Книга: Музыка лунного света
Назад: 25
Дальше: 27

26

Марианна брела по саду, который они с Паскаль за прошедшую неделю привели в порядок и в котором она неутомимо сажала кусты, рассаду и семена: водосбор и кларкию, мак и мальву, олеандр и мирт; она обмазала известью стебли гортензий и перекопала огород. Ягодные кусты уже радовали глаз, из-под их веток виднелись боярышник и анемоны, а лужайки усеивали лютики, фиалки и крохотная земляника, еще не созревшая. Как же она любила копаться в земле голыми руками!
Если быть точной, она полюбила все, что делала, с тех пор как побывала с Янном на море. Полюбила магию этого клочка земли, его гранита и кварца, его воды и света. Волшебство жило здесь повсюду, даже в слоеном пироге.
Gâteau breton, kouign aman. Взять муку, свежие яйца, соленое масло, сахар. Смешать в равных долях, месить не слишком долго, а сверху еще посыпать сахаром для карамельной корочки. Говорят, нужна магия, чтобы kouign вышел на славу и чтобы он навсегда завладел душой человека, а тот никогда не забыл, где попробовал первый кусочек.
— Обязанность доброй ведьмы — уметь печь пироги, — заявила Паскаль Марианне и показала, как готовить gâteau breton, но у Марианны пироги никогда не имели такого насыщенного, волшебного вкуса, как у Паскаль.
Марианна полюбила даже мыть посуду в «Ар Мор», хотя дома терпеть этого не могла, полюбила даже хмурого Жанреми, которого теперь каждый день после окончания работы убеждала написать любовное письмо Лорин. Писать-то он писал, а вот отправить по-прежнему не решался. А неотосланные письма хранил в холодильнике в старом ящике из-под салата.
В сарае у Гуашонов Марианна нашла косу; она вполне годилась, чтобы подровнять траву у въезда, между остролистами и яблонями, под нежное посвистывание перепела и трели иволги.
Начав косить у гаража, она заметила, что за ней из кухни наблюдает Эмиль. Она кивнула ему. Сегодня руки и голова дрожали у него особенно сильно, но она притворилась, что ничего не замечает, так как давно поняла, что ему приятнее, когда окружающие не подают виду.
Вскоре после этого старый бретонец подошел к ней и жестом попросил пойти с ним. Он провел ее в гараж и открыл дверь; заскрипели ржавые воротные петли. В бледном сумеречном свете Марианна различила белоснежный старый «ягуар», рядом с ним, у стены, — пыльный мотороллер «веспа», велосипед, канистры с бензином и газовые баллоны.
Эмиль подал Марианне записку и вытащил из кармана штанов несколько купюр.
Марианна уставилась на бумагу.
«Beurre demi-sel, lait, fromage de chèvre, oranges…»
— Вы хотите, чтобы я это купила?
Эмиль бросил ей ключ от машины.
— Monsieur! Je ne peux pas… alors, я не умею водить… это.
Эмиль закатил глаза и недовольно прищелкнул языком. Показал на автомобиль. Открыл дверцу. Нетерпеливо ткнул пальцем в сиденье.
— Я… я не умею. Мне не разрешали! Не позволяли…
Эмиль раздраженно захлопнул дверцу.
Марианна заплакала.
Спустя четверть часа она уже вела английский лимузин по узкой лесной дороге, машину подбрасывало и подкидывало.
— Откройте глаза! — приказал Эмиль, когда она с трудом протиснулась между двумя близко стоящими буками, погнув правое боковое зеркало.
Глаза у Марианны расширились.
Поначалу Марианна рыдала так, что Эмиль почувствовал себя мерзавцем. Потом он сунул ей мятый носовой платок и снова открыл дверцу. «Пожалуйста», — выдавил он из себя. Тогда она села в машину.
Он положил левую руку на ее правую, вцепившуюся в рычаг коробки передач, она выжала сцепление, и он перевел ее руку на следующую скорость.
— Allez, allez! Быстрее!
Тут «ягуар» рванулся с места. Она затормозила, сцепление выпрыгнуло, мотор заглох.
— Не так! — Эмиль в ярости ударил себя кулаком по ладони. — Encore.
Она снова запустила мотор и, подпрыгивая на корнях, выехала из лесу на деревенскую улицу Кердрюка.
— Мадам, есть еще третья скорость, — проворчал Эмиль, — и четвертая, жмите на газ, давайте быстрее, allez, allez!
На скорости сто километров в час они понеслись по шоссе в направлении Неве. Широко открытыми глазами Марианна уставилась в асфальт. Он напоминал серый водопад, обрушивающийся под колеса. По спине у нее стали стекать тоненькие струйки пота.
Марианна изо всех сил нажала на газ.
Эмиль закрыл глаза.
Молча, одними жестами он давал ей указания, и так они доехали до супермаркета в Неве, где она, сделав широкий разворот, заняла на парковке сразу два места. Она с трудом отпустила руль в кожаной оплетке; руки у нее мучительно дрожали. «Карамба», — прошептала она. Глаза у нее сверкали.
Выходя из машины, Эмиль улыбнулся, но поспешно отвернулся, чтобы Марианна не заметила его улыбки. Ему ведь предстояло учить ее и дальше.
Он представил Марианне весельчака Лорана, возвышавшегося за изобильным прилавком мясного отдела: с круглой, как пушечное ядро, головой, нафабренными усами, лукавыми карими глазами и тоненьким венчиком волос вокруг блестящей лысины.
— Enchanté, madame Mari-Ann, — сказал Лоран и, подмигнув, протянул ей руку через прилавок.
Познакомив ее с мясником, Эмиль кивнул Марианне, снова дал ей деньги и список, а сам устроился в маленьком баре между парковкой и заправкой и стал ждать, когда она принесет покупки. Он и не собирался ей помогать, — если эта женщина намерена твердо стоять на ногах, носить ее он не будет!

