Поутру Тиса поняла, что у нее снова пропал шарф. И снова с веревки, где он сушился. Причем ни буйной метели, ни ветра этой ночью не наблюдалось. Подозрительное совпадение, как ни крути. Обошла двор. Тщетно. Пришлось снова повязать вокруг шеи летнюю шаль. Опасаясь опоздать на урок, спешно покинула флигель. «Надо бы потом спросить у Кадушкиных», – подумала она.

Индюк, как известно из поговорки, тоже думал. Кто же знал, что в этот день – да и в последующие четыре – она будет вертеться как белка в колесе меж аптекой, приютом и Увлеченным клубом. А о пропавшем шарфе станет вспоминать, лишь когда ветер в очередной раз особенно рьяно задует в шею.

Все потому, что ее под дверями клуба ждала целая очередь из жаждущих помощи видящей. Нежданная-негаданная для нее и, как оказалось, вполне ожидаемая для заведующего и его ассистента. Вот тебе и обещанная практика на уроках. И, кажется, Тиса была рада заняться стоящим делом. В аптеке с начала года она не утруждалась, а душа требовала выложиться в работе досуха.

С упрямством чиванского осла Войнова приняла семь просителей в этот день, по дюжине – в последующие дни. Денег принципиально не брала, как только ни пытались настойчиво их всучить. Достаточно было видеть благодарность на лицах людей. Усталость от поиска давала о себе знать головокружением, временной тошнотой и слабостью в ногах. Одно грело душу – дар подчинялся все лучше и лучше. Если бы не учитель, который внушал уверенность и делился своей несгибаемой волей, присутствуя рядом при каждом поиске, она бы не справилась. Сам Климентий тоже себя не жалел. В расчетах местонахождения кургана Гатчиты выявилась ошибка, и Ложкин снова взялся за колонки цифр. Бумаги на письменном столе множились час от часу. Клара и Строчка помогали наводить порядок, стойко вынося нашествие чужих людей. Виталий пожаловался Мо Линичу, и в коридоре появились лавки. Пара выговоров от Образцовой, и очередные стали вести себя относительно тихо. С Люсеньки многого не спрашивали. Та появлялась в клубе как солнышко – лучистая, счастливая до безобразия – и, как положено небесному светилу зимой, тут же пропадала… на свиданиях с «пирожком» или иначе – с Ильей Творожковым. Тиса была за нее рада.

На пятый день случилась невероятная передышка для всех. Войнова, как всегда, явилась вовремя к назначенному времени и не обнаружила у дверей ни одного очередного. Причина тому висела на стене в виде листка с надписью: «Видящая сегодня не принимает. Приходите завтра». Почерк Клары.

Клуб как никогда тонул в звенящей тишине. Тиса ступила в гостиную и огляделась. Тоже никого. Потянув дверь кабинета на себя, собиралась крикнуть «Есть ли кто живой?». Благо, не успела. Климентий Ложкин спал за письменным столом, уронив голову на сложенные перед собой руки. Войнова удивленно застыла на пороге. Светлые волосы учителя взъерошены, рубашка измята, под глазами серые тени пролегли.

– Посторонись, – недовольный шепот за спиной. Клара на цыпочках проскользнула в кабинет с пледом в руках и осторожно, чтобы не потревожить спящего, укрыла им плечи мужчины. Взгляд брюнетки на несколько секунд наполнился нежной заботой.

– Умотал себя, болван несносный, – несмотря на слова, тепло улыбнулась Клара.

– Он что, здесь ночевал?

Образцова не спешила отвечать. Прошествовала в гостиную, потеснив видящую, и закрыла дверь в кабинет.

– Всю ночь подсчеты сверял, – снизошла до пояснений Образцова. И подумав, добавила: – И с Мо Ши разругался.

– Серьезно? – не поверила Тиса, опуская с плеча сумку на диванчик.

– Привратница рассказала, что до полночи спорили, думала, дым из-под двери пойдет.

