Глава 3
Очнулась я от того, что меня кто-то немилосердно тряс.
— Марина! Марина! Проснуться! Проснуться! — голосила Аленка.
— Не тряси, — попросила я, отталкивая девушку от себя. — Я уже встаю!
И ведь действительно встала. И даже пошла в ванную. Голова, хоть и болела, но уже не настолько сильно. Это наступила вторая стадия, когда боль отступала, но в любой момент мог случиться приступ. А в том, что он у меня случится, я не сомневалась. Свэн на ужине расслабиться не даст.
Ужин! На часах семь пятьдесят. До ужина оставалось всего полчаса, и за это время мне необходимо было подготовиться. В первую очередь морально. Дракон свою добычу из когтей так просто не выпустит, поэтому мне придется изрядно побороться за свою свободу.
— Марина! Какой мужчина! — блаженно простонала Аленка. — Как ты оно знать?
— Никак!
Не рассказывать же ей всю историю наших отношений. Непростую историю непростых отношений.
— Но тебе оно знать! — не отставала девчонка, скача за мной по пятам в ванную.
— Аленочка, я его знаю только потому, что жила на этом континенте.
— И весь? — расстроилась она.
— И весь.
— Но какой мужчина…
Пока я час валялась без сознания, переселенка явно очень страдала от невозможности поделиться хоть с кем-нибудь своими восторгами. И ведь даже правильно сказала!
— Ничего особенного, — кинула я в ответ, умываясь ледяной водой. Это то единственное, что я могла сделать, ибо никаких средств личной гигиены и тем более косметики не наблюдалось.
Неужели Свэн способен опуститься до такой низости, как прилюдное унижение? В том, что на «скромном» ужине будут присутствовать как минимум штук десять особо приближенных и оттого довольно высокопоставленных драконов, я даже не сомневалась.
Нда, видок у меня был тот еще. Могла ли я себе представить, лежа в джинсах и футболке в свой законный выходной в кроватке с книжкой, что всего через несколько часов в таком вот виде предстану пред светлы очи самого Мессира, чтоб ему икалось! И половинку инлара вдогонку, чтоб действительно икалось.
Что я могла сделать со своей внешностью без подручных средств и в кратчайшие сроки? Ну, во-первых, заплести волосы. Являться перед особой королевской крови простоволосыми имели право только младенцы и дети простолюдинов, к коим я, увы, не относилась.
Пришлось опять намочить шевелюру, чтобы сложная коса не расплелась в самый ответственный момент. Плетение я выбрала самое простое из всех возможных — всего на пятнадцать прядей. Вскоре подобную процедуру я проделала и с Аленкой. На ее вопли о том, что она и так красивая, пришлось цыкнуть и кое-что прояснить.
— Алена, пойми, драконы Третьего континента — это тебе не цивилизованные монархи или ящеры с других материков, которые сквозь пальцы будут смотреть на нарушение протокола и простят тебе ошибки из-за того, что ты переселенка. Здесь все очень строго.
— За что?
Тьерш, за шкаф!
— Не за что, а почему. Потому что у них сохранился патриархальный строй, который был еще до оборота.
— Обормота? — удивилась девушка и повернулась ко мне лицом, отчего две кудрявых непослушных пряди выскользнули из моих пальцев, и косу попаданке пришлось плести заново.
— Тьерш! Алена, не вертись, а то не успеем.
— Кто на обормота? — стояла на своем девчонка, но, благо, уже не вертелась. — Оно разве быть не кразу перевертень?
Я лишь вздохнула. Длинная это была история и очень некрасивая. Аленке я ее в принципе не хотела рассказывать, особенно, зная ее неуемную жажду деятельности, но, видимо, прояснить этот момент все-таки придется. Ох, надеюсь, обойдется без последствий. И я начала свой рассказ.
