Глава 12
Вторая веха прорицания
На следующий день неожиданно наступила весна. Всюду яростно звенела капель, снег стремительно таял, наводняя улицы ручьями. Небо ослепляло синевой. Нет, по календарю до весны еще оставалось четыре дня, однако в Оранск уже прибыла скорая весть о том, что на соседние целебные воды едет лечиться мать-императрица. Страдая ревматизмом, светлейшая особа терпеть не могла холод и сырость, а посему губернатор Эраст Проскулятов решил: ранней весне быть! И для успеха сего дела встряхнул как следует старого погодника Мотю Зябовича.
Коляски плыли по городу в талой воде по самые рессоры. Если в центре Оранска еще можно было пройти по тротуару, не вымочив ноги, то на окраинах творилось настоящее бедствие. Чтобы прикупить хлеба, к примеру, впору было каждому двору обзавестись лодкой и грести веслами к булочной. Люди ругались на погодника, костерили губернатора на чем свет стоит, но поделать ничего не могли. К вечеру среды на Патве тронулся лед. Такая скорость изменения погоды Тису откровенно пугала. Но не так сильно, как то, что она перестала видеть Демьяна. Второй день ее дар бессильно бился клубами тумана о непроницаемую синюю стену. Тщетно бился. От попыток преодолеть «мыло» раскалывалась голова. Видя ее состояние, учитель негодовал и даже злился, напоминая, что это опасно для здоровья, но девушка ничего не могла с собой поделать и снова пыталась. Вместо видений уже три ночи ей снился один и тот же сон. Сон, в котором она бежит что есть мочи, но не может догнать вэйна. Белая снежная кутерьма бьет в лицо и слепит глаза, но желанная фигура в темном сюртуке не становится ближе, наоборот. В какой-то момент изнуряющего бега Тиса понимает, что опоздала. Демьян исчез. Отчаяние перехватывает горло так, что трудно дышать. На этом моменте она просыпалась. Дурацкий изматывающий сон.
Оставалось благодарить Единого – дар при поиске Демьяна не «сочился тьмой». В эти беспокойные дни Войнова уже успела подумать о самом худшем и узнать, что в противном случае это могло означать одно – разыскиваемого объекта нет в живых. Из всех видений только преддверие одного поиска, помнилось, откровенно было окрашено в черный цвет – когда она собиралась найти кабана. Обычно белесый туман тогда напоминал дым. Неужели жуткая скотинка после той памятной встречи с ней скоропостижно издохла? Если и так, то плакать по ней Войнова не собиралась. Наоборот. Понадеялась, что авось и правда издохла. Ведь до сих пор от воспоминания той сцены на мосту в дрожь бросает.
Лишь позже видящую осенило: она ведь может попробовать найти колдуна через его знакомцев, с которыми он, возможно, встречается в течение дня! И оказалась права. Не с первой попытки, а перепробовав прежде несколько лиц, она все же поймала его. В компании Игната Горохова. Чернобородый здоровяк как раз вошел в деревенскую избу, ту самую, что оперстражи занимали в деревеньке близ Студень-реки.
Демьян сидел на лавке и черкал печным угольком на листе бумаги. Он посмотрел на Игната и что-то сказал. Что именно, Тиса не слышала. Радость снова видеть вэйна живым и невредимым оглушила ее. Она рванулась вперед, отстранилась от Игната и зависла сознанием перед Демьяном. Как страдающая неутолимой жаждой путница, она тянулась к нему всем своим существом, впитывая в себя родные черты, по которым уже успела истосковаться за какие-то два дня. Единый! Вновь и вновь она окидывала взором вэйна с головы до ног, пока взгляд не зацепился за нарукавник из незнакомого синего ячеистого металла. Ранее она на нем этой вещи не замечала. «Мыло»?
– В Куркове оставил наших, путь опросят ближние ямы. А у тебя как с вехой продвигается дело? Опять ничего? – Расстроенный бас Игната вернул ее в реальность. – Ты уверен, что все перепробовал?
