светильников загудело ровно, стены вновь обрели законную неподвижность. Те, кто орал, замолчали. Те, кто оказался на полу, поднимались, смущенно отряхиваясь, стараясь не глядеть на окружающих. Бившиеся в истерике, все еще продолжая всхлипывать, непонимающе хлопали глазами, будто только вырвались из душных объятий скверного сна. Только цепи под потолком все раскачивались, сталкиваясь друг с другом, звеня и скрежеща.
– Дрррянь… – тряся головой, прорычал Оттар, ни к кому, впрочем, конкретно не обращаясь.
– Ты закончил свою речь, эльф? – осведомился Кай у Лилатирия.
Глядящий Сквозь Время не ответил ему.
– Могу ли я теперь начать говорить? – обратился Кай к Эрлу.
Король отпустил подлокотники кресла. С трудом, будто мышцы шеи у него онемели, он повернул голову к Лилатирию.
– Они не заслужили смерти, – сказал Эрл. – Ты слышишь меня, Лилатирий? Они не заслужили смерти. Я не позволю причинить вред своим братьям.
– Если ты говоришь так, повелитель Гаэлона, – ответил Хранитель Поющих Книг, – значит, ты так и не понял, о чем я рассказывал тебе. Жаль.
– Так позволено ли мне говорить? – спросил снова у короля Кай.
– Да, – хрипловато ответил Эрл, – говори.
И Кай начал говорить.
ГЛАВА 2
– Отпуская меня в Большой мир во второй раз, – начал свою речь рыцарь Ордена Болотной Крепости Порога сэр Кай, – Магистр Скар дал мне и такое задание: выяснить, на самом ли деле вы, ваше величество, заключили союзе Высоким Народом. И в том случае, если таковой союз и вправду заключен, – разобраться: допустимо ли считать вашу власть законной?
Ропот недоумения слабым дуновением прошелестел по Судебному залу: люди, наполнявшие помещение, не вполне еще оправились от пережитого потрясения.
– О чем ты говоришь, брат Кай? – недоуменно вопросил Эрл.
Хранитель Поющих Книг Лилатирий, Глядящий Сквозь Время отступил к стене и, скрестив руки на груди, принял позу наблюдателя. Теперь высокая его фигура испускала тяжелое медное свечение.
– Долг рыцарей Болотной Крепости – уничтожать Тварей, защищая от них людей, – охотно объяснил Кай. – Издавна болотники полагали Тварями – нелюдей, несущих зло человеку. Но мы в своей Крепости слишком мало знали о Высоком Народе, чтобы определиться: считать их Тварями или нет. Они – нелюди, это ясно. Но имеют ли они цель навредить людям? За время своего путешествия по Гаэлону, наблюдая и размышляя, мы пришли к выводу – нет, Высокий Народ не стремится принести зло в мир людей. У них другая цель. Следовательно, эльфов нельзя считать Тварями. И они не подлежат уничтожению. И вашу власть, ваше величество, следует признать законной.
Лилатирий коротко и зло рассмеялся. Эрл, не говоря ни слова, прямо смотрел на Кая. Странное выражение укрепилось на лице короля – он будто только сейчас увидел юного болотника впервые. Должно быть, так казалось ему оттого, что за последнее, богатое событиями время король уже начал забывать и почти забыл о том, какой же человек этот Кай. И вот теперь вспомнил.
– Став правителем королевства, – говорил юный болотник, – вы взвалили на себя тяжкое бремя Долга – оберегать и заботиться о своих подданных. Вы – наш король и наш брат, ваше величество, и наш Долг – помочь вам, если вы оступились на избранном вами пути. Наш Долг – вразумить вас.
– Что же это такое?.. – прошептал Гавэн.
– Изданный вами указ… – проговорил Кай. – Он опасен и вреден для королевства. Совершенно недопустимо останавливать развитие магии, даже на время. Это значительно ослабит могущество Гаэлона, сделает страну более уязвимой для врага.
– Но… – произнес Эрл, и многие в зале поразились, как спокойно – и даже почти смиренно – звучит голос короля, – но сколько зла пережил Гаэлон от магов. Я не хочу, чтобы это повторилось.
– Враг есть враг, – ответил Кай. – Если он практикует магию, это вовсе не значит, что опасна – магия. Это значит, что опасен враг. Случись такое, что восстанут против королевской власти все кузнецы Гаэлона, ведь не будете вы ставить вне закона кузнечное ремесло?
– Нельзя сравнивать ремесленника, едва умеющего держать в руке меч, и могущественного мага, способного одним заклинанием уничтожить целый город, – возразил Эрл.
