Глава 40

…Добравшись до небольшой гавани, я сразу увидела посудину нибелунгов, «Хеемдаль». Гномы носились, как угорелые, по дребезжащим сходням, таская огромные коробки, ящики и мешки: мирные торговцы спешили убраться до начала военных действий.

Избавившись от паранджи и хиджаба, подошла к трапу. Лучше, наверное, продолжить говорить по-немецки…

Ко мне вышел капитан, молодой, флегматичный Нибелунг.

— Мне нужно в Маскат. — сказала я, поздоровавшись.

— А мне нужно, чтобы Полярная звезда превратилась в прекрасную девушку, спустилась с небес и вышла за меня замуж.

Щеки гнома были покрыты жиденькой порослью. Возможно, это не сам капитан, а его сын. Перенимает тонкости семейного ремесла.

— Послушайте, как вас…

— Снорри. Снорри Храпун.

— Господин Храпун! Это очень важно. Вопрос жизни и смерти.

— Всё, что мы делаем, в конечном итоге сводится к смерти.

— Знаете, если вы мне поможете, я могу замолвить словечко перед Ярристом Барбароссой. Орден — чрезвычайно богатая организация. — закатив глаза, гном пренебрежительно фыркнул, словно имя Командора весило не больше, чем кличка балаганного клоуна. Или, если уж на то пошло, по попросту не поверил в моё знакомство со столь блистательным господином…

— Полди Вёльсунг? — спросила я наугад, больше от отчаяния.

— Я уважаю сына Его Величества. Но его здесь нет.

Отвернувшись к воде, я вцепилась в поручни. Может, угнать машину? Нет, это не выход…

Ктулху меня заешь, я ведь совсем не умею уговаривать! Меня этому не учили! Но зато… Меня ведь учили другим вещам. Незаметно вынув кинжал из-за пояса нибелунга, приставила к его горлу. И надавила, совсем немного.

— Огненные пасти Гарма! — выругался гном.

— Так что, мы договоримся? Ты же понимаешь, мне ничего не стоит… — я надавила посильнее, показалась капля крови.

Для Нибелунга отдать личное оружие в чужие руки — смертельное унижение. Если об этом узнают, Снорри Храпуна вычеркнут из Списка Живущих.

— Если ты мне поможешь, я никому не скажу. Клянусь жизнью.

— Батя с меня семь шкур сдерет. У нас же график…

— Если действовать быстро, никто и не заметит.

Он вздохнул, а затем кивнул.

— Хорошо, фройляйн. Отдайте кинжал, я согласен.

Скомандовав отдавать швартовы, гном повел меня в каюту под палубой — видимо, единственное на грузовом судне пригодное для жизни помещение. И это еще хорошо, что не в кубрик…

В каюте, опершись на рукоять Длани Бога и придав лицу задумчивое выражение, сидел Яррист. Пальцы правой руки, лежащие поверх левой, чуть заметно подрагивали. Любой, кто знал этот жест, развернулся бы, взлетел по трапу, а затем бежал без остановки до самого утра. Но я такой роскоши себе позволить не могла.

Снорри, паршивец! Разыграл целый спектакль. Походу, и кинжал подвесил в легкодоступном месте — аккурат для меня… Вот я дура! И когда я уже перестану вестись на такие дешевые разводки? Барон-то, поди, пока я мылась и объедалась виноградом в хамаме, успел позвонить, куда следует…

— Ты не говорил, что у тебя есть брат. — это первое, что пришло мне в голову после долгой разлуки.

Очень трудно было не смотреть на меч. Так же трудно, как не смотреть в глаза Ярриста, подернутые золотой дымкой.

Он изменился: черные, вьющиеся волосы коротко, по-военному острижены, шея зажата жестким воротником белоснежной сорочки, стянута узким банкирским галстуком…

Что характерно: кондиционер уже буквально плюётся снежинками, а лоб драгоценного учителя покрывают мельчайшие капельки пота. Ха!

— Рад тебя видеть. — честно говоря, я ждала другого: обвинений, упреков, может быть, угроз…

Отложив меч, он поднялся, макушкой коснувшись потолка каюты, приблизился и обнял меня. Уткнулся лицом в волосы, повторяя одно слово: моя… моя… моя…

Тело тут же налилось свинцом, ноги онемели, я закрыла глаза, и… почувствовала тот самый запах: Альфонсо Борджа, такой же, как у Ростова. Нет уж, братцы, хватит. Я не буду больше бегать за вами, как послушная овечка!