Драконы в Айларе жили всегда. Были они ящерами, обитали в горах стаями, никого не трогали, и жить не мешали, с людьми и прочими расами не контактировали из-за невозможности понять друг друга. Если у драконов и был свой язык, то остальным расам он был недоступен в силу убогости слухового аппарата. Даже эльфы не в состоянии воспринимать весь диапазон частот, которые воспроизводят голосовые связки дракона в его истинной ипостаси. В те времена крылатых ящеров вообще относили к животным, диким и очень опасным, поэтому все разумные расы, если и отправлялись в горы по необходимости, старались обходить места обитания драконов стороной.
И жить бы нам дальше в мире и гармонии, не попади в Айлар лет семьсот назад очередной переселенец с Земли. Это был молодой привлекательный мужчина, впоследствии оказавшийся довольно сильным магом. В своей прошлой жизни он работал в балагане и зарабатывал на жизнь тем, что дрессировал диких животных. Здесь переселенец с отличием окончил магическую Академию и решил вернуться к предыдущей профессии. Узнав, каких животных еще не успели приручить с помощью магии, этот самоубийца отправился в горы.
Вернулся переселенец с изрядным уловом. За три года он изобрел заклинания подчинения для скальных василисков и каменных горгулий, а еще умудрился притащить на аркане детеныша дракона. Над подчинением разума крылатого ящера этот сумасшедший ученый бился еще год, в то время как эльфийское государство отбивалось от яростных атак взбешенных драконов, желавших вернуть свое дитя и покарать обидчика. Именно такое поведение и натолкнуло переселенца на мысль об их разумности. Это открытие дало недостающий толчок в изобретении заклинания подчинения, и Третий континент обзавелся собственной авиацией.
Теперь путешествия между континентами стали намного короче и комфортнее, транспортировка грузов — более безопасной, а Три-четвертое государство еще и обогатилось за счет подпольной продажи заклинания. Как люди умудрились нарушить магический запрет на разглашение, неизвестно, они до сих пор отнекиваются, но это же люди, а наша братия всегда была хитрожо… хитрой, в общем.
Вскоре практически все драконы были выловлены и превратились в обыкновенное транспортное средство. Больше всех ящеров имел, конечно же, Третий континент, ибо как минимум треть его территорий занимали горы.
Так продолжалось двести лет. Эти гордые и красивые существа с абсолютно пустыми глазами и собачьей покорностью возили через океан все, что им прикажут маги-погонщики, но вскоре в Айлар попала новая переселенка с Земли. А, поскольку выкинуло ее в Два-первом — орочьем — государстве, то для сохранения психики девушку пришлось срочно переправлять в Два-четвертое — человеческое. Тогда еще психиатров не привлекали, и адаптацию начинали сразу с изучения языка.
Какой на тот момент был самый простой и быстрый способ транспортировки? Правильно, дракон. Переселенка была просто очарована ящерами и весь полет нежно поглаживала твердую чешую, напоследок еще и чмокнув свой транспорт в нос.
Адаптацию девушка прошла вполне успешно, потом поступила в магическую Академию, окончив ту с отличием, и по итогу Айлар обогатился еще на одного неординарно сильного мага, ибо резерв у переселенки оказался внушительный. В итоге ей предложили работать на корону, но она отказалась, и, подавшись в «лабораторные крысы», занялась своими непонятными исследованиями. Когда же власти выяснили, чем она там занимается, было уже поздно: заклинание разработано, ведьма исчезла.
Ее передвижения отследили до Два-шестого государства, и там следы терялись. Объявилась переселенка уже на Третьем континенте, но когда ее арестовали, всем стало уже не до ведьмы. Эта сумасшедшая успела провести свой тьерший ритуал. В жертву были принесены семь человеческих младенцев и семь детенышей драконов, которых она выкрала из питомника. Но соль тут не в том, что она убила четырнадцать живых существ, хотя и это непростительно, а в том, что абсолютно все драконы во всем Айларе в один миг превратились в людей. Очень злых голых людей, на которых заклинание подчинения, рассчитанное на ящеров, уже не действовало!
То время в истории прозвали «голой революцией», и звучало бы смешно, если бы все государства тогда не умылись кровью. Чуть меньше досталось только оборотням, как «братьям по разуму», которые довольно скоро приняли сторону драконов и поддержали их бунт.
