Глава 16
Свидетель
Они ехали на патрульной машине – той же самой, в которую Мухина буквально впихнула Катю у библиотеки. Городок остался позади. Кругом расстилались осенние леса. Появился дорожный указатель с надписью «Дубна», а за ним пост ДПС.
Возле него Мухина попросила водителя остановиться.
Гаишники их ждали, но по их лицам Катя не могла прочесть, что происходит. Старший группы кивнул Мухиной как старой знакомой и указал на монитор компьютера.
– Это записи с камеры. Пришлось повозиться, обработать. Теперь номера видны.
– Давайте посмотрим в режиме реального времени, – сказала Мухина и указала Кате на стул рядом с собой и гаишником.
Подошли другие из дежуривших смену. Один разговаривал по мобильному.
– А когда? – донеслось до Кати. – Ладно, мы подождем.
Включили записи с камер наружного наблюдения. Катя насторожилась.
Ночь. Темная дорога. Освещен лишь участок трассы, где пост ДПС. Мимо проносятся редкие машины.
Катя глянула на таймер внизу – половина первого ночи.
– Вот, вот она! – воскликнул гаишник.
Что-то промелькнуло на экране мимо поста ДПС. Катя ничего не успела разглядеть. Лишь огни фар.
– Машина «фольксваген», – гаишник кликнул мышью.
На мониторе застыл расплывчатый кадр: освещенная фонарем поста ДПС легковушка, светлая. Отблеск на крыше и капоте серебристый.
Гаишник повторил запись в замедленном темпе.
Легковушка плыла по экрану, словно рыба в толще мутной воды. Несколько кликов – и изображение начало увеличиваться. Затем отдельные его фрагменты – быстро.
Стал виден номер машины, почти весь целиком.
– Машина Ласкиной, – сказала Мухина Кате. – Смотрите на дату и время.
Половина первого ночи. Накануне обнаружения трупа на остановке.
– Куда-то едет, – продолжала Мухина, – из города в направлении Дубны.
– В Дубну? Ночью? – спросила Катя.
– У нее рабочий день в администрации заканчивается в семь вечера. Но она часто задерживается. Задержалась и в этот раз – мы проверили – до без четверти восемь. Обычно она засиживается в кабинете гораздо дольше, – Мухина говорила тихо. – С работы вроде как поехала домой. Но подтвердить это мы пока не можем. Мать ее мы не расспрашивали. И не будем. А камеры ДПС зафиксировали ее машину на дороге «ЭРЕБ – Дубна» в половине первого ночи.
Катя смотрела на монитор.
Чиновница…
Женщина-подозреваемая…
– Что с грузовиком? – неожиданно спросила Мухина.
– Поехали за шофером. Надо подождать, – ответил старший группы.
– Быстро он тогда протрезвел? – задала Мухина новый вопрос.
– Быстро не бывает, – гаишник вздохнул. – Фура чудом не опрокинулась. Мотнулась в кювет.
Катя помалкивала, слушала, вопросов не задавала.
– Сюда, на пост, его доставить? – спросил гаишник Мухину.
– Нет, он городской. Я не хочу, чтобы его до поры до времени видели с нашими сотрудниками. Пусть ждет на шоссе, на том самом месте, где… Короче, я сама туда подъеду.
Гаишник кивнул.
Затем они еще и еще раз смотрели смутную запись с камеры наблюдения.
Прошел час.
Гаишники угостили Мухину и Катю растворимым кофе.
Время тянулось убийственно медленно. Но вот у старшего группы пискнул мобильный.
– Привезли, ждут там, где вы сказали.
Мухина поднялась со стула и кивнула Кате, у которой от долгого сидения затекла спина. Они снова сели в патрульную машину. Какое-то время – минут пять-семь – ехали по федеральной трассе, а потом свернули направо. Бетонная дорога шла через лес.
Они ехали примерно четверть часа, навстречу за это время не попалось ни одной машины.
Затем впереди замаячило авто. Это была патрульная машина ДПС, припаркованная на обочине с включенной аварийкой.
Внутри сидели трое: двое в форме гаишников и один в штатском.