– Еще одно осталось, – задумчиво произнес Демьян. Он обвел на листе какую-то запись, жаль, видящая не успела прочесть, потому как вэйн сложил листок вдвое. Затем поднялся. Не спеша снял сюртук и повесил его на спинку стула, так же спокойно отстегнул поясной ремень, отложил скип на сиденье. Слаженное резкое движение – и Демьян ловко встал на руки, поймал баланс и без труда опустился на голову. А затем, к удивлению Тисы, отрывисто, с выражением, громко запел, продолжая стоять вверх тормашками:
– На смертный бой идут имперские войска!
Во имя Бога опрокинем стан врага!
И пусть трепещет подлый супостат!
Беги с позором, панокийский гад!..
Куплет за куплетом.
Войнова не заметила, как открылась дверь и в избу вошел чтец, а из горницы справа показалась бабуля с крынкой в руках. Эти двое замерли, наблюдая любопытное зрелище.
– А ты точно не сбрендил, Невзоров? – По окончании выступления Юлий захлопал в ладоши. – Говорил я тебе, не ешь местные соленые грибочки. Студень-река рядом. Жаль, Скакун тебя такого не видит. Поржал бы конем.
– Кто тебе посоветовал этот бред? – усмехнулся Горохов, сплетая руки на груди.
Демьян поднялся на ноги, отряхнулся.
– Именно что бред, – невозмутимо согласился он. Тонкие губы главвэя вопреки ожиданиям так и не сложились в улыбку. Вэйн жестко потер шею, взгляд его сделался еще более отстраненным. – Пожалуй, тут становится душно.
Подхватив сюртук и скип, Демьян в несколько шагов покинул избу.
Тиса рванулась следом, но отстранения хватило лишь на то, чтобы проследить, как мужчина исчезает за плетнем, огораживающим подворье. Так и не надел сюртук, отправился в сорочке по такому холоду. В бессилии видящая какое-то время наблюдала хмурое небо, где ветер ворочал неповоротливыми низкими облаками. В отличие от Оранска здесь зима еще не сдала позиции. Затем вернулась в избу.
– Снова ушел в себя, – фыркнул чтец, усаживаясь за стол и благосклонно принимая хлопоты старушки, разливающей молоко по кружкам.
– Веха не дается, вот и злится, – предположил Горохов, присаживаясь рядом на стул и положив дубовый скип на стол перед собой. Провел широченной пятерней по мощному древку.
Юлий приложился к кружке молока, закусывая куском пирога, который бабуля подала на блюде постояльцам.
– А откуда у него этот браслет? Это же драконий, верно? – поинтересовался Игнат.
– М-м-м, – жуя, прошамкал чтец, – у него и шпроши.
– Так он мне и сказал, – буркнул чернобородый богатырь.
Держа руки на скипе, колдун принялся ворожить, пополняя наклады оружия.
* * *
Снег в старом парке весь истаял, открыв сырую черную землю солнечным лучам. Тиса стояла у старой вишни и наблюдала, как Поня мутит прутиком лужу посреди аллеи. Льняными кудряшками девочки, выбившимися из-под шапочки, играл легкий ветер.
– Мам, а Рич умеет ловить рыбу?
– Чего не знаю, того не знаю.
– А я думаю, что умеет!
После того как Тиса рассказала о юном оборотне, Поня теперь заваливала ее вопросами о нем. Какого он роста, какие у него клыки, как он обращается в медведя и так далее. Отвечала, как могла, радуясь, что у нее есть дочь. Войнова уже заметила, что рядом с девочкой ее сомнения и тревоги словно засыпали. И сейчас, находясь с ребенком в парке, наслаждалась солнечным теплом и корявостью вишневой коры под своей ладонью. И не только. Блики в лужах, россыпи подснежников на лужайках, глубокая синь над головой и звонкая перебранка снующих в ветвях птиц – все отзывалось в душе теплом, звучало тихой мелодией весны и обещало перемены. Только вот никто не знает какие. Демьян оставался для ее дара закрытым. Пара дней показала, что разыскивать его «по знакомым» не так и просто. Главвэй не имел привычки сидеть на месте. Скорее Тиса узнает подробности из жизни всех его знакомцев, если так будет и дальше продолжаться. Вопрос, который она задавала сама себе, не находил ответа. Почему он закрылся? Работа ли послужила тому причиной? Или ее письмо, где она писала, что видит его? Если письмо, почему он так странно воспользовался знаниями из него? Но ведь песня та же самая, что позволяет обнаружить башню! Тогда почему он поет ее вверх тормашками и в избе? Головоломка знатная, и сколько бы девушка не вертела ее в голове, к разгадке так и не приблизилась. О том, что Демьян захотел закрыться от нее по причине скорой свадьбы с Разумовской, она старалась не думать.
