Глава шестая
Андреа села на краешек кресла в кабинете доктора Редфилда и сложила руки вместе.
Он говорил с ней своим обычным спокойным тоном, но она почти не слушала. Она вспоминала день, когда была здесь в последний раз, незадолго до девятилетия Эвана. Тогда Андреа была уверена, что больше не увидит это ужасное здание изнутри.
— Вы же пообещали, что у него не будет больше этих ужасных помутнений памяти.
Редфилд помолчал секунду, прежде чем ответить ей.
— Понимаете ли, Андреа, это не совсем так. — Он посмотрел на медицинскую карту Эвана, лежавшую открытой на его столе. — Я говорил, что, возможно, у него не будет больше помутнений. Вы должны помнить, что его «эпизоды» в семилетнем возрасте были связаны с отцом. То, что они снова повторились, может означать, что в его жизни случился новый стресс.
У доктора поседели виски, и он носил очки в тонкой оправе. Андреа подумала, что он почти не изменился.
— И что самое интересное, это случилось в то же самое время, что и инцидент с этим Ленни Кэганом. Они друзья, и здесь явно существует какая-то связь.
— Бедный Ленни, — вздохнула Андреа. — Как он?
— С ним случился приступ кататонии. По существу, его разум отключился на несколько часов. Это вроде эквивалента сработавшего в мозгу предохранителя. Сознание отключается, вместо того чтобы реагировать на ситуацию, которую не может осилить. Такое случалось с людьми, которые были свидетелями катастроф или пережили что-то ужасное. К счастью, Ленни хорошо реагирует на лечение, и мы скорее всего выпишем его через несколько дней.
Редфилд вздохнул.
— Хотя он и отказывается рассказать о том, что случилось тогда в лесу.
— Вы ведь не думаете, что… — от слов, которые Андреа собиралась сказать, внутри ее все перевернулось, — … кто-то мог над ними… надругаться?
— Этого мы точно не знаем, но такая возможность существует. Я бы хотел сделать кое-что, что могло бы разблокировать память Эвана о том дне в лесу. Вы не будете против, если я попробую?
— А что, если он скрывает нечто ужасное, отчего все может стать еще хуже?
Редфилд снял очки и внимательно посмотрел на нее.
— Андреа, шесть лет назад у Эвана были катастрофические провалы в памяти, вызванные одной лишь причиной — отсутствием отца в его жизни. Если мы не уничтожим этот рецидив в зародыше, то все начнется снова. Есть вероятность развития инцидента в настоящий, полноценный психоз…
И тогда Эван окажется в клинике. Невысказанные слова повисли в воздухе.
Больше всего Андреа боялась потерять сына так же, как она потеряла своего мужа. Она кивнула.
— Хорошо.
Доктор нажал кнопку интеркома.
— Позовите, пожалуйста, Эвана Треборна в мой кабинет.
Андреа ласково пожала руку вошедшего сына. Его юное лицо было испуганным и бледным.
— Привет, Эван. Как дела?
— Мне здесь не слишком нравится, — ответил он. — Без обид.
Поколебавшись, он спросил:
— А Ленни здесь? С ним можно увидеться?
Редфилд покачал головой.
— Боюсь, что нет. Миссис Кэган очень настаивала на том, чтобы к нему не пускали никого, кроме членов семьи.
— А… О'кей. Ему уже лучше?
— Со временем он поправится. Психиатр указал на кушетку.
— Ложись, Эван. Поговорим о твоих проблемах с памятью.
Мальчик послушно сел.
— Вы будете спрашивать меня о моей матери?
— Нет, нет, — Редфилд натянуто усмехнулся. — Мы погрузим тебя в гипноз, чтобы попробовать проникнуть в твою память. Тебе не будет больно. Это называется регрессивным гипнозом. Знаешь, что это такое? Эван кивнул.
— О да. Я об этом слышал. Его применяли к людям, которых похищали НЛО. Я видел это в «Секретных материалах».
— Верно. Но мы используем его, чтобы вернуться к тому дню в лесу и разобраться в том, что там произошло, хорошо?
Эван испуганно посмотрел на мать.
— Мам?
