5

В ту среду я пришел в свой кинотеатр немыслимо рано. Отобедав с Робером, я сразу простился, как будто бы у меня назначена какая-то встреча. Хотя никакой встречи не было. Но, как мы знаем, самые счастливые моменты – всегда те, которые ждешь.

Залитый ярким послеполуденным светом бульвар Сен-Жермен я в самом задорном настроении перешел не по зебре, а ловко проскочив между автомобилями, дожидавшимися зеленого сигнала светофора. Закурил сигарету – и через несколько минут уже шагал по тенистой улице Мазарини.

Когда я отпер входную дверь «Синема парадиз», в лицо повеяло знакомым запахом – старого дерева и мягкого плюша, это меня немного успокоило, и я принялся переделывать наши витрины.

В программе «Les Amours au Paradis» в этот день значился фильм Эрика Ромера «Зеленый луч». Я разложил новые проспекты. Проверил, хватит ли в кассе мелочи на размен. Заглянул в будку механика, положил возле проектора коробки с пленкой. Потом я пошел в зрительный зал и попробовал посидеть на разных местах в семнадцатом ряду – хотелось понять, что за странная история с этим семнадцатым рядом. Ничего особенного я не обнаружил. В моем кино это ведь и не последний ряд, который так популярен у влюбленных парочек, потому что там никто не мешает им целоваться под прикрытием темноты.

Я убивал время, занимаясь ненужными или не очень срочными делами, и чуть не каждую минуту поглядывал на часы, висевшие на стене фойе.

Пришел Франсуа и скрылся в будке киномеханика. Пришла мадам Клеман и принесла своими руками испеченные круассаны с малиновым желе. Когда зрители разобрали билеты на сеанс, начинающийся в шесть, и уселись по местам в ожидании картины «А давайте жить все вместе?» – о предприимчивых старичках, организующих жилую коммуну, – я заглянул в будку и сказал Франсуа, что пойду выпить кофе.

Тот сидел, уткнувшись в книги и тетради. Пока шли фильмы, он читал, готовясь к экзаменам.

– Я мигом, – обещал я. Франсуа кивнул. – А… скажи, Франсуа, ты не мог бы сегодня вечером запереть тут все вместо меня? После вечернего сеанса у меня кое-что намечено.

И только в бистро по соседству, когда я уже пил кофе со сливками, мне вдруг пришло в голову, что план мой далеко не блестящий. Последний сеанс закончится в двадцать три пятнадцать. Кто же в такой поздний час захочет идти куда-то ужинать? Не будет ли благоразумнее пригласить девушку в красном плаще поужинать в ближайший выходной? Если она вообще захочет пойти куда-то со мной. И если вообще придет сегодня в кино…

Я вдруг буквально похолодел от ужаса. Что, если она сегодня не придет? Или вообще никогда больше не придет? Я нервно помешивал и помешивал кофе, хотя сахар давно растворился.

«Но ведь до сих пор она всегда приходила, – напомнил я себе, чтобы успокоиться. – Не сходи с ума, Ален. Она придет. И ведь ты, кажется, ей нравишься. Она всякий раз улыбается, когда видит тебя».

А может быть, это самая обыкновенная, нормальная приветливость!

Нет-нет, тут что-то большее. Готов держать пари, она ждет, что ты наконец заговоришь с ней. Трус, давно надо было заговорить! Давным-давно.

Где-то рядом раздался легкий шорох. Профессор в вельветовом пиджаке – он сидел за соседним столиком и разворачивал газету. Встретив мой взгляд, он кивнул. В его глазах мелькали веселые искорки.

Святый боже, уж не бормотал ли я вслух? Может, я уже превратился в одного из тех бедняг, которые не способны контролировать свои речевые импульсы? А вдруг этот профессор умеет читать мысли?

Смущенно кивнув в ответ, я единым духом допил кофе.

– Я видел, у вас сегодня идет «Зеленый луч», – сказал профессор. – Хороший фильм. Я решил не упустить возможности. Посмотрю. – В уголках его губ играла тонкая усмешка. – Знаете что? Не мучьте себя напрасными сомнениями – юная дама придет непременно.

Меня бросило в жар, я вскочил и потянулся за курткой:

– Да-да, э-э… Значит, до вечера.

– До вечера, – ответил профессор.

И с этой минуты меня не покидала надежда, что он окажется прав относительно юной дамы.

Она стояла последней в очереди, выстроившейся перед кассой. Когда она положила передо мной деньги на билет, я решился – как говорится, схватил судьбу за волосы.

– Мадемуазель, вы часто ходите на наши еженедельные ночные сеансы! Вам нравится моя маленькая кинопрограмма? – Я задал вопрос со всей возможной настырностью, когда пододвигал к ней билет и сдачу.

Она убрала за ухо прядь волос и робко улыбнулась:

– Да. И даже очень.

– А мне очень нравится, что вы часто к нам приходите, – быстро сказал я и, точно завороженный, уставился на ее маленькое изящное ушко, которое вдруг порозовело.

Она все улыбалась и молчала, убирая деньги в кошелек. Ну а что можно сказать в ответ на такое глупое замечание?

«Попусту не болтай, живо иди к цели, малыш. Иди к цели!» – прозвучал в моих ушах голос Робера.

– Гм… Э-э… вообще-то, мне пора сделать вам скидку, ведь вы в числе наших постоянных зрителей. – Я постарался произнести эти слова шутливым тоном. – Знаете, как в больших универмагах, у них там начисляют накопительные баллы.

Взяв билет, она посмотрела мне прямо в глаза. И опять улыбнулась. И я в ответ улыбнулся, точно под гипнозом.

– Это излишне, мсье. Эти фильмы стоят своих денег, каждого цента.

Кто-то распахнул входную дверь, и в фойе влетел порыв ветра. Вошли юноша и девушка, студенты, со смехом направились к кассе. Времени у меня было в обрез.

Женщина в красном плаще сделала шаг…

– Только один момент! – воскликнул я, и она обернулась. – Вы… вы что-то забыли…

Ее взгляд стал удивленным.

– То есть… Это я… я забыл, – лепетал я в отчаянной попытке не дать ей просто уйти.

– Да?

– Понимаете, я забыл спросить у вас одну вещь. – Я не отрываясь смотрел на нее. – Вы не хотели бы после картины пойти куда-нибудь поужинать… или, может быть, что-нибудь выпить. Мы могли бы… обсудить… поговорить… если вы не против. Я… Словом, мне очень хотелось бы пригласить вас, то есть я хочу сказать, если уж вам не нужны накопительные скидки и баллы… – Накопительные баллы… ох, какой несусветный вздор я нес… – Ох, какой несусветный вздор я несу! Извините, пожалуйста. – Я тряхнул головой. – Не думайте ни о каких баллах. Забудем эту чепуху. Можно мне пригласить вас в кафе? Прошу вас, соглашайтесь, скажите «да»!

Мое сердце колотилось в отрывистом ритме моей сбивчивой речи.

Женщина в красном плаще подняла брови, потом закусила губу, наклонила голову и широко улыбнулась. Щеки у нее сильно раскраснелись, и наконец она что-то произнесла.

Она сказала «да».