XIII
Когда они пересекли границу Шанхая, Пол вытащил из кармана салфетку Вана и визитку и сличил цифры. Только сейчас он заметил, что у адвоката сингапурский код. Пол взял мобильник Инь-Инь и внимательно набрал номер.
– Да?
– Меня зовут Пол Лейбовиц.
– Кто вы? Кто дал вам мой номер? – раздался раздраженный голос в трубке. Полу захотелось тут же завершить разговор.
– Господин Гао Цзиньтао из Иу.
– Хорошо. И чего вы хотите? – уже спокойнее спросил адвокат.
– Мне нужно с вами увидеться. Как можно скорее, если только для этого мне не придется лететь в Сингапур.
Мужчина молчал.
– Где вы?
Все тот же приказной тон.
– В машине. На пути в Шанхай.
– Можете подъехать ко мне в офис завтра к десяти утра?
– Могу. А куда?
– Набережная Вайтань, два. Раньше в этом доме был Шанхайский клуб.
– Мы приедем вдвоем.
– Нет проблем. Только не опаздывайте, у меня мало времени.
Пол вернул Инь-Инь телефон. Она убрала его, не задавая вопросов, снова погрузилась в мягкое сиденье и отвернулась к окну. Пол внимательно разглядывал ее. Волосы собраны в узел и закреплены палочкой-заколкой. Непослушная прядь упала на лицо. До него будто впервые дошло, как же она молода. Лицо ее оставалось гладким, несмотря на усталость, – ни единой морщинки, ни вокруг глаз, ни у рта. Красивая молодая женщина, по возрасту годящаяся ему в дочери. Она показалась Полу такой хрупкой, что защемило сердце. Вот уже третьи сутки они не разлучаются ни на минуту. И сколько всего было пережито за это время! Пол вспомнил, с каким лицом Инь-Инь рассказывала о смерти сына своей подруги детства. И как смеялась проказам школьного «комика» Вана. «Не староват для тебя?» – спросил тот, кивая на Пола… Как же она дрожала после того случая в отеле… Пол чувствовал, что сроднился с ней, как будто знал ее долгие годы, и теперь спрашивал себя, испытывает ли она нечто подобное к нему? Больше всего ему хотелось сейчас обнять ее, но он сдерживался из опасения быть неправильно понятым.
– Не хочешь заглянуть ко мне на чашку чая? – вдруг спросила Инь-Инь.
– С удовольствием, – ответил Пол, удивившись сходству их мыслей.
Водитель как раз поворачивал на Чанлэ Лу. На углу Фуминь Лу машина остановилась.
Инь-Инь купила поме́ло, бананов и упаковку арбузных семечек и повела Пола по лабиринту переулков, улочек и внутренних дворов.
Ее квартира располагалась на третьем этаже неприметного дома постройки двадцатых годов. Она оказалась довольно тесной. Пола удивил царящий в ней беспорядок. В узеньком коридоре на полу валялись газеты. На бельевой веревке висели носки и майки. На столе стояла миска с остатками лапши.
– Прости, это все моя соседка Лу, – развела руками Инь-Инь. – Ее неопрятность сводит меня с ума.
Она проводила Пола в свою комнату и ушла на кухню готовить чай. Пол огляделся. Узкая кровать стояла незастеленной. На маленьком письменном столе громоздились кипы бумаг и книг. Лишь прислоненный к нотному пюпитру футляр от скрипки выдавал профессию хозяйки. На натянутом под самым потолком шпагате на плечиках висело необыкновенно элегантное ципао. На единственном в комнате стуле лежала куча белья. Пол сел на пол и скрестил ноги по-турецки. Он чувствовал себя вполне комфортно среди этого хаоса, так напоминавшего обстановку его собственной комнаты лет двадцать пять тому назад. На кухне Инь-Инь громыхала посудой. За стенкой соседи как будто играли в маджонг. Где-то внизу, на улице, выводил трели старьевщик, пока его не перебил не менее заливистый голос точильщика. Как это было не похоже на Ламму! И как странно, что Полу все еще не хотелось домой.