— Все в порядке, малыш, — она старалась, чтобы ее голос звучал спокойно. — Просто слушай, что тебе говорит доктор. Он хочет помочь тебе.
Андреа наблюдала, как Эван под руководством Редфилда делает расслабляющие дыхательные упражнения.
— Я хочу, чтобы ты представил, будто лежишь на каком-нибудь солнечном пляже и слушаешь шум прибоя. Ты чувствуешь кожей теплый песок под тобой…
Он начал отсчет, и Эван задышал ровно и спокойно.
— Пять. Шесть. Ты начинаешь засыпать. Семь. Восемь. С каждым выдохом ты чувствуешь, как напряжение вытекает из тебя, словно вода из крана.
Доктор посмотрел на спокойное, сонное лицо подростка.
— Девять. Десять. Ты спишь.
В комнате воцарилась тишина, которую нарушало только дыхание Эвана. Редфилд ободряюще посмотрел на Андреа, как бы говоря: «Пока все идет нормально».
— Теперь слушай меня внимательно, Эван. Я хочу, чтобы ты вернулся к тому моменту, когда вы были в лесу с Ленни Кэганом. Представь, что ты смотришь фильм. Ты вне пределов своих воспоминаний и как будто смотришь кино на экране. Ты можешь остановить его, перемотать назад или замедлить по своему желанию. Ты меня понимаешь?
— Да, — ответил Эван.
— Где ты сейчас?
— Кейли, — начал он вялым голосом. — Я стою рядом с Кейли и прижимаю ладони к ее ушам.
Глаза доктора сузились.
— Зачем ты это делаешь, Эван? Ты делаешь ей больно?
— Нет. Я ее защищаю.
Андреа не удержалась и гордо улыбнулась.
— Хорошо. Теперь перемотаем немного вперед. Что ты видишь?
Лицо Эвана дрогнуло.
— Я… вижу машину… — он словно силой выталкивал слова наружу. Его веки дрогнули, открывая белки глаз.
— Расскажи мне о машине. Какого она цвета? Кто в ней?
Протяжный стон, похожий на крик раненого животного, слетел с губ Эвана. Он затрясся.
Редфилд наклонился ближе.
— Продолжай, Эван. Здесь никто не причинит тебе вреда. То, что ты видишь, уже случилось. Помни — это всего лишь фильм. Ты в полной безопасности.
— Не могу… — простонал он. — Машина исчезает, и я лежу на земле. В лесу.
Голос доктора стал еще более настойчивым.
— Машина не исчезла, Эван. Фильм у тебя в голове оборвался, вот и все. Но сейчас я склеил пленку и хочу, чтобы ты рассказал Мне про машину. Попытайся восстановить ее в своем сознании. Найди образ машины и заморозь его.
— Она едет… — он издал хрип. — Не могу…
Дрожь Эвана перешла в конвульсии, его спина выгнулась от напряжения.
Редфилд положил руку на его ладонь.
— Не бойся, Эван! Сопротивляйся! Она едет, торопись!
В сознании Эвана мысли кипели в темном омуте впечатлений, звуков, образов и запахов, сливаясь и смешиваясь в хаотичном беспорядке. Машина! Он изо всех сил пытался удержать ее мимолетный образ, такой прозрачный и эфемерный, являвшийся скорее смутной идеей о транспортном средстве вообще, а не о конкретной машине. Он ее видел, но за ней зияла чернота на том самом месте, где должны быть воспоминания.
Эван отчаянно пытался за него зацепиться, но образы разбегались в стороны, как шарики ртути, исчезая в пропасти его сознания. Пустота угрожала полностью поглотить его.
Доктор тихо вскрикнул от удивления, услышав низкий мученический стон, вышедший из груди подростка. Тонкая струйка крови потекла у Эвана из носа. Редфилд резко выпрямился в кресле и заговорил с Эваном встревоженным голосом:
— Слушай меня внимательно, Эван! На счет десять ты проснешься отдохнувшим и будешь помнить все, о чем мы с тобой говорили.
Андреа вскочила с места, услышав стоны сына.
— Что с ним происходит? Прекратите это! — Редфилд резким жестом остановил ее.
