Слухи до меня долетают раньше, чем я вижу фургоны телевизионщиков. Их три штуки – все стоят перед школой, а репортеры и операторы ждут последнего звонка. На территорию школы им нельзя, но они подобрались как можно ближе.

В «Бэйвью-Хай» по этому поводу восторг. Чед Познер находит меня после последнего урока и сообщает, что народ практически выстроился в очередь давать интервью.

– Все про тебя спрашивают, – предупреждает он. – Может, тебе выйти через заднюю дверь? Им на парковку нельзя, так что резанешь на своем байке через лес.

– Ага, спасибо.

Я иду по коридору и ищу глазами Бронвин. Мы в школе стараемся не разговаривать, избегая, как она это называет со своей адвокатской интонацией, «видимости сообщничества». Но я не сомневаюсь, что происходящее ее должно напугать.

Нахожу Бронвин в раздевалке возле ее шкафа, она с Мейв и одной из своих подруг, и, конечно же, на ней лица нет. Увидев меня, она машет, чтобы я подошел поближе, даже не пытаясь притворяться, что мы едва знакомы.

– Ты слышал? – спрашивает она, и я киваю. – Не знаю, что нам делать. – У нее на лице ужас осознания. – Нам же придется мимо них проехать?

– Я поведу, – вызывается Мейв. – А ты спрячешься на заднем сиденье или как-нибудь еще.

– А можем сидеть тут, пока они не уедут, – предлагает подруга. – Просто переждем.

– Противно это все, – морщится Бронвин.

Может быть, время для таких наблюдений неподходящее, но мне нравится, как ее лицо заливается краской от сильных чувств. Она становится вдвое живее обычного человека и еще сильнее привлекает к себя внимание, хотя и без того в коротком платье и сапожках.

– Поехали со мной, – предлагаю я. – Выведу байк на Боден-стрит, отвезу тебя к моллу, а Мейв тебя там подберет.

Мейв кивает:

– Это пойдет. Я приеду за тобой через полчаса в фудкорт.

Лицо у Бронвин светлеет.

– Ты уверен, что хорошо придумал? – спрашивает подруга, подозрительно глядя на меня. – Если вас поймают вместе, будет в десять раз хуже.

– Нас не поймают, – коротко отвечаю я.

Я еще не уверен, что Бронвин согласна, но она кивает и говорит Мейв, что они скоро увидятся, а раздосадованный взгляд подруги встречает спокойной улыбкой. Я ощущаю глупый прилив торжества: она выбрала меня, хотя на самом деле она выбрала не светиться в пятичасовых новостях. Однако Бронвин идет рядом со мной к задней двери на парковку и вроде бы не замечает пристальных взглядов. К ним-то мы уже постепенно привыкаем, зато тут ни камер, ни микрофонов.

Я даю ей шлем и жду, пока она садится на мой байк и обхватывает меня руками. Снова слишком крепко, но я не против. Ее мертвая хватка и вид ее ног в этом платье – собственно, ради этого в первую очередь я и предложил план бегства.

Мы едем через лес, потом узкая тропа расширяется и переходит в грунтовую дорогу, идущую мимо домов за школой. По этому проселку я еду пару миль, подъезжаю к моллу и паркую байк как можно дальше от входа. Бронвин снимает шлем и стискивает мне руку, потом переносит ногу через седло на асфальт. Щеки у нее горят, волосы растрепались.

– Спасибо, Нейт. Это было очень любезно с твоей стороны.

Не из любезности я это сделал.

Я обнимаю ее за талию и привлекаю к себе. Но останавливаюсь, не очень понимая, что дальше, как неумелый новичок в этой игре. Десять минут назад я бы сказал, что вообще ни в какую игру не играю, но теперь до меня доходит, что на самом деле играю, и называется эта игра – делать вид, что тебе все пофиг.