Инь-Инь принесла чай, устроилась напротив Пола на кровати и остановила на нем взгляд, который тот никак не мог истолковать. Пол уже не помнил, когда в последний раз вот так сидел в комнате один на один с молодой женщиной. В душу его закралось беспокойство, совершенно не соответствующее настроению этой их встречи.
– Хорошая квартира, – сказал он, только ради того чтобы нарушить молчание.
Инь-Инь улыбнулась, как будто видела его насквозь.
– Ты странный человек, – заметила она.
– Что значит «странный»? – не понял Пол.
– Ну, необычный.
– Это комплимент? – Пол улыбнулся.
– Да нет, просто подумалось.
– С чего это вдруг подумалось? – В его голосе послышались нотки разочарования.
– Ну… ты так необычно ведешь себя для иностранца… помогаешь нам, говоришь по-китайски. Большинство иностранцев, которых я знаю, носятся как угорелые из офиса в офис и заключают сделки. Что ты вообще делаешь в Китае? Зачем занимаешься мамой? Чего ты хочешь?
– Столько вопросов сразу… – замялся Пол. – Ответить на них будет сложновато.
– А ты попробуй.
– Мне нравится твой отец.
– И это все? – Она улыбнулась.
– Он смелый человек и так предан твоей матери. Я хочу ему помочь не только из сострадания. Меня восхищает, с каким спокойствием он переносит свое горе. Это все.
– Я тебе не верю. Ты работаешь за так? На Западе это не принято.
– У меня принято. Может, в этом и состоит моя главная странность?
Пол надеялся, что Инь-Инь не расслышит иронии в его словах. И действительно, она приняла их за чистую монету. Глотнула чая и покачала головой:
– Сколько тебе, собственно, лет?
– Я гожусь тебе в отцы.
Ответ пожилого мужчины. Инь-Инь закатила глаза:
– Я спросила не об этом.
– Пятьдесят три.
После смерти сына Пол надолго потерял счет времени, и эта цифра, прозвучавшая в комнате Инь-Инь и в ее присутствии, показалась ему чудовищной.
– Играешь на чем-нибудь?
– Нет.
– А я вот очень люблю музыку.
Это прозвучало словно бы с укором.
– Я знаю.
Некоторое время они смотрели друг на друга, пока Инь-Инь не отвела взгляд. Где-то стучали костяшки маджонга, выводил трели старьевщик, щебетали птицы. «У каждого места свои мелодии, – подумал Пол. – Нужно только время, чтобы расслышать их».
– Ты, кажется, хотел кое о чем мне рассказать, – напомнила Инь-Инь. – Почему раньше ты относил себя к тем, кому нечего терять?
Вопрос был неуместный. Или наоборот, самый что ни на есть уместный. Ответ на него, во всяком случае, звучал однозначно:
– Потому что к тому времени я потерял все.
На ее лице отразилось удивление. Ее глаза, даже сквозь страх и отчаяние последних месяцев, излучали какой-то непобедимый оптимизм, детскую веру в счастье, которая так трогала Пола. «Не годы старят нас, а раны, которые наносит жизнь, – подумалось ему. – Нас старят потери». Под этим взглядом Пол казался самому себе стариком. Он будил в нем тоску, Пол и сам не смог бы сказать, по чему именно. Может, по юношескому легкомыслию, о котором сам он знал только понаслышке, – тому завидному состоянию, когда мир представляется океаном возможностей и только того и ждет, когда ты в него окунешься.
– А сегодня? – продолжала допытываться Инь-Инь.
– А сегодня мне есть что терять, и даже очень много.
– И что же это?
– Кто это, – поправил ее Пол. – Кристина.
– А кого ты потерял?
– Сына.
