Глава двадцатая
Легкий бриз донес до Кейли собачий визг, и она указала куда-то пальцем.
— Смотрите! Вы видите?
Эвану не нужно было смотреть туда, поскольку воспоминание тут же всплыло в его сознании, но он все же повернул голову в ту сторону. Ленни обернулся, непонимающе открыв рот. Конечно же, там, у железной дороги, находилась старая свалка, где Томми готовился убить беззащитное животное.
— Мы должны…
Впервые после перемещения Эван обратил внимание на Кейли. Он засомневался: она изменилась. Он помнил прежнюю Кейли как неуклюжую девчонку-сорванца в мешковатых платьях, с растрепанными волосами и потупленным взглядом. Девочка, которая стояла перед ним сейчас, была другой. Яркая и женственная, почти девушка, в красивом платье.
— Ты потрясающе выглядишь… — пробормотал он, забывшись на минуту.
До них снова донесся собачий визг, и Эван опомнился. К нему вернулось понимание того, зачем он здесь. Он посмотрел вокруг и увидел кучу мусора.
— Мне нужно кое-что сделать!
Обеспокоенная Кейли позвала его:
— Что происходит, Эван? Может, нам стоит позвонить пожарным или…
— Нет! — перебил он ее. — Мы должны сделать это сами!
Он начал рыться в куче мусора, отбрасывая в сторону доски, старые газеты и тряпки.
Озадаченные Кейли и Ленни с беспокойством наблюдали за Эваном.
— Нам понадобится что-нибудь, чтобы разрезать мешок!
— Мешок? — пробормотал Ленни. — О каком мешке он говорит?
Рука Эвана наткнулась на что-то острое, и он вытащил из кучи мусора изогнутую железку. Это был широкий плоский предмет, острый, похожий на лезвие. Эван удовлетворенно кивнул. Пойдет.
— Эван, ты пугаешь меня… — сказала Кейли, но Эван проигнорировал ее замечание и протянул железку Ленни.
— Я хочу, чтобы ты взял это, Ленни. Поверь мне.
Ленни посмотрел на железку, потемнев лицом.
— Я… мне нельзя быть здесь…
— Послушай меня, — надавил на него Эван. — Сегодня твой день искупления. Я знаю, что ты чувствуешь себя виноватым за ту женщину и ее ребенка…
— Эван, остановись! — перебила его Кейли. — Не мучай его! Сейчас не время…
— Сейчас именно то самое время! — ответил он ей с напором в голосе. — Ленни, сегодня твой шанс искупить свою вину и сделать все правильно. Ты можешь начать все с чистого листа…
Лицо Ленни выражало смущение.
— Э? О чем это ты? Я не понимаю…
— Ты ведешь себя как сумасшедший! — чуть не плакала Кейли.
В голосе Эвана появились нотки отчаяния.
— Пожалуйста, Ленни. Если ты верил Мне раньше, то поверь и сейчас.
Он сунул железку в руки подростка.
— Перережь веревку.
Ленни нервно кивнул и прижал металлическую штуку к груди.
Эван виновато посмотрел на Кейли. На ее лице было написано смятение и беспокойство.
— Пошли, у нас мало времени.
Он побежал, и, поколебавшись, Кейли и Ленни последовали за ним к дыре в проволочном ограждении.
События происходили так быстро, что Эван едва поспевал за ними. Они увидели Томми, стоявшего у костра, который он развел рядом с автомобильным прессом. В воздухе висел запах дыма и бензина. Увидев их, Томми сплюнул и прорычал:
— Ты! Я еще не закончил!
Пес заскулил, и взгляд Эвана уткнулся в шевелившийся рюкзак.
— Крокет! Ты, сукин сын, что ты делаешь с моей собакой?
Томми вылил бензин на рюкзак и бросился на Эвана с палкой, но на этот раз Эвану не понадобилось предупреждение Ленни, и он пригнулся, уворачиваясь.
— Кейли… — крикнул Эван, но опоздал на секунду, и Томми ударил сестру. Это привело его в ярость. — Посмотри, что я из-за тебя сделал!
Эван поднял руку, останавливая его.
— Да что с тобой?
Томми снова пошел на Эвана. сбив того с ног. От боли в глазах Эвана зарябило. Он развернулся в сторону Ленни, но того не было видно.
Эван окликнул Кейли, но она лежала в грязи, не подавая признаков жизни.
— Кейли! Очнись! Пожалуйста, очнись!
