12

Ровно в девять я открыл дверь бара «Бильбоке».

Натан был уже там: он сидел за крайним столиком на левой галерее. Увидев меня, он помахал рукой. Господи, до чего приятно было увидеть его приветливое лицо после всех злоключений сегодняшнего дня. Натан никогда не унывает. А как иначе? Психоаналитик должен быть очень жизнерадостным человеком. В противном случае горестные откровения возлежащих на кушетке пациентов загонят в депрессию его самого.

Я поднялся на галерею по лестнице с темными деревянными перилами. За некоторыми столиками, поглядывая вниз, уже сидели завсегдатаи. С галереи лучше всего видно оркестр, который наяривает внизу с десяти часов вечера. Музыкантов пока не было, но рядом с пианино стояла гигантская двойная бас-гитара. На диванах в баре уже устроилось несколько молодых людей.

Я помахал Натану в ответ, с особой теплотой кивнул официанту и направился к нашему столику.

– Привет, Антуан, все хорошо? – Натан приподнялся, приветствуя меня. – Как дела, старина?

Он потрепал меня по плечу. Его темные глаза весело посверкивали за стеклами очков с золотыми дужками.

Я рухнул на стул и замычал, давая понять, что дела у старины Антуана идут нелучшим образом. Впрочем, это было ясно и так. Рядом с моим другом, который в своем безупречном пиджаке и черном пуловере мог служить рекламой мужского магазина, я наверняка казался албанским беженцем. Волосы Натана, как всегда, были причесаны с элегантной небрежностью. По части небрежности я еще мог с ним соперничать, а вот по части элегантности – вряд ли.

– Лучше не спрашивай, – пробормотал я, осознав, что от усталости едва ворочаю языком.

Натан окинул меня озабоченным взглядом. Сам он выглядел так, словно только что прибыл с курорта. У моего друга всегда вид хорошо отдохнувшего человека. Невозможно представить, чтобы он носился по городу, высунув язык. События последних восьми часов прокрутились у меня перед глазами, как кадры кинопленки. На мгновение я даже зажмурился.

– Знал бы ты, что случилось сегодня… – Я тряхнул головой, чтобы привести в порядок мысли, но попытка не принесла успеха. – Ты не поверишь… – начал я вновь, но тут же понял, что не способен на более или менее связный рассказ.

Оставалось махнуть рукой и погрузиться в молчание. Казалось, голова у меня набита мятыми клочками бумаги, и на каждом записана часть моей истории. Вытаскивать эти бумажки и разглаживать их было слишком хлопотной работой.

Натан, как и положено настоящему другу, не стал задавать лишних вопросов. Он молча положил передо мной меню, чтобы я немного отвлекся и пришел в себя. Затем подозвал официанта, заказал бутылку красного вина и спросил, что я буду есть.

Заметив, что я пялюсь в меню невидящим взглядом, Натан пришел мне на помощь.

– Я буду жареные ребра ягненка, они здесь превосходны, – сообщил он. – Заказать тебе то же самое?

Я представил себе лавку мсье Дюшана, туши, висящие на крюках, белые кафельные плитки, закапанные кровью, и покачал головой:

– Нет… пожалуй, ягненка мне сегодня не хочется…

Официант ждал, держа наготове блокнот. Я чувствовал, что он едва не переступает ногами от нетерпения. Взгляд мой тупо скользил по строчкам меню. Сделай над собой усилие и закажи что-нибудь, приказал я себе. Иначе у тебя появится еще один враг из персонала в сфере ресторанного бизнеса. О тебе станут говорить: вот идет Антуан, кошмар парижских официантов…

– Я буду… сейчас… итак, мой выбор: паста! – наконец провозгласил я.

Это прозвучало как «баста».

– Отлично, мсье! Значит, ребра ягненка для мсье Натана, – имя моего друга он произнес так благоговейно, словно тот был причислен к лику святых, – и паста для вас… – Он взглянул поверх моего правого уха.

Для этого парня я был мсье Никто. Ходячее пустое место. Неудивительно, если учесть, что, в отличие от Натана, я бываю здесь не часто. И все же я почувствовал себя задетым. Эти чертовы официанты, похоже, в сговоре против меня.

Натан поднял бокал. Красное вино играло и переливалось в мерцании свечей.

– Рад видеть тебя, Антуан! – произнес он и негромко добавил: – За твое здоровье!

