Глава 29. Кровью истекают все

4 августа 1975 года, пять дней спустя после исчезновения Джимми Хоффа, ФБР зафиксировало встречу в ресторане «Везувиус» по адресу: дом 163, Западная 48-я стрит в Нью-Йорке. На встрече присутствовали Энтони «Толстый Тони» Салерно, Рассел Буфалино, Фрэнк Ширан, Энтони «Тони Про» Провенцано и Сальваторе «Салли Багс» Бригульо.

«Нью-Йорк от этого отвернулся. Не давал «добро», но и не противился. Типа, «делайте, если вам так хочется». Это не могло быть сделано без разрешения Детройта, потому что это его территория. А также Чикаго, потому что это поблизости и между Чикаго и Детройтом много подвязок. Цель той встречи в «Везувиусе» пять дней спустя после исчезновения Джимми состояла в том, чтобы доложить Толстому Тони Салерно, как прошло все дело. Толстый Тони был очень доволен. Будь Нью-Йорк замешан, Толстый Тони уже знал бы, как все прошло, и нам не надо было бы находиться там и докладывать ему. Кроме того, хотелось дать ему знать, имелись ли упущения. Много говорить не требовалось. Ровно столько, чтобы, если нужно еще что-то сделать, Толстый Тони, бывший главным, мог бы отдать приказ. Там повсюду были агенты отдела убийств. Они старались казаться праздными, но ничего не выходило, они были соглядатаями. Чарли Аллен подвез меня, ждал за столиком в общем зале и пил кофе. Там же, за другим столиком, сидел Салли Багс.

Та первая встреча в «Везувиусе» прошла хорошо, и тогда Тони Про попросил об еще одной встрече, которая должна была бы состояться сразу после первой встречи. Она посвящалась мне. На этой второй встрече Тони Про предъявил, что я все время знал, что Джимми хотел его замочить. Тони Про заявил, что слышал, как Джимми просил меня поцеловать его и Фица.

Тони Про посмотрел на меня и сказал:

– Была б моя воля, ты бы тоже сгинул.

– Это палка о двух концах, – сказал я. – Кровью истекают все.

Тони Про также пожаловался, что я на свадьбе говорил людям, что он мог убить Хоффа. Потом Тони Про и я вышли из-за стола. Я ждал за столиком Чарли Аллена, а Тони Про сидел с Салли Багсом, пока Рассел рассказывал обо всем деле Толстому Тони. Рассел вышел из кабинета и пригласил меня, а Тони Про ждал. На обратном пути к Толстому Тони Рассел сказал мне: «Все отрицай». Я вернулся, и Толстый Тони Салерно начал говорить, что не поверил, что я мог подумать поцеловать авторитета для Джимми Хоффа, и на этом все. Рассел Буфалино снова позаботился о своем Ирландце. Потом они вызвали Тони Про и сказали ему, что все ерунда.

Потом Тони Про начал им жаловаться, что в какой-то момент я выставил его дураком. За несколько месяцев до исчезновения Джимми в Атлантик-Сити проходил банкет съезда смешанного комитета. Это было смешанный комитет Про. Планировалось, что на банкете выступит Фиц, но Фиц отменил свой приезд. Он не приехал в Атлантик-Сити, потому что боялся меня. Про страстно убеждал в этом Рассела и Толстого Тони. Он ни на секунду не сводил с меня глаз. Про сказал: «Ты выставил меня дураком. Ко мне не приехал президент. Президент выступал на всех банкетах съездов смешанных комитетов в каждом городе страны, кроме моего. Фиц сказал мне, что слышал, что, если он покажется в Атлантик-Сити, ты поцелуешь его за своего друга Хоффа». Я сказал Про: «Соберись я поцеловать Фица за кого бы то ни было, его давно на свете не было бы. Я не твой мальчик на побегушках. Я не могу разруливать твои дела. При чем тут я, если Фиц – ссыкло и не уверен, что ты со всей своей бригадой сможешь защитить его в Атлантик-Сити». Рассел сказал нам немедленно пожать друг другу руки. Это было непросто. Но если бы я отказал Расселу, меня сейчас не было бы. Мы пожали руки, но я ненавидел Про за все это дело, от начала до конца.

