Глава 10. Кассир Наташа Коробова
Наташа Коробова в свои двадцать два года почти не пользовалась косметикой. Тонкий пробор четко делил темные гладкие волосы, схваченные сзади деревянным зажимом. Неброская, но аккуратная одежда соответствовала самым скромным представлениям об офисной моде. Людям нравилось с ней общаться: большие улыбчивые глаза девушки согревали собеседника.
Наташу устраивали условия работы в букмекерской конторе, особенно график. До начала смены девушка успевала сходить в магазин, приготовить еду и покормить больную мать. Ухаживать за лежачей больной – тяжелый труд, но девушка боялась, что однажды ее мать устанет бороться с болезнью и уйдет от нее. Отца Наташа не знала: он погиб в автомобильной аварии еще до ее рождения.
Девушка спешила на работу в новое место – в пункт приема ставок, который открылся два дня назад. Раньше приходилось ездить на маршрутном такси в центр города, а до новой конторы можно ходить пешком.
В помещении еще не выветрился запах краски. Наташа щелкнула кнопкой выключателя, и контору залил мягкий свет. Девушка вошла в комнату кассиров. Заработала компьютерная техника, телевизоры, ресиверы. Открыв сейф, она пересчитала деньги. Сумма соответствовала отчету.
Связь между филиалами и головной организацией осуществлялась через Интернет, поэтому в начале смены кассиры проверяли электронную почту. Затем ждали ведомости: в одной был список выигранных карточек, в другой – проигранных, а третья ведомость содержала карточки с еще не рассчитанными ставками. Почти одновременно с ведомостями приходила «линия» – свежий список соревнований с котировками.
Новых распоряжений из московского офиса в электронном ящике не было, и Наташа пробежала глазами по заголовкам новостей на почтовом сайте. Верхний гласил: «Поезд переехал человека!» Девушка не удержалась и прочитала статью, несмотря на запрет «гулять» по Интернету.
Из сообщения следовало, что в ночь со второго на третье мая в районе вокзала на железнодорожных путях обнаружен обезглавленный труп молодого человека, судя по одежде и отсутствию документов, бомжа. Получалось, что где-то рядом с их конторой погиб человек. Минут десять – двадцать ходьбы? Наташа поежилась. Вдруг его толкнули на рельсы? Вот она, Наташа, сидит одна, защита – тревожная кнопка. Но разве это спасет, если придет какой-нибудь сумасшедший? Приходил же к ним очень приятный с виду игрок, который оказался убийцей-рецидивистом! А ей еще казалось, что ему дали обидное прозвище – Удав. Зато он ее называл ласково Наталинкой.
Хлопнула дверь, и девушка вздрогнула. Но вошел постоянный посетитель, клиент Николай Иванович, профессор математики. Наташу уже не изумляла пестрота приходящей в букмекерскую контору публики. Среди завсегдатаев были спортсмены, студенты, преподаватели, врачи, работники милиции, безработные. Все были на «ты» и общались как друзья.
– Добрый день, Наташа! Так вы работаете теперь здесь, на вокзале? – заговорил Николай Иванович.
– Здравствуйте! – Глаза девушки посветлели. – Скорее, около вокзала.
Наташа была студенткой-заочницей, и Николай Иванович помогал ей с контрольными работами.
– Как вы любите точность! Как математик. Даже в выражениях.
– Это недостаток? – улыбнулась Наташа.
– Это ваше достоинство, и одно из многих. Посмотрите, сыграл мой экспресс?
Наташа открыла электронную папку с результатами прошедших соревнований:
– Джокович… Шарапова… По результатам, ставка сыграла, – Наташа нашла в тонкой пачке принятых ставок вторую половинку карточки профессора. – Но ведомости пока нет. Подождем?
– Конечно, и линию заодно. А ведь я хотел поставить на Джоковича «меньше», Миша ошибся и пробил «больше», я спорить не стал, подумал – судьба.
– Бывает, – улыбнулась Наташа.
У нее тоже случались ошибки при приеме ставок, кто-то из игроков спорил, требуя поменять карточку, кто-то нет.
– «Линии» нет, может, в «лайве» что-то идет? – Николай Иванович повернулся к монитору для игроков, где на черном поле менялись белые цифры коэффициентов. – Наташа, весь выигрыш поставьте на победу «Зенита».
Наташа вбила в электронное окошко сумму, нажала на кнопку «enter», и из принтера выползла двойная карточка, где половинки были идентичны. Поставила посередине штамп конторы, аккуратно разорвала карточку пополам, расписалась на обеих частях. Одну положила справа от монитора, вторую с пришпиленным чеком в пятьсот рублей отдала клиенту. Если ставка выиграет, с этой половинкой он придет за деньгами.