Собрав все силы, уперевшись руками Ярристу в грудь, я вывернулась и отступила к двери. Снорри, так ловко заманив меня в ловушку, поспешил смыться. А драгоценный учитель, будто ничего и не было, отвернулся, открыл дверцу холодильника и достал бутылку пива. Откупорив крышку щелчком большого пальца, отхлебнул и уселся за стол.

У меня в горле тоже пересохло, а мозги превратились в плавленный сырок. Надеюсь, краска, залившая щеки, не слишком заметна в сумеречном свете одинокой настольной лампы…

Нагло взяв пива, я уселась напротив Ярриста. Он молча протянул руку и открыл мою бутылку. Помниться, когда я ходила у него в ученицах, алкоголь был для меня под запретом.

— Мне нужно в Маскат. — наконец, справившись со смятением, сказала я. — Вампиры взяли в заложники Ростова, я обязана его вытащить.

Хотя мне и кажется, что барон и сам может прекрасно о себе позаботиться, сердце было не на месте. Он в очередной раз пожертвовал собой, и мне это совсем не нравится.

— Это не твоя забота. — проронил Яррист и, не вставая, достал еще одну бутылку пива. Пальцы на его руке всё так же подрагивали.

О как! Теперь мы вернулись к привычной формуле учитель — ученик. Ладно… И тут я сообразила, что он тоже выбит из колеи. Мы давно не виделись, и я забыла, как на меня действует Командор. Но он-то тоже забыл! Когда мы всё время проводили вместе, ему удавалось себя контролировать, но сейчас, после разлуки…

Я ошибалась. Он любит меня! Он не считает меня вещью, орудием, средством для достижения цели… Он прилетел, как только услышал, что я в беде!

Я постаралась глубоко, но незаметно вздохнуть. Не сейчас. Чувства — это всё потом, после… Сейчас важно помочь Ростову. Я не могу больше никого терять.

— Так получилось, что Иван — моя забота. — произнесла я. — Мы многое пережили вместе, он не раз меня спасал. Так что, если у тебя другие планы, что ж… — отставив недопитое пиво, я демонстративно поднялась.

— Он там находится по делу. — Яррист повысил голос. Куда только девалось его знаменитое самообладание? — Плен — просто самый быстрый способ оказаться во дворце. Не беспокойся, Семъяза может о себе позаботиться.

— Семъяза? — что-то смутно-знакомое забрезжило в сознании…

— Так его зовут. Моего старшего брата.

— Это имя совсем ему не идет.

— Просто ты его плохо знаешь.

Я заметила, что корабль двигается.

— Куда мы плывем?

Я подскочила к иллюминатору. Испугалась: вот сейчас он отвезет меня на Мальту и посадит в одну из келий Форта, под присмотр сального фра Адриано…

— К Маскату, как ты и хотела. У меня переговоры с султаном ас-Саббахом.

От сердца отлегло.

— О чем?

— Предложу ему сдаться. Выдать шейха Аслама, вновь открыть границы… Война никому не нужна. Не здесь.

— А его ты взял, чтобы подтвердить свои полномочия? — я кивнула на дедушкин меч. — Или, в случае несогласия, просто отрубишь султану голову?

— Они сдадутся. Я не оставлю им выбора.

Чтобы не подпадать и дальше под влияние Ярриста, я вышла на палубу. Снорри нигде не было видно.

…Маскат — это уже не затрапезный Мерхаб. Тут есть всё: роскошные отели, опера, международный аэропорт… И где-то там, за глухим забором, во дворце Аль-Алям, сейчас пребывает Ростов.

Ночная гавань Султана Саббаха сверкает огнями, только два оборонительных форта, Джалали и Мирани, густо темнеют над водой. Между фортами натянута цепь: военная предосторожность.

Нам дают небольшую резиновую лодку с мотором, и мы идем к берегу. Высаживаемся, Яррист говорит с высоким человеком в черном дишдаше, с автоматом, небрежно, как детская игрушка, болтающимся на груди.