Как назло, свидетельство Пони затерялось в управе, и пришлось снова подавать бумаги. Складывалось впечатление, что Оранск не желал ее отпускать. Радовало хоть то, что с перчаткой стало что-то получаться, она уже довольно далеко заходила по щупу и начала чувствовать защиту оборотня. На ее вопрос об ипостаси Клим сказал, что это должен быть некрупный зверь. Не медведь и не волк точно. Хорь, енот или куница. Точнее говорить не стал. Ну хоть что-то.
Нагулявшись в парке, Тиса с Поней направились обратно домой. На Коромысловой заметили стайку мальчишек, пускающих в ручьях корабли-щепки, среди которых был и Устин. Мальчишка исподлобья проводил постоялицу взглядом. Вот упрямец, все дуется на нее. Лишь бы Поньку не обижал. Открывая ключом флигель, Тиса запустила вперед себя названую дочь. Хотела уже зайти следом, как услышала тонкий писк, раздающийся за поленницей, со стороны бани Кадушкиных. Прислушавшись, поняла, что это не писк, а плач. Тонкий, еле слышный. Велев Поне зайти в комнату и подождать ее, сошла с крыльца. Натку она обнаружила в предбаннике. Устроившись с ногами на лавке и обняв колени, девчонка хлюпала красным носом. Заметив свидетельницу ее плача, быстро вытерла лицо рукавом и спрятала лицо под челкой.
– Здрасте, – прогундосила.
Войнова поздоровалась, затем оглядела предбанник.
– Мне лохань нужна, не видела?
– У-у, – покачала головой девочка.
Постоялица уселась рядом с ней на лавку.
– Ладно, потом постираю. А ты чего здесь сидишь одна?
– Просто, – не нашлась что ответить Натка.
– А чего плачешь тогда, раз просто? Мамка отругала?
Молча мотнула головой, а затем снова всхлипнула. Тиса не торопила.
– Вы не поймете, – услышала она сдавленный ответ.
– Да уж куда мне, старой деве, знать о горестях дев юных, – вздохнув, согласилась видящая.
– Вы не старая, – хмыкнула Натка, отняв подбородок от колен, – и красивая. Отчего вы безмужняя?
– Наверное, потому что не смогла найти своего человека.
А если говорить правду, то нашла, а потом сама же его прогнала. Потеряла, когда нужно было держаться за него со всей силой, душой и сердцем. Теперь ее надежды вернуть его так же шатки, как те мостки на Гартовом болоте.
– Я вот нашла. Думала, сведу прыщи – и он меня полюбит, – пропищала Натка. – А он с Танькой гулять начал. Давеча сказал мне: отвянь, репей, не путайся под ногами…
Последние слова потонули в писке плачущей юной девы. Тиса не выказала удивления. Вот оно как. Тут неразделенная любовь. Что ж, сердечные неудачи в таком возрасте кажутся самыми горькими.
– А есть снадобье, чтобы я понравилась ему? – вскинулась Натка, подняв заплаканное лицо. – Слыхала за приворот. Это снадобье? Да?
– Нет, это вэйновский наклад.
– А у вас знакомого вэйна нет? Пожалуйста!
Тиса мысленно вздохнула. Не хватало, чтобы девчонка надеялась на приворот.
– Знаешь, не советую тебе даже думать об этом.
– Почему?
– Тот, кому он делается, становится слабоумным. Тебе же не нужен дурачок, правда? – сейчас видящая врала и не испытывала при этом угрызений совести. – Будет слюни на кулак наматывать, кому такой жених нужен?
Натка хихикнула.
