Глава восьмая

Эван сильно рисковал, звоня Миллерам. и был готов бросить трубку, если к телефону подойдет Томми или отец Кейли, но в награду услышал неуверенный голос девушки.

— Кейли, это я. Ты можешь говорить?

— Эван? — Она была удивлена. — Да, конечно. Я одна. Томми ушел еще до завтрака, отец вообще вчера не пришел ночевать. Он гулял со своими приятелями из теннисного клуба. А ты… в порядке?

— Мне нужно с тобой увидеться. Мы можем встретиться? Мама сказала, что Ленни выпустят сегодня, и я подумал, что мы могли бы его навестить.

— Да, — она подпрыгнула, обрадовавшись возможности снова увидеть Эвана. — Где?

— У дерева на Элм-стрит?

></emphasis>

Кейли ждала его на углу улицы, где они обычно встречались по пути в школу

— Привет, — поздоровалась она, слабо улыбаясь.

— Привет, — эхом отозвался Эван.

— А где Крокет? — спросила Кейли. — Ты ведь всегда брал его с собой.

— Не знаю, — пожал плечами Эван. — Он убежал прошлой ночью и еще не вернулся. Иногда это случается, так что в этом нет ничего необычного. В конце концов он всегда возвращается.

Кейли невесело усмехнулась:

— Прямо как мой папочка.

— Ему трудно будет привыкнуть, когда мы уедем, но он вряд ли хотел бы, чтобы мы увезли его с собой.

Кейли кивнула и посмотрела в сторону.

— Я тоже буду по нему скучать.

Они прошли еще полквартала, прежде чем она снова заговорила:

— Эван, а ты уверен, что нам стоит видеться с Ленни?

— Сегодня его выписывают из больницы. — Он посмотрел на Кейли. — Ты что, не хочешь с ним увидеться?

— Да нет… — пробормотала она. — Просто… что, если Томми узнает об этом? Если он увидит нас вместе или кто-нибудь ему расскажет, что мы…

— Да пошел он к черту, — сказал Эван, хотя в его голосе не было той бравады, на которую он надеялся. — Он мне не босс.

— Он стал еще хуже, — сказала Кейли, глядя в сторону. — Он серьезно подрался с отцом. Я слышала, как он кричал, что убьет любого, кто прикоснется ко мне. И сказал, что ты будешь первым.

У Эвана пересохло в горле.

— Не могу поверить, что он все еще зол на меня. Ведь он же знает, что я переезжаю, да?

Она кивнула.

— Не думаю, что его это волнует. Он вообще себя странно ведет в последнее время… С того самого дня, когда все произошло. Он даже в глаза мне не смотрит теперь.

Кейли поколебалась.

— Я его боюсь.

В конце квартала показалась машина Джанет Кэган, и Эван потянул Кейли за рукав.

— Едут. Давай спрячемся.

Подростки спрятались за кустами и подождали, пока машина не заехала на подъездную дорожку дома Кэганов.

— А твоя мама не говорила… как он? — Прошептала Кейли.

— Да должен быть в порядке. Они ведь его выпустили, правильно?

Эван вскочил на ноги и, сияя улыбкой, подбежал к машине. Постучав в окно машины, он крикнул:

— Привет, Ленни! Добро пожаловать домой!

Ленни отпрянул от окна, словно от выстрела, с выражением ужаса на круглом бледном лице. Его мать открыла окно и сурово посмотрела на Эвана.

— Вы не вовремя, — холодно сказала миссис Кэган. — Почему бы вам, маленьким уголовникам, не пойти прочь и не оставить Ленни в покое?

Улыбка исчезла с лица Эвана.

— Простите.

— Мы просто хотели сказать… — подала было голос стоявшая за Эваном Кейли.

— Ленни благодаря вам прошел через весь этот кошмар. — Каждое слово было пропитано ядом.

Машина тронулась и заехала в гараж. Эван почувствовал себя бесполезным и виноватым.

Когда автоматическая дверь гаража закрывалась, он увидел, как Ленни бросил на них взгляд загнанного животного.

— Не слишком хорошо все прошло, — сказала Кейли. — Что теперь?

Эван закусил губу.

— Мы не можем просто так уйти. Мне нужно поговорить с ним.

— Его мама нам не разрешит ни за какие коврижки. Ты же слышал, что она сказала?

— Тогда не будем просить у нее разрешения.

У Эвана появился план.