Пол боялся продолжения, новых вопросов, соболезнований или истории об одной знакомой, которая тоже потеряла сына, и это было так ужасно, что просто невозможно себе представить… Но Инь-Инь все поняла. Пол не чувствовал неловкости, несмотря на повисшую в комнате тишину. Инь-Инь держала в руке чашку и смотрела на свои босые ноги. Пол вздохнул про себя, одновременно облегченно и разочарованно. Он представил себе, что сказал бы Джастин, если бы увидел своего отца сидящим на полу в этой комнате. Наверняка высмеял бы. Потом Полу вспомнилась Кристина, и ему вдруг страшно захотелось ее увидеть. Каждый вечер они обменивались лишь несколькими фразами по телефону, остальное время Пол почти не думал о ней. А в последние дни, которые выдались особенно жаркими, как будто и вовсе забыл о ее существовании. Только сейчас он понял, как измотало его это расследование.
– Ты выглядишь усталым. Хочешь уйти? – спросила Инь-Инь.
– Думаю, да.
– Что значит «думаю»?
Пол рассмеялся, негромко, словно бы про себя.
– Наверное, будет лучше, если я пойду. Я и в самом деле немного устал.
– Но я боюсь оставаться одна.
– Понимаю. Хочешь, чтобы я составил тебе компанию?
Она покачала головой:
– Брат живет совсем недалеко. Наверное, пойду к нему.
– Где и когда мы встретимся завтра?
– В полдесятого утра я заеду за тобой в отель.
* * *
Уже оказавшись на Чанлэ Лу, Пол понял, что голоден. На Фуминь Лу, напротив супермаркета, в тени платанов мелькнула вывеска ресторана. Пол направился туда.
День клонился к вечеру. На узких улочках теснились автомобили, велосипеды, пешеходы и бродячие торговцы. Один совал Полу под нос ручку, другой – странного вида часы.
– Гуччи-Прада, самые выгодные цены, – верещал где-то за спиной высокий женский голос.
В лучах неоновой рекламы мелькали заваленные овощами и фруктами стойки, чайные лавки и газетные киоски. В искусственном свете лица продавцов выглядели пугающе бледными. Пол миновал массажный салон, за стеклом которого скучающие девушки в пестрых платьях пялились в экран телевизора. Одна помахала ему рукой, Пол улыбнулся в ответ. В подворотне прямо на стене дома висело зеркало. Рядом с ним на низеньком столике были разложены ножницы, бритвы и расчески. Сам цирюльник в ожидании клиентов сидел в стороне, почитывая газету.
Пол присел за столиком уличного кафе, прямо на тротуаре. Из распахнутой двери кухни доносился запах мясного бульона, кориандра и чеснока. Молодой мужчина увлеченно месил сероватый ком теста. Он делил его на шарики, которые раскатывал в длинные полосы, и ссыпал ловко нарезанную лапшу в котел с кипящей водой, одновременно помешивая ее огромной ложкой с дырками. У его ног две молодые женщины мыли под краном рыбу и громко разговаривали, перебивая друг друга.
Овощной суп с мясом ягненка оказался настолько вкусным, что Пол не удержался от комплиментов в адрес повара. Тот принял их со смущенной улыбкой, как человек, для которого похвала была редкой и излишней роскошью.
Кипевшая вокруг жизнь вмиг развеяла усталость Пола. Вдруг захотелось гулять, глазеть, кричать, торговаться в лавках. Он встал и тут же с головой погрузился в сутолоку переулков, платановых аллей и внутренних дворов. На натянутых вдоль и поперек веревках сохло нижнее белье, роняя прозрачные капли на голову прохожим. На каждом углу пахло едой, то и дело вспыхивали перебранки, заглушая стук посуды, чавканье и пуканье сытых и шепот влюбленных.
Этот город нравился Полу куда больше прежнего Шанхая – тоскливого и однообразного, одетого сплошь в серо-синие мундиры эпохи Мао. Беспокойный, суетящийся, полный энергии и жизни, он напоминал Полу Нью-Йорк его молодости. Или Гонконг семидесятых годов – времени, когда город еще не потерял своего лица и не превратился в огромный бизнес-центр из стекла и бетона, с искусственным, кондиционированным воздухом. В Гонконге его молодости стояли вот такие же человеческие запахи.