Девушка удивленно сморгнула, однако задавать вопросы не торопилась, надеясь на продолжение. И Клара действительно поделилась, будто нехотя. На самом деле – стараясь скрыть беспокойство.

– Заведующий чего-то от него требовал, а Клим отказывался.

– Думаешь, не помирились? – Войнова вдруг осознала, что впервые так свободно беседует с брюнеткой.

– Нашего старика не перешибешь, не гляди на рост, бараньего упрямства в нем на отару, – усмехнулась Образцова. – Климу пришлось переступить через себя. Я уверена.

– Не первый раз такое?

Брюнетка посмотрела прямо в глаза, затем отвела взгляд в сторону.

– Они понимают друг друга, и ладно, – проворчала она, спохватившись, что слишком разоткровенничалась, и отступила к опытной. – В общем, ваш сегодняшний урок отменяется по моему хотению. Костерить за это будешь?

Тиса отрицательно покачала головой и чуть улыбнулась.

– Спасибо скажу.

Кажется, губы собеседницы тоже дрогнули, однако Клара сдержала лицо.

– Тогда до завтра и… лучше замени это. – Она указала пальцем на свой подбородок.

– Голову, что ли? – позволила себе иронию Тиса.

– Шаль, – скривила губы Образцова. – Простынешь. Мне безразлично, а он рассчитывает на ваши уроки.

Под местоимением «он», конечно, подразумевался учитель. Видящая кивнула.

Впереди ее ждал свободный день, который она намеревалась провести с Поней. Да хотя бы снова побаловать девочку сладостями в пекарне Творожковых. И в театре кукольный спектакль несколько дней как играют, начало в полдень. Но прежде чем отдаться беззаботной прогулке, после клуба девушка направилась на рынок и, последовав совету Клары, приобрела новый шерстяной плат на шею.

К дому Кадушкиных в этот день она попала ранним вечером. На улице ребятня готовилась махаться в снежки. Какой-то мальчишка заглядывал в калитку с криком: «Устюк, ты скора?» «Иду!» – отозвался в ответ младший Кадушкин. Он сбежал с крыльца и вихрем пронесся мимо Тисы.

– Устин, ты шарф мой не видел? – вспомнила о пропаже Войнова.

Не ответил, хлопнул калиткой.

Девушка снова оглядела место пропажи – двор и провислые бельевые веревки – и сощурила глаза. Затем положила ладонь на часики. Памятованы работали не как видения, для воспоминаний прошлого не нужно было искать, где прилечь. Ты можешь стоять с открытыми глазами или закрыть их, а в голове в это время проносится отрезок из твоей прошлой жизни. Желаешь в подробностях – пожалуйста. Памятованы умели замедлять воспоминания. Даже то, что ранее видел краем глаза. Со стороны, правда, вид отрешенный приобретаешь. В этот раз Тиса решила припомнить тот день, когда она вывесила мокрый шарф. Капли с неба, снежная жижа под ногами, Поня и куры. И шапка Устина, мелькающая то тут, то там. На этом месте Тиса внимательно пригляделась. И точно! Замедлив увиденное в прошлом, поняла: шарфу помог исчезнуть мелкий вредитель. Устин сдернул его с бельевой веревки и сунул за пазуху. Затем пригнулся и пробежался к собачьей будке, туда его и забросил.

– Ну негодник! – возмутилась Войнова, отняв ладонь от часиков. Она повернула назад, но поздно – детвора уже унеслась дальше по дороге, и Устин с ними.

Но будка-то на месте. Тиса в нее и полезла. Нашарив рукой замерзшую лепешку, мало похожую на шарф, видящая потащила ее на себя. Однако Силач очень удивился вторжению в свой кров и подумал, что гостья решила его ограбить. Вцепился зубами в край «лепешки» и потянул на себя. В это время Никифоровна решила заглянуть к соседке и поспела на довольно странную сцену – постоялица, стоя на коленках пред будкой, перетягивала на себя какую-то неприглядную подстилку.