Когда я сижу, а она стоит, мы почти одного роста. Она так близко, что я чувствую, как от ее волос пахнет зелеными яблоками. И не могу оторвать глаз от ее губ, ожидая, что она сейчас отодвинется. А она не отодвигается, и когда я поднимаю взгляд к ее глазам, у меня ощущение, что из легких выкачали воздух.

В голове бегут наперегонки две мысли. Первая – я хочу поцеловать ее сильнее, чем хочу воздуха. И вторая – если я это сделаю, то наверняка все испорчу, и она больше не будет на меня так смотреть.

Рядом с нами визжит тормозами фургон, и мы оба дергаемся, ожидая увидеть операторов Седьмого канала. Но нет – это обычный фургон футбольной мамаши, набитый визжащими детишками. Когда они вываливаются из машины, Бронвин моргает и отодвигается в сторону.

– Что теперь? – спрашивает Бронвин.

Но она уже идет к двери магазина.

– С тебя большой брецель за спасение твоей задницы, – говорю я вместо тех слов.

Она смеется, а я думаю, не обрадовалась ли она помехе.

Мы идем мимо кадок с пальмами у входа, я придерживаю дверь для измученного вида мамочки с двойной коляской, в которой вопят двое годовалых близнецов. Бронвин сочувственно ей улыбается, но как только мы оказываемся внутри, улыбаться перестает и опускает голову.

– Все на меня таращатся. Тебе хватило ума не фотографироваться с классом. Твое фото в «Бэйвью блейд» на тебя даже не похоже.

– Да никто не смотрит, – говорю я, но это не так. Девушка, складывающая свитера в «Аберкромби и Фитч», выкатывает глаза и достает телефон, когда мы проходим мимо. – А даже если бы и так, тебе достаточно снять очки. Мгновенное изменение внешности.

Я шучу, но она тут же снимает очки, достает из сумки ярко-синий футляр и убирает их.

– Хорошая мысль, но только без них я почти слепая.

Я видел Бронвин без очков только один раз, когда в пятом классе на волейболе их с нее сбили. Тогда я и заметил впервые, что глаза у нее не синие, как я думал, а прозрачные, светло-серые.

– Я тебя поведу. Тут фонтан, в него идти не надо.

Бронвин направляется в магазин «Эппл» и щурится там на айпод «нано» для сестры.

– Мейв тоже начинает бегать, одалживает мой айпод, а потом забывает зарядить.

– Знаешь, эти проблемы богатых девушек никому не интересны.

Она усмехается, не обижаясь.

– Мне надо будет составить плей-лист, чтобы она не потеряла интерес. Рекомендации будут?

– Вряд ли мы любим одну и ту же музыку.

– У нас с Мейв разные музыкальные вкусы, ты не поверишь. Дай-ка посмотреть твою библиотеку.

Я пожимаю плечами и разблокирую телефон. Она пролистывает «Айтюнс», все сильнее хмурясь.

– Что это вообще? Почему я ничего не знаю? – И тут она смотрит на меня: – У тебя есть «Вариации на тему канона»?

Я забираю у нее телефон и сую его в карман. Забыл, что скачал это.

– Мне в твоем исполнении больше нравится, – признаюсь я, и она изгибает губы в улыбке.

Мы идем к фудкорту, болтая по дороге о всяких глупостях, как пара обыкновенных ребят. Бронвин настаивает и действительно покупает мне брецель, хотя мне приходится ей помочь, поскольку она дальше двух футов перед собой ничего не видит.

Мы садимся у фонтана ждать Мейв, и Бронвин наклоняется ко мне через стол, чтобы видеть мои глаза.

– Есть одна вещь, о которой я хочу с тобой поговорить.

Я заинтересованно поднимаю брови, но она продолжает:

– Меня беспокоит тот факт, что у тебя нет адвоката.

Я проглатываю приличный кусок брецеля и отвожу взгляд.

– А что такое?

