Джейден открыл дверь, сияя улыбкой.

— Молодец, что пришла! Можем начинать.

Сегодня я забуду об эльфах, убийствах и школе.

Я буду веселиться и на один вечер прогоню из головы Фитцмора. Я глубоко вздохнула и улыбнулась в ответ:

— Вы меня ждали?

— Ждали, — отвечал Джейден, забирая у меня куртку, как настоящий джентльмен, — мы уже перебрались в гостиную с игровой приставкой. Я сегодня дома совершенно один. Пошли играть.

Меня действительно ждали и даже радостными криками разразились, когда я вошла в гостиную.

— Опоздавший начинает игру! — возопил Кори с микрофоном в руке.

При чем тут микрофон? Разве у нас не Олимпийские игры?

— Нет! — радостно сообщила Николь, улыбаясь мне, кажется, от всей души, чего давно уже не бывало. — Мы поем караоке!

— Я тут кое-что захватила с собой, чтобы веселее пелось, — Филлис втиснула мне в руку стакан с зеленой жидкостью, — не волнуйся, это «Кайпиринья» — безалкогольная, но с имбирным элем.

Я попробовала. Оказалось, вкусно. Ну, можно и начинать! Среди друзей легко петь. Они принимают меня и всегда принимали такой, какая я есть. Они любили меня с немытой головой, охрипшую и неадекватную от усталости и раздражения. Они уже давно смирились с тем, что у меня нет ни слуха, ни голоса, что петь я совсем не умею. Зато Филлис — копия Уитни Хьюстон, а Кори — кто бы мог подумать — потрясающе копирует Snoop Dog. После второй порции коктейля караоке пошло как по маслу, пели все, орали в микрофон все подряд, ничего уже не стесняясь и ничем не смущаясь.

После пяти порций коктейля Руби стало нехорошо, и ее стошнило в кадку с пальмой. Филлис заснула на софе, Кори и Николь наконец выяснили отношения.

Сколько лет Николь вздыхала по Кори? Года два? Три? Может, пять? А сколько лет я уже живу в Лондоне? И почему меня так смущает, что Кори и Николь сидят в уголке в обнимку и воркуют? Ах да, Кори завел себе подружку! Как мило! Повзрослел мальчик наконец-то! Подружка ему понадобилась, конечно, только для того, чтобы осознать и проверить свои чувства к Николь.

Рядом со мной на диване храпела Филлис. Меня саму стало клонить в сон. Кто-то взял меня за руку. Джейден обнял меня за плечи. Удара током не последовало. И вообще, с Джейденом было гораздо уютнее, чем с Ли. Джейден не костлявый, он пухлый, теплый, мягкий, как плюшевый медведь. А Ли все равно не хватает! Без него в нашем маленьком кругу как-то пусто. И я по нему скучаю. Пусть он не такой уютный и не такой удобный во всех смыслах. Мне бы следовало на него злиться и обижаться. Но с какой стати, собственно? Мой маленький мир так хорош, так спокоен, так уютен. И диван у Джейдена в гостиной такой мягкий, такой сонный и расслабляющий…

Я приникла к Джейдену и закрыла глаза. В голове у меня гудело, клонило в сон. В итоге я заснула на диване. И они будут меня уверять, что в коктейле не было алкоголя, одно только имбирное пиво! Готова поспорить, Кори плеснул туда водки или рома. Года два назад он уже выкинул такой фокус. Руби тогда, помнится, начала плясать на столе.

Кто-то энергично тряс меня за плечо. Я с трудом поднялась и села на диване. Голова шла кругом.

— Ну, слава богу, — произнес незнакомый голос, — а то это было уже похоже на падучую.

Падучая? Эпилепсия? Я моргала спросонья, ничего не понимая, и видела перед собой только пару незнакомых карих глаз, глядевших на меня с явным упреком.

— Ну, давай, дружочек, приходи в себя, милая. Или милый? — глаза смерили меня с ног до головы. — Чудной костюм. Но на балах Ее Величества бывают и чуднее.

Да что происходит-то?!

— Черт. Не успели. Она идет.