«У тебя вечный любовный голод», – говорила Кристина пару недель назад.
«Вероятно, она просто неудачно выразилась», – думал теперь Пол. То, что гнало его по этим пестрым улицам после трех лет отшельничества на Ламме, было бы правильнее назвать голодом жизни.
* * *
В отеле Пол первым делом позвонил Кристине. В последние дни ему все трудней было объяснять ей свое затянувшееся пребывание в Гонконге. В четверг она вообще не пожелала выслушать его отчет о результатах лабораторной проверки проб воды и выводах, которые из них напрашиваются. Вчера Пол пытался рассказать ей о визите врача из Шанхая и о том, что при других обстоятельствах у больной, возможно, был бы шанс если не поправиться, то хоть как-то улучшить свое состояние. И главное – о том, что брат Кристины попросил его задержаться в Китае еще на несколько дней.
Пол сразу заметил, что с Кристиной что-то не так.
– Ты устала?
– Нет, я больна.
– Что с тобой? – Пол старался говорить как можно спокойнее.
– Совсем не могу спать, вот уже почти неделю. Сил просто не осталось.
– Ты была у врача?
– Да, не далее как вчера. И еще один раз до того.
– Но ты ничего не рассказывала, – с упреком заметил Пол.
– Не хотела тебя пугать, – ответила Кристина и замолчала.
– Ты еще здесь? – забеспокоился Пол. – Что… что сказал врач?
К сожалению, вынужден вам сообщить…
– Кристина! – закричал он. – Говори же!
– Ничего такого, о чем тебе следовало бы так беспокоиться. Я должна щадить себя. Меньше работать. Это все.
– Они брали у тебя кровь?
– Да, конечно.
– Все в норме?
– Да, Пол, все анализы в норме.
– Нет ли у тебя синих пятен на коже?
У Джастина они появились задолго до постановки диагноза, но ни Пол, ни Мередит не придали им никакого значения. Кто станет волноваться из-за синяков на руках мальчика? А они оказались первыми предвестниками смерти.
– Нет у меня никаких пятен.
– А кровь из носа не течет?
– Не волнуйся так, я тебя умоляю… Успеешь еще, когда вернешься. – Последнюю фразу она произнесла с явным намеком.
– Я постараюсь как можно скорее! – закричал Пол в трубку. – Думаю, в понедельник, первым же самолетом.
– Правда?
– Обещаю.
– Я скучаю по тебе.
– Я по тебе тоже.
Она злилась, Пол чувствовал это по голосу.
* * *
Инь-Инь приехала с подарками: коробочкой лучшего зеленого чая и записью скрипичного концерта Шуберта в ее исполнении. Она выспалась, была в отличном настроении и не скрывала радости от встречи с Полом. Они пересекли Сучжоу и быстро пошли по набережной Вайтань, в самом конце которой располагалось адвокатское бюро господина Чэня.
Спустя двадцать минут Инь-Инь с Полом уже стояли у подъезда дома номер два – белого особняка в неоклассическом стиле постройки начала XX века, когда-то составлявшего гордость Шанхая. Скромная медная табличка на двери удостоверяла, что они прибыли по нужному адресу. Пол и Инь-Инь поднялись по лестнице на четвертый этаж, где их уже поджидал господин Чэнь – высокий мужчина, ростом с Пола, но крепче. Его импозантный вид удивил Пола. В элегантном черном костюме, белой рубашке, блестящих черных ботинках и круглых очках он походил скорее на адвоката с Уолл-стрит. К тому же, судя по выправке, нередко заглядывал в тренажерный зал.
Адвокат повел гостей по длинному коридору, мимо множества дверей, за которыми пустовали офисы и кабинеты. По случаю воскресенья в здании никого не было.