– Это мое! Отдай, – рычала девушка. Никифоровну она не видела, зато с возгласом узнавания заметила еще одну грязную тряпку в будке и с воинственным кличем вцепилась и в нее.

Наконец, завладев обеими подстилками, принялась очищать их от грязи и снега и тихо ругаться. Да-да, эта милая девушка знала пару фраз, достойных лексикона заправского солдата.

С опозданием она все-таки узрела соседку и поздоровалась, пряча за спиной отвоеванные у пса тряпки. Затем отползла бочком-бочком и сбежала во флигель.

Вечером едва узнаваемые вещи – шарф и пропавшую больше месяца назад пуховую косынку – Тиса выбросила в корзину с мусором.

Иные поступки, которые кажутся разумными в один день, на другой могут показаться верхом самонадеянности.

Учитель не впечатлился добрым поступком Клары – дать ему выспаться после бессонных трудов. Мало того, Тисе досталось от него не меньше. Как только она на следующее утро появилась в клубе и на свою голову задержалась у опытной поздороваться с клубовцами, блондин предгрозовым вихрем влетел в гостиную, подхватил ученицу под локоть и без слов проводил в кабинет. Дверь закрыл. Впору кричать «Спасите!».

– Как вы могли, Тиса Лазаровна? – Глаза его искрились негодованием, а горячая ладонь крепко сжимала предплечье девушки, не позволяя отступить.

Видящая растерянно сморгнула.

– Как вы могли не разбудить меня вчера? Ладно, Образцову я понимаю, но вы же заинтересованное лицо. И где вас носило, спрашивается? Я у вас был в обед и не застал на месте.

– Вы приезжали ко мне домой? – Тиса рот открыла в удивлении.

Оказалось, для этого Климентий брал сани заведующего. Как неудобно-то вышло!

Несмелые доводы – что учитель выглядел уставшим, спал крепко, будить не хотелось – Ложкин отмел, как новая метла крошки. Осталось лишь повиниться.

Спустив пар, Клим таки успокоился и пригладил волосы. Велел присаживаться.

Какое-то время он молчал, постукивая по столу карандашом и глядя на карту, что висела на двери. Затем начал урок.

– Как я и говорил, теперь, когда вы уже освоили дар по именной и находите людей без особой сложности, перейдем к поиску нелюдей, а также будем настраивать вас на ориентирование. Знаете, для чего последнее?

– Чтобы я могла показать на карте империи точку, где искать пропавшего, – ответила ученица. После справедливого выговора она вела себя точно прилежная гимназистка.

– Пусть будет так. Я не силен в широкоохватном ориентировании, – вздохнул блондин. – Вам придется слушать себя и дар и снова взяться за шуйские мечтания. Покажите мне брошюрку.

Пока Тиса читала и запоминала указанные мечтания, блондин достал из ящика стола два предмета – колокольчик и кожаную перчатку – и положил их перед ней.

– Это ваши именные вещи на сегодня, – пояснил он. – Корова пропала из хлева, – указал на колокольчик, – молочная была, есть шанс, что не зарезали еще.

– А перчатка? – полюбопытствовала Войнова.

– Принадлежит оборотню.

– Какому?

– Вот вы мне и скажете, если найдете, – усмехнулся Клим, откидываясь на спинку стула и складывая руки в замок.

– Я никому этим вреда не причиню?

Обычный ее вопрос.

– Нет, – короткий ответ. Учитель отвел взгляд в окно. Чья-то тень мелькнула в проеме и растаяла.

– Начинать с мечтаний?

Блондин кивнул. Слабая улыбка на его губах успела растаять.

«Все же мы с Кларой сильно вывели его из доброго расположения духа вчерашним своеволием, – подумала Тиса. – А еще размолвка с заведующим школы».