Гавэн ужом скользнул к Судейскому креслу.
– Ваше величество! – громко зашептал на ухо королю. – Почему вы позволяете обвиняемым так разговаривать с вами? Какое право они имеют вмешиваться в политику государства?
– Замолчи, господин первый министр, – не оглянувшись на Гавэна, сказал король.
Гавэн осекся… И отступил в сторону. Ему потребовалось несколько мгновений, чтобы взять себя в руки. Он стер с лица растерянное и удивленное выражение, и, сложив руки на животе, стал почтительно внимать речи болотника.
А эльф Лилатирий, оторвавшись от стены, подался вперед. Он даже чуть склонил набок голову, внимательно слушая невысокого юношу в грязном и вонючем подлатнике, босоногого, в смешных коротких штанах. Глядящий Сквозь Время выступил из тени на свет, и отблески пламени от ближайшего факела заиграли на его серебряной маске.
– Отчего же – нельзя сравнивать? – произнес Кай. – Только изза того, что один способен стать более серьезным противником, чем другой? Разве допустимо каждого подданного полагать возможным врагом? Указ, который вы издали, ваше величество, мог быть продиктован глупостью или трусостью…
Король вздрогнул. Но сразу же опомнился. Кай вовсе не хотел оскорблять его. Он констатировал факт. И справедливость его слов сейчас была для Эрла очевидна.
– Но я знаю, что вы не трус и не дурак, – продолжал юноша, – значит, вы приняли решение издать указ по другой причине. Насколько я мог понять из слов эльфа, именно эти существа, с которыми вы заключили союз, потребовали от вас сделать это.
– Я – король Гаэлона, брат Кай! – Эрл дернул подбородком. – Никто не может требовать от меня принятия того или иного решения! Такая обстановка сложилась в королевстве, что именно сейчас лучше всего было бы поступить именно так: упразднить Орден Королевских Магов и строго ограничить деятельность магов в городах Гаэлона. Известно ли тебе, брат Кай, что совсем недавно дарбионские маги Ордена устроили заговор с целью погубить меня и захватить гаэлонский трон?
– Да, я слышал об этом. Но я не знаю подробностей.
– Поверь мне, – помрачнев, сказал король, – что лучше бы тебе и не знать этих подробностей… А насчет того, что ктото вправе вынуждать меня принимать те или иные решения – ты ошибаешься. Ни для кого не секрет, что Высокий Народ временами дарует мне советы, как поступать… Но решения я принимаю сам. И единственное, чем я руководствуюсь, – это требованиями королевского Долга.
– Уж не хочешь ли ты сказать, сэр Кай, – бросив тревожный взгляд в сторону Лилатирия, быстро спросил Гавэн, – что Высокий Народ, благодетели и спасители человечества, обсуждавшие с его величеством последний указ, глупцы и трусы?
Кай потер подбородок. Взглянул на Герба, как бы о чемто безмолвно спрашивая у него. Тот кивнул.
– Нет, – коротко ответил Кай.
– Благоволение Высокого Народа к нашему королевству, – тут же вдохновенно заторопился первый королевский министр, – есть великая милость богов! Лучшее, что случалось с подданными Гаэлона за всю его историю! Неужели так трудно понять, сэр Кай, – без помощи мудрых эльфов его величество ни за что не одолел бы воинство Константина! Без помощи мудрых эльфов королевство нипочем не оправилось бы так быстро после разрушительных Смуты и войны!
– Позволительно ли мне будет задать вопрос уважаемому Лилатирию? – неожиданно обратился Герб к Эрлу.
Король обернулся, посмотрел на непроницаемую маску эльфа и, не дождавшись никакого протеста, проговорил:
– Спрашивай. Глядящий Сквозь Время ответит тебе. Если пожелает.
– Скажи мне, Лилатирий, – заговорил старикболотник, – что побудило Высокий Народ начать дарить добром подданных королевства Гаэлон?
Третья ступень в растерянности молчала. Первая и вторая возмущенно загудели. Как этот непонятный мутный старикан, про которого плетут невесть какие пугающие небылицы, осмелился спросить такое? Это же… все равно что спросить у солнца: чего это оно вздумало освещать и греть землю, наливая силой все живое?.. Были в толпе и такие, кто поспешил начать двигаться поближе к дверям и стенам. А ну как могущественный Лилатирий сейчас окончательно осердится на нечестивца и вознамерится незамедлительно испепелить его? Как бы случайными искрами не зацепило и ни в чем не повинных зрителей… Все слышали, в чем обвиняли болотников, но мало кто на самом деле верил, что три рыцаря сумели обратить эльфа в бегство. Скорее всего (должно быть, так рассуждали они) мудрый Лилатирий не стал пачкать о них руки гдето там, на задворках королевства. Решил, что лучше будет предать их Королевскому суду… После которого дворцовый палач выдаст им то, чего они заслуживают. В назидание прочим.
