ПРОЛОГ
Земледелец из Галена Эрсо вышел не ахти. У него хватало и других недостатков, но именно благодаря этому он все еще оставался жив.
Человек более разносторонних талантов — какой-нибудь другой Гален, способный предугадать, какие посевы приживутся в чужеродной почве, или распознать признаки гниения, не сдирая кору с зачахшего деревца, — наверняка бы заскучал. Если его ум оставить без напряженной работы, мысли сами собой вернутся к вещам, которые он поклялся забыть. Тот Гален — сознательно или по привычке — в конечном счете вернулся бы к трудам, из-за которых ему пришлось ото всех скрываться. Он бы смотрел в сердца звезд и формулировал теоремы космических масштабов.
Рано или поздно он бы привлек нежелательное внимание. И эта одержимость его бы погубила.
Но неопытный земледелец едва ли мог пожаловаться на то, что его ум работает вхолостую. Так что истинный Гален — тот, что жил в реальном мире, а не в царстве праздных фантазий, — без проблем справлялся с тем, чтобы не поддаваться искушению. Он брал образцы бактерий с огромных валунов, оставленных доисторическими вулканами планеты Ла'му, и с благоговением взирал на вечнозеленый мох, траву и сорные побеги, росшие чуть ли не повсюду. Он обводил взором бескрайнюю череду неровных холмов, на которой раскинулись его владения, и был счастлив от того, сколько чудных открытий еще подарит ему новая профессия.
Он выстраивал эти мысли, как уравнение, вглядываясь в окно, мимо ростков небесной пшеницы, аккуратными рядами высаженных до самого пляжа с черным песком. Неподалеку играла девочка: игрушечный солдатик в ее руках отправлялся по грязной земле на поиски приключений.
Она опять копает? Клянусь, я не рассказывала ей про открытую разработку недр, но, если она продолжит в том же духе, в следующем году нам придется положить зубы на полку.
Слова проникали в сознание Галена очень медленно. Сперва он услышал их, потом осмыслил. Улыбнулся и покачал головой.
Сельскохозяйственные дроиды все исправят. Пусть себе играет.
О, да я и не собиралась ей мешать. Девочка в твоем распоряжении.
Гален повернулся. Губы Лиры изогнулись в улыбке. Она снова начала улыбаться в тот день, когда они покинули Корусант.
Ее муж открыл было рот, чтобы ответить, когда небеса сотряс грохот, совсем непохожий на гром. Умом Гален был сосредоточен на стоящей перед ним жене и на дочери за окном, но подсознание обрабатывало поступающие сигналы с механической точностью. Сам не сознавая, что делает, он прошагал мимо Лиры, мимо захламленного кухонного стола и потертой кушетки с пряным запахом геля после бритья — прямо в дверной проем, к устройству, которое как будто эволюционировало на свалке цивилизации мыслящих машин. Подступившись к этому нагромождению проводов и надтреснутых экранов, грозящему рассыпаться от малейшего чиха, он повернул ручку настройки и изучил видеокартинку.
На его вотчину опускался космический корабль.
Конкретно — блестящий металлом угловатый челнок Т-Зс типа «Дельта». Он уменьшил тягу досветовых двигателей и сложил широкие крылья, приготовившись к посадке. Активные датчики непрошеного гостя непрестанно сканировали окружающий ландшафт. Гален изучил показания приборов и подождал, пока спецификации корабля не отложатся в сознании, — не потому, что эти сведения могли пригодиться в дальнейшем, а просто чтобы хоть на миг оттянуть неизбежное. Хоть ненадолго спрятаться от понимания того, что он видит.
Эрсо зажмурился и мысленно начал отсчет: три секунды, две, одна.
Вот теперь настало время признать, что их тихая семейная жизнь на Ла'му подошла к концу.
— Лира, — не оборачиваясь, позвал Гален, предположивший, что она рядом.
— Это он? — Голос жены звучал смело, что испугало ее мужа еще больше.
— Не знаю. Но нам нужно…
— Пойду собираться.
Гален кивнул, не отрывая глаз от приборной панели.
Он не был склонен впадать в панику и знал, что делать. Отрабатывал каждое действие в те редкие дни, когда на полях все шло как по нотам, и в те чуть менее редкие ночи, когда никак не шел сон. Эти приготовления — единственное проявление одержимости, которое он себе позволял. Повернувшись к другому устройству, Гален отстучал код и быстрыми рывками выдрал из стены несколько проводов. Затем мысленно повел новый отсчет: если удаление данных не завершится за пять минут, ему придется физически уничтожить приборы.
