6
Сэм стоял в зале прибытия марсельского аэропорта, дожидаясь Элену, и играл в игру «угадай парижанина». Хотя лето еще не вошло в полную силу, сезон отпусков кое-где уже начался, и беглецов с севера становилось все больше и больше. Чаще всего их можно было узнать по облачению: пессимисты все еще в шарфах и тяжелых куртках, оптимисты в одежде для пляжа. Сэму вдруг пришло в голову, что он впервые встречает кого-то в аэропорту в качестве домовладельца, причем почти местного: он изо всех сил старался выглядеть по-марсельски.
Вместо усталой, замученной перелетом Элены, которую ожидал увидеть Сэм, перед ним предстало свежее, улыбающееся видение, движущееся ему навстречу. По пути к машине Элена объяснила, что Фрэнк Нокс был очень благодарен ей за помощь и купил обратный билет в первый класс.
– У меня была настоящая кровать, – сказала она, – пара бокалов шампанского и десять часов сна. Божественно. А когда я проснулась, стало еще лучше, потому что я вспомнила, что бросила работу. – Ее лицо сияло.
– А ты не будешь скучать по работе?
– Ты что, смеешься? Разве скучают по зубной боли? Да у меня и времени не будет скучать – мне нужно привести в порядок дом.
Дом был главной темой разговора всю дорогу до дворца Фаро. Элена с пристрастием допрашивала Сэма обо всем – окна, полы, канализация, крыша, – и тот в итоге предложил предоставить решение всех этих деликатных вопросов архитектору.
– Есть идеи кому? – спросила Элена.
– Франсис над этим работает. Он расспрашивает друзей, не могут ли они порекомендовать кого-нибудь. Для меня все это совершенно внове. У меня нет опыта общения с архитекторами. А у тебя?
– Один раз был, когда я переезжала в свою квартиру в Лос-Анджелесе. Но из этого ничего не вышло.
– Не вышло?
– Скажем так, у нас с ним оказалась эстетическая несовместимость. Именно так я и сказала, когда его выгоняла.
Они приехали в Фаро, занесли наверх чемодан Элены и спустились, чтобы найти Ребуля. Он оказался на террасе: выпивал в обществе Эрве, и на столе между ними лежал полицейский отчет по делу об ограблении Кастеллачи.
– Ага, вот она, моя любимая страховая агентша. Добро пожаловать обратно.
Ребуль поднялся, представляя Эрве Элену и Сэма.
– Мы изучали отчет, который ты оставила. – Прежде чем снова сесть, он налил всем в бокалы rosé. – Как ни грустно, выглядит он довольно безнадежно. Но пусть лучше Эрве объяснит.
Эрве, обычно жизнерадостный, был непривычно серьезен.
– Мне кажется, что мои коллеги из Ниццы предоставили в высшей степени профессиональный рапорт. Все важные подробности перечислены, и, боюсь, я вынужден согласиться с их выводами, что нет почти ни какой надежды отыскать бриллианты или поймать вора. – Он умолк, чтобы сделать глоток вина. – Подобного рода ограбления, по счастью, случаются очень редко. Я могу припомнить лишь несколько за последние лет пять: одно в Монако, еще одно на мысе Антиб, года полтора назад, и вот теперь это. И тоже ни признаков взлома, ни отпечатков – ничего. – Он покачал головой. – И еще никакого освещения в прессе. Ограбления такого типа лишены яркости или драматизма, в отличие от тех, что происходят в Каннах с применением огнестрельного оружия и бегством на «харлей-дэвидсонах». А тут даже рассказывать не о чем. Всем наплевать – просто каким-то богачам не повезло, ничего больше.
Сэм нахмурился:
– А полицейские из Ниццы допросили горничных, поваров, шоферов и всех остальных, кто постоянно входит и выходит из дома?
Эрве вздохнул:
– Разумеется. В данном случае вся прислуга была отпущена на выходной, и у всех есть алиби. – Он постучал по лежавшей перед ними папке. – Все подробности тут. Как я уже говорил, в высшей степени профессиональный отчет.
– И что же будет дальше? Неужели все это просто положат в папку и забудут?
