Сказки бывают только в сказках. Правда куда непригляднее. Правда вообще всегда неприглядна, поэтому все и лгут.

Правда – это фотография другой женщины, по моему недосмотру найденная у меня в дорожной сумке, в Рио-де-Жанейро (Бразилия), в канун Нового года. Правда в том, что любовь начинается с роз, а заканчивается шипами. Анна искала щетку для волос, а волосы у нее встали дыбом при виде поляроидного снимка в комплекте с любовными письмами, написанными не ее рукой.

В аэропорту Рио Анна меня послала. Она хотела улететь в Париж одна, без меня. Мне нечего было ей возразить. Она удивленно плакала. Оторопь человека, в двадцать секунд потерявшего все. Прелестная девочка вдруг обнаружила, что жизнь ужасна и что брак ее рухнул. Она ничего не видела вокруг себя – ни аэропорта, ни очередей, ни информационных табло, все исчезло, кроме меня, ее палача. Как я жалею сегодня, что не сгреб ее в объятия! Но я комплексовал, потому что она лила и лила слезы и все пялились на меня. Всегда как-то неловко выглядеть подонком на людях.

Мне бы попросить прощения, а я сказал: «Иди, опоздаешь на посадку». Я ничего не сделал, чтобы спасти ее. При одной мысли об этом мой длинный подбородок до сих пор ходит ходуном. Глаза у нее были молящие, скорбные, мокрые, ненавидящие, усталые, тревожные, разочарованные, наивные, гордые, презрительные и все равно по-прежнему голубые. Никогда не забуду: эти глаза узнали, что такое боль. Придется мне привыкать жить с этой пакостью, никуда не денешься. Жалеют страдальцев, но не мучителей. Сам разбирайся, старина, как большой. Ты – человек, не сдержавший обещаний. Вспомни, как сказано в конце «Адольфа»: «Самая главная проблема в жизни – это страдание, которое причиняешь, и самая изощренная философия не может оправдать человека, истерзавшего сердце, которое его любило».

Потом я бродил один по Копакабане, с разбитым сердцем, пил, одинокий, как никто и никогда на этом свете, двадцать каипиринхас, мне было дерьмово, я чувствовал себя негодяем и чудовищем. Стать бы каким-нибудь холодным камнем. Впервые за десятки лет на Новый год в Рио шел дождь. Кара Божья. Стоя на коленях на песке, под оглушительный барабанный бой в ритмах самбы, я тоже пролился дождем.

Бывают такие ночи, когда спать – непозволительная роскошь. Спать ради того, чтобы проснуться от дурного сна. Чтобы ничего этого вообще не было. Хочется вычеркнуть собственную жизнь. Потому что, когда заставляешь страдать другого, хуже всего делаешь самому себе.

Да, это правда, я прекрасно помню ту ночь, когда перестал спать. Миллион бразильцев в белом под дождем на пляже. Колоссальный фейерверк над Меридианом. Надо бросить в океан белые цветы и загадать желание, тогда боги исполнят его в наступившем году. Я швырнул букет в волны и очень-очень сильно пожелал, чтобы все уладилось. Не знаю, что случилось – то ли цветы мои были плохи, то ли боги отвлеклись. Во всяком случае, желание так и не сбылось.