У входной двери раздались быстрые и легкие шаги. Оглянувшись, он увидел, как в дом вбежала взъерошенная и чумазая Джин. Свою игрушку она обронила где-то в полях. Гален почувствовал неожиданный укол боли, испугавшись — хотя с чего бы? — что девочка огорчится из-за потери Штурми, когда окажется вдалеке от дома.
— Мама…
Лира выступила из-за кипы одежды, инфопланшетов и контейнеров с едой, которые она складировала на стуле, и наклонилась к девочке, чье бледное изящное лицо было точной копией ее собственного.
— Мы уже знаем. Все хорошо.
Гален приблизился и, дождавшись, когда девочка его заметит, заговорил — мрачно, но ласково:
— Собирай вещи, Джин. Пора.
Она, конечно же, все поняла. Всегда понимала, когда это было нужно. Но у отца не было времени показать, как он ею гордится.
Джин убежала в свою комнату, а он повернулся к приборам. Удаление данных еще не закончилось. Имелись и другие файлы, с которыми следовало разобраться, — файлы, которые он должен был стереть еще на Корусанте, но вместо этого по неведомой причине привез с собой на Ла'му. (Зачем было это делать? Неужели всему виной ностальгия? Или неуместная гордость?) Он открыл ящик комода, набитый запчастями для дроидов, и извлек наружу манипулятор сельскохозяйственного механизма. Открыв небольшую панель, он просунул пальцы между проводами и достал инфочип.
— Передай, пожалуйста, шифрователь, — попросил он.
Лира протянула ему сферическое устройство размером с ладонь. Он вставил внутрь инфочип и, не дав себе ни секунды на сомнения, нажал на рычажок. Сфера нагрелась, изнутри пошел запах, как от подожженных волос. Гален швырнул устройство обратно в ящик и ощутил неприятное покалывание в животе.
— Если нужно что-то еще, поторопись, — почти монотонно проговорила жена. Огонек на панели датчиков замигал быстрее.
— Вызывай его и уходи с Джин, — велел Гален. — А я тут закончу.
Лира замерла на месте, прекратив перепроверять собранные пайки:
— Мы так не договаривались.
— Я встречу вас на месте.
— Пойдем с нами.
Она смотрела на мужа тяжелым взглядом. «Ну пожалуйста, улыбнись», — мысленно взмолился он.
— Я должен выиграть для вас время.
Огонек датчика померк. Едва ли из-за неисправности.
Лира не сводила глаз с Галена.
— Только я могу это сделать, — сказал он.
С этим было не поспорить. Лира не стала и пытаться. Вместо этого она поспешила на кухню и включила коммуникатор. Направляясь в детскую, Гален уловил обрывок фразы жены: «Со, пора. Он прилетел за нами».
Джин склонилась над рюкзаком, который распирало во все стороны. Ее отец обвел взглядом то, что осталось в комнате: кушетку, несколько игрушек. Все это легко спрятать. Хватит, чтобы выиграть еще несколько минут. Убрав с глаз долой одну из кукол, он вернулся в дверной проем.
— Джин. Подойди сюда.
Он обдумал то, что сейчас скажет, какое последнее впечатление о себе хочет оставить на тот случай, если все обернется катастрофой.
— Помни… — он вложил в голос всю заботу и нежность, какой обладал, искренне надеясь, что слова отпечатаются у нее в сердце, — все, что я делаю, — ради твоей защиты. Скажи, что понимаешь.
— Я понимаю, — ответила Джин.
Сейчас она, конечно же, не понимала. Да и как понять восьмилетней девочке? В ее голосе эхом отдавалась его собственная глупость, его самомнение. Он обнял дочь за плечи, ощутил ее тепло, хрупкость и понял, что на память о себе должен оставить совсем другое.
— Я люблю тебя, Звездочка.
— Я тоже люблю тебя, папа.
Этого должно хватить.
Он поднял взгляд на жену, застывшую в ожидании.
— Гален, — начала она. Резкости в ее голосе как не бывало.
— Иди, — велел он.
И она ушла, взяв Джин за руку. Гален позволил себе секундную роскошь проводить их взглядом и услышал от дочери последнее растерянное: «Папа?» Затем они покинули дом, а он вернулся к делам.