Послышались шум, голоса, собралась какая-то компания. Я пыталась разглядеть, что творится вокруг, но видела пока только ноги вошедших и тех двоих, кто меня нашел. Мраморный пол. Белый и красный. Огромное количество тканей различных цветов и оттенков. Ткани оказались юбками и платьями. Юбки были широченные, многослойные, вверху переходили в узкие корсеты. Целое общество дам в одеяниях эпохи рококо! Я сидела на полу с открытым ртом и не могла прийти в себя.

Одна из женщин остановилась прямо передо мной, пристально меня рассматривая. Прочие встали на шаг позади нее.

— Что это такое? — произнесла дама высоким голосом. Ее слова прозвучали царственно и повелительно.

Должно быть, я являла собой жалкое и отталкивающее зрелище. Меня разглядывали как редкостное животное или насекомое, которое вызывает одновременно и отвращение, и удивление. Потертые старые джинсы, конечно, убого смотрелись среди этой роскоши.

— Простите, мадам… Она или он… мы подумали… вчера был маскарад… костюмированный бал…

Глаза дамы обдали обоих мужчин, нашедших меня, холодом.

— Определенно нет. Неужели кто-либо дерзнул бы предстать перед Его Величеством в подобным виде?

Его Величество? Мой бедный мозг едва не взорвался, пытаясь сложить одно с другим, пока наконец мраморный пол и юбки в стиле рококо, как пазл, не сошлись в одну картинку.

— Версаль! Королевский двор! — выговорила я.

Я с трудом поднялась на ноги. Серые глаза царственной дамы, не отрываясь, следили за моими движениями. Кто бы это мог быть? Ничье имя не приходило в голову.

— Хотя бы это она знает, — бросила дама, — откуда она взялась? Как сюда попала?

Ответа не последовало. Все молчали, беззастенчиво меня разглядывая. И тут вдруг я поняла, что дама обращается напрямую ко мне, просто разговаривает со мной в третьем лице!

— Ей бы самой хотелось знать, как она здесь оказалась, — промямлила я. — Но, если мы и вправду в Версале, не знаком ли вам Ли Фитцмор? В смысле, Леандер Фитцмор?

Ох, как заблестели глаза у всех дам! Понятно, они знают Фитцмора. Сразу видно.

— Откуда она его знает? — тем же снисходительно-повелительным тоном осведомилась дама в центре.

— Он мой брат, — быстро соврала я.

Она с недоверием оглядела мой костюм и лицо.

— Она на него совсем не похожа, — резко бросила дама безо всякой деликатности, — как ее имя?

— Фелисити. Фелисити Морган.

— А что это на ней надето? — дама одним только движением подбородка указала на мои джинсы.

— Я в этом проснулась, — ответила я и даже не солгала.

— Пусть она переоденется и через час явится ко мне, — приказала сероглазая дама, нахмурив лоб, — мадам де Полиньяк?

Вперед вышла дама в зеленом платье.

— Разъясните ей необходимый этикет и проследите, чтобы ее прилично одели, — прозвучал приказ.

Мадам де Полиньяк присела в манерном поклоне. Сероглазая дама, не дожидаясь ответа, прошествовала далее, шурша юбками. Свита последовала за ней, в том числе двое молодых людей, которые меня нашли.

Со мной осталась лишь одна молодая дама. На вид лет двадцати, красивая и улыбающаяся, но в улыбке ее скользила издевка, и вся моя несуразная фигура ее, очевидно, очень забавляла.

— Так, так, — заговорила фрейлина, — стоит нашей королеве услышать имя Фитцмор, как она готова забыть даже мсье фон Ферзена.

Королева? Так это сама Мария-Антуанетта! Ну, конечно! Теперь понятно, откуда и холодный взгляд серых глаз, и повелительный тон, и величественный жест. Королева с колыбели! Совсем как наша. Но и Мария-Антуанетта тает от одного имени Фитцмора.

— Вас это удивляет? — спросила я у фрейлины.

— Нет, меня удивляет не это, — усмехнулась дама. — Ли всегда утверждал, что он единственный ребенок своих родителей, зато рассказывал о своей невесте по имени Фелисити.