Однако Хранитель Поющих Книг не предпринял никаких попыток немедленной расправы. Со снисходительным интересом он ответил вопросом на вопрос:
– Я потребовал для тебя смерти, рыцарь. Вместо того чтобы беспокоиться о собственной судьбе, ты берешь на себя смелость беспокоиться о судьбе Гаэлона?
– Долг болотников – оберегать людей, – сказал на это Герб. – К тому же я знаю законы Гаэлона, которые говорят о том, что ты, эльф, не имеешь права выносить приговор. Ты не имеешь даже права голоса на Королевском суде.
– Ну что же… – явственно усмехнулся под своей маской Глядящий Сквозь Время. – Высокий Народ не скрывает своих намерений. Нам выгодно, чтобы на землях людей царили мир и порядок. Как и самим людям. Собственно, поэтому и был заключен между нами союз.
– Ты и подобные тебе заботитесь о благополучии человечества, чтобы защитить собственный народ?
– Мы делаем то, что мы делаем, потому что желаем делать это, – теперь в певучей речи Лилатирия зазвучали нотки презрения. – Мы поступаем так или иначе исключительно потому, что полагаем то или иное решение удобным для себя.
– Это все, что я хотел услышать, – сказал Герб.
– Рад, что удовлетворил твое любопытство, – насмешливо ответил эльф.
– Брат Кай… – произнес старикболотник, передавая право говорить своему юному другу.
– Ваше величество, – сказал Кай. – Позвольте мне обратиться к вам.
– Ты начнешь вразумлять меня, брат Кай? – с кривой улыбкой осведомился король.
– Да, – серьезно ответил болотник, не заметив или не пожелав заметить иронии в словах Эрла.
– Я слушаю тебя, брат Кай.
– Ваше величество, каждым словом своим и деянием вы следуете Долгу короля. – Кай говорил медленно и размеренно. Видно, то, что он говорил, он успел хорошо обдумать и взвесить. – Но всякий может ошибиться, и Долг рыцаря Болотной Крепости велит мне указать на ваши ошибки.
Гавэн спрятал руки в рукава, он прищурился, поджал губы – весь как бы сжался, спрятался в самого себя в инстинктивном желании обезопаситься от того неслыханного, что произойдет сейчас. А в том, что сейчас произойдет чтото неслыханное, он не сомневался.
– Королевству Гаэлон не нужен союз с Высокий Народом, – просто выговорил Кай.
Зал в ужасе замер.
– Вам необходимо расторгнуть этот союз, – продолжил Кай.
Никто ни на одной из четырех ступеней не говорил ни слова. Более сотни пар глаз были уставлены на его величество короля Гаэлона Эрла Победителя. Но, вопреки ожиданиям абсолютного большинства, король не разразился гневными воплями. Король даже, кажется, не особенно удивился. Он словно бы уже предполагал, что скажет юношаболотник.
– Ты многого не знаешь, брат Кай, – негромко и устало произнес Эрл. – Все мы обязаны Высокому Народу своими жизнями… Могу сказать и еще коечто: будущие поколения также будут обязаны жизнями Высокому Народу.
– Позвольте мне спросить, ваше величество, – спокойно продолжил Кай. – Разве, руководствуясь понятиями Долга, необходимо искать помощи у тех, кого ведет неДолг? Разве допустимо позволять им влиять на себя?
Эрл задумчиво пригладил волосы. Он сидел в Судейском кресле сгорбясь и опустив голову. Странное чувство охватило короля после того, как начали говорить болотники. Он, правитель самого могущественного из Шести Королевств, вдруг ощутил себя слабым и малозначащим. По сравнению с рыцарями, которые стояли напротив него на Красной Горке. И по сравнению с эльфом, неподвижно возвышавшимся за его спиной. Это чувство больно жалило, и королю потребовалось полное напряжение воли, чтобы превозмочь его.
– На тех, кто не соизмеряет свои действия с понятиями Долга, было бы преступно полагаться, – говорил дальше Кай. – И суждения их ложны, поскольку основаны на желаниях, кои легко меняются одно на другое.