Гален собрал все неуместное, что было на виду: игрушки, одежду Лиры, немытую посуду с кухни — и рассовал по нишам, которые они с женой заблаговременно заготовили. Сверился с экранами — данные все еще удалялись — и вновь сосредоточил внимание на мысленном обратном отсчете. Несколько секунд сверх установленного пятиминутного срока. Значит, хозяину дома есть чем занять себя, пока он ждет гостей.
Ко времени, когда Гален услышал приглушенные голоса за окном, два его кустарных блока обработки данных уже источали едкий дым от оплавленных цепей. Он выступил из передней двери под затянутое облаками небо, чтобы приветствовать новоприбывших.
К порогу приближался отряд в черных блестящих доспехах. Во главе, высоко подняв голову, уверенно шел стройный мужчина одних с Галеном лет в безупречном кремовом кителе. Ветерок, сколько ни пытался, так и не смог растрепать песочного цвета волосы, спрятанные под кепкой. Его спутников с головы до пят покрывала броня, как жука-скарабея — панцирь. Бластеры и винтовки в руках сулили скорое кровопролитие. Солдаты двигались шаг в шаг со своим командиром, — на взгляд Галена, они были с ним единым целым.
Человек в белом остановился в паре метров от порога.
— Тебя непросто найти, Гален, — сказал он без тени улыбки.
— Так и задумывалось. — Хозяин дома тоже не улыбнулся, хотя мог бы. Он мог бы представить, что нет ни этой фермы, ни сумрачного неба и что солдаты — всего лишь тени, а вокруг него — кабинет на Корусанте, где он вновь схлестнулся в споре с другом и коллегой Орсоном Кренником.
Впрочем, от этой ностальгии никакого проку. И Орсон определенно знал это не хуже его.
Машинально теребя перчатки, высокий гость преувеличенно вытянул шею и осматривал поля.
— Чтобы человек твоих талантов — и занимался земледелием?
— Зато это мирная жизнь, — возразил Гален.
— Но одинокая, полагаю.
Этими словами Орсон сразу объявлял о своих намерениях и поднимал ставки. Гален был отнюдь не удивлен.
— Да, с тех пор как умерла Лира, — ответил он.
Уголок рта Орсона изогнулся, словно вести застали его врасплох.
— Мои глубочайшие соболезнования, — произнес он и, повернувшись к солдатам, заговорил уже более решительно: — Обыщите дом. Любые механизмы обесточьте — наши техники их изучат.
Четверо штурмовиков послушно и торопливо двинулись к порогу. Гален шагнул в сторону, пропуская их внутрь.
— Ты же не подстроил никакой ловушки? — поинтересовался Орсон. — Не станешь же ты причинять вред патриотам, исполняющим свой долг?
— Нет.
— Нет, — кивнул гость. — Меня всегда восхищало твое постоянство. Гален Эрсо — человек чести, и никакие обстоятельства не в силах этого изменить.
Из дома послышался оклик, и еще один солдат поспешил внутрь. Гален подавил позыв обернуться.
— Чести — возможно. Но всего лишь человек.
Орсон развел руки в стороны, обдумывая услышанное, сделал шаг в направлении жилища, но тут же остановился.
— Когда она умерла? — спросил он.
— Кажется, два-три года назад. У меня до сих пор все как в тумане.
— Она была чудесной женщиной. Сильной. Знаю, ты ее очень любил.
— Чего ты хочешь?
Сказав это, он совершил ошибку. Гален вздрогнул, услышав получившиеся чересчур резкими собственные слова, и едва сумел это скрыть. Ему во что бы то ни стало нужно было продолжать игру, чтобы подарить Лире и Джин больше времени. Вместо этого он проявил нетерпение.
Орсон ответил небрежно, с притворной прямотой человека, который слишком устал, чтобы лгать:
— Работа зашла в тупик, Гален. Ты должен вернуться.
— Я не сомневаюсь, что ты и твои подчиненные справятся.
— Неправда, — отрезал Орсон. — Ты никогда не отличался особой скромностью.
— А ты должен больше верить в собственные умения, — посоветовал Гален. — Я тебе говорил об этом, когда мы, по сути, были еще детьми. Ты мог бы делать все то же, что и я, но предпочел не углубляться. Управленчество привлекало тебя больше голой теории. Что же, я всегда уважал это твое решение, но это не повод принижать собственные достоинства.
