ЛИССЕН КАРАК — КРАСНЫЙ РЫЦАРЬ
Подгоняемый беспокойством, уставший и обессилевший, капитан только и мог, что переставлять ноги, шаг за шагом продвигаясь по тропе. Наступающая темнота, изнеможение и холод не могли не тревожить. Вечерело, и становилось очевидно, что им придется заночевать в лесу. В том самом лесу, где скрывались демон и виверна.
— Почему нас не прикончили? — спросил капитан у егеря. — Ведь демонов было двое.
Гельфред покачал головой.
— Одного ты убил. Искусно и чертовски быстро.
Он осматривал все вокруг, стараясь ничего не упустить. Наконец они добратись до основного тракта, и егерь натянул поводья лошади.
— Можем ехать вдвоем.
— Она не выдержит, — раздраженно возразил капитан.
— Ты ведь обладаешь магией, — произнес, не обвиняя, но с какой–то затаенной болью Гельфред.
— Да, — признал Красный Рыцарь, — иногда пользуюсь ею.
Егерь встряхнул головой и принялся читать молитву. Они ехали, пока не начал накрапывать мелкий дождик и не сгустились сумерки.
— Нужно сторожить попеременно, — произнес капитан. — Сейчас мы слишком уязвимы.
От усталости он с трудом соображал. Пока егерь чистил коня скребницей, он собрал ветки и развел огонь. Причем сделал все наоборот: сперва приволок довольно внушительных размеров коряги, которые без топора было не порубить, потом слишком измельчил хворост. Он опустился на колени у небольшого углубления и высекал кремнем о сталь искры на видавший виды клочок ткани до тех пор, пока тот не начал тлеть.
Чтобы пламя разгорелось, нужно было сначала сделать трут из ветоши, коры или птичьего гнезда, но об этом он вспомнил только сейчас. Пришлось начинать заново.
«Два придурка». Он ощущал, что лес вокруг полон врагов. А может, союзников. Вот оно — проклятье юности. «Интересно, во что я ввязался?»
Из сухой ветоши и кусочков березовой коры Красный Рыцарь соорудил небольшой трут и опять принялся выбивать искры, зажав в правой руке нож со стальным лезвием, в левой — кремень. Наконец капитан высек искру, поджег обуглившуюся ткань, положил ее в углубление и принялся осторожно дуть. Занялся огонь.
Красный Рыцарь подкидывал веточки, пока не убедился, что костер горит устойчиво, потом из аккуратно срезанных охотничьим ножом сухих веток соорудил некое подобие шалаша. Когда закончил, он был неимоверно горд собой и подумал, что если Дикие настигнут их прямо здесь, то ему, по крайней мере, удалось разжечь чертов костер.
Подошел Гельфред и протянул к теплу руки, потом достал арбалет.
— Поспи, капитан, — произнес он. — Будешь первым.
Красный Рыцарь хотел возразить, что ему нужно все обдумать, но тело диктовало свои условия. И все же, прежде чем забыться сном, он, уловив движение, вскочил с подстилки с мечом в руке. В свете костра глаза егеря показались огромными.
— Я просто хотел оттащить подальше башку твари, — пояснил Гельфред. — Как–то… Здесь ей не место. Да и лошадь пугается.
Капитан помог ему перетащить голову. Постоял около нее в кромешной тьме, дрожа от холода. Что–то приближалось. Что–то могущественное. Может быть, костер был такой же ошибкой, как и то, что они отправились в леса только вдвоем.
«Пруденция? Пру?»
«Мой милый мальчик».
«Пру, могу я растянуть над этим маленьким лагерем Плащ? Или нарушу равновесие?»
«Растягивай, но осторожно, как я тебя учила».
Он прикоснулся к ее мраморной руке, выбрал ниши и знаки, открыл огромную железную дверь. За ней была зеленая тьма — плотнее и зеленее, чем ему нравилось. Но капитан осторожно взял ее частицу и закрыл дверь.
От усилий его зашатало. Он не устоял и рухнул у мертвой головы демона. Кромешная темнота. Голова чудовища все еще излучала ауру страха, а он стоял перед ней на коленях — на сырых холодных листьях, и этот холод помог ему прийти в себя.
