Труп Елены плавает на поверхности воды в двух-трёх метрах от Харви. Вода мелкой рябью расходится под её грудью и волосами, когда Харви натягивает верёвку.

– Так ты решил закрыть меня здесь, вместе со всеми трупами? Устроить личное кладбище? У некоторых убийц бывают особые места для своих жертв, они хотят владеть ими вечно. Я говорил с парочкой таких ребят, когда был в Штатах.

– Я оказался в сложной ситуации, вот и всё. Где всё, что можно сделать, – это либо принять ситуацию, либо пойти ко дну в воронке воды. Man will fight back when he’s pushed into a corner, – он косится на меня, прежде чем закончить фразу, – большинство мужчин, во всяком случае.

Звуки наших голосов, отражающихся о фюзеляж, резонирующе скрипучий корпус судна, холод, ржавый дождь и тяжёлый воздух, подбирающийся к стенкам лёгких, – от всего это мне становится нехорошо, и у меня кружится голова.

– Я слышал много откровений современных убийц, Харви, – рассказываю я, пытаясь восстановить контроль над разговором, – слишком много. Я знаю все эти слова, все механизмы, которые они используют, чтобы оправдать свои поступки и для себя самих, и для окружающих. К тому же, то, что ты говоришь, не играет никакой роли. Те призраки, которых ты пытаешься скрыть на морском дне, никуда не исчезнут. Они будут преследовать тебя до конца жизни.

Харви смотрит на меня. На этот раз он даже не пытается улыбнуться.

– Есть два типа убийц, ты об этом знал? Уверен, что нет. Не важно, скольких они убили, не это определяет, в какую из двух категорий они попадают. Знаешь, каков он? Определяющий фактор, который отличает два типа друг от друга.

– Нет, – отвечает Харви, всё ещё держа гарпун нацеленным мне на грудь, пока мы разговариваем. Мне так холодно, что говорить становится трудно, но я всё равно продолжаю, выдавливаю из себя слова сквозь стук зубов и болезненные мышечные спазмы. Только потому, что знаю, что когда разговор закончится и всё будет сказано, меня ждёт холодная сталь в гарпуне Харви.

– Их отличие в том, – продолжаю я, – что большинство убийц несут в себе груз чувства вины из-за содеянного. Совершив преступление, они будут пытаться забыть его, вытеснить из сознания, скрыть. Но есть совершенно особая раса убийц, которые устроены иначе. Они смотрятся в свои преступления, как в зеркало. Они собирают мёртвых, мертвецы – это их трофеи. Шкала, которой измеряются все их достижения. Но ты, Харви, – ты ведь не охотник за трофеем или как?

Харви вяло качает головой, ничего не говоря.

– То, что ты сделал, вызывает у тебя боль. Она меняет тебя, это видно по твоему лицу.

Харви замер, его плечи опустились, а руки, обхватившие гарпун, слегка покачиваются на поверхности воды.

– Ты пока просто сам этого не понял, – продолжаю я увещевать, – потому что ты всё ещё внутри этого смерча, адреналин и шок после всего, через что ты прошёл в последнее время, вскипает у тебя внутри, и тобой управляет паника. Ты нападаешь на всех и вся, если это напоминает тебе о содеянном, потому что ты всё ещё думаешь, что сможешь себя отмыть, избежать встречи с прошлым.

Я осторожно подхожу ближе к Харви, пока говорю, продвигаясь, как по лезвию тончайшего ножа.

– You fucked up, – шепчу я. – Мы находимся на морском дне в обломках корабля, который ты заполнил телами мертвых людей. Ты мог бы заполнить все контейнеры до единого скелетами, и этого всё равно не будет достаточно. Оно никогда тебя не отпустит. Отдел по борьбе с терроризмом приехал в город, они будут проверять данные мобильных телефонов, кто с кем говорил и когда. Скоро сюда доберётся маленькая подводная лодка, она будет рыскать по дну и, в конце концов, найдёт корабль.

– Всё ещё наладится, – отвечает он глухо.