Он сказал сущую правду — и ради того лишь, чтобы уязвить старого друга, сыграть на его комплексах. Гален говорил размеренно, легкомысленно. Возможная ярость Орсона совсем не пугала его. Он боялся сосредоточенности, быстроты и эффективности решений, а приступов гнева — ничуть.
Гость лишь поморщился. Попытался вымученно улыбнуться, но не преуспел.
— Ты должен вернуться. И ты вернешься.
Что ж, дело зашло в тупик. Гален распрямился. Близилась развязка.
— Ни за что. Мое место здесь.
— И будешь ковырять лопатой землю? Мы были на пути к величию, Гален. Еще чуть-чуть, и мы бы даровали Галактике безопасность и мир.
Ушей Галена достиг звук бьющейся посуды — солдаты неустанно продолжали обыск. Он принялся составлять в уме перечень тарелок и ваз, хранящихся в доме, но быстро бросил это занятие. Все это — лишь суета.
— Ты перепутал мир с террором. Ты лгал мне о том, что мы строим.
— Только потому, что ты с готовностью верил.
— Ты хотел убивать.
Гость пожал плечами. Аргумент ни капли не поколебал его уверенности.
— Нужно же было с чего-то начать.
Гален чуть не расхохотался. Он вспомнил те времена, когда мог смеяться на пару с Орсоном, а вовсе не для того, чтобы его позлить.
Из дома доносился треск: солдаты ломали мебель, вскрывали тайники. Орсон получит свое доказательство в любую секунду.
— От меня не будет проку, Кренник. — «Прижми его к стенке. Сделай вид, что давно все забыл». — Мой ум далеко не тот, что прежде.
Убеждать имперца или пытаться его разозлить уже бессмысленно. Нужно просто говорить и говорить, чтобы выиграть драгоценное время для Лиры и Джин.
— Поначалу я думал, что это касалось только работы. Иногда ночами я сижу и вспоминаю теоремы и уравнения. Но увы, в моей дырявой голове они больше не держатся. Я списывал это на усталость, на отказ от привычки держать свой ум в тонусе… — Он покачал головой. — Но дело не только в этом. Сейчас я с трудом могу упомнить простейшие вещи.
Высокий гость сплел пальцы рук, глаза засияли жестокой веселостью.
— Например, то, что у тебя есть ребенок? Гален, ты превосходный ученый, но никудышный лжец.
Едва ли Орсону нужен целый отряд солдат, чтобы заметить лишнюю кровать или найти игрушку, брошенную в полях. Гален больше не сможет оттягивать неизбежное. Больше нет ни единого шанса скрыть от Империи присутствие его семьи на Ла'му.
Оставалось лишь надеяться, что дела у Лиры идут лучше, чем у него. Она никогда раньше его не подводила.
Но Гален отогнал даже эту мысль. Перед его глазами была лишь одна картина: его дочь в объятиях его жены.
Лира бежала, неласково сжав пальцами хрупкое запястье дочери. Джин за ее спиной хныкала от боли и спотыкалась. Как же Лире хотелось обхватить ее обеими руками, перенести через острые уступы и прижать к груди.
Но невозможно нести дочь и одновременно сгибаться в три погибели, чтобы окружающие холмы укрыли их от посторонних глаз. Невозможно поддерживать высокую скорость, если к и без того тяжелому рюкзаку с припасами за спиной добавится лишний вес в двадцать пять килограммов. Лира бесконечно любила дочь, но любовь их сегодня не спасет.
Мать была в их семье самой рациональной.
«Будь ты проклят, Гален, — подумала она, — за то, что отослал нас прочь».
Краем глаза женщина уловила какое-то движение. Повернулась, чтобы убедиться, что это не ветер, и, прижавшись к влажной почве, увлекла за собой Джин. В боку кололо от беспрерывного бега. Прохладная земля оставляла приятное ощущение, но во лбу пощипывало от пота и страха. Выглянув из-за скалы, она различила полдесятка фигур — закованных в черное имперских солдат во главе с офицером в белом мундире, — которые целеустремленно двигались в направлении их фермы.
Нет, это был не простой офицер в белом мундире. К их дому, прямо к Галену, шли Орсон Кренник и его отряд смерти.
— Мама… — зашептала Джин, дергая ее за рукав. — Я знаю этого человека.
Слова дочери застигли Лиру врасплох. Но Джин от отца достался острый ум — и, не исключено, вместе с его навязчивыми идеями. Ее память была куда лучше, чем у матери.