Из окна бюро господина Чэня открывался великолепный вид на реку. Сама обстановка напомнила Полу кабинет одного английского адвоката в Гонконге: письменный стол красного дерева, кожаное кресло и уголок для отдыха с двумя уютными диванами. В них и расположились Пол и Инь-Инь, не дожидаясь приглашения хозяина.
– Так, так… – начал он, – значит, вас прислал Гао? Как он?
Инь-Инь молчала. Они условились, что первым будет говорить Пол. Но, похоже, и ему начать оказалось не так просто. Вблизи адвокат выглядел не таким надменным, и голос его звучал гораздо приветливее, чем по телефону. Тем не менее Полу стало не по себе. Он увидел в Чэне одного из тех адвокатов, которые ничего не спрашивают просто так. Каждая его фраза таила ловушку. Им с Инь-Инь следовало соблюдать предельную осторожность.
– Хорошо, насколько я могу судить, – уклончиво ответил Пол на вопрос господина Чэня.
– Все так же шлепает босиком?
– Да.
– Откуда вы вообще его знаете?
– Нам его рекомендовал один хороший друг.
– И зачем он послал вас ко мне? – Адвокат так и впился глазами в Пола.
– Потому что считает, что вы сможете нам помочь. Так он сказал, по крайней мере.
– Гм… Должно быть, у вас интересное дело. Ну давайте выкладывайте…
Пол приступил к рассказу. Стоило ему, однако, произнести «Саньлитунь» и «ртуть», как господин Чэнь оборвал его на полуслове.
– Как насчет небольшой прогулки по набережной? – предложил он и поднялся с места. – Только прошу вас, никаких мобильников. Вещи тоже оставьте здесь. Мы скоро вернемся.
Ни слова не говоря, Пол и Инь-Инь следом за Чэнем вышли из кабинета. Так же молча спустились в лифте, пересекли набережную и не спеша пошли вдоль реки в направлении отеля «Мир». На набережной толпились туристы, которых подзывал размахивающий флажком гид, родители выгуливали детей, тыча пальцем в величественное здание небоскреба в Пудуне. Гости из провинции, узнаваемые по унылым серым костюмам и характерной обуви, позировали на фоне высотных зданий. Между ними шныряли торговцы с пластиковыми игрушками, засахаренными фруктами и лотерейными билетами. Лучшего места для переговоров было не найти.
Небольшой караван моторных лодок плыл вверх по течению. Корабельный гудок заставил Инь-Инь вздрогнуть.
– Ну а теперь вы в спокойной обстановке расскажите мне, что произошло, – неожиданно попросил господин Чэнь.
Когда Пол закончил, адвокат подвел их с Инь-Инь к ближайшей свободной скамейке и жестом предложил сесть.
– И Гао всерьез полагает, что я смогу вам помочь?
– Он просто уверен в этом, – решительно вмешалась в разговор мужчин Инь-Инь.
Это был неправильный ответ, Пол скосил на нее сердитые глаза.
Чэнь вздохнул еще раз:
– Видите ли, я занимаюсь исключительно экономическими проблемами. Консультирую фирмы в основном по вопросам недвижимости. Когда-то я работал и с уголовными делами, но это было давно. То, что я делаю сейчас, признаюсь, намного прибыльнее.
– Почему тогда господин Гао рекомендовал именно вас? – удивилась Инь-Инь.
– Потому что мы давние друзья. Мы вместе учились и были лучшими выпускниками-юристами в провинции Чжэцзян. Потом несколько лет работали в одном бюро, в основном по гражданскому и уголовному праву. Пока в двери нашей конторы не постучались однажды два крестьянина, у которых незаконно отобрали земельные участки. Такое здесь происходит сплошь и рядом.
– И что?
– Я их просто-напросто выгнал. Вскоре после этого случая я получил предложение из одного адвокатского бюро в Шанхае и с тех пор занимаюсь только хозяйственным правом.