Потом, когда я выдержал огонь со всех сторон, мы с Расселом вышли из «Везувиуса», пошли по Сорок пятой к «Джонни» и наткнулись на Пита Витале. Он выходил от «Джонни», направляясь на встречу с Толстым Тони в «Везувиус». Пит Витале знал, что мне было плевать на него, и всегда думал, что я высмеивал его, разговаривая, потому что я тоже заикаюсь, как и он.

Пит Витале смерил меня грозным взглядом. Он остановился и помолчал, словно борясь с заиканием, и произнес: «Будь моя воля, в следующий раз я с удовольствием посмотрел бы, как ты и твой друг полетите в детройтской пурге».

Я знал, что он имел в виду. В прежние времена, когда топили углем, под колеса бросали пепел, чтобы было сцепление на льду. Я невольно рассмеялся, снова услышав эти жесткие выпады. И проговорил быстро и заикаясь:

«К-к-как я только что сказал твоему малогабаритному другу. Это палка о двух концах. Кровью истекают все».

Рассел приказал нам прекратить.

Мы отошли, и я сказал Расселу, думая о промышленном крематории Пита Витале в Детройте:

– Как ты сказал: «Все вышли из праха, и все возвратится в прах».

Тогда Рассел шепнул мне, что понимает, что я имел в виду, но крематорий Пита Витале слишком очевиден. Он сказал, что это было бы первое место, в которое бы они заглянули, и так и было. Он сказал, что Джимми кремировали в похоронном бюро в Детройте, которое ближе ребятам Детройта. Во время следствия я читал, что ФБР проверяло похоронное бюро Энтони Баньяско в Гросс Пуэнт Шорс, потому что им пользовалась братва Детройта. Не знаю, почему Рассел сказал мне, что это было похоронное бюро, может, он сказал об этом, поскольку хотел, чтобы я отстал от Пита Витале. Не хотел улаживать еще одну разборку, как с Тони Про. Не хотел, чтобы я разболтал друзьям Джимми о крематории Пита Витале. Или, может, Джимми отвезли в похоронное бюро. Не знаю, может, у них был свой человек в похоронном бюро, который позаботился о Джимми и сунул его в крематорий, скорее всего, сунул его в один гроб с кем-то еще и кремировал. Но я знаю, эти детали – не мое дело, и любой, кто говорит, что знает больше – за исключением того чистильщика, который еще жив, – просто скверно шутит.

За день до встречи в «Везувиусе» с Тони Про у меня была куда худшая встреча. Я заехал к бывшей жене Мэри в Филадельфию, чтобы дать ей немного наличных. Когда я зашел, на кухне была моя дочь, Пегги, которая пришла в гости. Пегги было двадцать шесть. Это было двадцать восемь лет назад.

Мы с Пегги всегда были очень близки. Когда она была маленькой, ей нравилось ходить со мной обедать в клуб. Потом ей нравилось ходить обедать со мной, Расселом и Кэрри. Однажды в Бристоле, штат Пенсильвания, газетный фотограф снял Рассела, идущего в ресторан с Пегги, но им пришлось вырезать Пегги со снимка, потому что она была несовершеннолетняя.

Пегги могла читать меня как книгу. Мэри и Пегги смотрели все телевизионные новости об исчезновении Хоффа. Пегги посмотрела на меня, когда я вошел, и увидела что-то, что ей не понравилось. Может, я был суровым, а не обеспокоенным. Может, она считала, что я должен был остаться в Детройте и заниматься поисками Джимми. Пегги попросила меня покинуть дом и сказала мне: «Не хочу иметь ничего общего с таким человеком, как ты». Это было двадцать восемь лет назад, и она не хочет иметь со мной ничего общего. Я не видел Пегги и не разговаривал с ней с того дня, 3 августа 1975 года. У нее хорошая жизнь и работа не в Филадельфии. В тот день из моей жизни исчезла моя дочь Пегги».