«Это Орсон, закадычный друг твоего отца, — хотелось сказать Лире. — А еще — лживый ублюдок, мнящий себя провидцем».
Вместо этого она прошептала:
— Тсс, — и, прижав два пальца к губам дочери, поцеловала ее в лоб. — Нам нужно уходить. Смотри, чтобы тебя не заметили.
Джин кивнула, но выглядела при этом испуганно.
Они вместе побежали на полусогнутых — так быстро, насколько это было возможно. Ощущая спазмы в ногах, Лира обогнула коммуникационную вышку и вновь остановилась, чтобы рассмотреть, что происходит у их жилища. Различить Кренника за скоплением солдат ей не удалось, как и Галена, если он вышел им навстречу; процессия замерла у входной двери. Лира представила ужасающую картину: налетчики в доспехах поднимают огнеметы и обращают весь дом в пепел, а ее муж кричит внутри, сгорая заживо…
Но нет, этого не случится. Пока Кренник стоит у руля, Гален запросто переживет их всех. У него не останется выбора, кроме как трудиться во славу Империи, покуда он не состарится и не одряхлеет, покуда интеллект не начнет подводить его и имперцы не решат, что он стал бесполезен.
Лира вдруг осознала, что уже приняла решение.
Сбросив с плеч рюкзак, она стала рыться в его содержимом, пока не нашла то, что искала. Женщина сбросила кипу одежды на траву и положила ладони на плечи Джин. Девочка дрожала. Взгляды матери и дочери встретились.
— Ты ведь знаешь, куда идти? — спросила Лира. — Жди меня там. Не выходи ни к кому, кроме меня.
Джин не ответила. В ее глазах стояли слезы. Внутренний голос твердил женщине: «Бросишь ее — ей не уцелеть. Ты лишила ее остатков мужества».
Но Лира уже не отступится. Муж нуждался в ней больше, чем дочь.
Спешно оттянув с горла грубую ткань воротника, она нащупала истершуюся нитку и сняла кулон. Неровно обтесанный мутный кристалл с письменной гравировкой на одной из граней заколыхался на прохладном ветру. Женщина бережно надела кулон на шею Джин. Девочка не пошевелилась.
— Доверься Силе, — проговорила Лира и вымученно улыбнулась.
— Мама…
— Я скоро вернусь, — прошептала она. — Беги.
Она обняла девочку за плечи — «Не держи ее слишком долго, не давай ей время на раздумья!» — развернула и подтолкнула в спину. Спотыкаясь, ее дочь побежала по камням и вскоре исчезла из виду.
Пришла пора сосредоточиться на новой цели. С Джин все будет хорошо. Дело сложится еще лучше, если у Лиры все выгорит, но и без этого девочка будет в безопасности.
Женщина оглянулась на дом и отряд, обступивший входную дверь, и, взяв ворох одежды, зашагала туда, откуда пришла. Лира по-прежнему старалась пригибаться к земле, но заметно ускорилась, когда четверо солдат вошли внутрь, а Гален и Кренник остались стоять друг напротив друга. Она даже стала разбирать отдельные слова. Имперец елейно увещевал, что «нужно же было с чего-то начать».
Она не рассчитывала, что благоприятная возможность подвернется так скоро. Хотелось бы иметь куда больше времени на составление плана. Но в эту минуту при Креннике было очень мало охраны, и никаких гарантий, что в обозримом будущем ее станет еще меньше. Лира выпрямилась и поспешила к дому, крепко прижимая к себе ворох одежды.
Кренник заметил ее первым, хотя говорить продолжал исключительно с Галеном:
— Ну ты погляди! Вот и Лира — воскресла из мертвых. Это же чудо!
Муж повернулся к ней: едва ли ей доводилось видеть на его лице столько боли.
— Лира… — но смотрел он как будто сквозь нее. Искал в полях Джин.
Женщине очень хотелось улыбнуться.
Закованные в черное солдаты наставили на нее оружие.
— Отставить! — рявкнул Кренник.
Лира выпустила из рук охапку одежды и подняла бластер, который скрывала под ней. Нацелив дуло на имперского офицера, она почувствовала под пальцем холодный металл спускового крючка. На солдат она не смотрела. Ей хватит одного легкого движения пальцем; даже если ее убьют, это ничего не изменит.
Штурмовики опустили винтовки. Кренник самодовольно ухмылялся.
— От нее одни хлопоты — как в старые добрые времена.
— Ты его не заберешь, — заявила Лира.