— Один. Ты чувствуешь, как просыпаешься. Два. Твои веки становятся легче. Три. Четыре.
Руки Андреа дрожали. Вытащив из сумочки салфетку, она вытерла с лица сына кровь, капавшую на подбородок. Приподняв одно веко, Андреа не увидела его зрачка — только белок закатившегося глаза.
— Пять. Шесть, — продолжал доктор, явно нервничая. — Освеженный и отдохнувший! Семь. Восемь. Проснись, Эван, черт бы те6я побрал!
Подросток внезапно обмяк. Его кожа была липкой на ощупь.
— Эван, проснись! Проснись, пожалуйста! — повторяла Андреа, словно молилась.
— Девять. Десять. Ты проснулся! — прокричал Редфилд. — Открой глаза, черт возьми!
Но Эван не отвечал. Доктор внезапно вспомнил Джейсона Треборна, лежавшего в морге клиники, на чьем лице было такое же выражение. Редфилд бросился к столу, рванул на себя верхний ящик и стал в нем рыться, разбрасывая ручки и бумагу. Его рука наткнулась на пузырек с таблетками, и он, сорвав с него крышку, вытащил маленькую синюю капсулу. Оттолкнув Андреа в сторону, Редфилд разломил капсулу, потом, зажав окровавленные ноздри Эвана. дал ему вдохнуть едкой, вонючей нюхательной соли.
Вдохнув аммиачные пары, Эван поперхнулся и, дернувшись, едва не сбил взрослых с ног.
Он покачнулся на кушетке и рухнул на пол, зажимая одной рукой нос.
— Ч-что случилось? — выдавил он. — Это сработало?
Эван посмотрел на мать и доктора. Их лица были бледны, а в глазах читался испуг.
Редфилд вызвал одну из дежурных сестер, чтобы та отвела Эвана умыться. Андреа хотелось закричать, расплакаться, хотя и Редфилд был изрядно потрясен. Он кашлянул. Запах нашатыря все еще не выветрился.
— Вы… вы сделали только хуже! — зло выкрикнула Андреа. — Что, черт возьми, с ним произошло?
— Я никогда не видел такой реакции, — признал он. — Я лечил пожарных, на глазах которых сгорели заживо друзья, и разорванных шрапнелью ветеранов Вьетнама, но ни у кого из них не было такой реакции. Это экстраординарный случай.
— Он не один из ваших ненормальных, он мой сын! Что мне делать? Я не хочу, чтобы его положили в какую-нибудь психушку, вроде вашей.
— Нет, конечно же нет, — поспешно сказал Редфилд, на миг поддавшись искушению и подумав об Эване как об одном из своих пациентов. — Вы должны понять, что человеческая память — очень хитрая штука. Мы до сих пор точно не знаем механизма ее работы. Я сказал Эвану, что его воспоминания похожи на фильм, но они, скорее, являются голограммой.
Она посмотрела на него непонимающе.
— Ну, как трехмерные картинки. В памяти так много компонентов, и часто мельчайшая деталь может вызвать то или иное воспоминание полностью. Это не просто изображение и звук, но и вкус, прикосновение и даже запах. Вроде парфюма, который напоминает о парне или подружке из прошлого…
— Вы что, хотите сказать, что не сможете ему помочь?
— Я говорю, что мы оба должны попытаться ему помочь. Слушайте, просто поезжайте с Эваном домой и постарайтесь вернуться к обычной для вас жизни. Пусть он ходит в школу, гуляет с друзьями — делает все, чем занимаются тринадцатилетние. Если нам повезет, что-нибудь заставит его вспомнить то, что он в себе подавляет.
Он что-то написал в карте Эвана.
— Ну а пока я назначу вам следующую встречу через пару недель. Хотелось бы посмотреть, как идут у него дела.
Андреа помолчала.
— Эван не станет таким, как Джейсон, — твердо сказала она.
— Я тоже надеюсь на это, — ответил доктор, провожая ее до двери, хотя и не было у него уверенности в том, что Эван не идет по дороге своего отца.
Редфилд все еще раздумывал над произошедшими событиями, когда закончилась смена персонала клиники. Услышав стук в дверь, он поднял голову и увидел доктора Пуласки.