Она послушно коснулась висков руками и закрыла глаза. И снова Клим не удовлетворился постановкой пальцев. Подошел, накрыл ладони девушки своими и указал точки на висках.

– Здесь, – сказал он, разглядывая лицо видящей иначе, чем обычно, словно изучая. Тиса даже смутилась. В зелени глаз учителя играли блики, а на самом дне крутился омут плохо усмиренных эмоций.

– Помните, как мечтать? – спросил он хрипло.

– Да, – прошептала. И почему вдруг сердце застучало сильнее?

Ученица опустила ресницы – в конце концов, этого от нее ждут. И точно. Горячие руки тут же перестали обжигать ее ладони.

Лучше бы Клим этого не делал. После такой помощи сосредоточиться на мечтаниях оказалось сложнее. Но все же получилось.

После мечтаний настал черед колокольчика. Видящая представила, как он качается на веревке, обхватывающей мощную шею животного. Радужный щуп строился медленно, очень медленно. Пройти по нему тоже оказалось нелегко, ноги слушались с трудом, будто шла она по реке с быстрым течением. Лишь на несколько секунд увидела мутную бесцветную картинку перед глазами и женскую фигуру, затем сорвалась, вернувшись сознанием в знакомый туман. Щупа уже не было.

С перчаткой оказалось и того хуже – видящая не смогла даже шага ступить по щупу.

Однако даже такая неудача воодушевила Климентия. Он на глазах повеселел.

– У вас все получится, Тиса Лазаровна, я верю в вас.

– С людьми как-то проще.

– Ничего. Поиск нелюдей тоже освоите.

После этого три часа Тиса принимала посетителей, нуждающихся в помощи искуна, и успела найти всех людей. Одна мать умудрилась потерять ребенка, пока заходила на ткацкую мануфактуру Фролова к сестре. Узнав от видящей, что мальчик нашелся и ждет ее у охранника в будке, женщина чуть не задушила Войнову в объятиях. Кажется, только в этот момент Тиса поняла, насколько Единый щедр, что одарил ее таким даром.

– Вы сейчас в приют к тому ребенку? – выказал Ложкин осведомленность, подавая ученице пальто. – К Поне?

– Да. – Улыбнулась, польщенная, что он запомнил имя девочки.

– Позволите мне отвезти вас туда? У меня в распоряжении сани заведующего. Я действительно в последние дни заработался, не помешала бы отвлеченная прогулка. Если возьмете в компанию такого зануду, как я, был бы весьма благодарен. Что скажете?

Неожиданный вопрос. Почему бы и нет?

– А Клара?..

– Очень сегодня занята, – закончил блондин.

«Или наказана», – мысленно добавила видящая.

Клим оказался довольно приятным собеседником, когда не пытался повсеместно учить. Во время прогулки в центре рассказывал забавные случаи из учительской практики. Поня вначале помалкивала, потом блондин предложил ей подержать вожжи на козлах, чем расположил девочку к себе. Около трех они подъехали к храму и застали службу по святому Небелу. После закрытия красного мостка люд еще не торопился расходиться, поздравляя друг друга с праздником. Тиса взяла Поню на руки. Они побывали у каждого образа из святой Пятерки. Девочка спрашивала, и Войнова вспоминала строки Святого писания. Клим тихо двигался позади них, сцепив руки за спиной и рассматривая большую фреску.

– Жаль, что она не дописана, – посетовала Тиса, заметив, куда смотрит учитель.

– Дописана, – возразил он. – Это гениальная фреска талантливого художника нашей школы одаренных, – добавил не без гордости.

– Не понимаю тогда, что гений хотел сказать этой безликой фигурой.

– Это фреска «Присутствие», Тиса Лазаровна. И я точно теперь знаю, что вы еще не поднимались туда. – Клим указал на балкончик под куполом храма. – Советую это сделать.

Глаза учителя азартно блеснули.

– И что нас там ждет?

– Сами увидите.