– А крестьяне? – спросила Инь-Инь. – Они обратились после этого к Гао?
– С ним тоже произошло нечто подобное, – кивнул Чэнь, – но несколько лет спустя. Даже не знаю, была ли это проверка. В отличие от меня, Гао взялся им помогать. Последствия вы видели.
– Но он не похож на побежденного, – заметил Пол.
– Здесь вы правы. Гао в мире с собственной совестью. Единственный человек, о котором я могу такое сказать. Я искренне восхищаюсь им и иногда оказываю маленькие дружеские услуги.
– Какого рода? – не понял Пол.
– То документ ему нужный справлю, то пошлю своих сотрудников навести справки по какому-нибудь его делу. У Гао ведь больше никого нет. А хозяйственное право, оно хоть и прибыльно, но, откровенно говоря, скучновато. Так что он всегда может на меня рассчитывать… Две души в одной груди… или как там говорят? – Господин Чэнь весело улыбнулся. – И все же вынужден вас огорчить… Ваше дело, признаюсь, мне не по плечу. Если найдется суд, который согласится взять его на рассмотрение, в лучшем случае он ограничится тем, что будет защищать «Саньлитунь». Потому что защищать «Саньлитунь» означает защищать правительство, как местное, так и китайское.
– Что вы хотите этим сказать? – подозрительно сощурилась Инь-Инь.
– За экологическим скандалом такого масштаба, или, лучше сказать, преступлением – будем называть вещи своими именами, – стоит не только «Саньлитунь». К этому причастна, во-первых, администрация Иу. Кроме того, партийная верхушка провинции Чжэцзян и столичное партбюро. Речь идет о зависимости наших СМИ, организаций по защите окружающей среды и судов. О коррумпированности чиновников и партийного аппарата. О положении в самой коммунистической партии. Скажем короче: обо всем том, на чем держится это государство.
Пробегавший мимо мальчишка-торговец сунул под нос Чэню букет пластиковых цветов. Адвокат небрежно отмахнулся.
– Мне представляется, вы взялись за слишком сложное дело. Мой вам совет: оставьте его.
– От вас я ожидала более оригинального совета, – разочарованно заметила Инь-Инь. – Еще несколько недель назад моя мать была абсолютно здорова. Сейчас она прикована к постели и не может шевельнуть пальцем. Только хрипит, стонет да хрюкает, как свинья. Она ослепла, оглохла. Она ходит под себя, как младенец, и вы говорите мне: «Оставьте»?!
– Но ваша мать все равно не поправится.
– Это я уже слышала не раз, – пробурчала Инь-Инь. – А что с умершими и покалеченными детьми?
На мгновение Чэнь запнулся, но вскоре снова заговорил, тщательно подбирая каждое слово:
– Их также не исцелит ваше вмешательство. И не вернет к жизни. Мне жаль.
– А с теми, кто еще не родился? И вы будете спокойно сидеть в своем бюро и консультировать фирмы, зная, что в какой-нибудь паре сотен километров абсолютно здоровые младенцы еще в материнских утробах превращаются в калек?
Пол не верил своим ушам. Что это было – крик души или всего лишь провокация? Если первое, то что заставило Инь-Инь вдруг изменить свою точку зрения на совершенно противоположную?
– Послушайте, молодая госпожа, – по-мандарински обратился к ней адвокат. – Меня поражает ваша самоотверженность. И вот что я вам скажу, хотя мой ответ вам, конечно, не понравится. Да, я мог бы сидеть и консультировать фирмы, зная обо всем этом. Но я мог бы и предоставить вам свою помощь на определенных условиях, и вовсе не потому, что боюсь мук совести. На то у меня есть свои причины, о которых я умолчу.
К скамейке протиснулись двое мужчин. Чэнь сразу поднялся:
– Продолжим прогулку, пожалуй?
Троица не торопясь двинулась дальше вверх по променаду.