– Сэм, если ты считаешь, что сможешь найти что-нибудь, чего не нашла команда на тасканных профессионалов, удачи тебе. Моя личная версия – только не нужно ее нигде повторять – кражу драгоценностей спланировал сам Кастеллачи, чтобы получить страховку. – Он заметил, как Элена вздрогнула. – Прошу прощения, моя дорогая. Однако знаю по опыту, что богачи бывают просто обескураживающе бесчестными. – Он посмотрел на часы и поднялся. – Пора идти. – Взглянув на Сэма, Эрве под мигнул. – Не терпится кого-нибудь арестовать.
На следующее утро Элена вытащила Сэма из постели ни свет ни заря и отправила его, протестующего, в душ. До сих пор у нее не было времени, чтобы обследовать дом изнутри, и она едва могла дождаться окончания завтрака. День предстоял ответственный. Друзья Ребуля порекомендовали несколько архитекторов, и были назначены встречи – прямо на объекте, и Элена просто сгорала от нетерпения.
По дороге к дому Сэм пересказал ей советы, данные Ребулем:
– Лимитированный бюджет. Твердые сроки сдачи работы. И штрафы. Как тебе?
– А как насчет эстетической совместимости?
– И это тоже.
Когда они оказались на месте, Элена сразу же вошла в дом, оставив Сэма метаться вокруг, выясняя, где и когда находится солнце. Они уже решили устроить террасу для завтраков, которая будет освещаться утренним солнцем, террасу для обедов, которая будет в тени, и вечернюю террасу, где они с бокалом вина будут любоваться закатом. Ребуль предостерег Сэма, что на зонтики полагаться нельзя, потому что, как он объяснил, когда задувает мистраль, зонтик может оказаться где-нибудь на полпути к Корсике. Так что необходимую тень должен давать сам дом и деревья.
Сэм наскоро набрасывал кое-какие заметки на своем планшете, когда Элена выбежала из дома, кинулась к нему и обхватила руками за шею.
– Здесь будет потрясающе. Франсис прав – выпотрошить и сделать заново. Но только объясни мне, как в доме может быть пять спален и одна паршивая маленькая ванная? Это что, старинная французская традиция?
Развить тему гигиенических пристрастий французов Сэму помешало появление первого архитектора, подъехавшего на «порше» с откидным верхом. Судя по списку Сэма, где были указаны фамилии и время встречи, это был Кристиан де Бофор.
Он оказался чрезвычайно элегантным джентльменом с гривой серебристых волос, облаченным в черный льняной костюм. Вместе с ним приехала не менее элегантная молодая женщина с портфелем, которая с трудом одолела участок неровной каменистой почвы между машиной и домом, балансируя на опасно высоких каблуках. После того как все познакомились и восхитились видом, де Бофор настоял, чтобы они с помощницей осмотрели дом самостоятельно и чтобы их не отвлекали. Прошло двадцать минут.
Когда де Бофор вышел, стряхивая пыль с пиджака, почти сразу стало ясно, что увиденное его не впечатлило.
– Конечно, – сказал он, – для этого дома вид – самое главное, сам дом второстепенен. Прежде всего, его необходимо значительно расширить. Например, в данный момент здесь нет спален для прислуги. Само собой, все возможно, однако, – тут он пожал плечами, – сомневаюсь, что я тот человек, который вам нужен. Я работаю в более крупном масштабе. Désolé.
И с этими словами он надел солнцезащитные очки, и они с помощницей уселись в «порше».
Сэм обрадовался, увидев, что Элена смеется.
– Вот это самообладание, – сказала она, – хотя кое в чем он прав. Где же будет спать наша прислуга?
Де Бофор, не выказавший энтузиазма по поводу их дома, задал тон всем остальным встречам. На протяжении дня приехали и уехали еще три архитектора. Один предложил срезать дом до фундамента и возвести на его месте современный стеклянный куб. Другой захотел добавить мансардный этаж, а на месте первого этажа сделать закрытый бассейн. Третий же почти потерял дар речи от потрясения, когда Сэм заговорил о лимитированном бюджете и штрафных санкциях.
– И как, по-вашему, художник может работать в подобных условиях? – спросил он, удирая.
Под конец дня Элена с Сэмом были вынуждены признать, что не добились никакого успеха.
Сидя с Ребулем за вечерним бокалом, Элена призналась, что разочарована, потому что все кандидаты – и на самом деле подавляющее большинство архитекторов вообще – мужчины.
