ЛИССЕН КАРАК — КРАСНЫЙ РЫЦАРЬ
Многие мили Гельфред вел их вдоль реки по дороге, которая все больше сужалась, становясь трудноразличимой. Наконец они проехали место, где сражались с виверной. Дальше дорога и вовсе исчезла. Больше не было полей, последняя крестьянская хижина давно осталась позади, и капитан уже не чувствовал запаха дыма в прохладном весеннем ветерке, который теперь отдавал лежалым старым снегом. Настоятельница не преувеличивала. Люди уступили эти земли Диким.
Иногда Гельфред слезал с лошади, доставал из–за пояса короткий жезл с серебряным набалдашником, четки и возносил молитвы, по одной за раз, затем торопливо возвращался в седло. Еще он клал на землю перед собой усохшую, усеянную шипами ведьмину стрелу, и она указывала направление, словно мечущаяся на поводке собака.
После этого они ехали дальше.
— Ты выслеживаешь чудовищ, полагаясь на тарабарские забубоны? — спросил капитан, нарушая затянувшееся молчание.
Они ехали гуськом по хорошо различимой тропе с сильно примятыми старыми листьями, однако вскоре и ее не стало. По всем признакам выходило, что они в землях Диких.
— С Божьей помощью, — ответил Гельфред и глянул на него, ожидая очередной остроты. — Мои познания указывают не на чудовище, теперь я выслеживаю человека или людей.
Красный Рыцарь скорчил гримасу, но решил промолчать насчет Бога.
— Ты чувствуешь их силу непосредственно? Или идешь по следу, как собака?
— Хотелось бы получить разрешение на покупку нескольких собак, — сказал Гельфред. — Хороших собак. Аланов, бладхаундов и гончую или двух. Я все же егермейстер. И если это так, то не отказался бы от денег, собак и нескольких слуг, но не из разведчиков или солдат.
Гельфред говорил тихо, на командира не смотрел, сосредоточившись на изучении земель Диких, так же как и сам Красный Рыцарь.
— О какой сумме идет речь? — поинтересовался капитан. — Люблю собак. Давай заведем собак! — Он улыбнулся. — А еще мне нравятся соколы.
Гельфред резко, до хруста в шее, повернул голову, отчего его лошадь вздрогнула.
— Неужели?
Красный Рыцарь захохотал. Его смех разнесся по лесу, словно звук трубы.
— Ты. верно, думаешь, что сражаешься против сатаны, не правда ли, Гельфред?
Он покачал головой, а когда повернулся посмотреть на егеря, тот уже спрыгнул с лошади и указывал на что–то среди деревьев.
— Святой Евстахий! Все молитвы ради этого знака! — воскликнул он.
За оголенными ветками мелькнула белая вспышка. Капитан развернул лошадь — задачка не из легких на узкой тропинке между древних деревьев — и вздохнул.
Старый олень не был белоснежным — это бесспорно, поскольку он был темнее видневшегося под его ногами клочка снега. Шерсть скорее цвета овчины, теплого белого, со следами долгой зимы. Но все равно он был белым, а его ветвистые рога с шестнадцатью отростками указывали на то, что это взрослый самец: величественный, высотой в холке не уступающий лошади. Старый и благородный и, по мнению Гельфреда, знак, посланный свыше.
Олень смотрел на них с опаской.
Для Красного Рыцаря это было существо из Диких. От его благородной головы исходила осязаемая сила — толстые нити, которые, словно паутина, в воображаемом царстве заклинаний связывали великолепное животное, землю, деревья и окружающий мир.
Капитан на мгновение зажмурился.
Олень развернулся и пошел прочь, копыта застучали по мерзлой земле. Затем он посмотрел назад, ударил копытом по жухлому снегу, перепрыгнул через повалившиеся стволы вечнозеленых деревьев и исчез.
Гельфред опустился на колени.
Капитан осторожно поехал между деревьями, поглядывая на ветки над головой и на землю, пытаясь призвать свою способность видеть в эфире, но в то же время борясь с этим искушением, как поступал всегда, когда сердце билось быстрее обычного.
Олень оставил следы. Красный Рыцарь посчитал это обнадеживающим знаком. Он без труда отыскал место, где стояло животное, и последовал за отпечатками туда, где оно повернулось и ударило копытом по снегу.
Его скаковая лошадь шарахнулась в сторону, и капитан погладил ее по шее и тихо произнес:
— Тебе не понравился тот зверь, правда, милая?