– А включите-ка мне трансляцию волейбола… – и Николай Иванович устроился смотреть матч.
Наташа распечатала результаты предыдущих соревнований и приколола листы на длинный стенд, оставив место для «линии». Потом получила ведомости на выплату. Да, «экспресс» Николая Ивановича прошел, она не зря приняла ставку за выигранные деньги. Всего на выплату пять карточек. Что значит новая контора: не работа, а отдых! На первой точке приходят ведомости на выплату в сто карточек и больше.
Наташа привычно рассортировала карточки: с проигранными ставками, с выигранными и с пока не рассчитанными. Всего двадцать штук. Одной не хватает. Пропала карточка со ставкой в семьдесят пять рублей с коэффициентом «два», выплатить положено сто пятьдесят рублей. Деньги небольшие, если выигравший человек придет, она выплатит, но куда же Миша ее задевал?
Карточки считались финансовым документом, их сортировали, упаковывали в пачки и подписывали на случай проверок. Отдельно хранили те, по которым были сделаны выплаты.
Наташа внимательно оглядела стол – карточки не было. Под принтером, под кассовым аппаратом, за монитором – тоже. Наташа опустилась на колени и заглянула под стол – и там нет. Она вздохнула. Может, Миша ее в корзину засунул? Около корзины валялась мятая бумажка. Девушка развернула ее. VIP-ставка на сумму в семьдесят пять тысяч рублей, коэффициент десять. Ставка была сделана первого мая, именно по этому адресу. Если она сыграла, выигрыш должен был составить семьсот пятьдесят тысяч рублей. Можно комнату купить или хорошую машину. Наташа еще раз оглядела измятый листок. Интересно, в верхнем правом углу след от скобы, значит, был прикреплен чек.
– Наташа, привет! Теперь ты здесь, не в центре? Линия пришла? – К окошечку прижался худощавый Антон, студент университета.
– Антоша, здравствуй! Линия?.. – девушка взглянула на время. – Да, линия должна уже быть…
Файл с новой линией уже лежал в электронной папке на FTP. Наташа торопливо положила странную карточку в боковой кармашек юбки, чтобы позже разобраться, и занялась распечатыванием линии.
– Антон, пожалуйста, прикрепи «линию» на стенд, – и она передала юноше теплые от принтера листы и коробочку с яркими кнопками.
– А вчерашние листы выбросить?
– Нет, передай их мне, пригодятся…
Звонко простучали каблуки, и Наташа отвела глаза от Антона.
– Добрый день, Ольга Николаевна! – почти одновременно с мужчинами поприветствовала она свою начальницу.
– Добрый! – кивнула Ольга.
Наташа вскочила с кресла, щелкнула замком и отворила перед ней дверь.
– Ну, Наташа, как вам здесь нравится? – спросила Ольга.
«А вчера в это время было пусто, – подумала тем временем она. – Хорошее место я выбрала для конторы, чтобы его раскрутить, много времени не понадобится».
– Классно, – искренне отозвалась Наташа. – Просторно.
– Сколько сегодня на выплату?
– Немного, – девушка протянула ведомость.
Она хотела рассказать о запропастившейся карточке в семьдесят пять рублей и о ставке в семьдесят пять тысяч, но решила сначала позвонить Мише. Нельзя подставлять друг друга, и она, Наташа, порой ошибается. К начальнику обращаться можно лишь в крайнем случае. И то пусть свой промах объясняет виноватый.
– Наташа, поставь тотал «меньше», – вмешался в разговор игрок.
– Наталья, принимайте, – приказала Ольга Николаевна, взяла протокол работы кассира и удивилась: Миша работал до часу ночи. Значит, клиенты были. Но после одиннадцати часов было только две ставки по двести рублей. Все равно Миша был прав, продолжая работать: клиенты должны знать, что контора открыта до последнего посетителя.
Отложив в сторону бумаги, Ольга Николаевна сказала Наташе:
– Ладно, я пойду. Я тут с собакой подружилась. Чудная такая, черная. Бомжем зовут… Видела?
Наташа помотала головой.
– Вот и я не видела. А я кусок курицы из дома захватила специально для пса.
* * *
Ольга Николаевна вышла из конторы и огляделась. На солнце грелось три собаки, но Бомжа среди них не было. Женщина пошла было к псам, но те вскочили и затрусили на звук поезда. Где же искать Бомжа? Навряд ли он убежал через шумный проспект. И Ольга Николаевна отправилась вдоль торгового комплекса, высматривая полюбившегося ей ласкового пса.