— Милорд? — Гельфред испугался. — Милорд!
Капитану потребовалось некоторое время, чтобы восстановить дыхание.
— Что?
— Звезды пропали.
— Я применил заклинание… Скрыл нас, — объяснил Красный Рыцарь. — Но может, зря.
Егерь шумно выдохнул.
— Давай уберемся подальше от этой штуковины, — предложил капитан, с трудом поднимаясь на ноги.
Они вместе заковыляли по корням деревьев к своему крохотному костерку. Лошадь так косилась на них, что стали видны белки ее глаз.
— Мне нужно поспать.
Гельфред в темноте сделал неопределенное движение, и капитан воспринял его за знак согласия. Обеспокоенный, он все же погрузился в сон, едва коснулся головой земли, и спал до тех пор, пока егерь не опустил руку ему на плечо.
Он услышал стук копыт. Или, скорее, скрежет когтей. Что бы это ни было, он никак не мог разглядеть источник звука. Костер потух, а ночь была слишком темной. На расстоянии вытянутой руки, может, и дальше двигалось нечто поистине громадное.
Гельфред оказался ближе к неведомому, и капитан положил руку ему на плечо, сдерживая.
Скрип. Звяк. Тук. Оно прошло мимо, направляясь вниз по холму к дороге.
Минула целая вечность, прежде чем Гельфред произнес:
— Оно нас не увидело и не учуяло.
Про себя Красный Рыцарь произнес: «Спасибо, Пру», а вслух:
— Моя очередь сторожить.
Минут через десять егерь уже храпел, уверенный в своем господине, которому подобной уверенности как раз и не хватало.
Рыцарь всматривался в темноту, ставшую теперь скорее союзником, нежели врагом. Затем погрузился в медитацию; восстановилось сердцебиение, исчезла боль. Он отправился во Дворец воспоминаний, воскрешая в памяти технику ударов мечом, заклинания, символы, строки поэзии.
Бегство в иллюзию не помогло ускорить время, тянувшееся, казалось, слишком медленно, и все же ночь заканчивалась.
Наконец первые лучи солнца осветили небо на востоке, и он деликатно растолкал Гельфреда. Теперь, учитывая, что оба проснулись, можно было немного расслабиться. На лошадь и голову демона никто не покусился.
Недалеко от места ночевки они обнаружили несколько глубоких отпечатков — раздвоенные, с когтями и ложным копытом. Хорошо заметные на опавшей листве.
Егерь отправился по следу, а капитан, выжидая, наблюдал…
— Нам стоит чего–то опасаться, Гельфред? — спросил он, догнав охотника и остановившись в нескольких шагах.
Гельфред указал на землю под ногами. Приблизившись, капитан увидел множество парных следов — троих или даже четверых существ.
— В точности как у убитого тобой вчера. Четыре пары следов. Один бежал медленнее, зато двое других передвигались шустрее, а вот здесь они остановились. Вынюхивали. Так мне представляется.
Любопытство, губительное и для котов, подгоняло их. Через десяток шагов они натолкнулись на новые восемь или десять пар следов, а еще через десяток…
— Боже милостивый и во имя всех святых! — не удержался Гельфред.
Качнув головой, капитан добавил:
— Аминь.
Они стояли на краю лощины, достаточно широкой, чтобы вместить пару фургонов и скрыть человека на коне. Она тянулась с запада на восток, лишенная растительности и тем самым похожая на дорогу. Земля в лощине была основательно вытоптана, и на ней сохранилось множество следов.
— Это ведь целая армия! — воскликнул Гельфред.
— Давай пошевеливаться, — приказал капитан.
Он бросился назад к полянке и принялся навьючивать на бедную лошадь все, что только было возможно.
Наконец они двинулись в путь. Издалека каждая тень им казалась демоном. Капитан все еще плохо себя чувствовал: его знобило, хотелось есть, но сделать привал, чтобы вскипятить хотя бы чай, он боялся. Из–за холода, ненадлежащего ухода, едва пережив сырую промозглую весеннюю ночь, лошадь еле тащилась. К счастью, слишком далеко идти не пришлось, что, возможно, спасло ей жизнь. Наверное, охранявшие лагерь караульные все–таки подняли тревогу — за милю до моста их встретил Йоханнес с шестью копьями в полной броне.