– Ты не понимаешь… – проговорил Эрл, – сколько времени ты провел уже в Большом мире, ты все равно не понимаешь… Если бы ты находился на моем месте, брат Кай, ты размышлял бы подругому. Гаэлон погиб бы, погибли бы все Шесть Королевств, если бы Высокий Народ не даровал нам свою помощь. Только с Высоким Народом мы обрели ту силу, которая позволила нам противостоять Константину. Эльфы спасли нас, а теперь, когда все беды позади, ты утверждаешь, что заключенный с ними союз надо расторгнуть?
– Я говорю о том, что не стоило его заключать, – сказал Кай.
– Но – отвергни мы помощь Высокого Народа – мы обрекли бы себя на верную смерть! Себя и тысячи тысяч подданных Гаэлона! – со внезапным раздражением воскликнул Эрл. – Тебя не было там, в Предгорьях Серых Камней, брат Кай! Ты не знаешь, о чем говоришь! Ради успеха очень важного для всех дела можно и нужно пойти на союз с кем угодно! Пусть даже с недавним врагом! Это не значит перейти на сторону врага. Это значит заключить временное перемирие. Это – дипломатия, брат Кай! Это… если хочешь, военная хитрость!
– Ваше величество!.. – предостерегающе зашипел на ухо королю Гавэн.
Эрл возбужденно отмахнулся от своего министра. Но, опомнившись, все же счел необходимым прокомментировать свои слова Глядящему Сквозь Время:
– Досточтимый Лилатирий! Не примите на свой счет мои рассуждения. Я пытаюсь убедить сэра Кая в том, что он заблуждается!
– Я не так глуп, повелитель Гаэлона, – отозвался эльф, – чтобы не отличить высказанные вами мысли от оскорблений в свой адрес.
– Военная хитрость? – поднял брови Кай. – К чему она?
– Чтобы победить! – резко и громко произнес Эрл.
– Но для того, чтобы победить, нужно просто сражаться, – сказал Кай тем же спокойным тоном, каким говорил и раньше. – Хитрость – это обман, а обман не достоин воина и рыцаря. Что же касается дипломатии – то это просто поиск выгоды, более удобного кривого хода.
– Но как одержать победу в том случае, если противник намного сильнее тебя?! – вскричал король уже в полный голос.
– Если ты уверен в своей правоте, тебя ничто не остановит. Осознание своего Долга делает тебя непобедимым. Осознание Долга – и более ничего. Хитрят и обманывают трусы. Те, кого страшат боль, смерть и мнение окружающих; ведь, в конце концов, все сводится к этому… Но если ты идешь дорогою Долга – боль и смерть для тебя ничего не значат. Поэтому я и утверждаю, ваше величество: союз с Высоким Народом не нужен.
Проговорив это, Кай замолчал. Эрл мрачно глянул на него:
– Ты все сказал?
– Все, ваше величество, – поклонился рыцарь. – Вразумив вас, я исполнил свой Долг по отношению к вам.
Юный болотник улыбнулся – бесстрашно и доверчиво. Так улыбаются, когда завершают трудное дело, за которое ожидают похвалы.
– Если захочешь, – угрюмовато произнес король, – вернемся к этому разговору позже… Сейчас не совсем удобный момент. Вас, мои братья, ждет вынесение приговора… Члены Совета! В ваших руках судьбы рыцарей Братства Порога: сэра Кая, сэра Герба и сэра Оттара. Обвинения в неподчинении королевской воле с них сняты. Остается обвинение в измене королевству… Прошу Совет учесть, – очень веско договорил Эрл, – что рыцарями не было пролито крови. Не был причинен ущерб королевской казне… И то, что свершили они, – свершили не по злому умыслу, а по недомыслию. Я не считаю вину моих братьев тяжкой! Они не заслужили смерти! Они заслужили наказание, которое научит их впредь быть более осторожными в словах и действиях, – закончил король.
Наверное, в тот момент весь зал вперил ожидающевопросительные взгляды в эльфа Лилатирия. Даже король, помедлив, повернулся к нему.
Но Глядящий Сквозь Время безмолвствовал.
– Виновны! – выкрикнул король.
Это означало, что время оправдательных и обвинительных речей прошло. Теперь выяснилось, что обвиняемые виновны, предстояло только определиться со степенью наказания. «Виновны, виновны…» – прошелестело по ступеням.
– Виновны! – зарявкали стражники, стоящие у двери.
Их возгласы предназначались посыльным, которые дежурили по ту сторону дверей. По традициям Королевского суда полагалось при помощи Колокола Правосудия, укрепленного под крышей башни, уведомить город о том, что вина обвиняемых признана.