— Почему бы тебе не поцеловать ее, прекрасный принц! — крикнул Томми, подлив в костер бензина. Подросток схватил палку свободной рукой и нанес еще один удар. Голова Эвана откинулась назад, и он почувствовал, как кровь заливает ему лицо.
Не давая ему прийти в себя, Томми начал пинать его по ребрам и в живот. Эван закашлялся и сплюнул кровавый комок.
Над ним возвышался Томми.
— Слушай меня внимательно, Эван… «В этом мире миллион других сестер. Не надо было тебе связываться с моей!»
Эван услышал эти слова еще до того, как Томми их произнес. Он хрипло выдохнул:
— Подожди, Томми. Просто выслушай ~ Меня. Я сделаю все, что ты скажешь.
Перевернувшись, Эван пригвоздил противника твердым взглядом.
— Если ты хочешь, чтобы я никогда не встречался с твоей сестрой, я не буду. Просто отпусти Крокета.
Томми дрогнул: он не ожидал такого ответа, и это застало его врасплох.
— Кроме того, — продолжал Эван, — если ты убьешь Крокета, то тебя отправят в колонию для несовершеннолетних. Ты проторчишь там до тех пор, пока тебе не исполнится двадцать.
Он высматривал в глазах Томми понимание и, к своему удивлению, нашел его.
— Тебе это не нужно. Я знаю, что ты не оставишь сестру со своим отцом. Ты просто хочешь ее защитить.
Слова Эвана, как ни странно, достигли цели, и лицо Томми смягчилось. Эван увидел отблески настоящей благодарности на лице своего противника.
— Я…
Томми упал на колени рядом с мешком и начал развязывать веревку, но внезапно воз дух разрезал вопль ненависти. Эван повернулся и увидел выскочившего из-за старого «Фольксвагена» Ленни, размахивающего острой железкой, как коротким мечом. Томми удивленно поднял глаза, следя за тем, как самодельное лезвие опускается на него.
— Ленни! — прокричал Эван, но, ослепленный яростью, подросток не слышал его. Со всего разбега он упал на Томми и воткнул лезвие в мягкую кожу на его шее. Томми не кричал. Из его горла вырвалась ярко-красная струя крови, и он захлебнулся. Схватившись за железку, торчавшую из шеи, он хрипел и булькал.
— Твою мать, Ленни, нет! — Эван почувствовал, что его затошнило от ужаса, когда он увидел, как Томми завалился на бок. Ленни опустился на траву, вытирая о землю окровавленные руки. Его глаза были черными и пустыми.
Эван попытался встать на ноги, но они его не слушались. Рядом с ним зашевелилась и начала подниматься Кейли.
— Томми? — в этом единственном слове смешались потрясение, ужас и паника.
Кровь выходила из раны в горле Томми медленными толчками, и при виде этого Кейли издала душераздирающий, истеричный визг. Боковым зрением Эван заметил, как из мешка вылезла собака и в страхе помчалась прочь, но он не мог оторвать взгляда от измазанного кровью Ленни, сидевшего и смотревшего на дело рук своих пустыми глазами на абсолютно лишенном каких-либо эмоций лице. Глядя на его темный подрагивающий силуэт, выделявшийся на фоне голубого неба, Эван почувствовал, что снова отключается…
Шок от пробуждения был похож на ощущение, будто через тело пропустили сильный электрический разряд. Руки и ноги Эвана дергались в судорогах, сбивая в кучу простыни на кровати, в которой он лежал. В одно мгновение он понял, что находится в комнате, которую делил с Тампером, но почему-то они поменялись кроватями, а затем его мозг пронзила смертельная боль. Эван застонал и сжал руками виски, словно это могло облегчить его страдания.
Как и раньше, когда он пытался изменить ход событий, вернувшись в подвал Миллс ров, последовавший шок атаковал его потоком сталкивающихся образов, штурмующих память, и воспоминания пересекались и соединялись. В тот раз это было ужасно, но сейчас было в десять раз хуже.
— О Господи, помоги мне! — прокричал он, едва слыша свой голос, будто он сам находился в миллионе миль отсюда.
Великолепная и прекрасная Кейли, лежащая рядом с ним… Ее розовая комната в женском общежитии… Флиртующая Гвен… Свежий яблочный аромат любимых духов Кейли…
Воспоминания разноцветными пузырьками поднимались на поверхность его сознания, пребывали там мгновение, потом бледнели и исчезали. Он отчаянно пытался удержать их, но они съеживались, становясь лишь едва различимыми призраками.