– Вот-вот, – со знанием дела продолжила Тиса, подсаживаясь ближе и слегка приобнимая ее за плечи. – Знаешь, я в твоем возрасте тоже была бедовая. Учиться не хотела, с уроков сбегала в гимназии.
– Вы? – удивленно протянула девчонка.
– Я. Все страдала и себя жалела. А потом вдруг так вышло, что занялась делом интересным – траволечением. Как поднаторела, так зауважала себя, потом и меня зауважали. Поверь, лучшее лекарство от тоски и глупых мальчишек – это любимое дело. А ухажер тебе обязательно найдется. И не ты будешь бегать за ним хвостиком, а он тебя сам заметит. Сразу, как начнешь себя уважать, так и заметит. И не только за личико твое хорошенькое без прыщиков будет любить, а за то, кто ты есть сама.
Пока Натка слушала постоялицу, всхлипы стали гораздо реже. А затем и вовсе прекратились.
Предбанник они покинули вместе. Тиса проводила девочку взглядом до хозяйского крыльца, убедилась, что та зашла в дом, затем и сама исчезла во флигеле.
* * *
После обеда заехал Климентий на коляске и отвез на урок. Тиса снова почувствовала себя неудобно от барского обхождения. Где это видано, чтобы учителя учеников на колясках возили? Да нигде. Однако каждый день таскать за собой Поню в Увлеченный клуб она тоже не могла, а платить за городской извоз накладно. Впереди достаточно долгий путь в столицу, денег и так не много. Похоже, Клим это понимал. Спасибо ему. Ей вообще удивительно повезло с учителем и заведующим школы.
После прогулки по щупу вновь пару часов вместе с учителем изучала вэйновскую карту. За седмицу близкое присутствие блондина на соседнем стуле, теплые локоть и плечо рядом уже не казались видящей чем-то неправильным или стесняющим. Особенно когда Клим пребывал в добродушном настроении и не смотрел на нее так, словно решал сложную задачу. А настроение его улучшилось – с тех пор как узнал, что ученица перестала изображать из себя дятла и биться о стену «мыла».
Несмотря на объявление на входе в клуб, что «видящая больше никого не принимает в связи с отъездом», все же собирались посетители, которые не доверяли запискам, и Войнова принимала их. Сегодня у дверей ожидали пятеро человек. Пока она искала чужих родных и знакомых, Клара с Люсенькой накормили Поню полдником, а потом Строчка предложил прокатиться за город к месту раскопок.
– Там еще, конечно, г-грязно, но мы не пойдем к штольням, п-просто поглядим издали с насыпной. Три часа до развилки, туда и обратно.
Поня заголосила, что очень хочет кататься, но Тиса засомневалась. Понятно, что клубовцам не терпелось взглянуть на место раскопок, но малышке еще рано отправляться на такие прогулки. Дорога дальняя, да по гористой местности.
– Если по насыпной дороге, то не опасно, – поддержал Строчку Клим.
Клара скривила губы в усмешке.
– Там Фролов от своего дворца до каменоломни чуть ли не мост из отработанной породы проложил. А вообще, Войнова, как ты собираешься неделю ребенка до Белограда везти, если три часа – это, по-твоему, долго?
Подумав немного, Тиса согласилась на авантюру. Возможно, так она на самом деле подготовит малышку к недельному пути.
Набрав в дорогу воды, печенья, одеяло и пару подушек, путешественники загрузились в коляску.
Уже через полчаса, когда с двух сторон от дороги встал стеной живописный весенний лес, девушка мысленно поблагодарила клубовцев. Солнце над горизонтом висело еще достаточно высоко, позволяя оглядывать красивые дикие места предгорья. Запахи дегтя, прелой листвы, хвои, подсушенной ветром, и, как ни странно, каких-то мелких желтых цветочков, незнакомых ей.
– Это гусельки, – сказала умиленно Люсенька. – Мне Илья вчера целое лукошко таких принес.
– Полдня собирал на лугу, бедняга, – добродушно съязвила Клара.
– Не-е. У торговки купил.
