Эллисон не очень хорошо разбиралась в растениях (особенно если смотрела на них с расстояния менее ста километров), но этот лес показался ей каким-то странным. Местами все заросло так, что не было видно земли, а местами вдруг появлялись большие поляны. Густая крыша из листьев и вьющихся растений практически скрывала небо, напомнив Эллисон леса Северной Калифорнии, разве что здесь все росло вперемешку: хвойные деревья, эвкалипты и даже нечто напоминающее толокнянку. Воздух был очень теплым и удушливо влажным. На Эллисон снова накатила усталость.

Пожар практически утих – лес был такой сырой, что огонь не смог далеко распространиться. Если бы не боль в ноге, Эллисон вполне могла бы поверить, что оказалась в каком-нибудь парке на пикнике. Может случиться, что настоящие туристы спасут их еще до того, как появятся поисковые отряды ВВС.

Она услышала, что Квиллер возвращается, задолго до того, как увидела его. Когда он наконец приблизился, Эллисон заметила, что лицо пилота помрачнело. Он снова спросил ее про ногу.

– По-моему… все в порядке. Я снова обработала рану. – Эллисон замолчала и серьезно посмотрела на Квиллера. – Только вот…

– Что?

– Только… если честно, Ангус, во время катастрофы что-то случилось с моей памятью. Я не помню ничего из того, что произошло с момента захода на поворот до того, как мы оказались на земле. Послушай, а как все было на самом деле? Где мы находимся?

Лицо Ангуса Квиллера окаменело. После недолгого молчания он сказал:

– Эллисон, я думаю, что с памятью у тебя все в порядке – по крайней мере, не хуже, чем у меня. Видишь ли, последнее, что я помню, это как мы летели над Северной Калифорнией, а потом… обломки нашего корабля уже лежали на земле. Мне кажется, что мы ничего не помним, потому что помнить нечего.

– То есть?

– Мне кажется, мы были где-то в небесах, а потом р-раз – и наш корабль свалился прямо на землю. И все, больше ничего. – Он щелкнул пальцами. – По-моему, мы свалились в какой-то безумный фантастический мир.

Эллисон не сводила с него глаз и молчала, она только отметила, что из них двоих Квиллер, вероятно, больше пострадал в результате катастрофы. Ему стоило бы изложить свою мысль понятнее.

– Послушай, Эллисон, если только ты не убеждена, что у нас одновременно случилась одинаковая амнезия, то единственно возможное объяснение… Я хочу сказать, что вот мы летим на космическом корабле и выполняем обычное разведывательное задание, и вдруг… оказываемся в странном месте… прямо как в фильмах, которые я смотрел в детстве.

– Мне гораздо легче поверить в одновременную амнезию, Ангус.

Если бы только она могла сообразить, где находится.

– Да, – кивнул пилот, – но ты не забиралась на дерево и не осматривала окрестности. Если не считать растительности, это место очень напоминает калифорнийское побережье. С трех сторон мы окружены скалами, а с четвертой лес доходит почти до моря. И…

– И что?

– На побережье находится что-то очень странное, Эллисон. Гора, серебристая гора, которая на целые километры уходит в небо. На Земле ничего подобного никогда не было.

Теперь и Эллисон испытала тот же страх, что мучил Квиллера. Для многих людей столкнуться с необъяснимым явлением гораздо хуже смерти. Эллисон относилась именно к такой породе. Катастрофа, даже гибель Фреда – это она понимала и могла с этим справиться. Списать все на амнезию было бы очень удобно. Но прошло уже почти полчаса. И никаких самолетов, никаких спасательных партий.

Неожиданно Эллисон поняла, что шепотом перечисляет самые безумные объяснения того, что с ними могло случиться.

– Ты думаешь, мы оказались в каком-то параллельном мире или на другой планете… или даже в будущем?

В будущем, где чуждая человечеству раса выстроила на калифорнийском побережье серебристые замки размером с гору?

Квиллер пожал плечами, начал было что-то говорить, потом передумал и неожиданно выпалил:

– Ты видела… крест у края кратера?

Эллисон кивнула.

– Он оказался очень старым, а буквы, вырезанные на нем, почти невозможно прочитать, но я разглядел… Там было написано твое имя… и сегодняшнее число.

Только один крест и только одно имя. Эллисон Паркер и Ангус Квиллер долго ничего не говорили друг другу.