Все вышли из машин. Мухина направилась прямо к человеку в штатском. Он был средних лет и выглядел как обычный работяга – кряжистый, с мозолистыми руками. От него пахло бензином и едким мужским одеколоном. Чувствовалось, что «парфюм» по привычке использован для того, чтобы перебить какой-то иной, более стойкий аромат.
– Вы Сойников, водитель грузовой фуры? – спросила Мухина, подходя к работяге.
– Я, документы мои у вас, – мужик тяжело вздохнул. – Что ж, каюсь. Меня прав теперь надолго лишат?
Мухина пристально смотрела на него.
– Вы машину свою чуть в кювет не опрокинули, а там груз – посуда и стекло.
– Ну было, но не только по моей это вине… А права-то надолго?
– От вас зависит.
– От меня?
– Вы были пьяны за рулем. Чудом не совершили ДТП, Сойников.
– Не было никакого ДТП. Она меня подрезала и уехала. Я ее даже не царапнул.
– Расскажите, как было дело, – сказала Мухина. – Только честно. Меня ваши права не интересуют, хотя пьяниц за рулем я ненавижу. Мне события той ночи хочется узнать непосредственно от вас.
– Не было никаких событий. Я груз получил в Москве, ехал домой, в город. Припозднился. Замерз. Ну, выпил, каюсь. Так это ж пиво – оно на меня как газировка действует, ей-богу.
– Сколько бутылок?
– Одну.
– Одну?
– И еще две жестянки, – шофер вздохнул. – Домой ведь ехал. Тут дорога тихая, вас, гаишников, нет. Я срезать хотел через заповедник. Мне и в город не надо было. У нас торговый склад у Новых домов.
– Вы до города не доехали.
– Ну да, не смог, – шофер снова вздохнул. – Еду себе. Ночь-полночь. Вдруг сзади сигналят.
– Который был час?
– Поздно. Второй уж, наверное, пошел или около того. Мне, значит, сигналят, дорогу требуют. Ну да, узко тут, – водитель осуждающе оглядел пустую бетонку. – А чего я должен? У меня фура груженая, тяжелая. Какого это… то есть я хочу сказать, чего я должен уступать всяким там?
– Вы не уступили, продолжали ехать, – сказала Мухина. – В зеркало машину сзади видели? Что за машина?
– «Фольксваген».
– Какого цвета?
– Светлый, под серебро.
Катя вся обратилась в слух.
– И что произошло дальше?
– Ну, едем мы. Я даже скорость сбавил. А мне сигналят сзади. Я… потом я не понял. Я еду себе, никого не трогаю. А мне сигналят, словно я украл что-то.
– Вы не уступили дорогу?
– Не-а. Тогда этот «фолькс» на обгон пошел и… Спятил, что ли? Он бы мне бок помял. Я, конечно, руль крутанул. Не рассчитал. Фура тяжелая. Я назад на дорогу, а она сама уж… Короче, съехал я в кювет.
– А «Фольксваген»?
– Мимо промчался, сучий ублюдок.
– Кто был за рулем?
– Я не рассмотрел. Из кабины выскочил и побежал за этой сучкой.
– Сучкой?
– Ну, я…
– За рулем была женщина?
– Да не рассмотрел я! Я же выпивши был, – водитель рассердился. – Может, и баба. Они без мозгов! Не догнал, конечно. И что дальше делать? Хоть плачь. Фура в кювете. Я под мухой – звонить никуда нельзя такому. Фура вот-вот на бок ляжет.
– И что было дальше?
– Ничего. Я походил-походил, вроде крепко стоит. Я в кабину забрался. Задремал.
– Вы уснули?! В такой ситуации? – изумилась Мухина.
– А че было делать-то? Трезветь надо, – водитель шмыгнул носом. – Часа в четыре проснулся, а вокруг уже ваши архангелы с мигалкой. Промиле считать!
– «Фольксваген» обратно по дороге не проезжал? – спросила Мухина.
– Почем я знаю? Может, и проезжал. Я спал. Чего теперь с правами-то?
– Вас прав лишат.