Через год было заключено мирное соглашение, и драконы ушли обратно в горы. Официально государства они не образовывали, живя своими общинами, но неофициально номера им все же присваивали, особенно на Третьем континенте, где было целых пять поселений. Вот, например, место, где мы сейчас находились, было Три-десятым государством.
— Три-десятый?! — радостно завизжала Аленка, чуть не оглушив меня. — Марина! Эта судьба! Мну жениться с Монсир! Мну терперь сочно это знать! Оно мое судьба!
— А как же бить мировой зол? — ехидно поинтересовалась я.
— Сначала бить — потом женить! — как дурочке, объяснила мне «прописную истину» попаданка.
— Грамотный подход, — не могла не согласиться с ней я. Битый жених далеко не убежит. — А ты уверена, что вы друг с другом характерами сойдетесь?
Зная Свена, его и драконы-то не все выносят…
— Ясень пень! — уверенно заявило это рыжее недоразумение. — Оно во мня влепляться и искривляться.
— Перекосится, что ли? Это да-а-а.
— Нет! Искривляться! — обиженно надула губки девчонка. — Это когде плохай быть хохрюший.
— Исправится, — дошло-таки до меня. — Ну-ну, я бы на твоем месте на это не рассчитывала.
— А за кто ведьма тогда дракон переварить? — не желая вступать со мной в полемику, резко сменила тему Аленка.
— Не знаю, — попыталась уйти от ответа, но не тут-то было.
— Моя Мерсир спросить, — твердо заявила она и бровки так сурово насупила. — Надо разглаворы начинать!
— Аленочка, это далеко не лучшая тема для завязывания беседы с драконом.
Поджарит, и не задумается.
— Но меня интерес! — воскликнула девица.
— С твоей грамматикой лучше вообще молчи, — посоветовала я ей, на что девушка надулась и с самым независимым видом отвернулась к зеркалу.
— Мну вся равняй спросить.
Вот ведь коза!
Ох, не хотела я касаться этой темы, но зная попаданку, она ведь и в самом деле у Свэна спросит со всей своей детской непосредственностью, а он вряд ли станет умиляться ее выходкам, как она того ожидает.
— Ладно! — вздохнула я. — Я тебе расскажу, но при драконах этой темы не касайся вообще. Ясно?
— Ясень! А покому?
— Сейчас узнаешь!
Ведьму в итоге арестовали и судили. Материалы для суда собирали три года, опросили практически всех, кто с ней когда-либо общался и даже просто сталкивался на улице. Выяснилось, что еще на стадии адаптации девушка очень расстроилась и даже впала в депрессию, когда узнала, что драконы не превращаются в людей. Она ходила понурая и все приговаривала: «Как же так. Драконы есть, а как же с ними тогда это…». Депрессивный психоз медикаментозно сняли и забыли про этот инцидент, а зря.
Когда переселенка поняла, что она может стать довольно сильным магом, то, не задумываясь, поступила в Академию, где все свободное время посвящала исследованиям по трансмутации. Это не особо популярная отрасль магии, ибо после опровержения утверждения, что от осины не родятся апельсины, магическое сообщество успокоилось. Зачем превращать елку в сосну, а муху в слона, когда оно само прекрасно плодится и размножается. Сам факт доказан, и ладно.
По окончании обучения переселенка продолжила свои опыты, и пришла к выводу, что такое масштабное заклинание без жертв не обойдется. Тогда и начали пропадать в Ситнароне, маленьком городке на окраине Два-четвертого государства, сначала домашние животные, потом дети, и, в конце концов, два новорожденных детеныша дракона. После такого к расследованию подключились столичные власти, и ведьме пришлось бежать на Третий континент, где она завершила недостающую часть формулы и провела ритуал.
Суд признал ее виновной и приговорил к смертной казни.
Лишь стоя на эшафоте, переселенка соизволила ответить, что затеяла все это лишь потому, что, не имей драконы второй человеческой ипостаси, с ними невозможно…
Тут я замялась, подбирая нужное слово, но Аленка со своей прямотой опередила меня:
— Бахаться?