 

После того как они вернулись в Кердрюк и рассортировали продукты по кладовой и холодильнику, Марианна решилась произнести благодарственную речь.
Эмиль нетерпеливо перебил ее жестом.
— Merci, — все-таки сказала она. — За это… и за машину.
— E-keit ma vi en da sav, e kavi bazh d’en em harpañ, — тихо ответил Эмиль Гуашон Марианне, словно прочитав ее мысли. — Пока ты можешь держаться на ногах, найдешь палку. Пока у тебя есть мужество, тебе помогут.
Марианна подняла глаза на этого грубого и неотесанного человека. Он впервые за все время знакомства обратился к ней неодносложно. Более того, он тепло улыбался Марианне.
Паскаль, спотыкаясь, вышла к ним из спальни; на ней была пижама Эмиля, заправленная в резиновые сапоги. Она наклонилась и поцеловала Эмиля. Полузакрыв глаза. Со вздохом. Он так ее любил.
— Вы по-прежнему хотите покончить с собой, Марианн? — спросил затем Эмиль, и Паскаль прижала ладонь ко рту, чтобы у нее не вырвался крик ужаса.
Марианна побледнела.
— Откуда вы это знаете?
Эмиль похлопал себе по груди, там, где сердце.
— Почему вы приехали сюда умирать?
Спрашивал он совершенно спокойно, словно осведомлялся, какие у нее планы на вечер.
— Я хотела увидеть море, — ответила Марианна.
— Море… — повторил Эмиль.
Его взгляд снова сделался далеким, отрешенным.
— Море таит в себе не только глубокое безмолвие, но и смятение. Нас с ним ничто не связывает, но мы жаждем, чтобы оно постигло наши мысли и поступки. Ну и что же, приняло вас море?
— Я так хотела утонуть в его волнах, — тихо сказала Марианна. — Оно бы скрыло меня и все мои муки и неудачи. Сначала оно с рокотом прокатилось бы надо мной, а потом забыло бы меня навсегда. Это было бы правильно. Мне ведь хотелось умереть.
— А потом? — со страхом спросила Паскаль.
— Потом мне помешала жизнь.
Едва успев к вечерней смене в гостиницу, Марианна обнаружила у своей двери белую розу. От нее исходило нежное благоухание малины. Рядом лежала открытка с изображением часовни в Пенмарке, пробудившей в Марианне неутолимое желание жить.
Янн.
Назад: 25
Дальше: 27