></emphasis>

Ленни осторожно сел за свой рабочий стол и почувствовал, что постепенно напряжение уходит. Кошмарная клиника позади, и ему очень хотелось поскорее забыть о ней и вернуться в прекрасный, идеальный мир самолетов. Все его инструменты и краски находились там, где он их оставил. Перед ним лежала незаконченная модель. Крылья и пропеллер бежали рядом с наполовину раскрашенным — матовой серебрянкой фюзеляжем. Ловкими, отточенными движениями, неожиданными для его толстых пальцев, Ленни начал работать над частями модели, и биплан «Бристольский бульдог» медленно стал принимать в его руках законченную форму. Ленни нравилось проводить время за этим занятием. В его воображении все его модели были настоящими машинами. Ленни хотелось жить собственном маленьком музее среди аэропланов, самолетов и вертолетов, где ничто не мешало бы его возвышенным мечтам. Услышав стук в окно, Ленни чуть не сломал фюзеляж биплана от испуга. Выглянув, он увидел улыбающихся Кейли и Эвана. Им пришлось залезть на самый край деревянного забора.

— Добро пожаловать домой, — на этот раз Эван говорил шепотом. — Мы подумали, что для разнообразия тебе захочется погулять на свежем воздухе.

— Привет, Ленни, — с теплотой в голосе сказала Кейли. — Рада тебя видеть. Ты хорошо выглядишь.

Глаз Ленни задергался, и его слегка затрясло.

— Э… А Томми… Томми с вами пришел? Эван покачал головой.

— Нет. Все в порядке. Его с нами нет.

Ленни бросил взгляд на недоделанный биплан, отчаянно взывающий к нему с рабочего стола. Если он останется, то доделает его уже к ужину, а потом можно будет взяться за модель «Стреляющей звезды F-80, которую мать ему купила в подарок ко дню выписки. Но там была Кейли, и он боялся, что если сейчас не выйдет, то, возможно, она никогда не станет с ним больше разговаривать.

— Сейчас выйду, — сказал он. — Встретимся на углу.

></emphasis>

Все трое избегали прогулок в дальний конец леса. По негласному договору они старались держаться подальше от дома Халпернов. У южного края города лес был более засоренным и редким. Ребята постарше устраивали здесь вечеринки или свидания, а изредка джойрайдеры оставляли здесь угнанные машины и сжигали их.

Среди деревьев и кустов валялись кучи мусора. Эван обогнул каркас пружинного матраса и поравнялся с Кейли и Ленни.

— Ну и как там было? — с участием в голосе спросил он. Эван старался держаться стороне, чтобы Кейли могла вытащить Ленни из его скорлупы. — Типа как в кино показывают?

— Это было ужасно, — ответил Ленни, радуясь возможности рассказать о пережитом. — Невозможно спать, потому что всю ночь кто-то орет… — Он побледнел. — я бы очень не хотел туда вернуться.

— Я рад, что тебе лучше. Мы оба за тебя беспокоились.

Ленни смотрел себе под ноги.

— Доктор говорит, что я никогда не смогу, оправиться полностью, что все может повториться. Мне нужно быть очень осторожным.

Эван попытался сказать что-нибудь, что могло бы поддержать друга и не звучало банально, но так ничего и не придумал. Он хотел дружески похлопать его по спине, но внезапно услышал какое-то странное жалобное придушенное повизгивание. Собака. Крокет?

Он вдруг понял, что это не просто какая-то собака — это был его пес.

В этот же самый момент Кейли, вытянув руку, указала вперед.

— Смотрите! Вы видите это?

На краю леса была свалка, доходившая до железнодорожных путей. В выходные, как сегодня, она пустовала, но с понедельника по пятницу здесь было постоянное движение: кто-то оставлял старые машины, кто-то их разбирал на запчасти. Эван вспомнил, как его мать однажды нашла здесь новенький бампер взамен старого, помятого въехавшей в него машиной молочника.

Со свалки поднимался черный извивающийся столб дыма. Источник его был скрыт за кучей старых машин. Эван снова услышал леденящий душу визг и побежал в ту сторону. За ним едва поспевала Кейли. Ленни нервно потоптался на месте, но все же решил последовать за ними через дыру в проволочном заборе и через лабиринт машин. Эван и Кейли обогнули башню, сделанную из сплющенных авто, и резко остановились, потрясенные увиденным.

Томми повернулся к ним лицом. Его глаза горели от ярости. На прогалине рядом с прессом для машин горел небольшой костер из промасленной ветоши. Эван учуял запах бензина и заметил желтую пластиковую бутылку с горючим в руке Томми. Брат Кейли зарычал и топнул с досады ногой.