— Ну, типа того. Любовь не получится, — нашла я наиболее политкорректное определение.
— И как, она так и не бахнуться с дракона? — неподдельно расстроилась девушка, искренне сочувствуя своей одномирянке.
А я вот сочувствовала вовсе не сумасшедшей ведьме, а мирному населению Айлара, на треть полегшему во время «голой революции». Кстати, именно после тех событий переселенцев и стали сначала отправлять к психиатрам, а уж потом на адаптацию, ибо, как выяснилось, та девушка от пережитого при переходе стресса сошла с ума, вот только помешательство ее было не буйным, а медленно прогрессирующим.
— С эшафота ее унес в когтях огромный черный дракон, — нехотя продолжила я рассказ. Надо же до конца рассказать эту историю.
Аленка радостно захлопала в ладоши.
— Это был прапрадед Мессира. Он принес переселенку в Три-десятое государство, обернулся человеком и…
— Жениться? Да? — восторгам не было предела. — Она стать прибавка Мессир. В нем есть мое кровь! Эт судьба!
— Передал ее своим палачам, — остудила я пыл рыжей. — Те в кратчайшие сроки выбили из этой сумасшедшей признание во всех возможных прегрешениях, и ведьму показательно казнили — медленно сожгли. Ты же знаешь, драконы умеют контролировать температуру своего пламени. Так вот ее сжигали двое суток, чтобы каждый желающий смог дыхнуть на нее огнем. Казнь длилась бы дольше, если бы по недосмотру к ней подпустили мать одного из убитых драконят.
— Но за кто? — ах, сколько искренней детской обиды звучало в ее голосе.
— А за то, что из-за нее драконы обрели постыдную человеческую плоть и вынуждены теперь большую часть времени проводить в этом облике. Чтобы ящеры уже никогда не смогли вернуться к прошлой жизни, переселенка вплела в заклинание побочный эффект. Чем дольше дракон находится в своей изначальной ипостаси, тем короче становится его жизнь, и они это прекрасно ощущают. Сначала, как легкое беспокойство, а потом чуть ли не до паники. Дольше пяти дней обычно в теле ящера никто не задерживается. К тому же из-за этого заклинания жизненный цикл у них уже сократился с пятисот в среднем лет почти вдвое. Как думаешь, драконы очень были рады тому, что их насильно обратили в людей и отобрали время, дарованное им Ветрами?!
Я надеялась, что теперь Аленка чуть более здраво посмотрит на ситуацию, но кто про что, а лысый про бантик.
— Так оно с ведьмой не бах?
— Почему же не бах? Бах, — передразнила я. — В качестве ее предсмертного желания. Вот только после той «ночи любви» выглядела ведьма еще хуже, чем после палачей, так что губы закатала, рот прикрыла, и слушаешься меня беспрекословно, если хочешь выбраться отсюда здоровой или хотя бы живой, — приказала я девчонке, услышав, что замки на двери начали планомерно отпирать.
— Прошу вас, леди.
Отворив дверь, нам вежливо поклонился молодой дракон с нашивками сержанта. Я кивнула в ответ и проследовала на выход. За мной с кислой миной тащилась Аленка, поэтому я решила, что девчонка вняла предупреждению. Как же я ошиблась!
Выбирались с нижних уровней мы довольно долго. За это время у меня два раза успела разболеться и пройти голова.
Каменные своды вкупе с тусклым факельным освещением давили на психику. Молодец, Свэн, хорошо свою тюрьму обставил: коридоры — глухое средневековье — очень живо напоминали о пыточных подвалах. Уровней десять, наверное, было прорыто в толще скалы, не меньше. В некоторых помещениях входные двери были открыты, и тогда взору представали прекрасные виды на забрызганную кровью дыбу, открытый саркофаг с иглами в том же немытом состоянии, разожженные жаровни, в которых прокаливались металлические пруты, щипцы, крюки и клейма. В одной комнате, подвешенный за вывернутые руки к потолку, болтался полуобнаженный мужчина. На его теле живого места не было, а волосы, закрывающие опущенное лицо, все слиплись от крови. Несчастный глухо стонал, и не шевелился. Если бы не издаваемые звуки, его можно было бы принять за мертвеца.