— Харлон? Леонард и я, мы собираемся пойти попить пивка. Сегодня ночь скидок… Редфилд покачал головой.
— В другой раз. Не думаю, что буду хорошей компанией.
Пуласки посмотрела на карту, лежавшую перед ним на столе.
— Что, опять мальчишка Треборн? — Карен сказала мне, что вывезла его отсюда с окровавленным носом сегодня днем. Ты теперь пациентов поколачиваешь?
Редфилд жестом пригласил ее войти в кабинет и вкратце рассказал о случившемся. Доктор Пуласки сделала удивленное лицо.
— Это чертовски занятно и необычно. Такая реакция абсолютно нетипична для пациента с его историей.
— Это ты мне говоришь? — он вздохнул. — Я в тупике, Кейт. Я действительно не знаю, что и думать.
Пуласки задумчиво постучала пальцем по подбородку.
— Знаешь, если бы я ничего о нем не знала, то сказала бы, что Треборн физически не способен вызвать это воспоминание. Я имею в виду — на механическом уровне.
— Вроде тех, у кого была повреждена мозговая ткань? Но у него не было никаких травм головы, и мозг Эвана абсолютно ничем не поврежден.
— Ну я же не утверждала, что в моих словах есть смысл, Харлон, но как бы ты на это ни смотрел, его воспоминание не блокировано и не подавлено. Его просто там нет.
></emphasis>
Остаток дня Андреа не очень успешно пыталась быть жизнерадостной, натянуто улыбалась, словно в ее жизни все было солнечно и прекрасно. Вечером она подвезла Эвана и Кейли с Томми к кинотеатру-мультиплексу. Отъезжая, она надеялась, что сын не заметил ее слез.
На автостоянке за кинотеатром трое подростков некоторое время стояли молча. Эвану хотелось что-нибудь сказать, но каждое предложение в его голове распадалось на куски. Кейли не смотрела ему в глаза, впрочем, она также избегала взгляда Томми. Последовав за Томми к кинотеатру, Эван еще раз внимательно посмотрел на ее угрюмое, удрученное лицо.
— Так что смотреть будем? «Водный Мир»? — наконец нашел в себе силы спросить Эван.
Томми сплюнул.
— Я не собираюсь платить пять баков за какую-то научно-фантастическую лабуду. Мы пойдем на «Семь». Это про полицейских.
— Нас не пропустят. Там вход детям до шестнадцати запрещен.
— Билетер знает моего отца. Он сказал, что пропустит нас на любой фильм, какой захотим.
— Я не хочу смотреть ничего подобного, — сказала Кейли слабым голосом.
С того дня в лесу брат Кейли стал вести себя еще более агрессивно и властно, постоянно пытаясь вступать в бессмысленные споры и пререкания со своими друзьями.
— Какого хрена ты жалуешься? Там снялся тот милашка, который тебе нравится, как его? — Он ткнул пальцем в Эвана. — А может, тебе нужен другой красавчик, а? Хочешь сидеть на заднем ряду и лизаться с ним?
— Томми, — начал Эван. — Успокойся.
— Что? — Он подошел к ним ближе. — Не говори мне, что делать, Эван. А что касается тебя, — он ткнул Кейли в грудь, — то вытри тоскливое выражение со своей мордашки, пока нас не сцапали. Ты видела, как на нас смотрела мама Эвана?
— Извини, — пробормотала она.
— Да скажет мне кто-нибудь, наконец, что там произошло с этим ящиком? — сердито спросил Эван.
Едва эти слова слетели с его губ, как Томми схватил его за лацканы куртки и прижал к ограде автостоянки. Атака была совершенно неожиданной, и Кейли в ужасе зажала руками рот. Томми быстро посмотрел по сторонам, нет ли кого в пределах слышимости, потом прошипел в лицо Эвану:
— Если ты хоть раз еще об этом заикнешься… — в его словах была неприкрытая злоба. — Ни при мне, ни при Кейли или даже Ленни, мудаке тупом, если он, конечно, снова научится говорить. Понятно?
Эван нервно кивнул. Он никогда прежде не видел Томми таким, со злой искрой в глазах, блеснувшей, как лезвие.