Господин Гавэн наконец расслабился. Все оказалось не так серьезно, как он ожидал. Только боги знают, как давило на него предстоящее прибытие болотников в Дарбион! Степень их доверия к Высокому Народу ясно была видна из того происшествия близ города Ардоба, да и о боевых качествах рыцарей с Туманных Болот Гавэн имел представление. Первого королевского министра бросало в дрожь всякий раз, когда он вызывал в воображении сцены, которые могли бы развернуться на Королевском суде. Гавэн очень опасался большого кровопролития – потому и стянул в Дарбион столько войск. Потому и запихнул в Судебный зал такое количество стражников, какое только смог запихнуть (понимая, впрочем, что надежды на них маловато, а вернее, нет никакой), но необходимости вмешательства стражников пока, к счастью, не предвиделось.
С тех пор как он получил от Лилатирия соответствующие распоряжения (да и, конечно, до того), Гавэн много размышлял на тему болотников. Но до сегодняшнего дня образ их мышления первому министру никак не удавалось уловить. Он, безусловно, понимал, что действия рыцарей с Туманных Болот подчинены определенным правилам, но события, происшедшие в Дарбионском королевском дворце сразу после переворота, означенного появлением на небе Гаэлона Алой Звезды, говорили о том, что эти правила болотники могут непредсказуемо перестраивать. Это Гавэна настораживало и озадачивало. Он прекрасно осознавал, что сокрушить болотников выставленными против них многочисленными отрядами не удастся. Вряд ли удастся даже впечатлить их этими отрядами. Гавэн помнил то жуткое сражение, разыгравшееся во дворце вдень, когда рыцари Братства Порога уводили из города принцессу. Он имел возможность убедиться, на что способен Кай – один болотник. А теперь их ожидалось – двое… Но все же от замысла собрать под стенами Дарбиона внушительное войско министр не отказался. Кто знает, как повернутся события… Глупо пытаться сражаться с болотниками. Но еще глупее – оказаться перед ними вовсе без защиты.
Чтобы успешно обделать дело, Гавэну следовало уповать на одно: смертельный приговор должен был исходить от его величества короля Гаэлона Эрла Победителя, только от него. Насколько Гавэн понимал мироощущение болотников, они не выступят против члена своего Братства, ни за что не выступят. По крайней мере, Гавэн на это надеялся… А что до того – как убедить Эрла отправить на плаху своих братьев… По этому поводу первый министр волновался меньше всего. Уж своего племянника он имел возможность хорошо изучить. Эти три волшебных слова: благородство, честь и долг… Понятия, вбитые в златокудрую королевскую голову с самой колыбели, на самом деле являлись своего рода кандалами, ограничивающими свободу действий. Для него, для короля, – кандалами, а для людей умных и понимающих – удобным рычагом. С помощью этого рычага Эрла можно было подвигнуть на многое… Понастоящему Гавэна теперь тревожила только реакция болотников на предстоящий приговор. Обвинениято они восприняли спокойно… На болотниках висели кандалы – еще крепче, туже и тяжелее, чем на Эрле. По идее с рыцарями с Туманных Болот проблем возникнуть не должно… Но… все же кто разберется в этих темных людях? Когдато принцессе удалось убедить сэра Кая, поклявшегося не обнажать меч против людей, вступить в схватку с гарнизоном Дарбионского королевского дворца!..
Да, успокаиваться было рано… Ничего еще не кончилось. Осталось главное.
Приговор.
Вот когда его объявят, тогда и начнется самое интересное.
– Вторая ступень! – сильно повысил голос Эрл. – Ктонибудь желает воспользоваться своим правом голоса? Или вам нужно время, чтобы обдумать предстоящую речь?
Вторая ступень загомонила.
– Да чего обдумыватьто, ваше величество! – выкрикнул из гущи знатных богатеев барон Шильда, как смутно припомнил Эрл, знаменитый тем, что в пору своей молодости в глубоко нетрезвом виде обменял родовой замок на поцелуй какойто неприступной красотки, имя которой благополучно кануло в Лету; правда, проспавшись, юный барон без труда отбил замок у красоткиного папаши – ведь по уговору Шильда отдавал один только замок, а его воины оставались при нем… – Чего обдумыватьто! – крикнул барон. – И так все ясно, ваше величество!
– Я слушаю тебя, сэр Шильда, – сухо откликнулся король.
Но тот явно не был настроен держать речь. А высунулся лишь по причине застарелой привычки к озорству и сумасбродству.
– Ну, это… Как его светлость господин Лилатирий говорил, – пробубнил Шильда, – так оно, значит, и есть. Эти болотники как есть вредные типы для королевства. А с такими типами известно что делать надо.
