ОПРЕДЕЛЕНИЕ ЧЕСТНОСТИ
Честность часто относится к условиям сделки (необязательно экономической) между людьми. Следовательно, чтобы дать рабочее определение честности, полезно сначала ввести некоторую простую терминологию, описывающую транзакции.
Транзакция имеет место, когда две стороны чем-то обмениваются. А дает В доллар, В дает А ананас. Когда транзакция происходит добровольно, удобно считать, что выгоду извлекают обе стороны. В данном примере мы делаем вывод, что А готов заплатить за ананас больше доллара (иначе он бы его не купил), а В — меньше доллара (иначе он бы его не продал).
В любой транзакции есть «резервированная цена» и для покупателя, и для продавца. Для покупателя — это максимум того, что он мог бы заплатить. Если бы у него запросили более высокую цену, он бы отказался от транзакции. Резервированная цена продавца — это минимум того, что он готов принять.
«Прибавка» от любой транзакции — это разница между резервированной ценой продавца и покупателя. В примере с ананасом, если эти резервированные цены, скажем, 1,20 доллара и 0,80 доллара соответственно, получаем прибавку 40 центов.
Традиционные экономические модели говорят, что обмен произойдет тогда и только тогда, когда есть положительная прибавка, т.е. тогда и только тогда, когда резервированная цена покупателя превосходит резервированную цену продавца. Всякий раз, когда происходит обмен, общая прибавка делится между продавцом и покупателем. В случае цен, принятых в данном примере, прибавка распределяется поровну, обе стороны получают по 20 центов, или 50% от общей суммы.
Согласно модели эгоистического интереса, резервационная цена каждой из сторон, заключающих сделку, рассматривается независимо от обстоятельств другой стороны. С точки зрения традиционной теории продавцу все равно, богат или беден покупатель, а самого покупателя не заботит, сколько заплатил продавец за то, что он теперь пытается продать. Дело обстоит так, как будто мы ведем дела с продающими или покупающими роботами. Каждый участник транзакции рассматривается по отдельности, как на свое усмотрение принимающий решение, зависящее только от того, во что он оценивает этот продукт.
Пользуясь понятиями резервированной цены и прибавки, мы можем построить следующее рабочее определение честной транзакции: честная транзакция — такая транзакция, в которой прибавка разделяется (приблизительно) поровну. Чем больше разделение отклоняется от равенства, тем менее честной становится транзакция. Сколь бы простым ни казалось это определение, его не всегда легко применять. Прежде всего, резервированные цены трудно установить на практике. Искусство торга, как в итоге поняли большинство из нас, — это по большей части искусство посылать обманчивые сигналы.
И все же чаще всего у нас есть хотя бы приблизительное представление, каковы соответствующие резервированные цены. Но даже когда они точно известны, не каждая транзакция, в которой прибавка распределяется поровну, будет казаться честной. Психолог Даниел Канеман и экономисты Джек Нетч и Ричард Талер изучали отношение людей к честности в ряде конкретных экономических транзакций, и по меньшей мере в одном случае их результаты расходятся с тем простым определением честности, которое я предложил выше. В частности, они спросили большую группу испытуемых, честно ли повел себя хозяин в следующем сценарии:
Хозяин сдает в наем маленький дом. Когда наступает момент перезаключения договора, хозяин узнает, что жилец нашел работу очень близко к дому и потому едва ли захочет переезжать. Хозяин поднимает арендную плату на 40 долларов в дополнение к тому, что он собирался запросить ранее.
В этом гипотетическом примере резервированная цена жильца увеличилась в силу внезапного роста ценности местоположения дома. Таким образом, рост арендной платы на 40 долларов, согласно моему определению, будет честным, если увеличение ценности местоположения дома составило по крайней мере 80 долларов в месяц. И тем не менее более 90% людей, опрошенных Канеманом и его коллегами, ответили, что хозяин повел себя нечестно. Более полная теория честности должна будет включить в себя также отношения к той роли, какую каждая из сторон играет в производстве прибавки. Так, люди, участвовавшие в опросе, могли почувствовать, что хозяин не имел права увеличивать арендную плату, потому что не внес никакого вклада в рост прибавки. В любом случае преобладающее отношение к честности, по всей видимости, не требует, чтобы каждая прибавка разделялась поровну.
Некоторые могут выдвинуть возражение против предлагаемого мной определения на том основании, что резервированная цена продавца может быть высокой по причинам, кажущимся им несправедливыми. Она, например, может быть высокой, потому что продавец знает, что другие готовы дорого заплатить за продукт, который ему не нужен или к которому он совершенно равнодушен. Это возражение, однако, кажется в большей степени направленным против системы прав собственности, в рамках каковой предмет был приобретен, чем против честности цены, по какой он продается. Люди, соглашающиеся с тем, что продавец вообще имеет право продавать предмет, как правило, согласятся с тем, что честно назначать цену, которую многие покупатели с удовольствием заплатят. (В противном случае третья сторона, никак не заинтересованная в предмете, могла бы быстро купить и перепродать его с выгодой для себя.) Так, если открывшаяся поблизости станция метрополитена делает местоположение квартиры в целом более ценным, большинство людей согласятся, что определенное увеличение арендной платы будет честным.
Канеман, Нетч и Талер разработали гораздо более подробную теорию честности, чем тот простой очерк, который я здесь привел, — теорию, которая учитывает многие тонкие различия в представлениях людей. Моя задача не столько учесть эти различия, сколько понять, почему порой заботиться в первую очередь о честности может быть выгодно. Но даже мое простое определение, кажется, вполне согласуется со многими из наших популярных представлений о честности. В любом случае я не столько настаиваю на особо убедительном характере этого определения, сколько подчеркиваю, что, несмотря на очевидные трудности, оно может легко привести к теории поведения, которая наглядным образом превзойдет модель эгоистического интереса.
Давайте допустим, что для покупателей очень важна честность (в том виде, как мы ее определили). Исходим из того, что им не захочется получать меньше 50% прибавки. (Многие люди, конечно, легко согласятся на то, чтобы получать больше половины. Но, как мы увидим, на удивление многие выбирают разделение поровну вместо такого разделения, которое дает им большую долю.) Мое простое определение честности в сочетании с неприятием нечестности дает «модель честности» со следующим предсказанием: люди иногда отвергают транзакции, в которых другая сторона забирает себе львиную долю прибавки, даже когда цена, по какой продается продукт, может показаться весьма привлекательной по сравнению с их собственной резервированной ценой.
В модели эгоистического интереса такого, конечно, никогда не происходит. Там разделение прибавки попросту никак не влияет на то, состоится транзакция или нет. Она состоится при условии, что каждая сторона получит некоторую положительную долю прибавки, сколь угодно небольшую. Когда Познер говорит, что честность «лишена содержания», он, по-видимому, отчасти имеет в виду именно эту особенность традиционной модели. Однако, как мы сейчас увидим, озабоченность честностью снова и снова заставляет людей отвергать транзакции с позитивной прибавкой.
