Джонки поверили Вили, когда он поручился за Майка, – это было уже второе рискованное решение, принятое им, чтобы вернуться. Первый раз он рискнул, когда постарался не угодить к Нделанте Али; Вили с Майком выбрались с территории Бассейна, не прибегая к их помощи, и обратились прямо к Алькальде. Лишь немногим Джонкам удалось уйти с места операции, и их показания сильно разнились между собой. Однако сама операция, несомненно, закончилась успешно, поэтому Вили сумел без особого труда убедить Джонков, что никакого предательства не было. Подобные объяснения могли бы и не пройти, если бы они попали к Нделанте, которые с самого начала не слишком ему доверяли. К тому же среди них было гораздо больше тех, кто сумел скрыться и мог видеть, что произошло на самом деле.

Так или иначе, Нейсмит хотел, чтобы Вили немедленно вернулся назад, а Джонки прекрасно понимали, что все их надежды на спасение связаны с Нейсмитом. Уже через несколько часов Вили и Майк были отправлены на север. Конечно, обратно они ехали совсем не так роскошно. Их везли по старым заброшенным дорогам в маленьких фургончиках, стараясь сочетать быстроту с осторожностью. И ацтланский конвой знал, что за ними охотится враг.

Ночью их выгрузили на едва заметную тропу к северу от Охая; цокот копыт и скрип старой повозки постепенно растаяли в других звуках ночи. Они с минуту постояли, не говоря ни слова; в последнее время молчание стало для них привычным делом. Наконец Вили пожал плечами и зашагал по пыльной тропинке. Она приведет к хижине человека, сочувствующего Мастеровым, по ту сторону границы. Там их будет ждать по меньшей мере одна лошадь.

Он слышал, что Майк идет следом, но все так же молчит. С тех пор как они покинули территорию Бассейна, Вили и Росас впервые оказались наедине – раньше им просто необходимо было помалкивать. Но даже сейчас Росас не нашел что сказать.

– Я больше не злюсь на тебя, Майк. – Вили говорил по-испански, потому что хотел максимально точно выразить свои мысли. – Ты не убил Джереми; не думаю, что ты желал ему хотя бы малейшего вреда. И ты спас мою жизнь и, вероятно, жизнь Пола, когда напал на Лу.

Росас буркнул что-то в ответ. Некоторое время слышался лишь шум их шагов и голоса ночных насекомых в кустарнике. Они прошли еще десяток метров, а потом Вили остановился и решительно повернулся к своему спутнику:

– Черт побери, почему ты все время молчишь? Здесь тебя никто не услышит, кроме леса и гор. У нас полно времени.

– Хорошо, Вили, я расскажу. – Голос Майка был почти безжизненным, его лицо оставалось темным пятном на фоне неба. – Не знаю, имеет ли это хоть какое-то значение, но я расскажу тебе.

Они снова двинулись в гору по извилистой тропе.

– Я сделал все, в чем ты меня подозревал, – но не ради Мирной Власти или Деллы Лу… Ты что-нибудь слышал об эпидемии хуачука, Вили?

Он не стал дожидаться ответа и принялся сбивчиво рассказывать, перескакивая с одного на другое, о себе и о том, что творилось тогда в мире. Хуачукой называлась последняя из послевоенных эпидемий. Общее число жертв было невелико – наверное, сто миллионов на весь мир. Но в 2015 году это означало, что погиб каждый пятый.

– Я родился в Форт-Хуачуке, но самого города я не помню. Мы уехали из тех мест, когда я был совсем маленьким. Перед смертью отец много мне рассказал. Он знал, кто повинен в эпидемиях, поэтому мы и уехали оттуда.

Семья Росас покинула Хуачуку не из-за эпидемии, названной именем города. Смерть окружала город, но ни эта эпидемия, ни все предыдущие, казалось, совсем его не затронули.

Сестры Майка родились уже после того, как семья уехала из Хуачуки, однако они тяжело болели и таяли на глазах. Росасы переезжали из одного умирающего города в другой, медленно двигаясь с севера на запад. Во время всех предыдущих эпидемий тем, кто выживал, доставалось большое богатство – но в пустыне, когда умирает город, дальнейшая жизнь становится невозможной, ибо вместе с городом умирают и все службы, которые обеспечивали его существование.

– Мой отец уехал, потому что узнал секрет хуачуки, Вили. Они были вроде той группы из Ла-Хольи, только более высокомерные. А мой отец работал санитаром в их исследовательском центре. Он не получил настоящего технического образования. Черт побери, он был всего лишь ребенком, когда началась Война и разразились первые эпидемии.

К тому времени военная промышленность и сами правительства практически погибли. Содержать старую военную машину оказалось слишком дорого. Для дальнейшей войны с Мирной Властью требовались более дешевые технологии. Так написано в официальных учебниках истории, но отец Майка знал правду. Он видел, как туда, где потом начинали свирепствовать эпидемии, отправлялись корабли с грузами. А в документах ставили более поздние даты отправки, и грузы называли медицинской помощью пострадавшим.

Ему даже однажды удалось подслушать разговор, в котором были отданы вполне определенные приказы. Именно тогда он и решил покинуть Хуачуку.