Аленка взирала на все это безобразие с искренним ужасом. Вот и хорошо, пусть боится! Настоящие драконы — это ей не герои мифического «фантази».
После очередной демонстрационной комнаты, где красовалось колесованное тело, девчонка резко позеленела, приложила ладошку ко рту и уставилась в пол, больше не поднимая взгляда. Даже мне, знавшей, что все это лишь муляжи с малиновым джемом, музейные экспонаты и манекены для преддопросной обработки, было очень плохо. Раньше мне никогда не доводилось тут бывать, даже несмотря на то, что я облазала практически весь Истарион(условная столица Три-десятого государства. Почему условная? Да потому, что это не город, как у прочих рас, а вырубленный в скале замок, принадлежащий правящему роду.)
вдоль и поперек, вход в «подземелья», как, подражая людям, звали свои казематы драконы, я так и не нашла, а Свэн показывать не стал. Надо признать, в этом он оказался прав: моя гемофобия распространялась и на имитацию крови, хоть и не в той степени. Меня ощутимо замутило, то ли от головной боли, то ли после очередной незакрытой двери, поэтому я последовала примеру моей подопечной и по сторонам больше не смотрела.
Вышли с нижних уровней мы неожиданно. Вот впереди простирается бесконечно длинный коридор, один шаг, и мы уже стоим в залитой закатным солнцем галерее первого этажа. И тут меня осенило. Портал! Когда я искала вход в эти запретные подземелья, я рассчитывала найти потайной ход, но никак не ожидала, что он окажется не дверью со скрытым механизмом, а столь дорогостоящей вещью, как стационарный телепорт, привязанный, по-видимому, к гобелену с изображением купающегося единорога. А я-то все гадала, почему эту выцветшую тряпку никак не выкинут.
Наш провожатый подождал пару мгновений, дав нам с Аленкой возможность проморгаться, затем вежливо попросил поторопиться и двинулся в сторону лестниц, ведущих на жилые этажи. Все чудесатей и чудесатей.
Привели нас на женскую половину, впрочем, половиной эту довольно небольшую часть этажа можно было назвать очень условно. На входе нас встретила пожилая драконица, одетая в длинный шелковый балахон алого цвета. Итэль, старая мерзкая грымза и хранительница сего борде… женской половины. Пройдя через небольшую дверцу в витой золотой решетке, мы оказались в широком коридоре, освещенном тысячей свечей. Что примечательно, дверей как таковых здесь не было, вход во все комнаты венчали золотые решетки, выполненные в виде ворот.
Внутреннее убранство помещений было роскошным: драгоценные камни сверкали тысячами граней в золотых подсвечниках, серебром были оббиты углы и ножки мебели, потолок украшала лепнина, а стены — фрески, на полу лежали ковры такой неимоверной мягкости, что хотелось прилечь и потереться щекой о нежнейший ворс. Но вся эта роскошь, слегка аляповатая в своем изобилии, являлась лишь декорацией для тех, кто находился внутри. Сказать, что они были красивы, ничего не сказать. Юные, нежные, прекрасные. В каждой клетке по нимфетке. Я всегда называла это место обезьянником и была недалека от истины, ибо местные девушки помимо красоты не отличались более никакими достоинствами, разве что особыми умениями.
— Красивое, — благоговейно вымолвила Аленка, сраженная наповал то ли интерьерами, то ли их обитательницами, сейчас неотрывно следившими сквозь решетки за нашим продвижением сквозь решетки. — Оно дракон?
— Нет, — ответила Итэль. — Это девушки других рас. Драконы обитают этажом выше.
— А что оно? — не унималась попаданка.
— Это… — я ненадолго задумалась, подбирая определение поточнее, но меня опередили.
