Кончиками пальцев
Шесть утра. Сменщики придут через полчаса. Мы съели все макарони. Пусть весы завтра покажут лишний килограмм, мне плевать, зато какое объеденье. Молодой пожарный ближе к утру много раз начинал задыхаться, заставляя нас менять содержание кислорода в дыхательном аппарате. Не так уж он стабилен. Девочкам из дневной смены тоже придется бдеть над молоком.
А еще над температурой, чтобы сыр несколькими метрами дальше не превратился в савойское фондю.
Я сижу около него. Гийом отправился в приемный покой за бумагами.
Он неподвижен. Грудь регулярно приподнимается – в ритме работы дыхательного аппарата. А потом я вижу движение указательного пальца. Он повторяет несколько раз один и тот же жест. Его палец дрожит, с трудом передвигаясь по простыне, но в конце концов я понимаю, что он рисует вопросительный знак. Ему необходимо знать, что происходит.
– Вы меня слышите? Если слышите, стукните два раза указательным пальцем по кровати.
Указательный палец шевельнулся дважды.
– Два раза означает «да», один раз означает «нет».
– …
– Меня зовут Джульетта Толедано. Я медсестра в реанимации. Вы можете открыть глаза?
(нет)
– Вам больно?
(да)
– Вы знаете, кто вы?
(да)
– Вы знаете, что случилось?
(нет)
– Хотите узнать?
(да)
– Хорошо. Вы упали с восьмого этажа. А остались живы только потому, что падение смягчили деревья, но их ветви здорово вас покалечили. Не буду вдаваться в детали, но некоторое время вам придется лечиться. Вы поняли?
(да)
– Надо кого-нибудь известить?
(да)
– Ваших родителей?
(нет)
– Жену?
(нет)
– Друга?
(нет)
– М-м… брата или сестру?
(да)
– Я этим займусь.
Дневная смена ждет меня для передачи дел. Я еще некоторое время подержала его руку, потом отпустила. Он слегка сжал мои пальцы.
Мне стало лучше.
Лучше стало нам обоим, я думаю.
Гийом прав, я все принимаю слишком близко к сердцу.
Возможно.
Точно.
Ну и что?
Уж никак не в свои тридцать пять лет я вдруг стану бесчувственной. Гийом начал описывать истории болезни. У нас всего два пациента на четырех койках. Дневные сестры уже знакомы со старичком и с его сыром. Я продолжаю, переходя к пожарному. Обстоятельства происшедшего, детали операции, указания хирурга, установление контакта, которое я только что осуществила. Делаю великодушное предложение: прежде чем отправиться домой, я сама найду человека, которого надо предупредить. Наконец добавляю, что макарони были супер, но их не осталось. Вся бригада бьется насмерть, чтобы попасть в ночную смену с нашим кондитером, а наутро счастливая избранница хвастается, с чем ей повезло на этот раз. Такая маленькая игра между своими.
Можно подумать, что нас только пирожные и занимают.
Я беру стикер, записываю телефон доверенного лица и удаляюсь в комнату персонала. Время у меня есть, Лоран давно ушел на работу.
– Капитан Клейн?
– Да.
– Здравствуйте, меня зовут Джульетта Толедано, я медсестра из реанимации. Я звоню по поводу Ромео Фуркада.
– Как он?
– Ничего. Скорее стабилен.
– А его рука?
– Прооперирована.
– Они ее не ампутировали?
– Нет. Хотя полной уверенности еще нет, мы внимательно следим. Опасность не миновала, но пока порядок.
– Он в сознании? Может говорить?
– Нет, тем более, что он на интубации. Но мне только что удалось установить с ним контакт. Он ненадолго приходит в себя. И шевелит пальцем. Он хотел бы, чтобы я известила его брата или сестру.
– Черт, мать твою, сестра!!! Я совершенно забыл про Ванессу.
– Забыли?
– Он ее опекун, она несовершеннолетняя. Я заеду за ней в коллеж после занятий.
– Спасибо.
– Когда мы можем навестить его?
– Лучше во второй половине дня. С утра обход и процедуры.
– До какого часа вечером?
– Теоретически до восьми. На самом деле мы особо не придираемся, если смена спокойная.
– Могу я задать вам вопрос?
– Да.
– Как он умудрился сказать вам о сестре одним пальцем?
– Шестое чувство медработника…
Когда он желал мне доброго дня, я слышала, как он улыбается. Я чуть было не ляпнула, что весь день с удовольствием бы проспала, потому что мне предстоит дежурство третью ночь подряд, но, в сущности, это не его проблема.
Моя дневная программа проста. Вернуться, залезть под душ, съесть чего-нибудь, сделать себе укол и отдохнуть. Я люблю работать ночью, но вот тело убедить сложнее. Когда мне было двадцать два, оно легче переносило сдвиги во времени. Но с годами становится все труднее.
Перед уходом я возвращаюсь к своему пациенту в надежде, что он меня опять услышит. Мне хотелось бы сказать ему, что я поговорила с капитаном по телефону и что он привезет его сестренку. Думаю, для него это важно.
Я никогда не была на месте пациентов, но проведя столько время рядом, я научилась чувствовать, что для них означает оказаться здесь, со всеми страхами и болью, в совершенно незнакомом месте, одним. И если я могу их успокоить…