Он оглядел их все еще воспаленными глазами и зычным голосом призвал к ответу:
— Где вас черти носили?
— Ездили на разведку, — ответил капитан.
Из последних сил, будто от этого сейчас зависела его жизнь, он постарался расправить плечи. И чрезвычайно гордился тем, что смог это сделать.
Йоханнес посмотрел на него, как обычно смотрят на детей отцы, решившие чуток отложить неминуемое наказание за провинность, но, заметив волочившуюся по грязи голову, изменился в лице. Маршал подъехал к ней и наклонился, чтобы получше рассмотреть.
По его округлившимся глазам и встревоженному взгляду капитан понял, что поступил верно.
Резко дернув поводья, Йоханнес развернул лошадь.
— Надо предупредить оставшихся в лагере. Том, отдай капитану своего коня. Милорд, мы должны сообщить настоятельнице.
Тон маршала изменился. Не уважительный, но по–военному рассудительный. Дело приобретало иной оборот и уже непосредственно относилось к их службе.
Красный Рыцарь покачал головой.
— Пусть Уилфул отдаст мне коня. Том, следуй за мной.
Состроив недовольную гримасу, Уилфул Убийца спешился, пробормотав что–то по поводу того, что его вечно стараются объегорить.
Капитан не удостоил его ответом, с легкостью запрыгнул в седло лучника и быстрой рысью поскакал вперед, а Уилфул ухватился за стремянной ремень ближайшего наемника и припустил изо всех сил. Оставшееся до лагеря расстояние лошади преодолели резвым галопом. Казалось, на ногах Уилфула сапоги–скороходы.
К воротам выбежала охрана — дюжина лучников и трое солдат, во всеоружии и готовые к бою. Впервые с того момента, как он накануне отправился в разведку, сердце капитана наполнилось радостью.
Голова, тащившаяся по земле позади лошади Гельфреда, вызвала множество пересудов и стала предметом самого пристального изучения.
Капитан осадил коня около своего шатра и спешился. Ему хотелось принять ванну, отмыть волосы от грязи, но не было уверенности, что время терпит. Для начала он просто напился воды.
Подъехал Йоханнес, задержавшийся переговорить с начальником караула. Двое лучников — Длинный Сэм и Безголовый — насаживали голову твари на кол.
Капитан кивнул им.
— Поместите ее за главными воротами, пусть каждый проезжающий мимо фермер полюбуется.
Йоханнес долго разглядывал голову демона.
— Удвой охрану, привлеки для дополнительного патрулирования до четверти воинов в полной амуниции, дежурство круглосуточное, распланируй зачистку деревень вокруг крепости, — приказал капитан. Усталость тяжким грузом давила на плечи, он с трудом подбирал нужные слова. — Леса заполонены Дикими. Они собрали целую армию и ведут ее сюда. Могут напасть в любой момент. Из шатра он вынес открытую чернильницу и, не заботясь о каллиграфии, нацарапал длинную записку. В конце, как принято у просвещенных господ, аккуратно вывел свое имя: Красный Рыцарь, капитан.
— Как можно быстрее найди двух лучников, снабди продовольствием и лошадьми — по паре отменных скакунов каждому — и отправь к королю в Харндон.
— Боже милостивый, — не сдержался Йоханнес.
— Переговорим, когда вернусь от настоятельницы, — бросил капитан.
Тоби подвел ему запасную верховую лошадь Мерси. Запрыгнув в седло, он велел Плохишу Тому следовать за ним и поскакал вверх по крутому склону к крепости.
Ворота все еще были открыты. Но вскоре их накрепко закроют.
Он слетел с Мерси и бросил поводья Тому, не проявившему такой же прыти. Взбежал по ступенькам и забарабанил в двери большого зала. Из часовни за ним, как обычно, наблюдал священник.
Двери открыла пожилая монашка и поклонилась.