— Конечно нет. Я заберу вас всех: тебя, ребенка. Вы будете жить припеваючи.
Как заложники.
У нее уже был такой опыт — или похожий. И она совсем не горела желанием повторять его снова.
Кренника ее слова не поколебали.
Как «герои Империи».
Сбоку раздался голос Галена:
— Лира. Опусти. — Тревога в его голосе тяжелым грузом легла на ее руку, повисла на запястье. Но женщина упорно продолжала сжимать бластер, не слушая мужа.
Кренник больше не улыбался. Лира уже проигрывала в уме эту речь, представляла, как будет угрожать человеку, который снова и снова разрушал ее жизнь. Из-за этого реальность казалась похожей на сон.
— Ты отпустишь нас, потому что ты самовлюбленный трус. Ты, конечно, найдешь нас снова — если только начальство оставит тебя в живых. Это ничего. Но прямо сейчас мы уйдем, и ты нас не остановишь. Понятно?
Имперец лишь кивнул:
— Подумай хорошенько.
Женщина почувствовала, как солдаты подобрались. Она кожей ощущала на себе испуганный взгляд мужа. И внезапно осознала, что недооценила Орсона Кренника. Она считала его трусом, но за те годы, что они не виделись, он сильно изменился. Либо она с самого начала судила о нем неверно.
По крайней мере, Джин в безопасности.
Возможно, ей все же удастся спасти мужа.
— Тебе все равно не победить, — выпалила Лира.
Кренник склонил голову набок. Снисходительный жест в отношении того, кто зажат в угол.
— Огонь, — скомандовал он.
Лира надавила на спуск и ощутила, как бластер дергается в руке. В тот же миг сверкнули вспышки, и ей в грудь ударили горячие лучи. Выстрелы штурмовиков она услышала уже после того, как почувствовала боль — притупленную, словно онемевшую кожу пронзили десятки булавок, от которых кругами расходились отголоски страданий. Ее мышцы задрожали, как оборванные струны. Гален выкрикивал ее имя, спеша к ней, чтобы подхватить, но она его не видела. Перед глазами стоял лишь рычащий от боли Кренник, стиснувший пальцами почерневшее плечо, от которого в воздух поднималась струйка дыма.
Если бы Лира могла вскрикнуть, она бы закричала не от боли, а от ярости. Но крик ей не дался, и в глазах потемнело.
Последнее, о чем она подумала: «Как жаль, что Галену пришлось это увидеть».
Последнее, что услышала, — свое имя на устах Галена и разъяренный возглас:
— У них есть ребенок. Разыскать!
Но осознать эти слова она уже не смогла.
Джин нельзя было назвать плохой девочкой. Ей не нравилось хулиганить. Когда родители просили ее что- то сделать, она почти всегда выполняла их просьбы. Возможно, не сразу, но рано или поздно выполняла. Почти всегда. Никакого наказания она не заслуживала.
Девочка знала, что ей не следует оставаться и смотреть, как мама разговаривает с папой и человеком в белом. Но откуда ей было знать, что случится? Откуда ей было знать, что сделают солдаты?..
Уж не о ней ли они говорили? Не она ли виновата в случившемся?
Мама не шевелилась. Папа прижимал ее к себе. Джин не могла остановить слезы, но крик сдержала — потому что должна была быть смелой. Просто обязана.
Она видела, как испугалась мама. Кем бы ни были эти незнакомцы, девочка не сомневалась, ей они тоже причинят боль.
Джин знала, что делать. Вести себя хорошо. Поступать правильно.
На бегу было трудно дышать. Из глаз и носа лилось потоком, горло забилось. Вдалеке она слышала неестественные голоса: то ли дроидные, то ли искаженные электроникой. Солдаты гнались за ней.
Хрип, вырывавшийся при дыхании, мог выдать ее с головой. Лицо пылало заревом, которое острый глаз, казалось, различит за километры. Но куда бежать, она знала. Папа всякий раз притворялся, что это игра, когда просил ее мчаться со всех ног на поиски укрытия, но она- то знала, в чем дело. Однажды Джин спросила у мамы напрямую. Та взяла ее за руку, улыбнулась и проговорила:
— Просто притворись, что продолжаешь играть. Папе будет легче.
Она хотела притвориться и сейчас, но это было непросто.