— Наложницы Мессира, — смерив меня снисходительным взглядом белесо-голубых глаз, пояснила Итэль.
— Как дракон иметь гарэм?! — расстроилась Аленка.
— Да, а что в этом такого? — не поняла я.
— А как же? Дракон же быть однобаб! — и губки затряслись так, будто она сейчас заплачет.
Итэль споткнулась, я усмехнулась. Однобаб! Выдумает же!
— Алена, драконы полигамны по своей природе, они не могут быть однолюбами. Они, наверное, вообще никого, кроме себя, любить не способны.
За последнюю фразу я удостоилась уже возмущенного взгляда старой драконицы
— Простите — тут же повинилась. — Они еще детей своих любят. В теории. До определенного возраста.
— А верный единственный? — продолжала упорствовать девчонка. Мну должен быть единственный!
— О, поверь мне, ты и без дракона единственная и неповторимая, — с сарказмом протянула я, правда, Аленка его не уловила и разулыбалась.
В этот момент Итэль провела нас в общую гостиную, где при нашем появлении стайкой у окна сбились четыре девушки.
— Медина, Элина, Милана, — приказала хранительница, — принесите госпоже подготовленные для нее платья.
— Да, Мудрая, — поклонились три миниатюрных девушки с темно-каштановыми волосами до пояса и поспешили на выход.
— Гияра, приведи госпожу в порядок. Макияж, прическа. Хотя прическа, смотрю, уже есть, — недобро усмехнулась старуха.
— А мну? — влезла Аленка.
— А про тебя распоряжений не было, значит, тут останешься.
— Но мну вызбранный, мну не мочь остаться сторона! — заголосила рыжая, а глаза прямо так и засияли праведным гневом.
Итэль бросила на меня еще один снисходительный взгляд. Как же она меня достала! Но надо держать себя в руках. Сейчас я здесь в качестве официального представителя Университета (надеюсь), поэтому и вести себя следует в соответствии со статусом.
— Алена, угомонись, пожалуйста, — попросила я.
— Марина! Ты взять мое себе!
— Алена, я и так тебя себе взяла, — сдуру! Лучше бы в библиотеке пыль с реликтов протирала. — Пойми, это официальный ужин, на нем присутствуют только приглашенные, а приглашал Мессир только меня.
— Но это не мужчина! Оно должен приглашать и мне.
— Алена, — ласково, как маленькой, — он Патрон целого континента. Он волен делать то, что хочет, тем более у себя дома.
— Но ужин скромное! — продолжала требовать Аленка.
— Да. Персон на десять. Со своим протоколом. Вот ты знаешь полную сервировку стола?
— Мну уметь жрат в общество.
— И именно поэтому я тебя не беру, — отрезала я и позволила, наконец-то, узкоглазой красавице Гияре, приступить к макияжу.
— Но…
— Разговор окончен!
Вскоре явились три оставшихся девицы, неся ворох тряпок. Из всего этого аляповатого великолепия, явно изъятого на скорую руку из гардеробов наложниц, я с горем пополам нарыла темно-синее шелковое платье в пол со струящейся юбкой. Его бы даже можно было назвать строгим — длинный рукав, широкая юбка, закрытая спина, — если бы не декольте.
— Госпожа, возьмите вот это, — ко мне подошла одна из рыженьких, протягивая палантин в тон к платью.
— Спаси… бо.
А вот это было больно! На шее сероглазой брюнетки красовалось широкое плетеное ожерелье из кошачьего глаза. Мое ожерелье.
Сволочь ты, Свэн!
Кивком головы отпустив девушку, я накинула палантин, выпрямила спину, натянула на лицо вежливо-отстраненное выражение и последовала за довольно скалящейся Итэль. Все-то эта грымза подметила, и моя непроизвольная реакция явно доставила ей удовольствие. Мы с этой драконицей никогда не ладили.
Аленка осталась обиженно сопеть в общей гостиной. Я надеялась, Итэль догадается запереть ее на этаже, но, как оказалось, я сильно недооценила степень нелюбви ко мне старухи.