Подошел Гельфред, ведя свою лошадь в поводу.
— Что ты видел? — сердито спросил он.
— Белого оленя. С крестом на голове. Похоже, ты тоже его видел.
Капитан пожал плечами, егерь покачал головой.
— Но как ты смог увидеть?
Красный Рыцарь рассмеялся.
— Эх, Гельфред, неужели ты действительно уверовал в собственную святость? Может, передать девам из Лонни, что обет целомудрия тобой уже принят? Кажется, припоминаю одну черноволосую молодушку…
— Зачем ты все время святотатствуешь?
— Я не святотатствую, просто подшучиваю над тобой. — Он показал рукой в латной рукавице место, где олень ударил копытом по снегу. — Проверь тут своим жезлом.
Егерь поднял на него взор.
— Прошу прощения, но я — грешник, мне не стоит позволять себе важничать. Возможно, мои грехи настолько черны, что между нами нет ничего общего.
И снова капитан рассмеялся во весь голос.
— Может, я не такой уж и плохой, как тебе кажется, Гельфред. Думается, Богу вообще на все это насрать… но иногда я спрашиваю себя, неужели у него настолько плохо с чувством юмора? Нужно ко всему относиться проще.
Егермейстер кипел от гнева.
Красный Рыцарь покачал головой.
— Гельфред, да пойми же — я просто подшучиваю над тобой. Неприятности с Богом, если честно, у меня. Ты — хороший человек, делаешь все от тебя зависящее. А теперь… будь другом, проверь жезлом вот здесь, под снегом.
Охотник опустился в снег.
Капитан подумал, как должно быть холодно его коленям, несмотря на высокие сапоги.
Гельфред прочел вслух четыре молитвы — три раза «Отче наш» и один «Аве Мария». И, спрятав за пояс четки, посмотрел на Красного Рыцаря.
— Принимаю твои извинения, — сказал он, достал из–за пояса жезл, потянулся им к следу копыта, и внезапно его резко подбросило вверх, словно сработала невидимая пружина.
Придя в себя, Гельфред принялся раскапывать снег, не снимая перчаток. Глубоко копать не пришлось.
Там оказался труп мужчины. Умирал он медленно, от стрелы в бедре, которая разорвала артерию — они определили это по количеству крови, пропитавшей брэ и чулки и превратившейся в замерзший алый панцирь.
Его одежда была из неокрашенной шерсти, белая с сероватым оттенком, хорошей выделки. Колчан полон отличных стрел с наконечниками из закаленной стали: капитан доставал их одну за другой и проверял на своих наручах. Только эти стрелы стоили целое состояние.
В притороченном к поясу мертвеца кошельке обнаружилась сотня леопардов, в основном золотом и серебром, превосходный кинжал с рукоятью из бронзы и кости, набор столовых приборов в специальном футляре. Плащ с капюшоном были сшиты из такой же неокрашенной шерсти.
Егерь раскрыл плащ мужчины и достал цепочку с покрытым эмалью листком.
— Господи Иисусе! — воскликнул он и отстранился.
Капитан мечом разгребал снег вокруг, приподнимая старые ветки, лежавшие под ним. Вскоре он отыскал лук. Превосходный боевой лук, тяжелый, гладкий и мощный — не пострадавший от снега.
Расточительно пользуясь своей силой, распространяя ее все дальше и дальше, Гельфред искал стрелу, ставшую причиной смерти мужчины. В его распоряжении имелись труп, кровь и колчан. Их связи достаточно крепки, поэтому найти метательный снаряд было лишь вопросом времени, если только он не слишком далеко.
Нашелся тот неподалеку от дороги, там, где они с нее съехали, почти на их пути, под шестидюймовым слоем снега. Окровавленную стрелу вырвали из раны, и кровь примерзла к земле.
Она была почти такая же, как пятнадцать стрел в колчане.
— Любопытно, — заметил капитан.
Они по очереди стояли на страже, пока кто–то из них стаскивал с трупа одежду, цепочку, сапоги, ремень, нож — все.
— Почему никто его не сожрал? — рассуждал Гельфред.
— Здесь достаточно силы, чтобы отпугнуть любое животное, — ответил Красный Рыцарь. — Но почему убивший его не забрал одежду и стрелы? И нож? Признаю, Гельфред, это…
Егерь не поднимал глаз.
— В землях Диких живет много разного народа.
— Знаю. — Капитан нахмурился. — Я с севера, Гельфред, и видел тех, кто приходит из–за Стены. Каждый день они сновали за рекой. Их там целые деревни. Иногда мы громили их, но порой торговали.