Та чудесная ночь на крыше общежития с разноцветными гирляндами огоньков и фонариков… Волшебно красивая Кейли… Внезапный страх при виде разбитой машины… Угрозы озверевшего Томми…
Как старые, выцветшие на солнце фотографии, воспоминания разваливались, распадались на фрагменты.
Тюремные татуировки Карлоса, его внимательный взгляд… Давящие серые стены и Колючая проволока на заборе вокруг тюрьмы… Ненавидящие глаза Карла… Кровожадные улыбочки Рика и остальных скинхедов…
Когда на место исчезающих воспоминаний стали приходить другие, Эван почувствовал новый приступ головокружения.
Ухмыляясь, Тампер берет у него учебник… Они вдвоем пьют пиво в комнате общежития… Знакомятся с девушками, студентками колледжа…
А затем, из самого центра урагана образов, пришло еще одно очень яркое воспоминание, которое раскаленным клеймом впечаталось в его сознание.
Безжизненные и бездушные глаза Ленни… Обмякшего и безвольного, его запихивают в смирительную рубашку… Он сидит в углу комнаты с мягкими стенами, глядя на всех глазами глубоководного хищника…
Все тело Эвана охватили конвульсивные спазмы, и он скорчился на мокрых от пота простынях. Глаза его закатились, обнаружив красные прожилки на белках.
— Чувак, я пиво принес… — сказал вошедший в комнату Тампер, но слова застряли у него в глотке, когда он увидел дергающееся в конвульсиях тело Эвана. Бумажный пакет с банками пива выпал у него из рук. и он попятился в ужасе. — Ни хрена себе!
Тампер обшарил взглядом коридор в поисках кого-нибудь и увидел одного из лабораторных ботаников, который пытался попасть ключом в замок.
— Эй ты! — заорал Тампер. — Быстро звони девять-один-один!
Эван попытался что-то сказать, но из его горла вырывался только неразборчивый хрип.
Тампер подошел к кровати и, поддерживая ему голову, стал вытирать кровь, хлеставшую из носа Эвана, старым полотенцем.
— Эй, старина, да что же такое с тобой случилось-то?
— Тххх-тпфххх…
— Спокойно, Эв, — сказал Тампер, изо всех сил стараясь подавить панику. — Просто успокойся, чувак. Тампер с тобой, парень. С тобой все будет в порядке. Подмога уже в пути.
Он обернулся и проорал:
— Эй! Где эта блядская «скорая»?!
></emphasis>
Когда Эвана доставили в клинику Саннивейла, он уже пришел в себя и требовал, чтобы его отправили обратно, убеждая врачей в том, что он в полном порядке, однако было слишком поздно. Когда его везли на каталке, он увидел, что его мать уже была здесь и встревожено говорила о чем-то с доктором Редфилдом.
Андреа бежала рядом с каталкой, пока санитары не закатили Эвана в один из кабинетов диагностики. Ее глаза блестели от слез.
— О Эван, как ты себя чувствуешь? Он бодро улыбнулся.
— Со мной все в порядке, мам. Просто кровь из носа пошла, и все. Наверное, переутомление.
Она не поверила ни единому его слову, но улыбнулась в ответ и сжала его руку.
— Доктор сказал, что обследует тебя на предмет травмы головы.
— Это всего лишь томографическое сканирование, — раздался из-за ее спины голос Редфилда.
Эван усмехнулся.
— О да. Миссия на Марс.
— Попытайся расслабиться, сынок. Мы быстро закончим. — Редфилд выглядел усталым и помятым: годы давали о себе знать.
Эвана положили на кушетку под массивным механизмом сканера, и кушетку втянуло внутрь машины. Прибор заработал, выискивая недостатки и повреждения в мозге пациента.
Когда обследование было закончено, медсестра пересадила Эвана в кресло-каталку и повезла по коридору, не обращая внимания на его протесты. Некоторое время он молчал, затем, посмотрев на нее, спросил:
— Эй, а вы все еще присматриваете за людьми с психическими заболеваниями?
Она кивнула.
— Это в другом крыле. У нас их немало.
— А вы… — он поколебался. — А у вас есть люди, которые, ну, типа, психи? Я имею в виду опасных психопатов.
Сестра нахмурилась.
— Мы их так не называем. Эти люди больны, и они не преступники. Они не понимают, что делают.
