Глава 9

Борис встретил меня словами:

– Я все узнал про Шмидта.

– Отлично, – похвалил я помощника и сел за стол. – Не откажусь от чая с кексом, который на буфете стоит.

– Утром испек, – отрапортовал помощник, отрезая кусок, – с вишней. Роберт Германович Шмидт. Его можно назвать примерным середняком. В школе у него были одни четверки, пятерка только по поведению. Ничем не выделялся из толпы: не пел, не плясал, ни в каких кружках не занимался. Я нашел в Интернете фотоальбом, который дарили выпускникам его класса. Один из бывших одноклассников его на своей странице выставил. Там снимки детей и педагогов, которые их учили. Под каждым фото небольшой рассказ. Сейчас продемонстрирую.

Борис открыл ноутбук.

– Вот, например, Егор Икин. О нем сказано: «Наш лучший певец, участник всех школьных концертов. Любит рыбок, сделал в кабинете биологии аквариумы и ухаживал за ними. Хочет испытывать самолеты. Гоша, мы верим, у тебя все получится». Катя Варина. «С первого класса говорила: «Стану хирургом» – и твердо шла к своей цели. Занималась в кружках биологии и «Оказание первой помощи», постоянный победитель всех олимпиад по анатомии, с восьмого класса училась в «Школе юного врача» при мединституте. Золотая медалистка. Катя, нам нужен свой врач. Через шесть лет жди всех нас на приеме». Вера Лабрисина. «Верочка прекрасно готовит, ее многоэтажные торты потрясающи как внешне, так и на вкус. Вера решила освоить профессию кондитера, она подаст документы в кулинарный техникум. Еще она занималась в кружке танцев, рисования, пела в хоре. У Лабрисиной очень много друзей, и всем, конечно, нужны красивые тортики. Верочка, когда ты победишь на конкурсе «Лучший «Наполеон» мира», не забудь Ингу Федоровну, преподавателя домоводства, которая тебя в третьем классе научила яблочную шарлотку печь».

Борис поводил мышкой по коврику.

– Теперь о нашем герое. «Роберт Шмидт. Очень хороший мальчик. Учился всегда на четверки. Желаем ему найти любимое дело». Ну как?

– То ли ребенок был настолько неприятен, что о нем не захотели доброго слова написать, то ли он вообще ничем не интересовался, – резюмировал я.

– А может, и то, и другое, – уточнил Борис. – Отец у парня был военным строителем, мать нянечкой в яслях. Жили в коммуналке. После получения аттестата Роберт пошел в институт учиться на взрывотехника. Три года осваивал профессию, потом перебрался в том же вузе на финансово-экономический факультет.

Я удивился:

– Поменял кардинально будущую профессию?

Борис начал стучать по клавишам.

– У студентов была большая практика. Три года подряд на летних и зимних каникулах Роберт трудился на разных стройках. Будущих взрывотехников не щадили, заставляли работать без отдыха. Небось Шмидт сообразил: не такая уж это сладкая профессия – бегать постоянно по жаре-холоду или в туннеле сидеть. В банке намного теплее, уютнее и работа нормированная, по звонку домой. На строительстве же вечный аврал, там и ночью пахать придется. Уж не знаю, как Роберту удалось перевестись, но он осуществил задуманное, досдал кучу экзаменов, зачетов и в конце концов получил диплом финансиста.

Я отрезал еще один кусок кекса.

– Эмма сообщила, что мужа заподозрили еще и потому, что он проходил воинскую службу как взрывотехник. У него в документах это указано, но в реальности парень в денщиках у генерала состоял. Ни слова про три года обучения работе с динамитом жена не сказала.

Борис показал на экран:

– После получения диплома Шмидта призвали в армию. И на самом деле в документах указано, что он осуществлял взрывработы на строительстве мостов. А что было в реальности, неизвестно. Генерал мог его в слуги взять. Или жена привирает. Или она правды не знает. Вернувшись к гражданской жизни, наш середняк расписался с Эммой, устроился в банк «Росоно», работал там простым кассиром, затем дорос до должности клерка в отделе. Через несколько лет перешел в «Крос» на лучшую зарплату и вакансию чуть повыше. Так там и сидел. Замечаний не имел, но и особых успехов тоже. В банке каждый начальник отдела раз в год подает наверх характеристики на своих подчиненных. Доклады о Шмидте как под копирку: «Не опаздывает на работу, выполняет задания в срок. Бюллетень не брал. Не отпрашивается по семейным обстоятельствам. Не пьет, не курит».

– Сплошные «не». Идеальный работник, – заметил я.