– Что делать? – зло спросил Эрл.
– Ну… – потупился барон под прямым взглядом короля. – Известно что…
– Ктото еще желает высказаться? – вопросил Эрл, когда барон замолчал.
Со второй ступени никто больше высказаться не пожелал.
– Третья ступень, – зычно объявил король. – Настал ваш черед решать судьбу обвиняемых. Сколько понадобится вам времени, Королевский Совет министров?
Шестеро членов Королевского Совета коротко посовещались. И один из них, господин Варрах, тучный старик с голым и заплывшим нездоровым жиром лицом, похожий на белую жабу, обряженную в изукрашенный камзол, ответил:
– Мы готовы, ваше величество!
– Не желаете ли вы сказать чтонибудь, прежде чем начнете?
– Нет, ваше величество. Это излишне.
Эрл провел ладонями по глазами. Страшная догадка прорезала морщины на его лице.
– Тогда я настаиваю, чтобы вы… чтобы ты, господин Варрах, высказался сейчас.
– Как пожелаете, ваше величество, – тихо ответил министр. – Что до меня, так мудрее пожертвовать всего несколькими жизнями, чтобы избавиться от малейшей опасности разрушения союза с Высоким Народом.
Король вздрогнул.
– Ктото… ктото еще из членов Совета… будет говорить? – спросил он, и по Эрлу ясно было видно, что он боится услышать от остальных министров то, что уже услышал от Варраха.
Министры молчали.
– Ты хорошо поработал, досточтимый Лилатирий, – хрипло произнес Эрл, обернувшись к эльфу.
Глядящий Сквозь Время ответил холодно:
– Я не скрывал своего отношения к тем, кого называют болотниками, повелитель Гаэлона. И, произнося речь в Судебном зале, я лишь высказал свое мнение.
Эрл повернулся к Гавэну.
– Ваше величество… – поклонился первый министр, – я делаю то, что требуется королевству.
У Эрла был вид человека, попавшего в ловушку. Он помедлил, прежде чем произнести древнюю формулу, означающую, что совещание третьей ступени кончено:
– Прощение в руках Светоносного. А закон в руках человеческих… Начнем.
Оттар с Красной Горки взирал на происходящее хмуро и подозрительно. Кай и Герб наблюдали спокойно. И вроде как даже с интересом. Будто то, что сейчас свершится, не имело к ним никакого отношения.
Господин Гавэн отошел в угол и вернулся с большим глиняным кувшином в руках. Первый министр держал сосуд на вытянутых руках и без особого напряжения, из чего можно было понять, что тот совершенно пуст.
Он поставил кувшин перед Судейским креслом, у ног короля.
Члены Королевского Совета министров по одному стали подниматься на четвертую ступень. Каждый из них опускал руку в кувшин и, вероятно, чтото бросал на дно. Но при этом не было слышно ни малейшего звука.
Удивительная тишина стояла в Судебном зале. Только полязгивали цепи, раскачиваемые легким сквозняком из окон, да с улицы доносились разнузданные пьяные крики. Жители Дарбиона вовсю праздновали возвращение своей принцессы, увлеченно опорожняя полсотни бочек скисшего в королевских подвалах вина. Господин Варрах, отвечавший за увеселение горожан, распорядился хорошего вина городским забулдыгам не выставлять. Хватит с них и кислятины. На дармовщинку, как известно, и баранья желчь за милую душу пройдет.
Лицо Эрла застыло в напряженном ожидании. Он буравил горящим взглядом каждого, кто подходил к нему. Министры же – напротив – старались глаза на короля не поднимать.
Удивительная тишина стояла в Судебном зале…
И в этой тишине раздался приглушенный голос верзилысеверянина:
– Чего это они делают?
– А мне показалось, ты знаком с правилами проведения Королевского суда, – проговорил в ответ ему старикболотник.
– Законы я знаю, это да, – пробурчал Оттар, – этому меня учили, как и любого другого рыцаря. А как Королевский суд проходит, не знаю. У нас в Северной Крепости только основному учили: Своду законов да правилам этого… как его… этикета. И то – из всего этикета мы только и узнали, как следует на рыцарский поединок вызов подавать. И все. Сэр Оргат нас учил. Он вояка был еще тот. А грамотей – слабый.
– Негоже, брат Оттар, – укоризненно произнес Герб. – Завтра же помимо обычных упражнений мы займемся и изучением всего того, о чем ты не узнал в положенное время.