— Он пришел не из–за Стены. — Гельфред посмотрел на капитана, ожидая возражений. — Он из тех мужчин и женщин, которые хотят свергнуть господ. Они говорят, что мы будем… то есть что они будут свободными.
Голос его прозвучал на удивление беспристрастно.
Красный Рыцарь поморщился.
— Он — повстанец? Лук? Амулет в виде листка? Их песенки я уже слышал. Знаю, есть те, кто призывает сжечь замки. Если бы я родился слугой, то прямо сейчас примкнул бы к ним с вилами. Но повстанцы? Люди, решившие сражаться на стороне Диких? Кто снабжает их деньгами? Как их вербуют? Какая–то бессмыслица. — Он пожал плечами. — Если начистоту, я всегда думал, что повстанцев плодят сами господа, желающие оправдать собственные злодеяния. Эдакий юношеский цинизм.
Гельфред тоже пожал плечами и отвел взгляд.
— Такие слухи ходят всегда.
— Ты ведь не какой–то там тайный повстанец, Гельфред? — Красный Рыцарь вынудил собеседника вновь заглянуть ему в глаза.
Егерь вновь повел плечами.
— Я не повстанец, но иногда весь этот безумный мир вызывает у меня желание убивать. — Он потупился, но внезапно его гнев вырвался наружу. — Нет, я не из них, но понимаю тех, кто считается вне закона, и тех, кто пришел из–за Стены.
Капитан улыбнулся.
— Наконец–то у нас с тобой появилось что–то общее.
Он перевернул закостенелый труп и, воспользовавшись острым ножом мертвеца, распорол его чулки. Срезал пояс с льняных брэ мужчины, пропитанных замерзшей кровью, и тоже забрал. Из тяжелой кожаной сумки, прикрепленной к седлу, капитан достал мешок и затолкал туда вещи покойника. Кошелек бросил Гельфреду.
— Купи собак.
Раздетым мертвец совсем не походил на солдата армии зла. Подумав об этом, капитан поджал губы. Он наклонился над покойником — таким же белым, как снег рядом с ним, — и вновь перевернул его. Смертельная рана зияла под рукой, удар нанесли прямо в сердце ножом с тонким лезвием. Капитан не торопясь изучал рану. Убийца подошел и добил его. И был так возбужден, что не заметил — жертва уже мертва.
— Уже мертва? — переспросил Гельфред.
— Крови маловато. Взгляни на его котту. Вот тут отверстие, а вот кровь. Но ее совсем немного. — Капитан пригнулся к самой земле. — Загадка. А ты что заметил, Гельфред?
— Экипирован он лучше нас.
— Дьявол хорошо платит, — сказал Красный Рыцарь, — или, возможно, всегда платит в срок.
Он осмотрелся вокруг.
— Это не то, зачем мы здесь. Давай вернемся к следу и разыщем чудовище. Гельфред, ты, выходит, можешь творить заклинания с ведьминым ядом?
Егерь отступил.
— Мне говорили — это невозможно. Но ошибались. Это как стойло от навоза очищать, главное — постараться, чтобы дерьмо не попало на тебя.
Капитан посмотрел на Гельфреда с уважением. В течение нескольких недель после того, как Красный Рыцарь нанял его, споры по религиозным вопросам определяли их взаимоотношения.
— А ты силен, — заметил он.
Не отрывая взгляда от деревьев, егерь покачал головой.
— Чувствую, мы нарушили равновесие, — произнес он, не обратив внимания на комплимент.
Капитан повел лошадь к поваленному стволу. Он мог бы сразу запрыгнуть в седло, но тело ныло, а шея болела от усилий виверны оторвать ему голову, да и похмелье все еще сказывалось. Поэтому лежавшее дерево пришлось весьма кстати.
— Тогда тем более нужно двигаться дальше. Мы не охотимся на повстанцев, Гельфред. Мы убиваем чудовищ.
— Милорд… — начал егерь, — у тебя есть собственная сила, ведь так?
Красный Рыцарь почувствовал, как мурашки пробежали по спине. Сбежать?
Спрятаться? Солгать?
— Да, — произнес он. — Немного.
— Интересно, — непринужденным тоном сказал Гельфред. — Итак, раз я исключил… повстанца из своего заклинания, то теперь могу сосредоточиться на другом существе. Они были связаны. По крайней мере, — егерь выглядел испуганным, — по крайней мере, мне так почудилось.
