Он слышал, как они с треском продирались сквозь заросли позади него. По склону он почти съехал — полуразвалившиеся сапоги сильно скользили на замерзшем снегу. Ноги онемели от холода, омертвели, как ягненок, что неистово колотился о его плечо. Кровь все еще текла из перерезанного горла животного и пропитывала грязные лохмотья, которые прикрывали его тело.

До него донеслась брань одного из гнавшихся мужчин, за ней — яростный вопль. Подвинув тушу на плече, он усмехнулся. Они постепенно отстают, и это при том, как он нагружен. Некоторые из них, должно быть, уже сдались. Это ведь старики, большинству из них далеко за тридцать.

Надо оторваться от них, уйти подальше и найти, где спрятаться. Затаиться на время и развести огонь. В животе у него громко заурчало, напомнив о том, сколь суровой и жуткой была эта зима.

Перепрыгнув через поваленное дерево, он оказался на толстой ледяной корке, но удержал равновесие. Через несколько минут до него долетел глухой удар и новый поток ругани — наверное, один из его преследователей наткнулся на бревно и рухнул плашмя наземь.

Что же сталось с Листом, подумалось ему, и Красноухим — или Дохлоухим, как он решил теперь называть своего несчастного друга. Красноухий должен был стоять на стреме, пока они с Листом совершали набег на ферму. Они только успели зарезать первого ягненка, когда кто–то поднял тревогу. Оказалось, что караульщик из Красноухого такой же бездарный, как и повар. И как ему удавалось так долго выживать в банде Скарна? Остается лишь гадать.

Деревья наконец расступились, и показалась река. Как только он переберется через Ледотай, эти упрямые ублюдки наверняка признают свое поражение. Он побежал, его быстрое дыхание выбрасывало в воздух облачка пара. Но, достигнув берега, он понял, что потерпел неудачу. Ледотай еще не весь замерз. Огромные глыбы льда перекатывались через бурные пороги, со страшным скрежетом терлись друг о друга, попади туда человек — раздавят и превратят в бесформенную массу. Переплыть через этот бушующий поток — ни малейшего шанса.

Прислушиваясь к звукам погони, он свернул в сторону, чтобы отправиться вниз по течению и, сделав широкую петлю, вернуться в лес.

Из–за деревьев появились двое мужчин, преградив ему путь.

— Ты уже далеко забрался, парень. — Тот, что был ближе к нему, тяжело дышал, но в его голосе явственно звучала мрачная решимость, а на поясе зловеще сверкал стальной клинок.

Не тратя времени на ответ, он ринулся вперед и въехал лбом в лицо незнакомца. Услышав треск кости, он почувствовал, как от удара сломался хрящ. Тут же извернулся, сбросил с плеча ягненка и, подняв его как щит, принял на него удар меча второго нападающего. Изумление противника, всадившего меч в мясистый бочок животного, длилось ровно столько, сколько понадобилось, чтобы нанести ему три быстрых удара и опрокинуть его навзничь.

Подняв ягненка, он уже вытаскивал из него меч, и в этот момент кто–то врезался в него сзади и, сбив наземь, выбил из рук и меч, и злополучную тушу.

Он развернулся, чтобы схватиться с подоспевшим неприятелем. Высоченный и значительно тяжелее его, тот казался крепким орешком. Хотя он всегда был не по возрасту силен, ему никак не удавалось подловить этого типа, чтобы нанести мощный удар. Словив зуботычину по касательной, он сплюнул кровь. Противник схватил его голову в замок и пригнул к земле. Отчаянно оттолкнувшись от него, он едва не разбил голову о скалу.

Сражаясь с этим здоровенным гадом, он потерял счет времени. Противники дубасили друг друга на берегу реки то ли несколько минут, то ли целый час, и ни один не мог одержать верх. В конце концов они расцепились, и неприятель, тяжело дыша, отступил.

Не сразу, но он почувствовал, что за ними наблюдают, и повернулся. На него смотрели полдюжины лиц. Одно из них он узнал: в нем, превратившемся в жуткое месиво, под кровоподтеками проступали знакомые юношеские черты.

— Лист.

Один из мужчин держал у горла Листа длинный кинжал. Двое лучников держали его под прицелом. Самый мерзкий из них покачал головой и сплюнул на снег:

— Где прячутся остальные?

— Остальные? — Он понял, о ком говорит этот человек, или ему только показалось, что понял. И если дело в этом, то он — покойник.