– Я ж всю правду, как дело было! Вы посулили…
– Я похлопочу за вас, но прав вы все равно лишитесь. Может, не на такой долгий срок. Но отвечать по закону придется.
Мужик с досадой лишь рукой махнул.
Гаишники снова усадили его в патрульную машину, развернулись и…
Фантом исчез.
Пустая бетонка.
– Вы считаете, что, проехав пост ДПС, Ласкина на машине ночью приехала сюда? – Катя огляделась. – И чуть не спровоцировала ДТП?
– Если только это не был другой серебристый «Фольксваген».
– А что здесь делать в два ночи?
Мухина молчала.
– А что это за дорога? Куда она ведет?
Вместо ответа Мухина сделал жест – садись в машину.
Они сели и поехали через лес. Примерно еще через четверть часа среди деревьев показались крыши двух приземистых бревенчатых зданий, огороженных сеткой-рабицей.
– Дирекция террасного заповедника, – пояснила Мухина. – Ночью там никого нет. Двое лесничих приезжают днем, да и то сейчас всего три раза в неделю. Мы справки навели.
Дорога чуть поднялась в гору и внезапно закончилась.
Открылся потрясающий вид на реку. Они вышли из машины.
У Кати захватило дух: обрывистый берег уходил круто вниз, к темной воде. Река казалась широкой, как море. Спокойно катила свои холодные воды, отражая в глубине закатное небо.
А кругом, насколько хватало глаз, раскинулись осенние леса.
– Все пути куда-то ведут, – заметила Мухина. – Да?
Она стояла у самого обрыва, глубоко засунув руки в карманы куртки. Закатное солнце вычертило на небосводе алые полосы, словно кто-то вспорол гряду серых облаков, давая возможность видеть небесную плоть и небесную кровь.
– Что можно делать здесь во втором часу ночи? – повторила свой вопрос Катя.
– Вы мне скажите. Проявите фантазию.
– Забирать тело? Пока никто не видит? Но откуда? Здесь открытое место.
– А кругом лес, и лес, и лес.
– Кто-то живет в этом лесу?
– Кабаны, лоси. – Мухина смотрела вдаль. – А в лесу можно выкопать яму. Глубокую яму. Криков никто не услышит. Тем более если у жертвы сломаны позвонки.
– Машина не проедет через чащу, – сказала Катя. – Чтобы труп тащить из леса на себе… женщине…
– Женщины – не хилые создания, особенно когда ими безумие движет.
– Безумие?
– Или азарт, или страсть к разрушению и убийству, или…
– Алла Викторовна, почему вы не допросите Ласкину?
– Я пока не могу. Ничего ведь конкретного, уличающего нет. Косвенные связи, прямые связи – да, но это рабочий материал, это не для следствия.
– А ночная поездка?
– Водила-свидетель говорит лишь о серебристом «Фольксвагене», и только. К тому же он был пьян.
– Но камера на посту считала номер машины Ласкиной!
– А что, запрещено ездить по ночам по федеральной трассе? Городской чиновник придумает тысячу дел для такой поездки.
– Но она конфликтовала с первой жертвой, Саломеей Шульц! Вы сами сказали – они не поделили любовника. И это серьезный факт! Потому что всегда по таким делам именно первая жертва ключевая! – воскликнула Катя. – Отчего вы не допросите Ласкину по первому эпизоду? Насчет ее отношений с Шульц – первой жертвой серийника?
Алла Мухина долго смотрела в закатные дали.
– С первой жертвой тоже не все так просто, – сказала она буднично. – Вы мыслите в этом деле очень конкретно, пытаетесь вычленить какую-то логику, упорядоченность фактов и наших действий. Мы тоже сначала пытались. А потом поняли, что это неверный путь.
– Путь логики?
– Подводные камни. Я же сказала вам, Катя. Видите эту реку?
– Там нет подводных камней. Глубина и песчаное дно.
– Ой ли? Не узнаешь, пока течение не разобьет о такой скрытый камень вдребезги.
– Что не так с Саломеей Шульц? – спросила Катя.
Вместо ответа Алла Мухина отошла от обрыва и вернулась в машину.
– Поехали, прокатимся, проверим кое-что еще, – сказала она.
