Алан Большой Нос, Ранальд Лаклан, Юэн Моряк, Эрик Черное Сердце и Гектор. Последние оставшиеся в живых горцы.

В Гектора снова угодила стрела, отчего ребра заболели еще сильнее. Он был готов к смерти. Сил больше не осталось, радости сражение не приносило, и у него настолько все болело, что быстрая смерть теперь казалась большой победой.

Стоило ему только подумать об этом, как в горло Юэна попала стрела, и он выбыл из строя.

Лаклан порылся в памяти в поисках песни, с которой все это закончить. Бардом он не был, но кое–какие песни знал. Кроме застольных ничего в голову не приходило, но потом его губы растянулись в улыбке — счастливой улыбке — он вспомнил то, что ему тихонько напевала молодая жена. Она пела ему колыбельную. Гектор знал ее очень хорошо. Горцы называли ее «Песня–плач», то была песнь об утрате. Прекрасно подходит, чтобы закончить жизненный путь.

Гектор расправил плечи, набрал полную грудь воздуха и запел. Он взмахнул мечом и разрубил летевшую стрелу, Ранальд подхватил мотив, затем и Алан Большой Нос. У него был мощный голос, и он не фальшивил. Эрик Черное Сердце переступил через тело Юэна и присоединился к хору.

В какой–то момент сэссаги перестали стрелять.

Гектор закончил песнь, приподнял меч, отдавая честь врагам, которые сделали ему такой щедрый подарок прямо перед концом его жизненного пути, подарок мира.

Воин, выкрашенный с головы до ног в черную краску, тоже вскинул меч. Лаклан заметил, что пришедшие из–за Стены, пока они пели, подошли другу к другу вплотную.

«Хорошо. Все закончится быстро и в честном бою».

Ранальд вздохнул.

— Твой брат никогда себе не простит, что пропустил это, — посетовал он, и они бросились в атаку.