Мы чокнулись, я сделал большой глоток. Порой мужчины способны понять друг друга без слов, и это великое благо. Прохладная, как шелк, влага мягко скользнула по языку, помогая расслабиться.

Мы поставили бокалы. Натан, опустив подбородок на руки, выжидающе посмотрел на меня.

– Давай выкладывай, что у тебя стряслось! – подбодрил он. – Хотя погоди, я сам догадаюсь. Тут наверняка не обошлось без женщины, – заявил он с хитрой ухмылкой.

Не помню, говорил ли я о том, что Натан – психоаналитик?

Я кивнул. Все-таки приятно, когда тебя понимают.

– Да, ты прав. Но все не так просто… – Я сделал многозначительную паузу. – Сегодня я встретил женщину своей мечты. Ее зовут Изабель, и она… Она просто чудо!

Натан откинулся на спинку стула.

– Отличная новость! – улыбнулся он. – Поэтому ты такой измочаленный, да? – Он подмигнул. – Значит, все это время вы… о-ля-ля! – Натан прищелкнул языком. – То-то я весь день не мог до тебя дозвониться. Можно себе представить, что вы с ней вытворяли в постели…

– Натан, не пори чушь! – простонал я; было невыносимо слушать, как он делает из моей избранницы героиню заурядной постельной истории. – До постели у нас не дошло! К твоему сведению, мы даже ни разу не поцеловались. Это совсем другое.

Натан взглянул на меня с подчеркнутым любопытством:

– Неужели это столь редкий в наше время случай платонической любви?

– Да ну тебя! – невольно рассмеялся я. – Разве я похож на человека, способного на платоническую любовь?

– Друг мой, ты похож на человека, который пережил сильный стресс! И сейчас необходимо ответить на вопрос: привел ли этот стресс к фрустрации или же, напротив, к эйфории?

Натан развернул салфетку и вперил в меня изучающий взгляд профессионала.

Не помню, говорил ли я, что психоаналитический жаргон иногда здорово действует мне на нервы?

В отместку я долго хранил молчание – пусть Натан таращит глаза сколько угодно. Потом неспешно развернул салфетку, наклонился и выпалил:

– И то и другое! Я пребываю во фрустрации и в эйфории одновременно.

Натан не проронил ни слова. Он ждал, когда я выложу свои горести без утайки. Он привык, что именно так делают его пациенты. Я решил последовать их примеру.

– Все это очень сложно, – с пафосом начал я. – Сложно и загадочно!

Сделав глоток вина, я взглянул на Натана, проверяя, какой эффект произвели мои слова.

Натан подался вперед, весь обратившись в слух. Компания за соседним столом шумно заказывала шампанское. Надо же, у некоторых людей есть повод праздновать.

Как было бы здорово сидеть здесь вместе с Изабель, моей неуловимой красавицей… На несколько мгновений я позволил себе предаться сладким грезам, затем вернулся к суровой реальности.

– Представь себе, сегодня я встретил женщину, которую прежде рисовал в мечтах… В кафе, в самом центре Парижа. Между нами словно вспыхнул электрический разряд. Это была… настоящая любовь с первого взгляда. – Я с вызовом посмотрел на Натана. – Тебе придется поверить, что подобные вещи случаются не только в романах.

– Разумеется, – кивнул Натан и нетерпеливо махнул рукой. – Продолжай. Пока что я не понял, в чем проблема?

Я горестно вздохнул. Судя по выражению лица Натана, до него наконец дошло, как глубока пропасть моего отчаяния.

– О нет! – воскликнул он. – Только не говори, что она оказалась девственницей!

– Хуже, – мрачно проронил я.

– Неужели лесбиянка? – робко предположил Натан, но я покачал головой. – Хватит тянуть кота за хвост, Антуан! Выкладывай, что стряслось!

Пожалуй, мой друг чересчур нетерпелив для психоаналитика, отметил я про себя. В то время как я пережил столько утомительных приключений, Натан сидел в своем уютном кабинете и слушал, как бедолаги, которым больше некому пожаловаться, рассказывают ему о своих жизненных драмах.

Но прежде чем я приступил к собственному печальному повествованию, принесли еду. Ребра ягненка выглядели очень аппетитно. Положив в рот первое ребрышко, Натан даже застонал от удовольствия:

– Мм! Какое нежное мясо! Восхитительно!