– Прекрати молоть чушь и посмотри вокруг! – напираю я и закашливаюсь от холода. Руки трясутся и бьются о поверхность воды, а по телу пробегает дрожь, – ты плаваешь, – я осекаюсь, увидев наконечник стрелы в гарпуне, когда между нами расступается вода, – ты плаваешь здесь, в контейнере на этом корабле на морском дне вместе с трупом, который тащишь за рыболовную леску, и говоришь мне, что, по-твоему, всё снова будет нормально? Что ты, Мерете и ваш мальчишка заживёте, как прежде? Ты в ловушке своих заблуждений, Харви, я это знаю. Я тоже в неё попадался.

– Это ты живёшь заблуждениями, – отвечает Харви холодно и крепче обхватывает гарпун, – если думаешь, что эта сцена закончится по-другому.

Я знаю, что Харви прав. Но всё, что я могу сделать, – это продолжать давить, ходить кругами и продвигаться ближе и ближе, пока я ищу способ до него достучаться.

– Они снова всплывут, эти призраки, – я прекращаю двигаться вперёд, – когда ты будешь один, когда будешь обедать со своей женой или когда будешь укладывать спать сына. Они будут там. Тебе придётся разделить их с теми, кого любишь. С Мерете и сыном.

– Они никогда не узнают.

– Твоя жена видит мёртвых. Это её работа. И ты в эти дела веришь, ты говорил это сам.

Харви несколько раз усиленно моргает.

– Они никогда не узнают, – механически повторяет он.

– А что с сыном? Что, если у него тоже дар? Что, если твои призраки перейдут к нему, когда не получат то, чего хотят, от тебя?

– Ч-что? – Харви пошатывается в воде и разводит руками, чтобы держаться прямо.

– Я видел её, Харви, – говорю я и показываю на серо-чёрный ком из плоти, который висит за его спиной на леске, – Елену. В глазах твоей жены. Я слышал её крики.

Я подобрался к нему ближе чем на метр, и понизил голос:

– Ты что, не понимаешь, – говорю я более мягким тоном, – что я знаю. Я знаю, что тебя ждёт, потому и рассказываю. Чтобы объяснить, что ты из этого не выберешься. Оно уже сидит у тебя внутри и никогда оттуда не уйдёт. Единственное, что ты можешь сделать, – это встретить в упор, признать то, что сделал, и принять на себя ответственность. Для себя, для Мерете. Для твоего сына.

Харви совсем замолчал. Позади него колышется мёртвое тело, оно движется к стене контейнера. Похоже, он размышляет и пытается навести порядок в том хаосе, который творится у него в голове. Проводя допрос, мы пытаемся привести человека к подобной развилке, когда подозреваемый должен сделать выбор: продолжать врать или изменить свои показания и признаться, расстаться с ложью и взять ответственность на себя. Впрочем, я с горечью признаюсь себе, что если результат будет иным, то последствия будут совсем не такими, как обычно, учитывая, что мы на морском дне, а подозреваемый – это человек, который убивал много раз и держит в руках гарпун.

В конце концов, Харви снова поднимает глаза на меня. Я сразу вижу в них, что он принял решение. Харви не собирается признаваться или брать на себя ответственность за что бы то ни было. Он не такой человек.

– Видят Небеса, – шепчет он хрипло и снова поднимает гарпун, – всё, что ты должен был сделать, – это прыгнуть в море.

Я готовлюсь рывком уйти под воду в попытке избежать стрелы, но Харви уже спустил курок. Я чувствую, как стрела проходит сквозь мою руку и вонзается внутрь, промеж рёбер, и меня ударом отбрасывает назад.

– Я просто помогаю тебе сделать то, что ты не сумел сделать сам, – слышу я крики Харви откуда-то из темноты. Боль в груди настолько сильная, что мне хочется кричать, но каждый раз, когда я открываю рот, он наполняется морской водой. Стрела прибила руку к торсу, и я чувствую жгучую боль в подмышке.

– Was that a hit or a miss?