– Почему среди них так мало женщин? – Она осуждающе взглянула на Сэма, как будто это была его вина, однако не дала ему возможности оправдаться, сев на своего любимого конька. – Женщины знают толк в кухнях, в чем не разбирается большинство мужчин. Женщины понимают, что даже самым близким людям необходимо личное пространство. Женщины гораздо лучше устраивают ванные комнаты. Женщины не боятся работать в рамках бюджета. Женщины осознают, насколько важны удобные кладовые. Иными словами, женщины намного, намного практичнее. И еще одно, – добавила она, – они не позволяют своему эго отражаться на работе.
Выслушивая все это, Ребуль невольно вспоминал некоторые промахи своего архитектора, допущенные в ходе реставрации дворца Фаро, ошибки, которых не допустила бы женщина: нехватку подходящих мест для хранения вещей и, главное, душевую, похожую на гигантскую морозилку. Он вздохнул, приходя к неизбежному выводу:
– Я помню, как тебе понравился дом Томми ван Бюрена, перестроенный Коко Дюма. Может быть, стоит пригласить ее?
Элена положила руку на плечо Ребулю:
– Никогда, если у тебя из-за этого возникнут проблемы.
– Я всегда могу спастись бегством. Но если серьезно, она настоящий профессионал, у вас не возникнет языкового барьера, и, само собой, у нее правильная половая принадлежность. Единственное, о чем я попрошу, – держи ее подальше от Фаро.
Элена потянулась к Ребулю и поцеловала в щеку.
– По рукам!
Сэм успел привыкнуть к тому, что Элена решительно не желает уступать француженкам по части одежды. Выставленный из ванной, он устроился в соседней комнате, дожидаясь ее появления. Они собирались в Ниццу на встречу с Коко Дюма у той в офисе, и, как уже неоднократно объясняла Элена, ее внешний вид послужит четким сигналом. Француженки к подобным вещам относятся серьезно, они совершенно открыто оценивают наряд другой женщины, и, если проверка выдержана, ее, скорее всего, будут воспринимать как равную, заслуживающую уважения.
– Ну, что скажешь?
Элена стояла в раме дверного проема спальни, одетая в простое шелковое платье цвета бледной лаванды, которое подчеркивало ее темные волосы и легкий загар.
– Прелестно, – сказал Сэм. – Ты настолько хороша, что тебя хочется съесть. Она умрет от зависти.
– Великолепно. Пошли.
Путешествие от Марселя до Ниццы – это всего лишь легкая поездка по трассе, и они подъехали к «Негреско» за полчаса до назначенного времени – достаточно, чтобы по дышать морским воздухом на элегантной, всегда оживленной Английской набережной, построенной в 1830 году на английские деньги. Изначально набережная задумывалась как место для прогулок утонченных молодых англичанок, где им не докучали бы «местные беспутники».
Сэм поделился этим историческим фактом с Эленой, которую немедленно заинтриговала идея «местных беспутников».
– Как насчет этого парня? – спросила она, когда мимо них на скейтборде проехал молодой человек в надетой задом наперед бейсболке. – Думаешь, он беспутник? И как это сможет определить девушка?
Они остановились, чтобы быстро выпить по чашечке кофе, и Элена показала Сэму лаконичное текстовое сообщение от Фрэнка Нокса, пришедшее накануне вечером: «Пожалуйста, сообщи Кастеллачи, что им заплатят сполна. Эх!» Напоминание о том, что загадочная кража так и осталась загадкой.
– Бедный Фрэнк, – сказала Элена. – Думаю, он ждет не дождется ухода на пенсию.
– Чем он собирается заниматься?
– Наверное, тем же, чем и я: расслабляться, забыв о страховом бизнесе.
– Ты пока что справляешься прекрасно. Скажи, ты ведь уже встречалась с этой знаменитой Коко? Как она тебе?
– Жесткая. Элегантная. Догадываюсь, что она может быть сущим наказанием. Но та ее работа, которую я видела, бесподобна. Почему ты смеешься?
– Ты только что описала себя. Вы с ней будете идеальной парой. Наверное, получится забавно. Да, еще хотел спросить, не возникнет ли у вас с ней проблем после того небольшого недоразумения на вечеринке?
– Ты имеешь в виду с Франсисом? Нет, нисколько. Когда я звонила ей, чтобы назначить время встречи, я все объяснила, и она все поняла. Она даже сказала, что ей не терпится с тобой познакомиться.