— Как думаешь, почему убили этого повстанца, Гельфред?
Охотник мотнул головой.
— Повстанец помогает чудовищу убить монашку, а затем его убивает другой человек.
Капитан вздрогнул. В груди похолодело, словно кольчуга под коттой вдруг коснулась голого тела.
— Не тронули ни денег. Ни оружия. — Красный Рыцарь огляделся по сторонам. — Полагаю, за нами следят.
Егерь кивнул.
— Как давно его убили? — спросил капитан.
— Два дня прошло, — уверенно произнес Гельфред, как бывает уверен только тот, кто знает, что прав.
— Бессмыслица какая–то, — провел рукой по бороде Красный Рыцарь.
Они вернулись к следу, и егерь, немного поколебавшись, свернул на восток.
Дальше помчались вскачь.
— Тот олень был знаком Божьим. Он указал на то, что повстанцы — не кто иные, как приспешники дьявола.
Капитан глянул на егеря, как отцы смотрят на своих малых детей.
«Все это весьма странно», — размышлял Красный Рыцарь, поскольку Гельфред был лет на десять его старше.
— Олень — создание из земель Диких, такое же, как и та виверна, но он позволил себя обнаружить, поскольку противостоит тем, кто помогает повстанцам. — Капитан пожал плечами. — Или что–то в этом роде, полагаю. — Они встретились взглядами. — Нам нужно понять, зачем существо из земель Диких помогло нам найти тело.
— Получается, ты — безбожник! — воскликнул егерь, скорее обвиняя, чем вопрошая.
Капитан внимательно осматривал леса.
— Не совсем, Гельфред, не совсем.
Неожиданно дорога сузилась, и разговор прервался. Гельфред поскакал впереди. Он оглянулся на капитана, словно подбадривая его, командир кивком дал понять, что понял. Дальше ехали молча.
Через несколько минут Гельфред поднял руку, спешился и провел ритуал. Древко в его руке разломилось надвое.
— Святой Евстахий, — дрожащим голосом проговорил он. — Капитан, оно рядом.
Красный Рыцарь заставил лошадь отступить на несколько шагов, чтобы кобыла егеря не мешала ему достать прикрепленное к стремени тяжелое копье. Гельфред потянулся за арбалетом и принялся его заряжать, стараясь не выпускать из поля зрения окрестности.
Капитан прислушался и попытался хоть что–то разглядеть в эфире. Он так и не смог ничего увидеть, но кое–что почувствовал и осознал, что чудовище тоже ощущает его. Внезапно накатила усталость.
Красный Рыцарь медленно развернул лошадь. Они находились на вершине холма — западный склон круто спускался к разлившейся речке. Следы терялись в потоке. На восточном склоне, по направлению к крепости, спуск был не так крут, но сменялся резким подъемом на гребень скалы, с которого они только что спустились. Капитан обратил внимание, что там полно валунов, за которыми можно легко спрятать даже повозку, причем некоторые велики настолько, что на их вершинах выросли деревья.
— Возможно, я поступил опрометчиво, — начал Красный Рыцарь.
И услышал звонкий щелчок — это Гельфред закрепил тетиву арбалета во взведенном положении.
Рыцарь не отрывал взгляда от огромного валуна размером с дом богатого фермера. От него поднимался пар, словно дым от полыхающего строения.
— Оно именно там, — произнес он.
— Благослови нас, пресвятая Богородица, ныне и в час смерти нашей. Аминь, — перекрестился Гельфред.
Капитан глубоко вдохнул и осторожно выдохнул, пытаясь успокоиться. Подходы к скале заросли карликовыми елями, везде валялись поваленные деревья, лежал снег. Отвратительная местность, если придется сражаться на лошади. К тому же он поехал не на Гренделе; под ним была обычная верховая кобыла, никогда не участвовавшая в бою.
И доспехов он не надел.
«Я — полный кретин», — раздраженно подумал он.
— Гельфред, — окликнул капитан, не поворачивая головы, — их там больше чем одно? Что там на нижнем склоне?
— Думаю, там еще один. — Охотник сплюнул. — Мой просчет.
Голос егеря прозвучал спокойно, и Красный Рыцарь почувствовал внезапную симпатию к охотнику.
— Это точно наш убийца? — поинтересовался капитан.
Не без гордости он отметил, что голос не дрогнул. Если ему суждено погибнуть, он не посрамит чести истинного дворянина. Что не могло не радовать.
Гельфред тоже оказался храбрым человеком.
