Глава 37
Вой
Где-то далеко выла собака. Тоскливый отчаянный вой плыл над лесом и рекой, поднимаясь к полной луне, что светила чересчур ярко для осенней ветреной ночи. Вой перешел в захлебывающийся лай, но затем снова достиг щемящих сердце мрачных высот.
Василиса Ларионова села на постели. Вой ли ее разбудил? В спальне было темно, и лишь пятна лунного света причудливой рябью отражались в натертом паркете.
Собака все выла и выла. Словно дикая первобытная флейта звучал ее вой. Жуткий звук.
Жуткий звук…
Особенно если ты одна в огромном пустом доме.
Василиса Ларионова встала с кровати и тут же села снова. Приложила руку к животу. Быть того не могло – но она ощутила толчок, словно крохотное существо, жившее внутри ее, которому они с мужем, сидя обнявшись на диване, целыми часами могли подбирать имя, споря и хохоча, шевельнулось в ней, толкаясь ножкой и…
Нет, нет еще слишком рано. Это глюки беременных.
Василиса приложила обе руки к животу, погладила себя. Нет, не себя, то, что жило в ней. То, что она уже любила больше всего на свете.
Проклятая собака все выла. Это было где-то далеко. Может, на берегу или в лесу. Но вой вибрировал в ночной тишине, порождая многоголосое эхо.
Василиса встала и подошла к окну. Их темный сад, тусклая подсветка дорожек.
Она вышла из спальни. Внизу, на первом этаже, во всех комнатах горел свет. Так было всегда, когда ее муж Дмитрий Ларионов задерживался по вечерам в лаборатории и она коротала время одна, ожидая его. Антикварные часы, некогда столь любимые покойной свекровью, пробили внизу одиннадцать раз.
Еще совсем не поздно, подумала Василиса. Она просто прикорнула в спальне. И что-то ее разбудило.
Собачий вой?
Она заглянула в комнату, которую они с мужем начали оборудовать как детскую. Каждый раз, входя сюда, она радовалась простору и прекрасному панорамному окну, из которого открывался вид на реку.
Малышу будет хорошо здесь. Тут солнечно по утрам. Много света. Много воздуха. Кроме кроватки, в комнате поместится пропасть игрушек. Здесь малыш будет учиться ходить, и складывать из кубиков ее имя, и возиться с планшетом, общаться с игрушечными роботами – он же их дитя.
В окне что-то мигнуло.
Вот снова. И опять.
Василиса подошла к окну детской, вдыхая запах свежей краски и струганого дерева.
Из окна детской был виден не только прекрасный пейзаж, но и въездные ворота на их участок.
Ворота были открыты.
Василиса увидела их машину – внедорожник. Она словно застряла в воротах. Фары мигали, будто в машине включили «аварийку».
Василиса зажмурилась от яркого света, когда фары снова мигнули, ослепив ее.
Что он там делает? Почему не въезжает внутрь? Мотор заглох, что ли?
Она постучала по стеклу.
Мужа она не видела. Он не выходил из машины.
Она снова постучала по стеклу, уже громче, привлекая его внимание.
Фары мигали, словно в дорогой электронике внедорожника что-то закоротило.
Василиса представила, как муж ее Дмитрий сам пытается что-то там починить сейчас и загнать авто внутрь двора. Что он понимает в автомобилях?
Фары мигнули.
Собачий вой оборвался хриплым визгом, словно собака-призрак попала в невидимый капкан.
Сердце Василисы сжалось.
Она торопливо ринулась вниз – как была, босая, в белой шелковой пижаме. Спустилась по лестнице, цепляясь за перила, пробежала через гостиную и холл, мимо бывшего кабинета великой свекрови-академика, из которого сама же предложила мужу сделать домашний музей, рванул входную дверь и…
Заперто.
Она сама предусмотрительно запиралась вечером на все замки, когда ждала мужа с работы!
Василиса начала быстро все открывать: электронный замок, код… засов-задвижка.
Она распахнула тяжелую дверь, и ветер ночи ударил ей в лицо.
Порыв был сильный, и верхушки деревьев, уже лишенных листвы, заволновались на фоне освещенного луной неба, голые сучья словно царапали небесный свод, надеясь проникнуть куда-то за грань…
– Дима! – окликнула мужа Василиса.
Он не ответил.
Она спустилась по ступенькам, не чувствуя холода камня и земли, гравия под босыми ногами.
Фары их машины все мигали, мигали, мигали…
Василисе вдруг вспомнилось, как они с Дмитрием наряжали к Новому году маленькую пушистую ель в саду и светодиоды иллюминации тоже мигали – белым, малиновым и оранжевым цветами.
– Димка! – она крикнула совсем громко.
Он снова не ответил ей. Она осторожно приблизилась к машине и увидела на лобовом стекле изнутри что-то темное…
Что-то испачкало лобовое стекло и…
Дверь со стороны водителя была распахнута.
Василиса уставилась на то, что открылось ее взору в свете луны.
Сначала она тихо вскрикнула, а потом в испуге завизжала.
И словно дождавшись желанного отклика, собака-призрак опять, с новой силой завела свою песнь – дикой, первобытной, устрашающей флейты.
Собачий вой аккомпанировал истошным женским крикам и рыданиям.
Темные соседские особняки – пустые, необитаемые – безмолвствовали. Вдруг в дальнем конце улицы у кого-то сработала охранная сигнализация.