Дорога на самом деле была укреплена насыпью из каменного крошева, она медленно, с небольшим уклоном, поднималась в гору. А затем при новом повороте вдруг открылся вид на долину. Крыши и иглы Оранска, купола собора, поля и перелески, извилистая лента Патвы, а ближе и чуть в стороне Тиса с интересом разглядела любопытный замок в панокийском стиле. Большой, из рыжего камня. Две башни, сросшиеся меж собой боками. Алая черепица, малахитовые колонны, золотые карнизы и балясины. Завитки и барельефы, высокие статуи животных: драконы, василиски, быки, тигры, медведи. И тут же среди сего зверинца – голые женские и мужские натуры на постаментах в позах мучеников. Невероятно богатая, хоть и безвкусная постройка.
– Загородное имение Аристарха Фролова, – пояснил Строчка. – П-правда, впечатляет?
– Да уж, безразличной остаться невозможно, – ответила Войнова.
Заметив выражение ее лица, Клара усмехнулась.
– Забраться бы к богачу в имение и выкрасть пару-тройку золотых вещиц. Там их пруд пруди, он и не заметит, а мы бы курган докопали, – поделилась она и украдкой взглянула на Клима. Тот тоже рассматривал имение фабриканта.
– Не выйдет, К-кларочка, – Строчка вздохнул, – у Фролова защита вэйновская округ дома и псы здоровенные в сторожах. А то и не псы, а кто еще пострашнее. Я сам не видел, но слухи ходят, что из тех лихих ребят, которые к нему в дом пытались забраться, ни один живым не вернулся.
Впечатлительная Люсенька прикрыла рот ладошкой.
– Хорош девушек пугать, Стручков. – Клим подстегнул лошадь, что означало – показ фроловских хором окончен.
До развилки они добирались еще четверть часа. Насыпная дорога за ней резко забиралась в гору, а обычная двухколейка уходила вправо, еще совсем сырая, заполненная в ямах водой до краев. Ложкин направил лошадей, и те подкатили повозку к месту у обочины, где вновь открывался вид на долину, теперь другую ее часть. Вдали на чернеющем склоне Тиса разглядела пять деревянных сооружений, похожих на журавлевые колодца, и пару подсобных срубов.
– Надеюсь, п-перезимовали хорошо, родимые, жаль, сейчас не спустимся, – благоговейно улыбнулся Строчка. Словно не место раскопки увидел, а женщину своих грез.
– Через неделю вода сойдет окончательно, тогда и пойдем. Сейчас там все равно делать нечего, разве что по колено грязь месить, – успокоил своих Климентий.
– Я с артелью сговорился без п-проблем, – довольно прошептал Виталий. – Ждут от нас отмашки и деньжат. Теперь дело за заведующим. Кто там ему обещал п-помощь, не знаешь?
Учитель, сжав губы, отрицательно покачал головой.
– Значит, это правда! – порадовалась Клара, схватив Ложкина за рукав. – Мо Линич нашел, кто согласен оплатить раскопки?!
– Это еще вилами по воде писано, Клара, – несколько раздраженно ответил блондин, стрельнув глазами в ученицу. – Особо не надейтесь. Договор слишком неоднозначен.
Тиса порадовалась за ребят и мысленно попросила Единого, чтобы у Мо Ши все получилось с этим договором. Они так надеются, что по весне смогут продолжить поиски кургана.
Обратная дорога показалась быстрее, и около восьми вечера Войнова с дочерью уже была дома, в их флигеле. После ужина Поня быстро уснула – укатали сивку крутые горки. Девушка убрала со стола, вымыла посуду. Затем тихо улеглась рядом с малышкой на кровать. Нежность снова затопила душу, и Тиса какое-то время наблюдала за своим личным маленьким солнцем. А потом закрыла глаза, думая о вэйне.
Дар отозвался мгновенно, и вот перед ней снова поднялась синяя стена высотой и шириной в бесконечность. Бесполезно стучать в нее, пинать и ругаться, как Кубач. Тот синий браслет хорошо закрывает своего хозяина. Отчего-то Тиса была уверена, что именно нарукавник и есть «мыло», выстроившее такой заслон для ее сознания. Что ж, остается только порадоваться, что другие искуны, с менее чистыми помыслами, тоже не смогут его найти.
Пересмотрев местонахождения чтеца, Мокия и Горохова, видящая переключилась на других участников расследования, но так и не нашла Демьяна. Уснула расстроенная и уставшая.