– Высоко… – Тиса оценила расположение балкона и обратилась к Поне: – Ну что, поднимемся, или уже хватит прогулок?

– Давай! – звонко воскликнула девчушка.

Видящая оглянулась. Ей показалось, что кого-то мог потревожить столь громкий ответ ребенка, но никто из прихожан укоризненно в их сторону не смотрел.

Деревянная узкая лестница вела вверх, почти под потолок храма, где уже толпилось несколько зевак. Они рассматривали фреску и переговаривались, делясь впечатлениями.

На последних ступенях, прежде чем шагнуть на балкон, Тиса спустила Поню с рук и выдохнула.

– Я бы понес ее сам, но, кажется, она мне еще не доверяет, – запоздало повинился Климентий.

– Ничего, своя ноша не тяжелая, – отозвалась Войнова. – Не отходи от меня никуда, пожалуйста, – попросила она малышку.

Девочка бесстрашно рассматривала зал храма сквозь балясины. Указала пальцем на людей.

– Какие они маленькие там!

Зеваки исчезли в боковом арочном проходе – судя по ступеням, тот вел еще выше. Климентий легонько подтолкнул Тису на середину балконной площадки. Девушка подняла глаза на фреску и пораженно остолбенела. Там, где должна была оказаться не дописанная художником человеческая фигура, она увидела… себя. Да-да, именно себя. Но и это еще не все. Весь пейзаж на заднем плане приобрел иное значение. Косяки птиц сложили собой форму изломанных бровей, дальняя опушка – всевидящих глаз, облака волнили седину волос, река и скалы перетекали в нос и губы. Камни, трава, животные под ногами Тисы теперь представляли собой сложенные в пригоршню ладони. Эти ладони держали ее. Единый глядел на нее, как на свечу в своих дланях, и в его глазах отражался огонек горящей души.

– Невероятно, – прошептала девушка, ощущая, как ветерок озарения проносится по ее коже, щекочет шею и треплет волосы.

Название этой фрески – «Присутствие». Присутствие Бога везде, в каждой птице, камне или дереве. Все что нас окружает, есть дыхание его. Он не бросит, не оставит, даже если мы сами готовы блукать с закрытыми глазами в вечной тьме, он всегда рядом, чтобы подставить ладони, когда мы будем падать.

– Безликая фигура по центру выполнена из увеличительного зеркала, – меж тем просвещал ее Клим. – Оно отражает образ тех, кто стоит на балконе. Конечно, без вэи здесь не обошлось, однако, говорят, использован лишь крохотный наклад…

Видящая завороженно стояла, не в силах оторвать взгляда от фрески, и слушала историческую справку о художнике в исполнении учителя, когда внутри вдруг все внезапно оборвалось: Поня! Тиса оглянулась – девочки на балконе не было. Вот тут ей показалось, что душа действительно умеет падать в пятки.

– Где она? – воскликнула, широко раскрыв глаза.

Клим мгновенно понял, о ком речь, и принялся озираться.

– Только что была здесь. Я уверен, всё с ней хорошо. Просто найдите ее даром, – посоветовал Ложкин.

Видящая тут же прикрыла веки, благо Клим подхватил ее за талию, не давая упасть.

Секунда, и она увидела малышку.

Очнувшись, видящая кинулась к арочному проему и поспешила по ступеням вверх. Узкий проход вывел на тот самый широкий каменный балкон, что огромным кольцом опоясывал центральный купол храма.

– Она здесь, залезла на бортик. Главное – не спугнуть!

– Разделимся, – предложил Клим.

Войновой досталось правое направление. Встречные горожане, пришедшие сюда, чтобы насладиться видом города с высоты птичьего полета, с недоумением поглядывали на взбалмошную девицу, несущуюся по балкону, точно за ней изнань гнался. И все же она нашла первой. Поня уже слезла с бортика и теперь просто ожидала, когда Тиса подойдет к ней. Ощутив невероятное облегчение, видящая присела перед девочкой на корточки, оглядела ее, затем порывисто обняла. Уткнулась носом в детское плечо.