Перпендикулярно «Локомотиву» цепью шли одноэтажные дома с крепкими металлическими дверями и облупившейся кое-где штукатуркой. Дома были связаны между собой арками с решетчатыми воротами. Между двумя ближайшими к «Локомотиву» домами створки ворот были погнуты, Ольга Николаевна легко прошла через образовавшийся проем и оказалась на перроне. Она бросила взгляд на фасады домов. На всех были одинаково узкие и высокие окна со строгими наличниками, которые, казалось, поднимались из земли. Навскидку зданиям было не менее ста лет. Пыль времен потихоньку погребала их под собой. Дома скучно смотрели на людскую суету.
Ольга Николаевна окинула взглядом перрон. Собаки нигде не было видно. Ольга посмотрела вдаль. Словно гигантский музыкальный инструмент лежал перед ее глазами. Струнами тянулись строгие рельсы. Она попыталась посчитать, сколько железнодорожных путей проходит через железнодорожную станцию, но подошедший на первый путь поезд заслонил обзор.
– Вот здесь его и переехало, – услышала Ольга Николаевна женский голос и вздрогнула.
Полная, с крашенными перекисью волосами и одутловатым лицом женщина показывала пальцем под стоящий вагон. У ее собеседницы ярким облаком стояли рыжие кудри, а глаза насмешливо щурились. Обе женщины были одеты в форму железнодорожниц.
– Собака погибла? – бесцеремонно вмешалась в разговор Ольга.
– Да если б собака, не жалко было б, – выразительно махнула рукой крашеная блондинка, а рыжая собеседница предупреждающе толкнула ее в бок, но толстухе не терпелось поделиться необычной новостью, и она, отмахнувшись, принялась объяснять Ольге: – Молодой парень погиб. Бомж. Ему голову отрезало вот здесь, на этом самом месте, – она вновь ткнула пальцем под стоящий вагон. – Может, еще кровь видна… Вот поезд отойдет, посмотрите. Но крови мало было… Свинью режешь – вон ее сколько! А здесь немного. Или между шпалами ушла?
– Да что ты ночью там увидела! – поддела ее рыжая.
– Все видела! – важно заявила болтушка. – Все! Молодюсенький такой! Грязный весь… Оно и ясно, если бомж…
– Так бедняга упал на рельсы днем или ночью? – спросила Ольга Николаевна.
– Ночью. Когда поезд отошел, тогда и заметили. Тут же и фонари не горят. Перед самим вокзалом фонарей много, а здесь, в сторонке, всего ничего…
– Ага, а ты, Маруся, такая глазастая, без света все увидела.
– Ох, Наська, ты такая противная, чистая лиса, недаром ведь рыжущая! Я врать, что ли, буду? Милиционеры приехали, фонариками светили.
– И что сказали? – спросила Ольга Николаевна, от представленной картины ей едва не стало дурно.
– А чо они скажут? Они много не говорят. Они много спрашивают. Кто-то видел, как этот парень с платформы спрыгнул. Платформа-то вон какая высокая! Если б я с нее упала, точно бы не выбралась. Мне, поди, по плечо будет.
– И впрямь, как отсюда можно выбраться, если столкнут? – вслух поинтересовалась Ольга, которая тоже не обладала высоким ростом.
– Это надо идти туда, – крашеная толстуха вытянула руку, – от вокзала, до конца платформы. Тут недалеко, но можно не дойти, если поезд прибудет.
– Чего тут сложного? – подала скептический голос рыжая женщина. – Уцепилась, подтянулась… Ну и в безопасности.
– Ага, а этот бедолага, получается, не смог! Самоубийца он, это ясно… Тут один чудак вот из этого дома, – блондинка ткнула пальцем в окно, – доказывал, что парень прыгнул вниз и вылез назад. А кто, спрашивается, на рельсах лежал без головы? А торговка семечками вообще заявила, что видела мужика с двумя головами. Говорит, он стал расстегивать куртку, а у него под головой еще одна! Бабка в обморок свалилась. А бабка – крепкая такая…
– Под курткой была надета футболка с фотографией, – моментально нашла объяснение диковинному явлению Ольга.
– Бабке так и сказали, а она обиделась. Говорит, я, что ли, карточку от человека отличить не могу? Мне прямо-таки милиционеров стало жалко: как тут преступления будешь раскрывать с такими свидетелями? Ведь дело плевое, и то свидетели глупые показания дают. А если что серьезное? Вот я и думаю: если преступления у нас раскрываются, то только благодаря случайности… – и блондинка торжествующе посмотрела на удивленных таким выводом женщин.
Ольга вежливо улыбнулась и сказала «до свидания».
– До свидания, – тепло, как лучшей подруге, кивнула блондинка Маруся, радостная от такого внимания к ее рассказу.