Город погружен в духоту, как в топленое молоко. Она не отпускает даже ночью — камни мостовых отдают накопленный за день жар. Не передать, как я устала от жары! От сухого кремниевого воздуха, пыли, пронзительных звуков труб — их как бы нет, но я почему-то всё время слышу высокий, надрывный стон. Хорошо бы оказаться где-нибудь в горах, среди ледников и синих озер…

Улицы тихи, безлюдны и ярко освещены. Яррист печатает шаг, опираясь на меч, как на трость, я иду следом. Пенджаби измялся, шарф я где-то потеряла. По сравнению с драгоценным учителем выгляжу, как всегда, замарашкой.

Мы пересекаем пустынную площадь, подходим к воротам. Они заперты, даже почетного караула нет. Я смотрю сквозь резную чугунную решетку внутрь. Никаких признаков жизни. Не светятся гостеприимным теплом резные окошки дворцов, даже над дорожками не горят фонари. Аль-Алям выглядит мертвым.

— Похоже, план Семъязы не сработал. — задумчиво говорит Яррист.

— И что это был за план?

— Он должен был подготовить почву для переговоров. Доказать, что сопротивление бесполезно и предложить сделку. Нас должны были ждать…

Я закатила глаза.

— Вы как дети, честное слово. — Яррист недоуменно задрал бровь. — Вампиры никогда не играют по правилам, потому что они — дохлые мудаки. Надеюсь, у тебя есть план «Б». Оставлять в этом гадюшнике Ростова я не намерена.

Просто удивительно, что я должна объяснять Учителю прописные истины.

— Всегда есть рычаги давления. Просто этот не сработал.

— Ну, ты можешь перелететь заборчик на крылышках. — как можно небрежнее замечаю я. — Поразишь всех ангельской мощью, ослепишь ихором…

Яррист смотрит так, будто готов прожечь во мне дыру. Тем самым ихором.

— «Серафимы находятся в постоянном движении вокруг божественного, и озаряют все вокруг жаром от своей быстроты и бесконечности полета. Они способны возвышать и уподоблять себе низших существ, воспламеняя их сердца, а так же очищать их подобно молнии и всепожигающему огню. Их образ световиден и обладает неприкрытостью и неугасимостью». - процитировала я слова, сказанные вечность назад принцем.

— Кто тебе сказал? Тристан?

— Знаешь, больше всего я удивляюсь тому, что сама не допетрила. А может… Вы с Никодимом наложили на меня какое-нибудь ангельское проклятье? Ну, чтобы я не замечала, что вы пользуетесь мной на всю катушку…

Я понимала, что перешла черту. Понимала, что меня несет. Но слишком много всего накопилось за последнее время, слишком. К тому же, что греха таить, его смущение и волнение на корабле придали смелости. Он меня любит! Значит, у меня тоже есть власть!

— Нет никаких ангельских проклятий! — сказал Яррист с расстановкой. Он хорошо владел собой. Даже глаза не пожелтели. Почти.

— Тебе виднее. — я пожала плечами. — Ты же у нас Ангел…

— Чего ты добиваешься? — Яррист притиснул меня к решетке. Петли жалобно лязгнули, мои зубы и позвоночник тоже. — Чтобы я разозлился? — Он наклонился очень близко, и его дыхание защекотало мне шею. Губы были совсем рядом, стоило только чуть повернуть голову и потянуться…

— Так у тебя есть запасной план, или как?

Запах его кожи, волос, дыхания кружит голову. Еще немного, и от моего самообладания не останется ничего.

— Если нет, просто отдай мне дедушкин меч и помоги перелезть через стену. Вампиров убивать легко.

Яррист опускает голову всё ниже, я не могу оторваться от его золотых, наполненных ихором глаз…

Светает. Колонны ворот, сам дворец, в рассветных лучах загораются всеми цветами радуги.

Откуда ни возьмись появляется слуга. Кланяется, смотрит боязливо и заискивающе.

— К сожалению, Султан не может вас принять.

— Я так и думал. — кивает Яррист и срывает галстук. — Пожалуй, последую твоему совету, — расстегивая рубашку, он смотрит на меня, но потом поворачивается к слуге, демонстрируя черный, с серебряным диском, бронежилет. — Передай хозяевам: они пожалеют!

Что-то меняется. Вдруг задул ледяной пронизывающий ветер — после удушающей жары это стало шоком, кожа покрылась жесткими пупырышками, — а над площадью разнесся тоскливый, душераздирающий вой.