— Тот, что наверху склона, и есть наш убийца, — ответил он. — Во имя Христа, капитан, кто они?
— Держись ближе ко мне, — скомандовал Красный Рыцарь. — Ты же егерь, Гельфред. Вот и ответь: кто они?
Он поскакал вперед по следу, ведущему на запад. Проехал мимо Гельфреда, даже ощутил исходившее от его лошади тепло. Дальше двинулся вниз по крутому склону прямо к речке, теперь он не видел валунов, лишь слышал, как что–то пришло в движение, — раздался грохот и треск.
Одним прыжком его лошадь преодолела поток. Он почувствовал ее страх. Да и сам был порядком напуган.
Проехал еще пять ярдов, заставляя ее бежать рысью. Она, между тем, все норовила свернуть. Десять ярдов. Капитан услышал всплески: Гельфред пересекал речку вброд вместо того, чтобы принудить животное ее перепрыгнуть. Он попытался развернуть кобылу, но та не подчинилась. Тогда Красный Рыцарь пришпорил ее с правого бока, и она наконец–то послушалась.
— За мной.
Взглянув на проделанный ими путь, он снова, прикидывая расстояние, развернул лошадь.
— Я спешусь, — произнес Гельфред.
— Заткнись.
Капитан пытался сосредоточиться, чтобы мысленно оказаться в зале Дворца воспоминаний. Он заставил себя закрыть глаза, не обращая внимания на доносившийся с вершины скалы на востоке грохот.
«Пруденция?»
Она стояла в центре зала — глаза открыты, он подбежал к ней, схватил протянутую руку и положил себе на плечо.
«Екатерина, Apec, Сократ!» — прокричат Красный Рыцарь и, кинувшись к нужному выходу, схватился за ручку, повернув ключ в тот момент, когда зал начат вращаться.
Замок, щелкнув, открылся. Распахнувшаяся дверь сбила его с ног, и он сильно ударился о мраморный пол. В этот раз ветер превратился в леденящий зеленый вихрь, а с противоположной стороны…
Некая сущность попыталась ухватить его за плечо, но он, влекомый ветром, заскользил по полу, существо налегло на дверь, не давая той захлопнуться. Он спрашивал себя, что произойдет, если она слетит с петель. Гадал, может ли он погибнуть в этом небольшом круглом зале. Выходило, что может.
«Здесь командую я!» — прокричал он, подогнув под себя колено, как если бы боролся с превосходящим по габаритам противником. Ухватившись за ключ, он кое–как сумел приподняться и надавить плечом со своей стороны.
Несколько протяжных ударов сердца казалось, будто он толкает застрявшую в грязи телегу, но вот дверь чуть поддалась. Всего на какой–то миг эта маленькая победа многократно увеличила его силу, словно факир раздул пламя. Он захлопнул дверь, как только нити силы сплелись, образовав единое целое, подобно паутине огромного паука.
Лошадь не слушалась, а чудовище уже преодолело половину холма, несясь вниз по дороге. Огромная туша крушила ветки деревьев по обеим сторонам, из–под когтистых лап летели комья земли.
Капитан старался не смотреть на голову монстра. Держал копье наперевес, ожидая подходящего момента.
Лошади — животные сложные; они выносливые, но возбудимые, а иногда еще и своенравные. Даже в лучшие дни его отличная скаковая кобыла бывала излишне разгоряченной и беспокойной, а теперь и вовсе желала лишь одного — убежать куда подальше.
С глухим щелчком Гельфред разрядил арбалет, болт впился чудовищу под длинный клюв, и оно пронзительно закричало.
Тридцать ярдов. Длина ристалища в замке отца. Удар должен быть выверенным. Противник — капитан никогда таких не видывал, но предположил, что он и есть пресловутый враг человека, — побежал размашистее, готовясь перемахнуть через ручей.
Демон.
Красный Рыцарь вогнал шпоры в бока лошади. Иногда с этими животными нужно поступать жестко. Кобыла рванула вперед.
Противник прыгнул, приземлившись у края потока, его крючковатый клюв нацелился капитану в лицо, передние лапы широко расставлены.
Рыцарю показалось, что ему удалось остановить чудовище, когда оно перепрыгивало речку, ведь он набросил над берегом великолепную сеть силы. Вот они: недоразвитые крылья, застывшее на морде выражение гнева, похожая на человеческую голова с костяным искривленным гребнем, брызги слюны. Но это длилось всего лишь мгновение — демон уже скидывал слабые оковы обездвиживания, словно разозленный и напуганный ребенок разрывает огромную паутину.