– Я предлагаю вам следующее. Ваш отец подает на «Саньлитунь» в суд от своего имени. На это имеет право каждый китаец. Со своей стороны, я готов помочь ему составить исковое заявление и консультировать во время процесса – все честь по чести и, разумеется, анонимно. Или… – Чэнь сделал паузу, словно призывая слушателей быть сейчас особенно внимательными, – или вы хотите действовать через СМИ? И в этом случае я также готов вам содействовать.
Инь-Инь покачала головой:
– Исключено. Господин Лейбовиц уже рассказывал вам о моем друге из «Пиплс дейли». Ему запретили вести расследования в отношении каких-либо дел, связанных с «Саньлитунем».
– Я и не имел в виду государственные газеты или телевидение. Я говорю исключительно об Интернете. Напишите о том, что случилось с вашей матерью, сделайте фотографии, но так, чтобы ее нельзя было на них узнать. Потом сходите в интернет-кафе и выложите все это в Сеть. Там у вас будет триста пятьдесят миллионов читателей. Возмущенных читателей, у многих из которых, возможно, есть подобный опыт. И каждый из них – ваш потенциальный союзник.
Инь-Инь уставилась на адвоката широко открытыми глазами. Пол заметил, как она вздрогнула.
– Мой коллега из провинции Хэйлунцзян рассказывал интересный случай. В одном городке фабрика отказалась оплачивать рабочим сверхурочные смены. С десяток вышли протестовать, и среди них два брата по фамилии Ху. Охрана фабрики принялась избивать их без предупреждения и отделала одного из братьев так, что бедняга той же ночью скончался. Несмотря на множество очевидцев, ни полиция, ни суд не пожелали вмешиваться, поскольку владелец фабрики был очень влиятельным человеком. «Несчастный случай» – гласила официальная версия смерти Ху. Тем обычно и заканчивались подобные акции, но на этот раз произошло нечто непредвиденное. Случайный прохожий снял сцену избиения на мобильник, и две недели спустя в Интернете появился фильм. – Чэнь остановился перевести дух. Пол наблюдал за Инь-Инь, с жадностью ловившей каждое слово адвоката. – Даже не знаю, проглядели его цензоры или это была преднамеренная оплошность, за которой стоял определенный политический умысел. Так или иначе, городскую администрацию и владельца фабрики забросали возмущенными письмами со всей страны. В блогах и чатах страсти накалялись с каждым днем, скоро власти уже не могли их игнорировать. Начальника охраны и несколько его подчиненных арестовали, равно как и некоторых из покрывавших их чиновников городской администрации. Непосредственного убийцу приговорили к высшей мере. Владельца фабрики обязали выплатить семейству пострадавшего компенсацию, думаю, сотни тысяч юаней. Такова власть Интернета. Кто бы мог поверить в такое еще лет двадцать назад?
Пол и Инь-Инь задумались.
– Советую и вам идти тем же путем, – продолжал адвокат. – Честно говоря, это едва ли не единственный ваш шанс. – Он взглянул на часы. – Мне срочно нужно в бюро. Подумайте над моим предложением. Жду вашего ответа.
Пол и Инь-Инь вернулись с Чэнем забрать свои вещи. Инь-Инь торопилась на прослушивание. Она и Пол договорились встретиться вечером в баре возле консерватории.
* * *
Пол брел вдоль берега Хуанпу в сторону отеля. Он разглядывал фасады зданий на набережной Вайтань: неуклюжую и в то же время впечатляющую мешанину из необарокко, неоготики, неоклассики и неоренессанса, с элементами бьют-арт и ар-деко. Еще совсем недавно эта часть города считалась главной его достопримечательностью. Но сегодня, Пол заметил, большинство туристов даже не смотрели на это великолепие. Их взгляды устремлялись на другой берег реки, где вздымался небоскреб Пудуна – символ Шанхая XXI века. Лишь немногочисленные иностранцы щелкали фотоаппаратами, отдавая должное вчерашнему чуду.