Какая я дура! Не нашла времени рассказать Ярристу про чудовищ.

— Храфстры! Ктулху меня задери, это они! — кричу я вне себя.

— Я знаю. — спокойно говорит он.

За спиной драгоценного учителя распахиваются огромные крылья, от них исходит ослепительный свет. Яррист чуть приподнимается над землей, и воздух под крыльями грохочет.

У меня слабеют ноги. Неужели это светозарное чудо — мой Яррист?

Слуга падает на колени и прикрывает голову руками.

Ворота открываются.

— Какая неслыханная честь… — Яррист даже не пытается скрыть сарказм. Он, как ни в чем не бывало, убирает крылья и приводит себя в порядок.

Слуга, подобострастно кланяясь, ведет нас через пустую приемную, затем — громадных размеров оранжерею, наполненную щебетом птиц, шелестом листьев и тяжелым ароматом роз. Почему вампиры так любят эти цветы? У Лучано, помниться, тоже были розы…

Военный визирь Абдал-Авваль, худощавый, похожий на стервятника крупным, изогнутым, как ятаган, носом, в крикливом мундире, встречает нас стоя. Угрюмо и грозно глядит из-под кустистых седых бровей, но больше никаких чувств не проявляет.

— Вы совершаете ошибку, — говорит Яррист. — Но еще не поздно всё исправить. Выдайте шейха и верните моего брата.

— Я согласился впустить тебя, Командор, по одной причине: Длань Господа. Отдай её нам и можешь убираться вместе со своим псом. Остальное не обсуждается.

— Вы назвали меня Командором… — задумчиво тянет Яррист, подходя почти вплотную к вампиру. Толпа позади стоит неподвижно, не выдавая себя ни единым движением, ни единым вздохом. — Но вы забыли о моей основной, главной, так сказать, должности. Я — Архистратиг. И моё присутствие здесь, на вашей земле, означает одно: ООН дает карт-бланш. Поток беженцев из стран Магриба превысил все мыслимые пределы, и главы Европейских государств — наконец-то! — поручили мне уладить эту проблему… — драгоценный учитель недобро улыбается. — Так, как я посчитаю нужным. Больше не будет ложной толерантности, Авваль. Вампиров уже травят по всему миру, как бешеных собак. Если вы не подчинитесь, я сравняю дворец с землей.

— Пустые угрозы! — отмахивается визирь. — Орден утратил былую силу. Вы ничего не можете нам сделать, уважаемый… — последние слова он произносит с издевкой. — Не надейтесь на Длань Господа, это всего лишь меч. Один меч.

— Серьезно? — Яррист изящно обнажает клинок. — И вы его совсем не боитесь?

Он шагает к толпе придворных и те, как волна от берега, отступают. Авваль остается на месте. Морщины на его лице складываются в глумливую усмешку.

— Тебе не запугать меня, Проклятый! — шипит он сквозь зубы. — Ты — последний из Падших, твоё время вышло! Я уже отдал приказ, тебя и девчонку бросят Храфстрам, так же, как и шелудивого пса, которого ты прислал!

— Спрашиваю в последний раз: вы согласны подчиниться? — Яррист будто и не слышит угроз визиря.

— Нет!

Учитель взмахивает мечом, голова визиря, кувыркаясь, отлетает к стене. Придворные мечутся, как стая пестрых попугаев, а в проемы дверей хлещет поток стражей. Нас окружают.

Всё это время за стеной нарастал глубокий, вибрирующий гул. Наконец он достиг такой мощи, что заколыхалась огромная, похожая на хрустальный парусник, люстра, листья пальм затрепетали, с потолка посыпалась тонкая белая пыль…

На площади за окном, как огромный прыщ, вспухал бугор. Наконец он прорвался блестящим на солнце стальным конусом, за которым из дыры последовало толстое, сегментированное тело.

Конус разошелся пастью хищного цветка, обнажив огненное нутро, из которого хлынули танки. За танками шли самоходные артиллерийские установки, ОРКи, а за ними, стройными черными когортами, Рыцари. У каждого на груди — эмблема Ордена, серебряный динарий.

— Это и есть план «Б»? — глядя в окно, спрашиваю я.

— Это план «В». — Яррист протягивает мне дедушкин меч. Я с трепетом, не веря своему счастью, сжимаю рукоять. — Иди! Отыщи Семъязу. Он знает, что делать…