— Ты! — с ненавистью выкрикнул он. — Какого черта ты здесь делаешь? Я еще не закончил!

Сзади него снова раздался тоскливый приглушенный вой, и что-то шевельнулось около огня. Это был старый, выцветший брезентовый рюкзак, завязанный толстой веревкой. Черный собачий нос пытался расширить отверстие, и Эван увидел большие перепуганные глаза Крокета.

— Крокет! — закричал Эван. — Ты, сукин сын! Ты что делаешь с моей собакой?! Вместо ответа Томми сжал бутылку и стал поливать мешок бензином.

— Кто хочет хот-дог? — оскалился он.

Эван и Кейли рванулись к нему, но он отбросил емкость и схватил длинную палку, размахивая ею со всей силы.

— Отвали, козел!

— Осторожно! — крикнул подбежавший к ним Пенни, увидев, как Томми размахивает палкой.

Эван успел увернуться в последний момент, услышав, как свистнул разрезаемый воздух над его ухом. Томми не успел вовремя остановиться, и Эван с ужасом увидел, как палка бьет Кейли острым концом в висок.

Глаза Кейли закатились, и она рухнула на траву, словно марионетка, которой подрезали веревки. Находившийся в двух шагах от схватки Ленни часто моргал и дрожал от страха; его ноги словно налились свинцом.

— Смотри, что из-за тебя я сделал! — заорал Томми. — Это ты во всем виноват!

— Да что с тобой такое случилось?! — крикнул Эван, тщетно пытаясь найти в глазах Томми хоть искру разума, но там не было ничего, кроме всепоглощающей ярости и ненависти.

Томми снова нанес удар, целясь Эвану в голову. Эван дернулся вбок, но удар был обманным, и, сменив траекторию, палка ударила Эвана по колену правой ноги. Эван упал и откатился в сторону, схватившись за ушибленное место. Томми бросил палку под ноги и снова взял бутылку с бензином. Посмотрев на Ленни, он засмеялся.

— Смотри внимательно, жирный, — выплюнул он. — Мне бы не хотелось, чтобы ты что-нибудь упустил.

Ленни словно охватил столбняк, только губы дрожали на его круглом лице.

Эван попытался встать, но снова упал, наступив на больную ногу. Его глаза метнулись к безжизненно лежавшей Кейли. Из раны на ее лбу сочилась кровь. Потом он в отчаянии посмотрел на пропитанный бензином мешок, в котором бился его испуганный пес.

— Не надо, Томми! — закричал Эван, бессильный что-либо сделать. — Что ты встал, очнись! Помоги Крокету! — крикнул он Ленни. Подросток не двинулся и так же молча продолжал наблюдать за тем, что происходило.

Эван с отвращением сплюнул и перевернулся. Собрав все силы, он схватился за край Пустой железной бочки, перенеся вес тела на поврежденную ногу. Хромая, он доковылял до лежавшей без движения Кейли и рухнул рядом.

— Очнись! Кейли! Очнись, пожалуйста! Девушка показалась ему хрупкой, как стекло, и Эвану было страшно даже прикоснуться к ней.

— Почему бы тебе просто не поцеловать ее, прекрасный принц?! — крикнул Томми.

Сильно сжав обеими руками бутылку, он провел струей бензина линию от мешка с собакой до горящего костра. Пламя быстрой змейкой метнулось к Крокету. Глаза Эвана застлало красным туманом, и, сжав кулаки, он бросился на Томми, позабыв о боли в колене…

></emphasis>

Его тело внезапно выгнулось, руки и ноги дернулись в спазме, и он скорчился, поняв через мгновение, что лежит на земле. Он осторожно перевернулся и сел. Его лицо распухало от синяков, а по ребрам словно проехали катком.

— Еще одно затмение… — пробормотал себе под нос Эван. — И сколько я был в отключке? — спросил он уже громче.

Ленни стоял рядом с тем же выражением на лице, в той же позе и с пустыми глазами.

Эван так и не получил от него ответа на свой вопрос. Томми нигде не было видно, но Кейли сидела на куче мусора, подтянув колени к груди, и рыдала, размазывая по лицу грязь и слезы. Эван попытался встать, но приступ головокружения снова сбил его с ног мягким ватным кулаком. И тогда он почувствовал запах.