Девочка нашла место среди нагромождения камней, которое показывал ей папа. Дрожа, она с огромным трудом оттянула крышку люка, сливавшуюся с пологом холма. Внутри лестница вела вниз, в углубление, но Джин осталась у люка, плотно прикрыв его за собой. Пыльный мрак озаряла лишь тоненькая полоска света, пробивавшаяся сквозь крышку.
Девочка прижала колени к груди и стала напевать одну из маминых песен, раскачиваясь из стороны в сторону и стараясь не замечать, что ее руки перепачканы грязью, а лицо мокрое от слез. Все это тоже было частью притворства. В этом месте ей оставалось только ждать. Таков был наказ.
Мама или папа придут за ней.
Едкий дым саднил глаза почище слез. Между скалами маячили силуэты бойцов, но распознать в камнях ее укрытие никто из них так и не смог. Когда дневной свет померк, они ушли, и Джин спустилась по лестнице.
Пещеру внизу загромождали ящики с едой, механизмы и контейнеры. Было тесно и неудобно, но, по крайней мере, она могла сесть. Девочка отыскала фонарь и в его то меркнущем, то снова нарастающем свете стала прислушиваться к грохотанию бури снаружи и стуку дождевых капель по камням. Она попыталась заснуть, но то и дело пробуждалась от дремоты: капли просочились в пещеру и, как она ни ворочалась, то и дело падали ей на лоб и руки.
Даже во сне звучало это беспрерывное «кап-кап»: хаотичные удары-брызги. Иной раз, когда капля попадала на Джин, в детских грезах на землю падала мама.
Наутро она проснулась от металлического скрежета над головой. На мгновение она спутала сон с реальностью и подумала, что мама или папа наконец-то пришли за ней. Уверила себя, что это всего лишь одна из папиных игр, а прошедший день был не более чем ночным кошмаром.
Но только на мгновение.
Девочка подняла глаза. Люк открылся, и в проеме возникла закованная в доспехи фигура с иссеченным шрамами темным лицом. В свете фонаря сверкнули глаза гостя, и он заговорил жестким, поставленным голосом:
— Идем, дитя. Впереди долгий путь.
Наблюдая за Галеном на борту челнока, Орсон Кренник без конца задавался вопросом, когда уже этот человек перестанет торчать у каталки, на которой лежало тело Лиры.
— Мы отвезем ее домой, — произнес имперец. — Обещаю.
Гален ничего не ответил, лишь погладил руку жены.
«А чего я ожидал?» — подумал Кренник.
Лира осталась бы жива, не поведи она себя так глупо. Ради Галена и его семьи Кренник рискнул жизнью, дав женщине возможность одуматься, хотя безопаснее было бы сразу приказать солдатам расстрелять ее. Если бы он дал ситуацию им на откуп, элитные штурмовики смерти разобрались бы со смутьянкой без жалости и сожаления.
Да она же в него стреляла!
Орсон собирался пощадить Лиру ради спокойствия Галена, понимая, что гении работают лучше, если их ничто не отвлекает. И да, еще из уважения к их давним узам товарищества, если не дружбы. Но добровольное отшельничество изменило ученого: он больше не мог хладнокровно и непредвзято интерпретировать факты. Любые слова, любые действия Кренника Эрсо теперь принимал за жестокие уловки рвущегося к власти интригана.
Имперца это злило — а как же иначе?! Столько лет потрачено впустую. Злило, но это можно обратить к своей выгоде. Если Гален не захочет изменить подход — а почему бы и нет, ведь он такой переменчивый, — Кренник продолжит изображать из себя чудовище, чтобы добиться его помощи.
Из-за повязки на плече рукой было невозможно пошевелить. На полное восстановление сил потребуются недели, если не месяцы; и придется провести бесконечное количество часов в медицинских бакта-камерах. Когда действие обезболивающего закончится, придет мучительная боль. Он готов простить Галена за это; но за потерю времени — никогда.
Если он что-то и задолжал ученому, сейчас этот долг выплачен сполна.
— Мы найдем ребенка, — с настойчивостью в голосе проговорил офицер.
Гален по-прежнему не отворачивался от тела; еще один подарок от Кренника — разве кто-то другой на его месте повез бы ее домой, чтобы провести подобающие похороны?
— Если ты не нашел ее до сих пор, — пробормотал ученый, — сомневаюсь, что тебе это удастся.