— Мне нужно как можно скорее встретиться с госпожой настоятельницей, — выпалил Красный Рыцарь.
Женщина отступила, потупив взор, и захлопнула двери. Он едва сдержался, чтобы снова не заколотить по ним кулаками, но, поразмыслив, решил подождать.
— Это вы с Гельфредом удавили ту тварь? — не без зависти поинтересовался Плохиш Том.
Капитан мотнул головой.
— Позже.
Том повел плечами.
— Эх, хоть глазком бы взглянуть, как это было, — продолжил мечтательно здоровяк.
— Ты что, оглох? Не сейчас, Том.
Рыцарь заметил, что за ними наблюдают из окон дормитория.
— Мне нужно было поехать с тобой, капитан, — заявил великан. — Вот что я хочу сказать. В следующий раз не забудь про меня.
— Клянусь распятым Иисусом Христом, Том, — ответил Красный Рыцарь.
То была первая клятва богоотступника за долгое время, может, поэтому, едва он ее произнес, тяжелые двери отворились, и на пороге показалась растерянная пожилая монахиня. Без сомнения, ей не так уж часто доводилось слышать подобные речи. Она слегка кивнула, приглашая следовать за собой. Вместе они поднялись по ступеням и пересекли огромный зал. Подошли к двери, в которую он никогда не входил, но из нее прежде выносили вино и стулья.
Далее она повела его по длинному коридору мимо множества дверей к богато украшенной рельефной резьбой винтовой лестнице с каменной колонной по центру. Поднявшись по ступеням, они оказались у изящной голубой двери. Постучав, монахиня открыла ее и поклонилась.
Капитан проследовал мимо нее и тоже отвесил поклон. Усталость, похоже, не сказалась на его учтивости. Постепенно он приходил в себя и с удивлением осознавал, что отчасти сожалеет о богохульных словах, произнесенных в присутствии монахини.
Это было похоже на то, как оживает рука, когда отлежишь ее во сне. Постепенно отступает онемение и начинается покалывание. Хотя сейчас скорее возвращались эмоции, нежели ощущения.
Настоятельница сидела в низком кресле за пяльцами. Через выходившее на запад окно струились лучи весеннего солнца. На вышивке был изображен окруженный собаками олень с копьем в груди. Яркая шелковая нить рисовала кровь, стекающую по его боку.
— Я видела ваше возвращение. Лошадь под тобой пала, — произнесла настоятельница, — а от тебя разит магией.
— Вы в огромной опасности, — ответил он. — Звучит угрожающе, знаю. Но это действительно так. И дело уже не в парочке чудовищ. Полагаю, некие силы из земель Диких хотят захватить крепость и переправу через реку. Если они не смогут сделать это тайно, то нападут в открытую. Атаковать могут в любое время. В лесах они уже собрали целую армию, огромную армию.
Настоятельница задумалась над услышанным.
— Надеюсь, это не изощренный способ поднять свой гонорар?
Она безуспешно попыталась спрятать страх и недоверие за улыбкой.
— Не так ли? — прерывающимся голосом уточнила женщина.
— Мы с егерем направились по следу — магическому следу — за демоном, убившим Хавицию.
Настоятельница знаком предложила ему присесть. Опустившись на стул, он заметил на приставном столике кубок с вином и, не раздумывая, припал к нему губами. Горло словно опалило кислотой, капитан даже откинулся назад и поставил опорожненный кубок обратно, правда, излишне резко: ударившись о столешницу, тот громко звякнул. Настоятельница вздрогнула.
— Не понравилось вино?
— Сперва мы обнаружили труп мужчины. Судя по одежде — из вояк… Повстанец. — Глубокий вздох. — Вам доводилось знавать повстанцев, настоятельница?
Ее блуждающий взгляд витал неведомо где.
— Еще бы, — задумчиво произнесла она. — Мой любовник погиб, сражаясь с ними. Вот и повод для исповеди. Любовник. Любовники.
Она иронично улыбнулась.