Образ мсье Дюшана с окровавленным ножом в руках поблек перед моим внутренним взором. Намерение до конца дней придерживаться вегетарианской диеты начало ослабевать. Вид спагетти, слегка приправленных томатным соусом, поколебал мои давешние планы еще сильнее.

– Проблема в том, – изрек я, отыскав в макаронных дебрях крохотный помидорчик и насадив его на вилку, – что я не могу эту женщину найти. Все, что мне о ней известно, – имя и неверный телефонный номер.

Я надкусил помидорчик. Сок брызнул мне в рот, напомнив о свежих и сочных губах Изабель. Поковырявшись немного в пасте, я отодвинул тарелку.

Натан, продолжая уписывать ягнячьи ребрышки, сочувственно кивнул:

– Да, это серьезное затруднение. Но как ты ее упустил? Рассказывай все по порядку.

– Началось все с того, что я отправился выпить кофе в кафе «Флор». Мой любимый столик на втором этаже был занят, – начал я и, не упустив ни одной детали, поведал ему свою печальную повесть.

Натан ни разу не перебил меня. Умение слушать относилось к числу его профессиональных качеств. Я рассказал о своих надеждах и разочарованиях, о волнах эмоций, то возносивших меня к небесам, то низвергавших в пропасть. Когда я описывал сумасшедшую русскую старуху, Натан засмеялся. Узнав подробности о мнимой Изабель и ее подруге Натали, он заказал сыр. Когда я сообщил, что официанты в кафе «Флор» были настолько бессердечны, что вышвырнули меня на улицу, Натан попросил принести две чашки эспрессо.

Было без десяти десять. Музыканты уже приехали и перед концертом пропускали в баре по рюмочке.

Мне казалось, я развернул перед Натаном картину всей своей жизни, а не только одного, пусть даже судьбоносного дня. Бутылка красного вина опустела.

– Такие дела, Натан, – завершил я свой рассказ. – Ты видишь человека, который может стать счастливейшим или несчастнейшим из смертных. И этому человеку необходим твой совет.

Натан не спешил с ответом.

– Да-а, – протянул он после долгой паузы и повторил: – Да-а. – После этого он погрузился в молчание, потирая подбородок; создавалось впечатление, что Натан тщательно подбирает слова, опасаясь задеть меня слишком резким или неточным выражением. – История, конечно, увлекательная, – изрек он наконец. – Можно сказать, захватывающая. – Натан отхлебнул кофе и, словно набравшись решимости, отставил в сторону маленькую белую чашечку. – Не хотелось бы спускать тебя с небес на землю, Антуан, но давай взглянем на ситуацию трезво. Ты гоняешься за призраком. За видением, которое не имеет ничего общего с реальностью. Ну или почти ничего общего. – Натан сложил ладони домиком. – А гоняться за призраками – совершенно бессмысленное занятие. Ничего не выйдет!

Я метнул в него возмущенный взгляд. Неужели мой друг настолько туп, что ровным счетом ничего не понял?

– Что ты несешь, Натан?! Ты что, не веришь в любовь? Или, может, ты начисто лишен воображения?

– Антуан, – мягко произнес Натан. Избегая моих огненных взоров, он опустил голову, прядь темных волос упала ему на лоб. – Я знаю тебя не первый год. Мы друзья. Надеюсь, против этого ты возражать не будешь. И если я вижу, что у тебя едет крыша, мой долг – честно сказать тебе об этом. – Глядя, как я молча пожимаю плечами, он продолжил: – В психологии есть такое понятие: «утрата чувства реальности». Именно это происходит с тобой. Ты оказался во власти так называемой идеи фикс. Мне известны люди, для которых подобная ситуация заканчивалась психушкой. Ты хочешь, чтобы у твоей истории был такой финал? Твоя проблема в том, что ты проглотил слишком много романов. Очнись, мой друг. Книги – это одно, а жизнь – совсем другое.

– Никакого чувства реальности я не терял, – хмуро отчеканил я. – Напротив. Я наконец-то ощущаю полноту жизни. Прежде я не испытывал таких сильных чувств, как в последние несколько часов. И нечего смотреть на меня, точно на душевнобольного, и сыпать своими терминами. Мне нужен друг, а не доктор.