Ранним утром, когда ночь лишь слегка разбавилась молоком сумерек, Тиса проснулась и встала, чтобы подложить дров в печь. Вернулась в постель и снова попыталась разыскать Демьяна через других. На сей раз ей повезло. Она нашла его с первого же раза в компании чтеца.
Они стояли на деревянном мосту над Студень-рекой, облокотившись о неотесанные, местами потрескавшиеся бревна, служащие перилами. На горизонте розовело небо. Ветер трепал кроны исполинских сосен, вытянувшихся вдоль берегов. Под мостом сочились зеленым светом застывшие воды странной реки, что навеки захватила в плен несколько сотен мертвецов.
– Ребята уже устали по десятому разу обходить местность. Родион Забегай зуб на тебя точит, – предупредил Юлий. Обычная ироничная манера сегодня ему изменяла – он был как никогда серьезен.
– Знаю. Ничего, пусть терпят. Он где-то здесь, я это чувствую. В лесу под пологом иллюзии или под землей, но он здесь. Затаился, – Демьян сбросил с самокрутки пепел, и тот вместе с искрами полетел под мост.
– Но я никого не слышу. Ни мыслишки за все время. И вэя спокойна, полный штиль.
– Войслав далеко не дурак, в Мракот возвращаться не собирается. Старый воин осторожен и хитер. А еще силен. Слепок в остроге продержался полгода. Ты знаешь, о чем это говорит. И за это время пропавших наверняка досуха выжал. – При этих словах правая рука колдуна сильно стиснула перила, и дерево жалобно скрипнуло.
– Тварь, как есть тварь. А обоз? Думаешь, был по его душу?
– Уверен. И готов руку дать на отсечение, везли агатит. Чтобы сотворить волшбу, которая способна будет изничтожить Панокию, ему нужно иметь в распоряжении много камня, Юлий. И это нам на руку. Возможно, будет еще караван, если не спугнем.
– Старик – драконов безумец, чтоб его… – выругался чтец. – С войны носить планы мести, по всей империи выуживать ради этого тотумы у владельцев… В секретку ради них сунуться. Точно безумец!
– Для безумца он очень верно выбрал источник. – Демьян покатал пальцами самокрутку. – Панокия в трех верстах к северу. И ничем не прикрыта.
– Да уж. Гайвирская степь с головы просматривается лучше, чем на ладони, – согласился чтец. – Знаменитая битва, где полегли тысячи. Если он поднимет этих мертвецов, ой-ей! Я даже представить себе не…
– О какой голове ты сейчас сказал? – перебил друга Демьян, отстранившись от перил, уперев в друга взгляд.
– Голове? – переспросил чтец.
– Да, ты сказал, что с головы просматривается степь. – Невзоров оглянулся и осмотрел Студень-реку и скалу, что вдавалась в огромный, заполненный зеленым киселем котлован. А затем в глазах его мелькнуло понимание, и главвэй прошептал себе под нос: – Не может быть…
– Что не может быть?
Демьян ответил не сразу.
– Я тупица, Юлий, – простонал он. – Если это она, то я полный тупица!
– Кто она?
– Веха. Зови говором наших, пусть подтянутся к площадке над чашей, но близко не приближаются. Пусть просто ждут.
– Как скажешь.
– И еще. Я сейчас открою тебе свою голову. Не вздумай читать больше того, что я буду тебе передавать. Понял меня?
Жигаль ухмыльнулся, но под взглядом главвэя тут же посерьезнел.
– Лишь для меня одного? А не будет ли это… – он замолчал на полуслове, вздернул брови, будто поняв что-то. Затем с любопытством посмотрел на браслет и добавил: – Не знал, что он еще и это умеет. Твой легат сделал тебе поистине царский подарок. И как только ты с ним познакомился?
Видимо, получив от Демьяна мысленный приказ, чтец, махнув рукой, вызвал облако говора.
Через четверть часа эти двое стояли на площадке, как раз в том месте, где по памяти видящей Григорий Мерзликин получал плату за агатит.