Кренник ощетинился, но не мог не признать правдивости этих слов. Джин определенно помогли сбежать — именно на это намекал сигнал, заблаговременно посланный из дома семьи Эрсо, — и имперский офицер не был склонен недооценивать профессиональную компетентность спасителя девочки. Он надеялся, что его техники разберут по винтикам пульт связи и выяснят подробности — даже несмотря на то, что хозяин дома серьезно повредил устройство. От результатов расследования будет зависеть, каким образом Кренник обратит ситуацию себе на пользу.
Если Гален не уверен в судьбе дочери — если послал обычный сигнал бедствия или предложил награду за ее спасение контрабандистам и охотникам за головами со всей округи, — в этом случае упорное преследование девочки со стороны Кренника побудит Галена к сотрудничеству. Ученый, разумеется, этого никогда не признает, но его будет согревать уверенность в том, что его дочь в надежных имперских руках.
Если же Гален знал точно, кто должен вызволить ребенка с планеты, возможно, лучше оставить ее в покое и использовать угрозу имперского преследования как рычаг воздействия на ее отца.
«Как бы то ни было, — вздрогнув, осознал Кренник, — все эти заботы можно было отложить до лучших времен». Неудача с женщиной и девочкой так сильно захватила его мысли, что он совсем забыл порадоваться своему триумфу.
После долгих розысков Гален Эрсо снова в его руках. Научные загвоздки и инженерные неурядицы, досаждавшие его сотрудникам, скоро растают как дым. Коллеги вроде Уилхаффа Таркина — бюрократы, не понимающие истинных масштабов достижений Кренника, — скоро перестанут его изводить. Поводов для радости и впрямь было предостаточно.
Имперец улыбнулся Галену и доверительно покачал головой:
— Твою жену проводят со всеми почестями. Поминальная служба пройдет сразу же, как мы окажемся на Корусанте. А пока… не обсудить ли нам кое-какие рабочие моменты?
Ученый наконец повернулся и с ненавистью воззрился на Кренника.
Затем едва заметно кивнул.
ПРИЛОЖЕНИЕ: ИЗ ОТЧЕТА РАЗВЕДСЛУЖБЫ АЛЬЯНСА ПОВСТАНЦЕВ
Нет никаких объективных доказательств существования межпланетного инженерного проекта, потребляющего значительные ресурсы Империи (живые, финансовые и материально-технические). Это было и остается ключевым выводом, к которому приходят наши специалисты с самого начала расследования.
Но, как и прежде, мы считаем это заявление необоснованным, а наше положение — критическим.
Империя продолжает дислоцировать войска на не имеющих стратегического значения Джеде, Патрииме, Иду, Хорузе и двенадцати других известных планетах. Из-за частых нарушений связи анализ этих передвижений крайне затруднителен, и мы предполагаем, что наш список неполон и неточен. Тем не менее нам известно, что на большинстве указанных планет находятся предприятия по добыче ресурсов, производственные мощности и научно-исследовательские лаборатории. Недавно к нам поступили сведения, что на отдельных планетах из перечисленных выше введены дополнительные меры безопасности, чрезмерные даже по имперским стандартам.
С этих планет были перехвачены многочисленные доклады на имя Орсона Кренника, директора по разработке перспективного имперского вооружения. На данный момент они не расшифрованы.
С этих же планет перехвачены многочисленные сообщения на имя некоего Галена Эрсо. К настоящему времени они также не расшифрованы, и пока мы не можем подтвердить, что Гален Эрсо и бывший руководитель ряда проектов по высокоэнергетическим исследованиям (включая проект «Небесная мощь» — см. примечания), которые в прошлом проводились на Корусанте, — одно и то же лицо.
Кроме того, мы перехватили многочисленные передачи с упоминанием предстоящих оружейных испытаний неопределенного масштаба.
Наши попытки проследить за активностью Империи привели к гибели нескольких агентов. Просим доукомп- лектации штата новыми сотрудниками. Попытки кооперации с Со Геррерой на Джеде были приостановлены по рекомендации генерала Джена Додонны.
Мы принимаем во внимание, что часть членов совета Альянса считает нашу обеспокоенность излишней. Мы не оспариваем тот факт, что до тех пор, пока есть хотя бы минимальная надежда на мирное политическое урегулирование, все основные ресурсы Разведуправления должны быть сосредоточены на Сенате. Отдельные аналитики Разведуправления отказались подписать этот документ из опасения придать ему «чрезмерную легитимность».
Уверяем, что речь не идет о теории заговора, и сознательное неведение не защитит нас от того, что сейчас конструирует Галактическая Империя.
Полный отчет прилагается.