– Как друг я могу сказать только одно: бедный Антуан. – Свои слова Натан сопроводил жалостливым взглядом. – Париж полон красивых женщин, а ты, бедняга, гоняешься за какой-то тенью. – Натан вытащил мобильник. – Хочешь, я сделаю три звонка, и через полчаса здесь будут три очаровательные девушки, одна другой краше. Впрочем, зачем куда-то звонить? – Натан взглянул вниз, бар уже был полон до отказа. – Посмотри на ту рыженькую в тугих джинсах! Чертовски хороша!

Девушка с гривой рыжих волос, словно услышав слова Натана, внезапно посмотрела в нашу сторону. Натан кивнул, она кокетливо улыбнулась.

– Видал? – торжествующе заявил Натан. – Красотка скучает в одиночестве и ждет, когда какой-нибудь интеллигентный симпатичный парень составит ей компанию. Черт, до чего сексуальна!

Я молча вздохнул. Рыженькая потягивала из бокала пинаколаду. Да, девчонка была сексуальна, сей факт я не мог не признать. Но меня это совершенно не трогало.

– Не понимаю, что ты гонишь волну? – заметил я с подчеркнутым недоумением. – Ведешь себя так, словно мне нужна «скорая сексуальная помощь». У меня нет ни малейшего желания нарушать одиночество этой малышки. Если тебе так нравятся рыжие, спускайся вниз и попытай счастья! – Я сжал в руках кофейную чашку. – Неужели ты не понял, что сегодня в моей жизни наступил поворотный момент? Мы с Изабель созданы друг для друга. И она поняла это с первого взгляда, так же как и я. Она украдкой дала мне свой телефонный номер. Согласись, женщины делают это не часто.

– Ты сам это сказал, – процедил Натан. – Еще не известно, что она за штучка. Возможно, она ведет какую-то игру. – Я возмущенно фыркнул, однако Натан, равнодушный к моему негодованию, продолжал: – Но даже если это не так, с чего ты взял, что она – «женщина твоей мечты», пользуясь твоим собственным идиотским выражением? Включи мозги, парень, если они у тебя не окончательно скисли. – Натан помолчал, катая в пальцах комочек коричневого сахара. – Ты не перекинулся с ней даже парой слов. Ни единым словом! Ты не знаешь о ней ровным счетом ничего! С чего ты решил, что вы с ней созданы друг для друга?

– Я это чувствую, – ответил я с кротостью христианского мученика. – Чувствую, и все.

Опустив голову, я смотрел на сахарные крошки, рассыпанные по скатерти. Грусть переполняла мою душу.

– Хорошо, Антуан! И все-таки я вновь призываю тебя взглянуть на ситуацию трезво. Ты видишь в кафе женщину. Не сомневаюсь, она выглядит потрясающе. Фигура, лицо и все прочее. Тебе кажется, что перед тобой воплощенная мечта. В этом нет ничего необычного и тем более мистического. Некоторые образы живут в нашем сознании с детства, и время от времени мы проецируем их в реальность. – Натан сел на своего любимого конька. – Ты думаешь, со мной не случалось ничего подобного? Как бы не так! Помнишь Люси? Я потерял голову, как только ее увидел. Можешь назвать это любовью с первого взгляда, раз тебе нравится такое выражение. А что случилось потом? – Натан выдержал эффектную паузу. – Потом она открыла рот. Господи, лучше бы она этого не делала! Мне оставалось одно лишь утешение – воображать, как я засуну кляп ей в глотку! Такова она, неприглядная реальность, мой бедный друг Антуан.

На память мне пришла фраза, написанная Изабель на карточке. О книге, которую я держал вверх ногами. Несомненно, у моей избранницы есть чувство юмора. И подозревать ее в тупости просто нелепо. К тому же у тупиц не бывает таких обалденных ног. Таких длинных стройных ног в прелестных туфельках, ремешки которых изящно обвивают тонкие лодыжки. Подобные ноги свидетельствуют о высоком уровне интеллектуального развития. Натан может поднимать меня на смех сколько угодно, но я в этом не сомневаюсь.

Снизу донеслась музыка. Саксофонист исполнял «I Can’t Give You Anything But Love, Baby». На мой вкус, он чересчур форсировал звук. Нервы мои были слишком напряжены, чтобы выносить громкую музыку.