«Болтун – находка для журналиста», – думала Ольга, пустившись в обратный путь. У торца торгового комплекса «Локомотив» стоял Степаныч. Он курил, отсутствующе глядя куда-то вдаль.
– Доброго дня, – тихо поздоровалась Ольга, понимая, что Степаныч ее не заметил. Но ей не терпелось спросить про собаку.
– Доброго! – скупо, без улыбки, поприветствовал женщину Степаныч.
– Я собаку ищу, Бомжа, – объяснила Ольга Николаевна. – Курицы ему принесла…
Вынув изо рта сигарету, мужчина аккуратно плюнул на тлеющую красным точку, чтобы затушить, затем, по-мальчишески прицелившись, щелчком кинул окурок в урну.
– Нету больше Бомжа, – после паузы угрюмо произнес он.
– Кто-то забрал к себе?
– Убили его. Не то отравили, не то задушили. Тут бездомных людей много ходит… Приезжают, уезжают. Может, кто-то из них. Только почему-то пса не съели.
Ольга вздрогнула, а Степаныч потер правой ладонью левую сторону груди.
– Какой смысл был убивать собаку? – задумчиво спросил он. – Я понимаю, с голодухи… А тут? Наверняка это сделал какой-то садист. Я ведь мечтал Бомжа домой взять… Больно умный пес, добрый. Но рабочий график у меня неподходящий, чтобы живность в доме иметь. Верите, нет, сам бы придушил того урода, который пса угробил…
– Что за день такой! – вслух сокрушенно удивилась Ольга Николаевна. – Только что на перроне услышала, что под поездом ночью парень погиб, бездомный. И Бомж наш тоже погиб.
Она вздохнула, а Степаныч махнул рукой и, сгорбившись, пошел вразвалку прочь.
Беспечно сияло майское солнце, по-летнему грея зацветающую землю, но душу женщины охватило ощущение опасности, словно холодная змея вползла на голые ноги.
* * *
Закрыв контору, Наташа созвонилась с охраной. Антон вышел из здания первым и терпеливо ждал ее под фонарем, подняв воротник ветровки. Ночной ветер разносил запахи распустившихся листьев.
– И в какую сторону идем? – спросил юноша Наташу.
– В разные, – ответила девушка. – Не стоит меня провожать, я недалеко живу.
– Тем более мне не в тягость, – решил не сдаваться Антон, – если недалеко. А тебе все равно будет спокойнее.
Наташа не ответила, она подумала о матери: как она там одна, без нее? Сиделка приходит лишь на два часа. Надо хотя бы часа на четыре…
Дружеские отношения между работниками букмекерской конторы и клиентами не поощрялись, хотя в инструкции об этом ничего не говорилось. Бывали случаи, когда девушки-кассиры принимали ставки от симпатичных им игроков в долг, без денег. При проигрыше игроки-должники зачастую пропадали, и девушкам приходилось гасить недостачу. Увольняли таких работниц без жалости.
Наташа, будучи доброй девушкой, относилась к клиентам с симпатией, но в этой симпатии была немалая доля сочувствия. Она могла понять физический риск: поход в тайгу, пересечение океана на папирусной лодке, покорение гор, даже экстремальные виды спорта. Это опасно, но в этом есть смысл – красота и торжество человеческой силы и выносливости. Но ставить кучу денег, а потом бегать по кругу в истерике оттого, что ставка проигрывает, – это нелепо. Наташа мягко, но неизменно отклоняла ухаживания игроков. В ее глазах эти люди были если не больными, то немного странными.
Наташа и Антон перешли сияющий огнями проспект и, двинувшись в сторону тихих пятиэтажных домов, свернули на маленькую улочку. На чернильно-мрачном небе не было видно звезд, даже луна затаилась. Наташе хотелось не идти, а бежать, так ее подгоняла тревога за мать и непонятно откуда возникший ближе к вечеру легкий страх.
– Какие здесь дворы жуткие! – добавил беспокойства Антон, расстроенный торопливостью Наташи. – Тут прирежут, и свидетели не найдутся. Черные деревья, кусты, фонарей нет…
Они повернули в темный, как яма, двор, Антон, раздосадованный тем, что девушка так спешит от него уйти, остановился и недовольно забурчал, переходя на шепот, глядя на ее светлеющие в темноте стройные ноги:
– Ладно, если ты так спешишь, пока! Если тебе в лом постоять со мной, я пошел…
Девушка торопливо бросила через плечо:
– Пока, – и пошла, почти не сбавляя шаг, дальше в темноту мимо густых кустов сирени.
– Наташа, – снова донесся до нее шепот, – ну, постой же! Наталинка!
Девушка побежала, но, споткнувшись о невидимый в темноте камень, упала.
