Книга: Дивная книга истин
Назад: 29
Дальше: 31

30

К музею они подошли в молчании. Дрейк пропустил доктора вперед, а сам задержался перед входом. Ему нужно было спокойно подумать об этих удивительных совпадениях, начиная с его встречи с Дуги Арнольдом, и обо всем, что ему рассказал доктор. Закурив сигарету, он смотрел на потоки людей, перемещавшихся вдоль Ривер-стрит. Так много самых разных жизней, и никого знакомого. Дрейк оглянулся на здание музея, щелчком послал окурок в сточную канаву и с тяжелым чувством поднялся по ступеням, ничего не ожидая от этой музейной экскурсии.
Он до сих пор ни разу не бывал в музеях. Какая-то особенная, глубокая тишина в здании его удивила, но удивление оказалось приятным. Воздух был прохладен, и в целом обстановка настраивала на серьезный, торжественный лад. Примерно так, как это должно быть в церкви. Он вспомнил о негромком, но решительном заявлении Дивнии на исходе «Ночи слез». Я верю в тебя. Так она сказала.
Шаги гулко отдавались под сводами, и звуки его суетливой лондонской походки казались неуместными на мозаичных каменных плитах зала, через который он шел к лестнице на второй этаж.
Доктор Арнольд встретил его наверху и сразу повел направо в небольшую галерею. У дальней от входа стены они остановились перед одной картиной. Свет от окна, проходя над плечом доктора, освещал лицо на портрете.
Вот она, раздался голос доктора. Та самая молодая женщина, в которую влюбился Уильям Лад. Я полагаю, это и есть наша русалка.
Сейчас Дрейк отчетливо слышал собственное дыхание и каждый удар своего сердца, ощущал пульсацию крови в сонной артерии, на запястьях и в паху. Он отметил про себя размер картины, оценил красоту лица, смотревшего с полотна, и особенно глаза: темные, печальные, загадочные. Вечернее солнце легло на ее правую щеку, подчеркнув темно-медовый, коричневый оттенок кожи.
Дрейк повернулся к доктору Арнольду, но не успел открыть рот, как доктор его опередил.
Такого вы не ожидали, верно? А теперь представьте ее здесь, живую, мистер Дрейк. Представьте непонимание и страх обывателей. А также их подозрительность. В пятидесятых годах прошлого века на американском Юге, помимо рабов, существовали и свободные негры, мужчины и женщины. Я специально изучил эту тему. Их было немного, но они были. Возможно, и эта женщина была свободной, а может, Уильям Лад выкупил ее из рабства – тут нам остается лишь строить догадки. Ее тяга к воде – к чистоте, если угодно, – вполне объяснима, если учесть, через что ей, скорее всего, пришлось пройти. В какой-то степени это сродни крещенскому таинству: очищение от греха посредством погружения в воду.
Дрейк вновь повернулся к портрету. На лбу женщины, как бриллианты, сверкали крупные капли воды, заодно маскируя шрам над бровью. Вода стекала с ее черных волос, откинутых за спину. Высокая пышная грудь, золотая цепочка на шее и маленький перламутровый медальон – тот самый, в котором хранился зов ее дочери. Но на полных красных губах не было ни улыбки, ни намека на песню; была лишь невысказанная, но угадываемая история: повесть о том, как ее захватили работорговцы и увезли через океан, чтобы продать на аукционе. И те же чувственные губы, пробуждавшие желание в сотнях моряков, однажды уткнулись в шею Уильяма Лада, как форштевень в волну на полном ходу; и он пообещал ей свободу, а она доверила ему свою жизнь. Лодочный сарай дал им кров, тогда как река, периодически разбухающая и гонимая вспять приливами, нашептывала и напоминала о мерзких эпизодах ее прошлого: «Смой это с себя. Смой с себя их следы». И еще этот загадочный взгляд – он буквально не отпускал Дрейка.
Так вот какой она была: «Дева моря», ок. 1857 г. Художник: Альфред Уоррен. От анонимного дарителя.
Так вот куда переместилась та самая картина, чей размер соответствовал светлому пятну на закопченной стене лодочного сарая. Для Уильяма Лада она была ложным окном в прошлое.
Назад: 29
Дальше: 31