— Никогда, — еще раз выплюнул Томми, тряхнув Эвана, чтобы подчеркнуть серьезность своих слов. — И кроме того, — он кивнул в сторону сестры, — она не хочет говорить об этом, правда, Кейли?
Девочка ничего не ответила.
Томми нагло прошагал через холл к кассам, оставив на некоторое время Эвана и Кейли наедине. Эвана распирало от эмоций. Внезапно ему захотелось сбежать с ней, оставив Саннивейл и всю прошлую жизнь позади. Ему хотелось прижать ее к себе, защитить от всего, но в первую очередь от ее собственного брата.
— Кейли, — тихо позвал он ее. — Ты в порядке? Поговори со мной.
Она хотела что-то сказать, но в этот момент вернулся Томми, хвастливо размахивая билетами.
— Я достал их. Легче легкого. Пошли. Эван и Кейли последовали за ним в зал.
Когда погас свет, Эван, набравшись храбрости, взял ее за руку так, чтобы этого не видел Томми.
— Если я не увижу в этом фильме кучу трупов, то потребую назад свои деньги, — сказал Томми, набив рот попкорном.
></emphasis>
Скромный дом Треборнов показался Андреа в два раза больше без Эвана. В такие моменты она остро чувствовала одиночество. Вот уже десять лет она жила вдвоем с сыном, и одно это заставляло ее думать о надвигающейся старости. Сын был для нее единственной компанией. Она встречалась с другими мужчинами после Джейсона, и с некоторыми даже не раз, но, имея на руках ребенка, было непросто найти кого-то, у кого было бы для нее время. К тому же всегда находилась какая-нибудь работа по дому.
Джордж Миллер оставил свои попытки добиться ее расположения; симпатичные ребята из Мерси Сентрал были не из ее лиги, и она вежливо отклонила джентльменские ухаживания доктора Редфилда. С тех пор прошло уже несколько лет.
Андреа посмотрела на свое отражение в темном оконном стекле, заканчивая мыть тарелки, и подумала о том, как жила все эти годы. Постоянный страх перед затмениями Эвана грыз ее. Те несколько лет относительного покоя, когда они думали, что все позади, теперь казались чудесным сном. Андреа знала, что так будет продолжаться до тех пор, пока они не положат этому конец. Для нее было так же важно, как и для Эвана, чтобы у него все было хорошо. Она любила его так сильно, что сердце начинало болеть, когда она думала о том, что сын может закончить как Джейсон, одурманенный лекарствами и медленно гниющий в психушке.
— Только не в мою смену, — сказала она вслух, домыв последнюю тарелку. Выключив воду, она услышала голос телевизионного диктора в другой комнате. Вытерев руки, пошла смотреть новости. Хорошо одетая женщина ровным голосом передавала срочный репортаж. Над ее плечом был встроенный экран, на котором показывали мигалки полицейских машин и самих полицейских, снующих повсюду и ограждавших желтой лентой место преступления.
— На этой неделе мы уже рассказывали вам об ужасном происшествии в Саннивейле. На экране вы видите то, что власти Нью-Йорка назвали «жестоким актом вандализма».
Андреа почувствовала, что в горле у нее пересохло. Что-то очень знакомое было в доме, который показывали в новостях, и ее сознание заработало, пытаясь определить, где она могла его видеть. Картинка теперь была во весь экран, а голос за кадром продолжал говорить:
— Мощный взрыв, потрясший это тихое место, был вызван, как предполагает полиция, небольшим количеством динамита, заложенного в почтовый ящик.
Дом Лизы Халперн, внезапно поняла Андреа и побледнела. В ужасе она пыталась нашарить пульт, чтобы сделать звук тише и заглушить бесстрастный голос репортера.
— Эксперты из офиса Федерального бюро расследования в Нью-Джерси определят тип взрывного устройства, заложенного в почтовый ящик.
Она нашла пульт под диванной подушкой.
— Пока же у полиции нет никаких улик, а что касается подозреваемых…
Ее дрожащие пальцы нашли кнопку выключения телевизора и с силой на нее нажали, обрывая голос женщины на половине фразы.