—• Мои прежние тайны уже не имеют значения. Я знаю, кто такие повстанцы. Это тайные прислужники нашего главного врага — сатаны. Считалось, что старый король их всех перебил. А ты, получается, одного таки нашел или, по крайней мере, предлагаешь мне в это поверить.
— По всему выходило, что убили его недавно.
Увидев графин с вином, капитан поднялся, желая наполнить кубок.
— Бьюсь об заклад, он испустил дух через несколько часов после смерти сестры Хавиции. И убили его свои же, но с какой стати? — покачал он головой. — Потом мы отправились на запад, не сходя со следа.
Молодой мужчина тяжело опустился на стул. Она наблюдала за ним.
— И обнаружили чудовище. — Он пристально посмотрел на нее. — Адверсария. Вы знаете, что они собой представляют?
— Все люди моего поколения знают, кто они. — На мгновение настоятельница прикрыла глаза рукой. — Демоны. Повелители Диких.
Он вздохнул.
— Думал, рассказы о них сильно приукрашены. Ко всему прочему, их было двое. Могу лишь предположить, что повстанцы и демоны действуют сообща. И если это так, то все это — не простая случайность. Считаю, они — лишь предвестники атаки, оценивающие ваши силы, а их цель — крепость. Безусловно, она имеет огромное стратегическое значение. Я вынужден просить вас впустить мои войска, закрыть ворота и подготовиться к длительной обороне — запастись провизией и, само собой, собрать ваших людей. Следует оповестить короля.
Она долго разглядывала его.
— Если планируешь захватить мою крепость… — начала было настоятельница, но умолкла.
— Миледи, согласен, это было бы блестящей военной хитростью. Соглашусь, что, возможно, я мог бы попытаться это сделать. Сражаясь на Востоке, мы использовали похожие приемы. Но это моя страна, миледи. И если вы во мне сомневаетесь, а у вас для этого есть все основания, то просто посмотрите, что мои лучники устанавливают за воротами нашего лагеря.
Женщина глянула в окно.
— Ты можешь мне сказать, что за воротами лагеря стоит ангел Божий, который говорит твоим лучникам, что я — самая красивая женщина на земле со времен Елены Прекрасной. Слишком далеко, чтобы хорошенько рассмотреть и поверить, — произнесла настоятельница. — Однако я видела тебя. Ощущаю силу вокруг тебя. И… теперь понимаю многое другое, что видела раньше.
— Так вы — маг.
«Что–то я медленно соображаю», — подумал он.
— Да, и тебя очень трудно прочесть, словно на тебе какая–то защита от моей магии. — Ее лицо озарилось улыбкой. — Только я не неофит, и Господь наделил меня силой заглядывать в чужие души. Твоя весьма любопытна, полагаю, ты и сам это знаешь.
— О да, Господь прямо благоволит мне.
— Ты насмехаешься и ожесточен, но сейчас у нас сложное положение, а я не твоя духовная наставница. — Ее тон изменился, стал более резким и низким. — Хотя я могла бы ею стать, если бы ты мне позволил. Тебе нужна Его благосклонность. Ты облачен в доспехи тьмы, но они всего лишь подделка, которая рано или поздно тебя подведет.
— Мне это уже говорили, — заявил Красный Рыцарь, — и все же пока они исправно служат мне. Скажите вот что, настоятельница: кто еще находился в том поместье?
Женщина пожала плечами.
— Позже…
Капитан долго смотрел на нее.
— Кто еще находился в том поместье?
Она мотнула головой.
— Позже. Сейчас, когда мои мысли заняты вопросом, как сохранить свою собственность, это не важно. Я не сдамся и удержу это место.
— Значит, вы прикажете, чтобы крепость готовилась к обороне?
— Прямо сейчас.
Настоятельница взяла колокольчик и позвонила. Незамедлительно появилась пожилая монахиня.
— Приведи сюда привратника и старшего офицера. И объявите тревогу, — решительно приказала настоятельница.
Она подошла к каминной полке и открыла небольшую шкатулку из слоновой кости, на которой был вырезан крест ордена Святого Фомы. В ней лежал листок из молочно–белой бересты.
— Ты точно уверен? — прошептала она.
— Да.
— Хорошо бы мне разделять твою уверенность.