«Великие боги! – мысленно воскликнул Гавэн. – Надо же… Истинно, Красная Горка не знала еще таких удивительных обвиняемых…»
Над головами собравшихся раскатился мощный удар, от которого поплыли во все стороны волны гулкого звона. Это посыльный добрался наконец до звонаря, ожидающего сигнала у Колокола Правосудия.
– Члены Совета определяют меру наказания виновных, – объяснял тем временем Герб Оттару, и старикаболотника слышали все, кто был в зале. – Тот, кто считает, что виновные достойны смерти, опускает в кувшин золотой гаэлон, который достают из собственного кармана, а вовсе не из королевской казны – так велит традиция. Если большинство членов Совета оставят в кувшине золотой, преступников казнят, а монеты – опять же по древней традиции – достанутся их семьям. Ну а тот, кто полагает, что преступника не следует казнить, не опустит в кувшин ничего. Тогда Судья, то есть король – сам решит, какому наказанию подвергнуть виновных. Кувшин принято наполовину заполнять пылью. Чтобы заранее не было слышно: положил ли кто туда монету или не положил ничего…
– А ежели они все положат в кувшин по монете? – поинтересовался Оттар. – Нас что, это самое?.. – присвистнув, он выразительно чиркнул себе большим пальцем по горлу.
– Видишь ли, – сказал Герб, – право окончательного принятия решения принадлежит Судье, то есть королю. Это ведь Королевский суд. Но король обязан учитывать мнение Совета. За всю историю Гаэлона не было еще случая, чтобы мнение Совета и зала разошлось с мнением Судьи. Судья всегда присоединяется к большинству.
– Ты прав, брат Герб, – неожиданно подал голос Эрл. – Судья присоединяется к большинству. Но решение короля – есть решение короля. И окончательное – только оно.
Последний из членов Совета поднялся на четвертую ступень, сунул сжатый кулак в широкое горло кувшина и направился обратно к лестнице, ведущей на третью ступень, где ждали его остальные пять министров.
– Кончено, – проговорил Гавэн.
Первый министр был бледен. Он то и дело облизывал губы. Но глаза его светились решимостью. Лилатирий качнулся вперед. И встал рядом с Судейским креслом.
– Кончено, – выдохнул Эрл. Он поднял голову на обвиняемых, и Гавэн увидел на лбу короля крупные капли пота. – Братья, – глухо проговорил король, – сейчас я разобью кувшин и сосчитаю, сколько золотых гаэлонов находится в нем. А после этого…
Он не договорил. Шум за окнами башни усиливался. Удар Колокола Правосудия всколыхнул Дарбион. Можно было разобрать и отдельные выкрики:
– Жги их! – вопили улицы.
– На пресветлых эльфов руку подняли! Смерть им!
– Смерть! Смерть!..
Эрл поднял кувшин и с размаху швырнул его об пол. Брызнули во все стороны глиняные осколки, поднялась туча мельчайшей пыли… и зазвенели, подпрыгивая на плитах, золотые монеты. Их было шесть.
– Клянусь, ваше величество, – шептал королю, окаменевшему в своем кресле, господин Гавэн, – я не думал, что так выйдет… Но… что случилось, то случилось.
Король молчал.
– Вы слышите, что происходит на улицах, ваше величество? – надрывался шипением Гавэн. – Как бы не вышло волнений… Если народу не дать того, что он хочет… Это может кончиться плохо… Молю вас, ваше величество, подтвердите приговор.
Король молчал.
– Повелитель Гаэлона, – бесстрастно произнес Лилатирий. – Я предупреждаю тебя: не удовлетворив мое требование казнить этих рыцарей, ты рискуешь потерять расположение Высокого Народа. Только две жизни, мне нужны всего две жизни. Этого рослого грубияна можешь помиловать и определить ему наказание, какое сам пожелаешь. Я говорил тебе: меня не трогают пустые слова. Меня беспокоит другое… Решай, повелитель Гаэлона. Судьба твоего королевства… Судьба будущей Империи – в твоих руках.
Сказав это, Лилатирий снова отступил к стене.
Король молчал.