Красный Рыцарь нацелил копье в правый глаз чудовища, как если бы то была грудь соперника; мишень из латуни; верхний левый угол щита на столбе с перекладиной для отработки ударов. Острие, соскользнув с глабеллы, вонзилось в мягкие ткани глаза, и закаленная сталь длинного наконечника, ломая верхнюю и нижнюю кость глазницы, погружалась все глубже и глубже, принимая на себя вес человека и лошади под ним. Проткнутый, словно насекомое, приколотое к листу, демон попытался отпрянуть.
Древко копья разломилось.
Задние лапы непроизвольно подогнулись, и когтями передних чудовище принялось рвать лошадь, отделяя мышцы и сухожилия от костей, сдирая с бедного животного шкуру. Потеряв равновесие, капитан вылетел из седла и скатился с крупа лошади. Кобыла, душераздирающе крича, еще смогла встать на дыбы, и тогда монстр когтями выпотрошил ее, внутренности огромным комком вывалились на дорогу.
Демон наконец выпрямил задние лапы, а передними разорвал последние нити силы Красного Рыцаря…
Чудовище перестали занимать останки лошади, и оно обратило к капитану единственный оставшийся глаз, пылающий гневом так, что невозможно было разглядеть ни зрачка, ни нанесенного увечья. Ничего, кроме испепеляющего взгляда.
Ужас обрушился на капитана, словно удар обухом по голове, за какое–то мгновение став всеобъемлющим, лишив воли. Теперь он представлял собой не что иное, как сгусток страха.
И тогда демон нацелился на него, быстро привстав на задние лапы, но вдруг, словно марионетка с перерезанными веревочками, без признаков жизни рухнул на труп лошади.
Красный Рыцарь зажал рот рукой, надеясь подавить подступившую тошноту, но попытка оказалась неудачной, и он изверг все содержимое желудка на собственный жупон. Когда с рвотой было покончено, настало время восстановить дыхание после пережитого ужаса.
Немного придя в себя, капитан прокричал:
— Берегись! Там еще один!
Гельфред не спеша подошел к нему, держа кружку и не выпуская из рук заряженный и взведенный арбалет.
— Полно, уже прошло порядком времени, — покачал головой егерь. — Я успел прочесть молитвы по всем четкам, ожидая, пока ты придешь в себя. Не думаю, что второй демон на нас нападет.
Красного Рыцаря заметно трясло. Желая избавиться от привкуса рвоты, капитан сплюнул.
— Хорошо. — Он хотел добавить что–нибудь остроумное, но ничего путного придумать не смог, поэтому взял предложенную кружку. — Давно я тут преклоняю колени?
— Пожалуй, даже слишком, — ответил Гельфред. — Пора бы в путь.
Руки капитана сильно дрожали, и он пролил вино. Егерь поддержал его.
Красный Рыцарь стоял, вынужденно принимая помощь, и пытался унять дрожь. Затем отправился ополоснуться в реке. После случившегося он чувствовал себя обессилевшим. И каким–то не таким, как прежде. Он стал боязливым. Не ощущал себя тем человеком, который недавно сражался один на один с демоном — самым заклятым врагом всего рода людского, а от восхищения, выказываемого ему Гельфредом, тянуло опять сблевать.
«Завтра от меня всем достанется», — подумал Красный Рыцарь.
Егерь отрезал демону голову.
Капитана снова вырвало, на этот раз желчью, и он подумал, сможет ли когда–нибудь собраться с силами и сразиться с существом из земель Диких. Казалось, кости превратились в желе. А под ложечкой засосало, как напоминание о чем–то давно позабытом. Капитан смог определить, на что похоже это чувство: такое было, когда его избили родные братья. Избили и унизили. Он слишком хорошо помнил то ощущение. Они были младше. Они ненавидели его. Он сделал их жизнь невыносимой, когда узнал, что…
Красный Рыцарь сплюнул. Есть вещи, о которых лучше позабыть навсегда. В своих воспоминаниях он придерживался этого принципа. Страх понемногу отступил, как первым вестником прилива становится отлив.
Гельфред не смог заставить лошадь везти голову демона, а капитан не смог сосредоточиться и применить свою силу, чтобы хоть как–то помочь в этом егерю. Поэтому они обвязали голову веревкой и поволокли за собой.
Обратный путь обещал быть долгим. Через час позади них послышались завывания, и у капитана зашевелились волосы на затылке.