Капитан снова опустился на стул.
— Здесь я ничем помочь не могу. Вы утверждаете, что чувствуете силу во мне…
— Я верю, что ты выследил и убил еще одно чудовище. Возможно, даже нашел мертвого повстанца. Возможно, за моими стенами скрывается изменник. Но как только я призову магистра своего ордена, он появится здесь со всеми имеющимися в его распоряжении рыцарями и, может быть, потребует, чтобы король призвал на войну свою армию.
— Это как раз то, что необходимо.
— Я не могу звать их на помощь из–за пустяка.
Красный Рыцарь откинулся на спинку стула. У него болела спина, ныла шея, от переутомления он злился. И едва сдержался, чтобы не ответить ей слишком резко.
— Какие доказательства вам нужны?
Она пожала плечами.
— Я верю тебе, но должна быть уверена.
Он кивнул, чувствуя, как на него накатывает волна необоснованного гнева.
— Замечательно. — Он поднялся и отвесил ей поклон.
Настоятельница попыталась схватить его за руку, но он отступил назад.
— Лучше не откладывать, — рявкнул Красный Рыцарь.
— Капитан, ты ведь не ребенок, — укоризненно произнесла настоятельница.
Едва сдерживая гнев, он поклонился и удалился прочь.
— Что она сказала? — спросил Том.
— Хочет, чтобы мы обнаружили их армию, а не только ее следы.
Том ухмыльнулся.
— Это будет великий ратный подвиг, — заявил он.
Кроме сэра Милуса, державшего знамя, остальные были готовы сразу вскочить на лошадей, но лишь одна створка ворот, у которой стоял старший офицер, была приоткрыта. Пришлось выводить коней поочередно. Проклиная задержку, Красный Рыцарь все же отдал должное старой интриганке. Она восприняла его предупреждение всерьез.
— Капитан!
Он повернулся и увидел бегущую через внутренний двор босоногую Амицию.
— Двинулись, — просипел Том. — Соберу людей.
— Двадцать копий.
— Хорошо, — произнес гигант и, отъезжая, подмигнул.
Подбежала Амиция. Он уловил ее приближение загодя. Ощутил ее запах, аромат земной женщины, чистый и яркий, незамысловатый, словно только что выкованный клинок. Чем–то напоминавший запах Диких.
— Настоятельница велела передать тебе вот это, — сдержанно сказала она, протягивая ему небольшой свиток. — Еще заверила, что примет незамедлительные меры, так что не думай, будто на твое предупреждение не обратили внимания.
Он взял свиток из ее рук.
— Спасибо, — натянуто улыбнувшись, поблагодарил Красный Рыцарь. — От усталости я становлюсь несговорчивым.
— Ты сражался за свою жизнь, — выпалила она, не отводя от него глаз. — Нет большей усталости, чем усталость от постоянного страха и войны.
Капитан мог бы оспорить ее утверждение. Рыцари не признаются в своем страхе. Но в ее нежном голосе было столько убежденности и искренности. Такой исцеляющий. Всепрощающий. Чарующий голос.
И только сейчас Красный Рыцарь заметил, что все еще держит девушку за руку. Она покраснела, но руку не отдернула.
— Госпожа, ваши слова как бальзам на душу утомленного человека.
Капитан поклонился и поцеловал ей руку. Прикосновение тоже было исцеляющим. Девушка словно приворожила его.
Она фыркнула.
— Никакая я не госпожа, просто послушница при монастыре.
Красный Рыцарь заставил себя оторваться от нее, иначе они простояли бы в этом залитом лучами весеннего солнца дворе целую вечность.
Он прочел свиток, пока спускался от главных ворот до Нижнего города по засыпанной гравием дороге, почти везде обнесенной стеной. Некоторые участки были вымощены булыжниками, что делало ее неплохим укреплением, которое он мог успешно использовать для обороны.
Возводя эту крепость, кто–то не поскупился.
Легким галопом рыцарь пересек город. Боль в плече успокоилась. Дрожь ощущалась только в правой руке, но уже по другой причине. Внезапный приступ хохота сразил капитана.