— Но вы за ними присматриваете, так? — нажал он.
Она вздохнула.
— Да.
Они завернули за угол, и она кивнула в сторону тяжелой железной двери с окошком из толстого стекла.
— У нас здесь помещение, где содержатся пациенты с, высокой, э, степенью риска.
Эван принял это к сведению и замолчал. Сестра открыла дверь кабинета доктора Редфилда и завезла каталку внутрь. Мать с беспокойством смотрела на Эвана, сидя на стуле у рабочего стола доктора.
— Спасибо, Джоанна. Дальше я сам им займусь.
Когда сестра ушла, Редфилд повернул монитор, чтобы Эвану было видно то, что он показывал его матери. На экране была овальная секция его мозга, напомнившая Эвану фотографию коралла из научно-популярного журнала «Нэшнл Джеографик».
— О'кей, док, — весело сказал он. — Каковы повреждения? Сколько мне осталось?
— Очень мило, Эван, — ответила ему мать. По ее голосу было понятно, что на самом деле она так не считает.
Доктор слабо улыбнулся.
— Э, могу сказать точно, что ты не умираешь… Но все не так просто.
Он постучал по экрану карандашом.
— Таких результатов я прежде не видел. Честно говоря, я сначала подумал, что сканер был плохо настроен, хотя проверка не выявила никаких проблем с техникой. Это что-то новенькое.
— Вы уверены? — посерьезнел Эван. — Даже по сравнению с моим отцом?
Андреа и Редфилд переглянулись.
— Вообще-то, такого рода тесты не были доступны двадцать лет назад, когда он поступил к нам.
— Так что вы там обнаружили? — спросила Андреа.
Доктор воспользовался карандашом как указкой.
— Вот здесь мы обнаружили необычную травму — кровоизлияние на внешней стороне коры головного мозга.
— И что это значит?
— Дайте-ка угадаю, — вмешался Эван, прежде чем Редфилд смог ответить. — Не является ли это место ответственным за память?
— Именно так.
Доктор заворожено смотрел на экран.
— Я должен признать, что никогда не встречал ничего подобного.
Он нажал несколько клавиш, и рядом с изображением на экране появилось еще одно, практически идентичное первому.
— Это снимок, сделанный в прошлом году…
— В прошлом году? — удивился Эван.
Редфилд искоса на него посмотрел.
— Да. После той аварии.
— О да. Точно. Конечно, — кивнул Эван. Странно было слышать о том, что с ним случилось и чего с ним не случилось.
Доктор продолжил:
— Я сравнил ваш сегодняшний снимок со снимком прошлогодним и обнаружил следы нескольких обширных кровоизлияний и серьезную нейронную перестройку.
Андреа пыталась понять, о чем говорит Редфилд. Эван чувствовал нервную энергию, плясавшую на кончиках пальцев, и выпустил ее, направив на раскачивание инвалидного кресла.
— Перестройка? — переспросила Андреа. Редфилд кивнул.
— Да. Иногда это можно наблюдать у перенесших черепно-мозговую травму. Например, у тех, кому стреляли в голову. Иногда они теряют часть мозговых функций, но вещество самовосстанавливается, и они поправляются. Как если подключить электронную схему напрямую, минуя сгоревший предохранитель.
— Но что это значит в случае с Эваном?
— Это значит, что за последний год в мой мозг впихнули новую память, вмещавшую около сорока лет, — вмешался Эван. — Перегрузка. Я правильно уловил суть, док?
Доктор медленно кивнул, удивившись столь простому объяснению результатов сканирования.
— Полагаю, что так…
Эван встал с кресла.
— Мам, ты не будешь возражать, если я подожду тебя в машине? От этого света у меня болят глаза.
Она кивнула и отдала ему ключи от машины.
— Хорошо. Я приду через пару минут. Он пожал доктору Редфилду руку и улыбнулся.
— Что ж, приятно было снова увидеться, но знаете, у меня есть дела поважнее…
Андреа посмотрела на доктора извиняющимся взглядом, а Эван, выходя, столкнулся с вешалкой и уронил на пол пиджак доктора.
— Упс! Извините.
Он с сокрушенным видом пожал плечами и повесил пиджак обратно, после чего вышел, закрыв за собой дверь.
В коридоре Эван довольно улыбнулся, изучая связку ключей и смарт-карту, которые он вытащил из пиджака. Он осторожно обогнул угол коридора и направился к железной двери.