– Никогда так больше не делай, – прошептала ребенку. – Ты могла упасть!

– Дядя тоже так сказал.

– Какой дядя?

– Вон тот, – указала пальчиком Поня, – он спустил меня вниз.

Слава Единому, нашелся добрый человек!

Тиса оглянулась. По балкону неспешной поступью прогуливалась знакомая ей пара – Матрена и Вениамин Голиковы.

– Так это наш сосед.

Подоспел Клим, она попросила его подождать вместе с девочкой, а сама догнала чету.

– Простите! Добрый день. Спасибо вам большое! – обратилась она к Вениамину. – Тут так высоко! Вы поступили благородно, что спустили ее. – Указала на малышку за своей спиной. – Еще раз спасибо.

Благодарно коснулась руки мужчины и откланялась, поскольку по раздувающемуся на глазах виду Матрены поняла, что стоит закруглиться с излияниями.

– Что это значит, Веня? – прорычала дородная супруга на ухо мужу, грозясь откусить сию ценную часть тела при неверном ответе.

– Клянусь, сам не понимаю, Матрушечка, – прокозлетонил Вениамин.

На этом прогулка завершилась. Поню на санях отвезли в приют и сдали на руки няньке Рае. Тиса собиралась было освободить учителя от своего общества, но Клим вызвался довезти ее до дома и не захотел слушать возражений. Так они и ехали вместе на козлах, в основном молча. Когда же лошадь встала перед домом Кадушкиных, Войнова благодарно улыбнулась.

– Спасибо, что составили компанию, Климентий Петрониевич.

– Клим. Без отчества, если позволите предложить. – Он смотрел ей в глаза.

– Тогда уж и вы меня по батюшке не величайте, – согласилась Тиса. – Спасибо, Клим. И за то, что катали на санях, и за раскрытие тайны фрески, и за помощь в поиске Пони. Я тогда переволновалась и растерялась бы, если б не вы.

– Не стоит благодарить. Вы ее сами нашли, я тут ни при чем.

Видящая с трудом не отвела взгляд. Все же необычно вот так находиться с учителем наедине не в кабинете, а здесь, у порога ее дома; воспринимать его уже не наставником, а мужчиной, который проводил после прогулки. Или это поздний вечер балуется с ее воображением, или она прочла в зеленых глазах интерес.

Войнова вздрогнула, когда рука учителя коснулась ее ладони.

– Знаете, я не жалею, что ввязался обучать вас, Тиса. Довольно приятно наблюдать, как раскрывается ваш дар и вы вместе с ним.

– Спасибо, – не нашлась сказать ничего иного. Ей показалось, что он сейчас назовет ее каким-то цветком и поцелует руку. Учитель? Ее руку? Невозможно. Он за два месяца при ней еще ни к одной женской ручке не прикладывался.

Клим обернулся и оглядел дорогу. А когда вновь посмотрел на девушку, произнес обычную фразу:

– Жду вас завтра на урок. Не опаздывайте.

С каким-то облегчением Тиса вытянула ладонь из его пальцев и распрощалась. Учитель развернул сани и уехал. Какое-то время девушка задумчиво смотрела на дорогу. Вокруг стояла тишина, небо светилось далекими звездами, и было бы темно, если бы не застланная снегом земля. Толстый кот Голиковых выбежал на дорогу; увидев ее, драпанул к дому. Войнова покрутила ладонь перед глазами, будто в первый раз видела. Мысль, что она может быть интересна учителю как женщина, приводила ее в замешательство. И чем дольше она думала над этим, тем больше понимала, что скорее всего ошиблась. Хорошо бы, если ошиблась.

Девушка исчезла за калиткой. Спустя пять минут пошел снег, белые хлопья бесшумно кружились, словно перья из небесной перины, и оседали наземь. В тот вечер в окнах дома Соломиных снова зажегся свет.