Я замечаю Харви с другой стороны контейнера. В его руке красная верёвка, которую он тащит за собой.

– Found you! – торжествует он и натягивает леску. – And that’s a hit! – восклицает Харви, а потом изо всех сил тянет её.

Я кричу, пока Харви тащит меня к себе. Жгучая боль нарастает в подмышке и охватывает всю грудь целиком. Как будто кто-то вырывает из неё лист плоти. Я поворачиваю голову, пока Харви потягивает меня к себе, и успеваю заметить кончик стрелы, который торчит из задней части подмышки.

Я пытаюсь свободной рукой остановить движение, но это не помогает. Вдруг я вспоминаю, что у меня есть подводный нож, который привязан к бедру, – я пытаюсь его нащупать и одновременно удержать голову над водой.

Мёртвое тело за Харви слегка толкается вперёд, пока Харви подбирается ещё ближе. Он тянет меня к себе, как будто я – рыба.

Харви всего в паре метров, когда я наконец нащупываю ножны. Я пытаюсь вытащить нож, а Харви продолжает натягивать леску, и меня тянет лицом к нему.

Раздирающая боль в груди резко прекращается, когда я наконец достаю нож и разрезаю леску гарпуна. Я с большим трудом гребу свободной рукой и ногами, пока не привожу свое тело в вертикальное положение.

– And what are you gonna do with that little ting? – спрашивает Харви, заметив нож, который я держу перед собой. Я понимаю, что нет никаких шансов сделать что бы то ни было, пока у меня свободна только одна рука, пусть в ней и нож. Харви отпускает разорванную леску, снова поднимает гарпун и направляет оружие на меня. Сквозь свет фонаря я вижу, что он достал новую стрелу из чехла на бедре и вставляет его в створ. А потом начинает нагнетать давление.

Я беру разбег, поворачиваюсь на спину и гребу ногами, чтобы выбраться отсюда. Я вижу, что Харви следует за мной.

– What’s the matter, why are you trying to get away? I thought you wanted to die?

За ним снова натягивается верёвка, и труп тащится за ним по воде.

Я делаю ещё несколько гребков, но потом сдаюсь. Ноги очень замёрзли, а из-за боли в груди я задыхаюсь. Я пытаюсь держаться на плаву, пока кашляю и плюю желудочной кислотой.

Харви останавливается в паре метров и прицеливается. Он светит на меня фонарём, зажав его локтем, а другой рукой держит гарпун.

– Чтоб ты сдох! – задыхаясь, кричу я, и чувствую, как горло наполняется кровью. Я поднимаю руку с зажатым ножом над водой в жалкой попытке защититься от того, что сейчас произойдёт.

– Прости, Торкильд.

Харви поднимает гарпун над водой и целится мне в грудь. За его спиной раздаётся громкий всплеск. Я вижу, как труп Елены подплыл к нему совсем близко и болтается прямо за спиной. Он тоже это замечает и оборачивается, чтобы посмотреть.

Мёртвое тело, кажется, запуталось в верёвке между ними, и, повернувшись, Харви подтягивает труп ближе, вдруг он поднимается из воды и падает на него.

– А-а-а, – взвывает Харви и, испугавшись, стреляет. Я вижу, как стрела проходит сквозь живот Елены и выходит с обратной стороны. Харви отпускает гарпун, продолжая крутиться в воде и кричать ещё громче. Он пытается руками сбросить с себя тело и отплывает назад. Но ему не удаётся высвободиться, и верёвка между ними натягивается сильнее, их тела всё крепче и крепче свиваются друг с другом, а отчаянные крики Харви эхом проносятся по всему контейнеру.

Фонарь Харви, оказавшийся внутри этого бесформенного кома из рук и ног, светит на поверхность тонкими лучами света. Харви машет руками и бьёт по мёртвому телу, пытаясь от него освободиться. Одновременно с этим слышатся вздохи и булькающие гортанные звуки, после чего по контейнеру разносится глухой вопль. А потом два тела падают в воду и исчезают.