— Ваша банда. Та, что совершала набеги на поселения возле Приграничья весь прошлый год. Целую семью поубивали в кроватях: и мать, и детей, и всех остальных.

От этого воспоминания он вздрогнул. Утер лицо тыльной стороной ладони и посмотрел на оставшееся на ней кровавое пятно. Поднял глаза. Небо потемнело как старый синяк.

— Я жду ответа, парень.

Он прищурился и посмотрел на пронзенного мечом мертвого ягненка, лежащего на берегу реки:

— Не я это сделал. И не Лист, и не Красноухий.

— Собираешься рассказать мне, что вы трое откололись от банды, когда она стала убивать людей?

— Это правда.

Предводитель жителей Восточного предела снова сплюнул.

— Тогда сделаем это сурово. — Он подал знак человеку, который держал Листа: — Утопи его в реке. Но не торопись. Дай нашему другу время поразмыслить, не следует ли ему рассказать нам чего–нибудь.

Листа потащили к реке, и он стал сопротивляться. Его друг на самом деле — почти ребенок. На его попытки вырваться было больно смотреть, но он не отворачивался. Даже когда голову Листа погрузили в бурлящую воду.

— Сколько тебе лет? — спросил предводитель, когда голова Листа снова появилась на поверхности.

— Шестнадцать, — ответил он. Было видно, как Лист неудержимо стучит зубами. Жилистый юнец пытался отдышаться; его кожа противно посинела.

— Ха. Сам зеленый такой, а двух моих мужиков вырубил. Забить ту бабу и ее малышей было, наверное, пустячным делом.

Он снова разозлился:

— Я сказал тебе, что мы этого не делали! Мы всего лишь крали домашний скот. Мы ушли от Скарна и остальных прежде, чем они добрались до Восточного Сбора.

Лист снова ушел под воду. Когда он показался над водой, глаза его закатились. Он больше не сопротивлялся.

Предводитель махнул рукой на безвольно поникшее тело:

— Он готов. Кончай его и брось тело в реку.

В нем закипела ярость. Ему нравился Лист: он был умен и жизнерадостен, несмотря на то что предпочел перерезать своему дяде горло, нежели провести очередную ночь в его постели. Лист оберегал его, когда он присоединился к банде Скарна, спасал его пару раз от кровавых стычек, когда отступить не позволяла гордость.

— Утопите его, и я вас убью.

Люди с луками повернулись в его сторону, стрелы были наготове. Их предводитель ухмыльнулся и кивнул человеку, который держал Листа:

— Утопи его.

Он бросился вперед.

Очнулся он, лежа на земле, уставившись в свинцовое небо. Снежинки медленно падали вниз и таяли на его лице. Он протянул руку к колену, и его пальцы нащупали торчащую из ноги стрелу. Над ним нависло лицо.

— Это было глупо. Смело, но глупо. Парни!

Его потащили по снегу к бурлящей реке. Затем грубо развернули и наклонили над водой. Глядя на Ледотай, он видел, как тело Листа изгибалось и крутилось, словно листок, пока окончательно не скрылось в реке. Кто–то схватил его за волосы и стал давить на голову, пригибая ее все ниже к морозному ледяному водовороту…

— Подождите.

Палачи заколебались, и его голова застыла в дюйме над водой. Он уставился в ее беспощадные глубины.

— Как тебя зовут? — спросил тот же голос. Глубокий и мощный, он звучал так, словно был направлен в его сторону.

Чуть повернув голову, он увидел, что это сказал тот здоровенный тип, с которым он давеча дрался.

— Какая разница! — сказал предводитель с явным раздражением. — Он бандит. Убейте его, и покончим с этим.

— В этом парне есть огонь. Огонь и сталь. Мы могли бы выковать из него что–то полезное. Духи знают — нам нужны воины в Цитадели.

— Это хладнокровный убийца. Детоубийца. Кроме того, он только что получил стрелу в колено. Мало кто восстанавливался после такой раны.

Наступила недолгая тишина. Он затаил дыхание, Ледотай бушевал прямо под ним.

Сильная рука потянула его вверх, почти нежно, затем развернула.

— Никогда не встречал мальчишку, который бился бы так долго. Особенно — полуголодного. Я спрошу еще раз: как тебя зовут, парень?

Он посмотрел на своего спасителя. Лицо мужчины покрывали ссадины — следы их схватки, но во взгляде не было ни злобы, ни гнева. Только любопытство.

— Мое имя… — медленно произнес он, стараясь не потерять сознание от боли. Сморгнул с глаз снег. — Мое имя… — повторил он. — Кейн.