– Пустая трата времени! И ветер ледяной. Тут только подохнуть можно, – ворчал Юлий, не отрывая немигающего взгляда от лица Невзорова.
– Напоследок еще раз осмотрим, с нас не убудет, – отозвался главвэй, пуская волны белого света из скипа. Тиса заметила, как при новом порыве ветра он поднял ворот сюртука и закрыл им губы. Однако видящая приблизилась и поняла: он еле слышно шептал слова песни. И с последним куплетом вэйн на один лишь миг замер. Только она, да, может быть, чтец заметили эту заминку. Надо отдать должное выдержке колдуна. На лице его не промелькнуло и тени эмоции. Демьян равнодушно отвернулся, будто и в самом деле ничего нового не увидел. Затем прошелся взад-вперед и сдался.
– Здесь ничего нет. Уходим, – сказал он с толикой досады. Так естественно, что даже Войнова поверила в неудачу. – Проверим западный источник.
То же самое он объявил ждущей их в стороне группе опервэйнов. И те согласно закивали. А рыжий Родион так и вовсе воскликнул:
– Слава святой Вэе! Наконец-то мы отсюда уберемся!
Они ушли через мерцающую арку перехода, один за другим.
Оказавшись в портальной ССВ, Демьян поднял руку и коротко оповестил опервэйнов о передышке в полчаса, после чего он ждет всех у себя.
– Невероятно, – шептал пораженный чтец, ступая вслед за главвэем по коридорам к кабинету управного. – Покажи еще раз башню. Вот это они там окопались! Туда только с драконьей императорской вэйскадрой соваться. Они могли нас положить там же. Притом всех.
– И тем самым привлечь внимание к источнику? Нет. Войслав не этого добивается, – покачал головой Демьян.
– Но как Гранев мог такое сотворить?
– Он и не мог. Ты не понял? – Главвэй остановился и посмотрел на друга. Взгляд его впервые за последние дни растерял былую отрешенность. В их серой глубине теперь жидкой сталью переливалась решимость. – Это башня Вемовея. Ее создатель – древняя вэя.
– Из Писания, что ль? – недоверчиво крякнул Юлий.
– Она. Хотел бы я знать, как Войслав умудрился подчинить ее своим нуждам. – Демьян отметил время на карманных часах, прежде чем войти в приемную Политова. – Где носит Игната? Горохов отвечал на говор?
– Скоро явится.
* * *
Как можно валяться в кровати после подобного видения? Никак. Тиса встала и побродила по комнате, выглянула несколько раз в окно, отмечая на кусте шиповника набухшие почки. Вэйновский произвол во всей красе. Радость от того, что Демьян нашел таинственную башню, успела смениться тревогой о нем. Это у нее, Тисы, сейчас весна за окном. Птицы трещат спозаранку. Небо обещает оставаться весь день кристально прозрачным, и при желании можно предаваться ленному настроению, ловя солнечных зайцев ладонями. А у Демьяна – хмарь поздней зимы и бой с отступником. Ведь он схватится с Войславом Граневым и его безликой свитой. Неизбежно схватится. Тиса слишком хорошо знала этого мужчину, чтобы понимать – Демьян Невзоров никогда не станет прятаться за спинами подчиненных. Видящая покачала головой. Единый! Ну почему она не там, не рядом с ним? Почему ее постоянно что-то удерживает в Оранске! Устала уже сидеть на узлах. Хотя чем бы она Демьяну помогла сейчас? Ничем. Разве что словом ободрила и поделилась теплом своего тоскующего сердца. Сущая малость. Неизвестно, нужна ли еще она этому мужчине?
Поня потянулась на кровати, и видящая присела около девочки. Тонкие ребячьи волосенки ощущались под пальцами мягче пуха. Подоткнула одеяло.
– А я еще сплю, – сообщила хитрая девчонка, щуря один глаз и притворяясь спящей.
Тиса ощутила, как уходит тревога и становится легче дышать. Демьян не глуп, чтобы лезть на рожон, заведомо не обдумав собственных действий, – эта мысль придала стойкости ее духу. Возможно, уже послезавтра она заберет Понькино свидетельство и уедет. Первой же почтовой повозкой и уедет. Пусть даже в ночь.