– То, что вся эта история готова взорваться. Мой адвокат считает, что сообщения появятся в новостях. Она заставила меня перевести все мои аккаунты в соцсетях в приватный режим. Кстати, тебе тоже надо это сделать, если они у тебя есть. Я тебя нигде не нашла. Ты не думай, это не сталкинг – чистое любопытство. – Она слегка передергивает плечами, будто хочет вернуть мысль в прежнее русло. – В общем, давление растет, а ты и так на испытательном сроке, так что… в общем, надо, чтобы в твоем углу был хороший секундант.

Ты очевидный изгой и идеальный козел отпущения. Собственно, это она и имеет в виду, только деликатно формулирует.

Я отодвигаюсь от стола, откидываюсь вместе со стулом назад, ставя его на две ножки.

– Так это же для тебя хорошо? Если все внимание будет ко мне.

– Нет! – говорит Бронвин громко, и люди за соседним столиком оборачиваются. Она понижает голос: – Нет, это ужасно. Но я тут подумала. Ты слышал про «Пока Не Будет Доказано»?

– Что?

– «Пока Не Будет Доказано». Группа бесплатных юридических услуг в юридической школе «Калифорния Вестерн». Помнишь, как они освободили бездомного, осужденного за убийство? Доказали, что вещественные доказательства – следы ДНК – были обработаны неправильно, и вышли на настоящего убийцу?

Я не уверен, что расслышал как следует.

– Ты сравниваешь меня с бездомным в камере смертников?

– Это только яркий пример. Они и другими вопросами занимаются. Я подумала, что стоило бы с ними связаться.

Они бы с Лопес отлично поладили. Обе уверены, что любую проблему можно решить, если иметь группу поддержки.

– Мне кажется, это бессмысленно.

– Ты не будешь возражать, если я к ним обращусь?

Я со стуком возвращаю стул в обычное положение и чувствую, как закипаю.

– Бронвин, ты хочешь разрулить эту ситуацию, как школьный совет. Не получится.

– А ты хочешь стоять столбом, пока тебя не раздавят! Так нельзя! – Она упирается ладонями в стол и смотрит на меня горящими глазами, подавшись вперед.

Господи, ну и заноза. Почему меня так тянуло поцеловать ее несколько минут назад? Она из всего этого, наверное, готова сделать проект.

– Не учи меня, что можно и чего нельзя. – Это получается резче, чем мне бы хотелось, но я вполне серьезен. Как-то я доучился почти до конца школы без руководства Бронвин Рохас, да и сейчас в нем не нуждаюсь.

Она скрещивает руки на груди и сердито смотрит на меня.

– Я же пытаюсь тебе помочь!

И в этот момент я замечаю, что рядом стоит Мейв, глядя то на меня, то на нее, будто смотрит самую неинтересную в мире партию в пинг-понг.

– Э-э-э… я не вовремя? – спрашивает она.

– В самое время, – отвечаю я.

Бронвин резко встает, надевает очки и закидывает на плечо сумку.

– Спасибо, что подвез. – Голос у нее такой же холодный, как у меня.

Ну и черт с ней.

Я встаю и иду к выходу, не ответив, одновременно ощущая и злость, и тревогу. Мне надо отвлечься, но я понятия не имею, куда себя девать, раз уж я вышел из бизнеса. Может быть, эта пауза просто отсрочила неизбежное.

У самого выхода кто-то дергает меня за куртку. Я оборачиваюсь, меня обнимают за шею, плывет запах зеленых яблок, и Бронвин целует меня в щеку.

– Ты прав, – шепчет она, и теплое дыхание обдает мне ухо. – Прости. Это и правда не мое дело. Не злись на меня, о’кей? Я не смогу все это вынести, если ты перестанешь со мной разговаривать.

– Я не злюсь.

Я пытаюсь заставить себя пошевелиться, чтобы обнять ее в ответ, а не стоять как пень, но она уже спешит вслед за сестрой.