Натан придвинулся ко мне чуть ближе:

– Напрасно ты злишься, Антуан. – Я молчал. Он дружески ткнул меня под ребра. – Ты решил, что твоя мечта вот-вот станет явью. Но мечты не выдерживают соприкосновения с действительностью, в этом-то вся и штука. Они гибнут, и с этим надо смириться. Давай спустимся в бар и еще немного выпьем, идет? – Он одобрительно взглянул на музыкантов. – Эти парни знают свое дело, правда?

Я покачал головой:

– Прости, Натан, но я лучше пойду домой.

Натан не стал спорить.

– Как хочешь, Антуан. Тогда пойдем вместе. Я расплачусь.

Он заплатил по счету, мы протолкались через толпу танцующих и вышли в холл.

За нами захлопнулась входная дверь. После грома музыки, смеха и болтовни мне показалось, что на улице очень тихо. Я с удовольствием вдыхал свежий прохладный воздух.

– Ну что, домой? – Натан взял меня под локоть. – Я прогуляюсь немножко вместе с тобой. Не вешай нос, Антуан. Завтра ты поймешь, что все не так уж плохо. Тебе надо хорошенько выспаться.

Я кивнул. Возможно, он прав. Должно быть, я и впрямь утратил чувство реальности. И завтра все предстанет в ином свете. Выходит, лучше забыть Изабель и позвонить Натали… В общем, полный сумбур царил в моей душе.

– Прости, что я так раскис и испортил тебе вечер, – пролепетал я. – Из-за меня ты не смог послушать оркестр.

Натан сжал мою руку.

– Ерунда. Послушаю в следующий раз. В «Бильбоке» играют каждый вечер, – ответил он.

Мы двинулись в сторону бульвара Сен-Жермен. На углу наши пути расходились. На светофоре загорелся зеленый свет, однако Натан не спешил расстаться со мной, перейти улицу и спуститься в метро.

– Я провожу тебя, если не возражаешь, – предложил он: видно, его мучили угрызения совести. – Поверь, я бы непременно отыскал твою прекрасную Изабель, но для этого нужно владеть секретами магии, а старина Натан – всего лишь скромный психоаналитик. К тому же, увы, его вряд ли можно назвать кладезем мудрости.

Улица Мабиллон, где я жил, находилась неподалеку, так что жертва, приносимая Натаном, была не столь уж велика. Тем не менее я был тронут его намерением проводить меня. Опять начался дождь, улицы насквозь продувал ветер, а зонтика у нас не было. Мокрые тротуары сияли отраженными огнями бульвара. Мимо проносились машины, поднимая тучи брызг. Не слишком приятная погода, впрочем типичная для парижского апреля. Что ж, ненастье вполне соответствовало моему душевному состоянию, и, шагая под дождем без зонта, я испытывал странное удовлетворение.

Мы шли, касаясь друг друга локтями, и не говорили ни слова. На одной из рекламных тумб громко хлопала на ветру наполовину отклеившаяся афиша. Она сообщала о концерте скрипичной музыки, который, судя по дате, состоялся неделю назад. В этой жизни все мимолетно и преходяще, подумал я и взглянул на часы. Без четверти одиннадцать. Судьбоносный день близился к концу…

Минуту спустя я бросился назад, к афишной тумбе, мимо которой только что прошел, погруженный в размышления. Понадобилось тридцать секунд, чтобы в моем мозгу что-то щелкнуло и наступил момент озарения. Я повернулся так резко, что едва не сшиб с ног Натана.

– Ты что, спятил?! – заорал он. – Куда тебя несет?

Я не отвечал. Добежав до тумбы, я уставился на афишу, как Шлиман на сокровища Приама.

– Не верю… не верю… – срывалось с моих губ невнятное бормотание.

Тут подскочил Натан и тоже воззрился на афишу, не понимая, чем она меня привлекла. В недоумении он переводил взгляд с фотографии скрипача на меня и обратно. Потом нетерпеливо потянул меня за руку. Я продолжал таращиться на фото. По всей вероятности, Натан решил, что я впал в ступор от выпитого вина.

– Антуан, ты меня слышишь? Как ты себя чувствуешь, Антуан? – с тревогой спрашивал он.

Не сводя глаз с афиши, я расплылся в блаженной улыбке. Как я себя чувствовал в эту минуту? Превосходно! Лучше не бывает.

– Антуан, посмотри на меня! Что с тобой происходит, черт побери? – орал над ухом Натан. – Ты оглох, Антуан? Скажи что-нибудь!

– Это Снейп! – выдохнул я.