Домой я добрался еле живой. Господи, ну разве можно доводить себя до такого состояния, в моем-то возрасте! Культ зеленого змия – в восемнадцать лет еще куда ни шло, но в тридцать – это уже патетика. Я проглотил пол-экстази, чтобы без проблем целоваться с незнакомками. Иначе не решился бы попытать счастья. Сколько девочек я так и не поцеловал, испугавшись получить по морде, – не сосчитать. В этом мое обаяние: я не уверен, что оно у меня есть. В «Куин» две поддатые блондинки, ничего, хорошенькие – они шарили язычками у меня в ушах, создавая эффект стереофонического бульканья, – спросили:

– К тебе поедем или к нам?

Устроив коллективный засос обеим сразу (и покусав четыре грудки), я гордо ответил:

– Вы к себе, а я к себе. У меня нет с собой резинок, и потом, я сегодня праздную развод, так что буду мандражить – вдруг у меня не встанет.

Я оседлал мотороллер и вернулся в свою пустую квартиру. Рука страха сжала мне желудок: дошло экстази. А толку-то: очень надо было всю ночь убегать от самого себя, чтоб под конец быть настигнутым у себя дома? В кармане пальто я нарыл остатки кокаина в конверте. Втянул прямо с крафтовой бумаги. Хоть немного развеет хандру. У меня остался белый порошок на кончике носа. Спать больше не хочется. Уже утро, скоро Франция примется за работу. А в это время один застрявший в детстве вьюнош не двинется с места. Слишком косой, чтобы спать, читать или писать, я буду часами смотреть в потолок, стискивая зубы. Красная рожа и белый нос – я вижу в зеркале клоуна на негативе.

На работу я сегодня не пойду. Есть чем гордиться: отказался от бисексуального группака назавтра после развода. Обрыдли все эти телки, с которыми спишь, но просыпаться не хочешь. Кроме разве что убежавшего из кастрюльки молока, мало найдется на земле зрелищ более жалких, чем я.