– Только не сейчас… – шептал Гавэн, – только не сейчас. Войско барона Гарпона Беарионского уже в Уиндроме. И власти нынешнего короля Марборна его величества Хаана Беарионского ничего не угрожает. А это значит – Марборн наш! И это – основа нашей Империи! Объединив силы двух могущественнейших королевств, мы с необыкновенной легкостью покорим прочие государства. Ваше величество, нужно сделать выбор. Ваши чувства похвальны, но вы должны вырвать их из груди! Во имя будущего Шести Королевств, во имя спокойной и мирной жизни сотен тысяч – вы обязаны поступиться тем, что для вас так дорого… Ваш королевский долг…
– Хватит! – неожиданно проговорил Эрл и поднялся с Судейского кресла. – Все, что ты мне собираешься сейчас сказать, господин Гавэн, я уже слышал от тебя. И… Ты прав. Чего стоят жизни двух рыцарей, когда на кону счастье сотен тысяч? И Долг короля велит мне переступить через боль моего сердца. Потому что превыше Долга не может быть ничего.
Эрл шагнул вперед и остановился на самом краю четвертой ступени. Прямо напротив Красной Горки, откуда смотрели на него рыцари. Кай и Герб – со спокойной серьезностью, а Оттар – разинув рот и не веря своим ушам. Да и Гавэн не мог опомниться от удивления: не понадобилось долгих уговоров, не пригодились тщательно подготовленные доводы и аргументы. Как быстро поддался король! Поневоле подумаешь, нет ли здесь подвоха?..
А Эрл вовсе не выглядел подавленным. Совсем наоборот: лицо его светилось какойто радостной торжественностью. Будто он вот только что нечто понял для себя. Нечто важное…
– Что вы скажете мне, братья? – спросил король.
Оттар промычал чтото невразумительное. Махнул обеими руками и отвернулся.
– Все, что мы имели сказать вам, ваше величество, – проговорил Кай, – мы уже сказали. И теперь предаем свои жизни в ваши руки. Следуйте своему Долгу и не останавливайтесь ни перед чем.
– Закон предусматривает возможность помилования обреченных. Я могу не утверждать приговор.
– Исполнение Долга превыше закона. Делай так, как лучше для твоего королевства.
– Не вы ли сами говорили, что союз людей и Высокого Народа – не нужен? И теперь готовы погибнуть ради того, чтобы этот союз не был разорван?
– Ты – король. И решать – тебе. Наш Долг был в том, чтобы вразумить тебя. Ты услышал наши слова, и они рано или поздно сделают свое дело.
И вдруг король улыбнулся.
– Да будет так, – сказал он. – Как велят древние традиции, я соглашаюсь с мнением большинства. И подтверждаю смертный приговор для рыцарей Ордена Болотной Крепости: сэра Кая и сэра Герба… Рыцарь Ордена Северной Крепости Порога сэр Оттар наказания не понесет никакого. – Эрл помедлил немного, словно ожидая реакции собравшихся… коей не последовало. Судьба Оттара никого здесь не интересовала. – Но пока не свершится казнь, сэр Оттар будет содержаться под стражей… – Эрл выдержал еще одну паузу и договорил: – Казнь свершится на рассвете.
Осторожно подошел к королю господин Гавэн.
– Ваше величество, – шепнул он. – Какой смертью умрут приговоренные? Их казнят отсечением головы мечом, как и полагается казнить благородных сэров?
Эрл не посмотрел на него.
– Это совершенно безразлично, – сказал он.
Спустя час, когда на небо выкатился Небесный Странник, что значило начало четвертого часа ночи, дверь королевской опочивальни приоткрылась.
Король находился один в своих покоях – одетый лишь в нательную рубаху и портки. Мантия была накинута на его плечи, потому что из открытого окна задувал холодный ночной ветер, колебля огоньки свечей и светильников. Король сидел у стола боком, оседлав скамью, точно коня. Пальцы его легонько постукивали по золотому кубку, вина в котором не убавилось ни на каплю с тех пор, как этот кубок принесли.
– Ее высочество принцесса Гаэлона Лития! – негромко объявил стражник, пытливо наблюдая за реакцией короля.
Эрл дрогнул уголками губ. И, разрешительно кивнув, плотнее закутался в мантию.
Принцесса была одета в пышное платье, длинный подол которого взметнул пыль с каменного пола, когда она стремительно влетела в королевскую опочивальню. В глазах принцессы горела ненависть.
– Что вы наделали, сэр Эрл? – прошептала она сквозь зубы, когда дверь закрылась.
– Не совсем прилично являться вам сюда, ваше высочество, в такой час, – сказал Эрл, отметив, что Лития обратилась к нему не так, как подобает обращаться к королю. А так, как она обращалась к нему когдато давно. Когда принцесса была дочерью правящего монарха, а он – всего лишь рыцарем Горной Крепости Порога, прибывшим в Дарбион на королевскую службу.
– Что вы наделали, сэр Эрл? – настойчиво повторила Лития.
– Я сделал то, что должен, – ответил король. – Поступить иначе я не имел права.