– Он был хорошим человеком, Вили, но, возможно, еще и трусливым… Отцу следовало открыть всем правду, убедить представителей Мирной Власти покончить с теми чудовищами, что называли себя учеными. Ведь они были самыми настоящими чудовищами, Вили. К двадцатым годам все уже понимали, что с правительствами покончено. Деятельность той группы из Хуачуки была самой настоящей местью… Я помню, как Власть наконец сообразила, откуда появились эпидемии. Мой отец был еще жив тогда, хотя и очень болен, но он снова и снова повторял мне эту историю. Когда я рассказал ему, что Хуачуку накрыли пузырем, то никак не мог понять, почему он плачет, потом я догадался, что он одновременно и смеется. Люди иногда плачут от радости. Правда-правда.

Слева от тропинки, по которой они шли, земля уходила почти вертикально вниз. Вили не мог определить, на два метра или на все пятьдесят. Джонки дали ему прибор ночного видения, однако предупредили, что батареек хватит всего на час, и Вили решил поберечь их на будущее. Во всяком случае, тропинка была достаточно широкой, чтобы не опасаться падения. Она вилась вдоль холма, поднимаясь все выше и выше. Если Вили правильно запомнил карту, скоро они доберутся до вершины, откуда будет видна хижина.

Майк давно умолк, и Вили не стал прерывать его молчания. Шесть лет. Вили прекрасно помнил то время, когда ему самому было шесть. Если бы случайность и невероятное упрямство не толкнули его на путь правды, он так и прожил бы всю жизнь, твердо веря в то, что Джонки украли его у дяди Слая, а единственными его друзьями, после того как сам дядя Слай куда-то пропал, остались Нделанте. Два года спустя он многое понял. Рейд – да, его устроили Джонки, но по секретной просьбе Эбенезера. Он был недоволен Неверными вроде дяди Слая, которые брали воду из резервуара Нделанте, расположенного вверх по ручью. Кроме того, Верные готовились вступить в Глендору, и им требовался внешний враг – чтобы облегчить себе задачу и как-то объяснить нападение. Впрочем, простые Джонки жили в постоянном страхе перед рейдами Нделанте; вожди не очень заботились о защите своих подданных.

Вили пожал плечами. Этого он все равно не стал бы рассказывать Майку, мысли которого наверняка заняты лишь Хуачукой. К тому же Вили становился невероятным циником, когда речь заходила о мотивах действий той или иной группы людей. Ему довелось видеть много предательств: серьезных и не очень, затрагивающих интересы отдельных людей или целых организаций. Он знал: Майк твердо верит в то, что говорит. Верит, что в Ла-Холье он поступил правильно и он честно старался выполнить ту работу, для которой его нанял Пол Нейсмит, – защитить Вили и Джереми.

Тропинка начала понемногу спускаться вниз с холма. Вили и Майк прошли вершину, а через несколько сот метров заросли кустарника стали не такими густыми, и Вили увидел небольшую долину. Он жестом показал Майку, чтобы тот присел, а сам достал из мешка прибор ночного видения и стал внимательно изучать окрестности. Этот прибор был тяжелее очков, которые ему дали Каладзе, зато здесь был увеличитель, и Вили без особых проблем рассмотрел хижину и ведущие к ней тропинки. Домик был погружен во тьму и вообще казался заброшенным, однако возле забора Вили разглядел двух лошадей.

– Эти люди не Мастеровые, но они наши друзья, Майк. Кажется, все в порядке. На лошадях мы доберемся до Пола за несколько дней.

– В каком смысле «мы», Вили? Ты что, не слушал то, что я тебе рассказывал? Я же тебя предал – а ты собираешься показать мне, где живет Пол!

– Я слышал тебя. И знаю, что́ ты сделал и почему. Многих других людей я понимаю гораздо меньше, Майк. Кроме того, ты же не предал ни Пола, ни Мастеровых, правильно?

– Да. Мирная Власть – это не чудовища вроде тех ученых, но они враги. Я готов практически на все, чтобы их остановить… Только вот, боюсь, не смогу убить Деллу. Когда я думал, что она умерла там, в развалинах, я чуть не сошел с ума. У меня не хватит сил повторить попытку.

– Знаешь, мне кажется, я тоже на это не способен, – помолчав несколько секунд, сказал Вили.

– Ты очень рискуешь. Мне следует отправиться в Санта-Инес.

– Скорее всего, они все про тебя уже знают, Майк. Мы выбрались из Лос-Анджелеса немного раньше, чем ушло сообщение о том, что ты сбежал с Деллой. Ваш шериф, может, и примет тебя назад, но вот остальные… вряд ли. А Пол нуждается еще в одной паре сильных рук; возможно, ему придется быстро покинуть свой дом. Уж лучше я приведу тебя с собой, чем Пол сообщит Мастеровым, куда посылать помощь. Это по меньшей мере безопаснее.

Последовало новое молчание. Вили снова поднял прибор и еще раз внимательно оглядел крошечную долину.

– Хорошо, – проговорил Майк, положив руку ему на плечо. – Только мы сразу же расскажем про меня Полу, чтобы он сам решил, что делать.

Мальчик кивнул.

– И еще, Вили… Спасибо тебе.

Они начали спускаться в долину. Неожиданно Вили понял, что улыбается. Его переполняла гордость. Не самодовольство, а просто гордость. Впервые в жизни кто-то смог на него опереться.