Это был тошнотворный запах горелого мяса, шерсти и бензина. Тлеющий рюкзак с обгоревшим трупом Крокета лежал в нескольких футах от него. Внутренности Эвана свернулись узлом. Издав вопль страдания, он закрыл руками лицо.

></emphasis>

К тому моменту, когда приехала «скорая помощь», вокруг дома Кэганов собрался народ со всего квартала. В этой части города практически каждому было известно, что Ленни только что выписали из психиатрической клиники. Когда сирена вспорола ленивый вечерний воздух, все уже знали, что этого мальчишку Кэгана снова забирают в дурдом и на этот раз надолго.

— Какой ужас, — сказала одна из женщин. — Бедная Джанет.

— Во всем виноват этот Треборн, — отозвался какой-то мужчина. — Он такой же гнилой, как и его отец. С головой у него проблемы, я вам так скажу.

Остальные согласно закивали.

— И эти Миллеры не лучше: злобный маленький засранец и его негодная сестрица. От них одни неприятности. Этот бедный парнишка связался не с теми, и вот посмотрите, что с ним стало. По-моему, им самое место в исправительной колонии.

Эван попытался стряхнуть с себя ощущение дежавю, когда два санитара грузили носилки с Ленни в машину «скорой». Он шагнул к машине, протянув руку, словно мог остановить это и освободить Ленни. Колено Эвана снова пронзила резкая боль, и он вздрогнул. Толкнув его плечом, Джанет Кэган влезла в машину. Потом, повернувшись к нему, спросила ровным стеклянным голосом:

— Знаешь, кто ты есть на самом деле? Ты чудовище.

Прежде чем Эван успел что-либо ей ответить, она с силой захлопнула дверь «скорой» перед его носом, и машина уехала. Эван смотрел ей вслед и изо всех сил старался не расплакаться. Они были правы, и от понимания этого у Эвана разрывалось сердце. Это была его вина. Полностью.

></emphasis>

Последний день прошел без фанфар и церемоний. Не было ни открыток с пожеланиями удачи, ни напутствий, ни подарков на прощание. Никто из соседей Треборнов не пришел попрощаться с ними. После инцидента с Ленни Кэганом слухи быстро распространились по Саннивейлу. Андреа и Эван стали изгоями в своем районе. Люди хотели, чтобы они уехали, и они не стали обманывать их ожиданий. Рано или поздно кто-нибудь догадался бы о причастности Эвана к взрыву почтового ящика, так что и мать, и сын прекрасно понимали, что в этом городе никто не будет сожалеть об их отъезде.

Никто, кроме одного человека. Эван потер глаза, стараясь не расплакаться. Он сидел на переднем сиденье грузовика рядом с вещами. Вся его тринадцатилетняя жизнь сократилась до нескольких перетянутых скотчем коробок среди разобранных кроватей, стульев и кухонной утвари. Андреа села в кабину, повернула ключ зажигания и неуклюже тронулась: она не привыкла водить такие большие машины.

Кейли стояла, словно одинокий часовой, и смотрела на отъезжавший грузовик, на то, как они исчезают из жизней друг друга. Слезы градом катились по ее щекам. Эван встретился с ней глазами и вложил во взгляд все свои чувства к ней, все то, что не мог бы выразить словами. Но он был всего лишь мальчишкой, и все, что бы он ни сделал, было бы недостаточно. Подчиняясь внезапному порыву, он разодрал крышку одного из картонных ящиков за сиденьем. Внутри были стопки его дневников, некоторые с загнутыми страницами, старые, еще детские, и новые, с пустыми страницами. Схватив один из них и сорвав колпачок с ручки, которую обычно носил с собой в кармане, он написал большими буквами одно предложение.

Грузовик выехал на дорогу, и Андреа прибавила скорость. Эван прижал открытую тетрадь к окну, чтобы Кейли могла прочитать написанное. Он смотрел, как она бежала рядом с грузовиком, что-то крича и махая рукой. Он помахал ей в ответ, и слезы выступили на его глазах. Через несколько секунд она осталась позади, исчезнув за поворотом. Все.

Эван сжался в кресле, и тетрадь упала ему на колени, раскрытая на странице с написанным второпях посланием. Андреа повернула голову, чтобы посмотреть, что написал ее сын, а прочитав, тяжело вздохнула.

Эван смотрел на эти слова, которые огнем впечатывались в его память, а затем, снова сняв колпачок с ручки, начал быстро писать что-то в тетради.

— Прости, — сказала Андреа.

Он ничего не ответил. Он продолжал писать.