– Есть и иные «не», – возразил Борис. – «Не инициативен, не генерирует интересных идей. Участвует в корпоративных мероприятиях, но всегда уходит первым. Замкнут. Не имеет друзей в коллективе, кроме Стеллы Григорьевой, завдепозитарием. Часто обедает с ней, но не в столовой банка. Пара на перерыв уходит. Иногда их видят оживленно беседующими в холле первого этажа». Напротив инфы о Стелле поставлен красный флажок. Похоже, Шмидта подозревали в прелюбодеянии. Но более ничего предосудительного не отметили. Они просто вместе обедали. Отдел безопасности прекрасно знает, в каких помещениях сотрудники могут предаваться любовным утехам, в случае Стеллы это приемная, примыкающая к ее кабинету. Туда приходят вип-клиенты отдела ячеек. Перед кабинетом нет секретаря, потому что посетители хотят сохранить инкогнито. О, наивные люди. Банк на своем сайте гордо заявляет, что в целях безопасности видеонаблюдение ведется только в операционных залах, на входе, на парковке. И любой клиент может попросить обслужить его в кабинке, где камер нет. «Недреманное око» отсутствует также в туалетах, во всех вип-зонах, в подвале с ячейками.

– Предполагаю, что это ложь, – вздохнул я.

– Конечно, – согласился Борис. – Каждый уголок тщательно изучается. Но Роберт никогда в приемную Стеллы не входил. Теперь о Григорьевой. Вот тут интересная штука. Стелла – дочь Веры Федоровны Григорьевой, первой жены олигарха Максима Петровича Загорского, отца Натальи, которую вы на работу взяли.

– Погодите, – остановил я помощника, – только что я беседовал с Загорским. Он мне рассказал историю в духе индийского кино про то, как полюбил Елизавету Коркину, сделал той, уже беременной, предложение, и оказалось, что она замужем за немолодым профессором. В конце концов Лиза и Максим стали мужем и женой. Ни про какую Веру Григорьеву Загорский не упоминал.

– И тем не менее она есть, – возразил Борис. – Брак длился менее года. Сразу после свадьбы, чуть ли не в первую брачную ночь, молодая забеременела. Через семь месяцев на свет появилась недоношенная девочка. Вес – три восемьсот, рост пятьдесят пять сантиметров.

– Образцово-показательный недоносок, – восхитился я.

– Похоже, Максим тоже пришел в восторг, – усмехнулся Борис. – Он сделал анализ и выяснил: вероятность его отцовства почти нулевая. Невеста выходила замуж, будучи беременной от другого. Не новая идея прикрыть обручальным кольцом грех. Объясняю, почему бизнесмен не сообщил вам о первом браке. Он не разводился, добился аннулирования союза. Привел в суд свидетелей, которые поклялись, что брачных отношений толком не было. Вера спала с Максимом до загса, но это не считается, штамп тогда в паспорте не стоял. А после свадьбы жена плохо себя чувствовала, интима ни разу не было, совместное хозяйство они не вели. И… эне, бене… Вычеркнули из жизни загс и свадьбу. Аннулирование не развод. Бывшая супруга не имеет ни на что права. Адвокат, которого нанял Максим, наверное, не получал больших гонораров, у Загорского тогда еще денег не было. Но он прошерстил биографию Григорьевой. Вера служила в гостинице на ресепшен. Адвокат представил свидетелей из служащих отеля, которые рассказали, что девушка любила покутить, выпить, задерживалась в номерах постояльцев, но ей даже пальцем не погрозили, потому что отец разнузданной красотки был управляющим этого отеля. Когда он внезапно умер, дочь мигом выставили за дверь. Она куда-то делась, потом пошла в загс с Максимом. Услышав такой доклад, судья вынесла решение об аннулировании брака. После разрыва Вера жила со Стеллой. Чем она занималась, не известно, сведений о месте ее работы нет. Прописана всю жизнь в одном доме в Каевом переулке, шесть. Четырехкомнатные кооперативные апартаменты когда-то построил ее отец. Через пару месяцев после аннулирования брака Вера сменила жилье, спустилась в том же подъезде с пятого этажа на первый. Теперь у нее была однушка, окна которой выходили почти на тротуар. Григорьева умерла два года назад.

Стелла окончила школу золотой медалисткой. Ни одной четверки за все годы обучения. И в вузе была первой. На втором курсе попала на практику в «Крос», очень понравилась местному руководству. Студентке предложили маленькую должность. Стелла перевелась на вечернее отделение, после защиты диплома ее быстро повысили. Карьеру Григорьева делала стремительно. Отлично ладила с людьми, на посту начальника депозитария завоевала любовь клиентов, нашла подход к самым капризным и нетерпимым. Взяла в своем банке ипотеку под низкий процент, купила трехкомнатную квартиру, продала родительскую однушку в центре, оплатила большую часть займа. У Веры пять лет назад отказали ноги, она села в коляску. Стелла определила мать в очень дорогую клинику, оплачивала все ее расходы. В городе колясочнику тяжело, гулять ему одному не выехать. А Вера спокойно выруливала в парк, получала отличное питание, массаж, врачей. Стелла была хорошей дочерью, она любила мать. У девушки, наверное, существовали амбициозные планы в отношении карьеры. С Робертом, на мой взгляд, никаких точек соприкосновения нет. Полярные личности. Почему они вместе обедать ходили – загадка. Думаю, Стелла – сопутствующая жертва при ограблении. Оказалась не в том месте, не в тот час.

Нашу беседу прервал звонок домофона.