Введение. Человеческий фактор

В последнее время люди находятся под серьезным давлением. Не проходит ни дня без сетований на то, насколько мы иррациональны и неэффективны. Наш мозг неповоротлив и загружен эмоциями в отличие от гладкого и блестящего кремниевого интеллекта. В профессиональной среде человек – слабое звено. Нам свойственно затягивать проекты и все усложнять, размывать понятия и погружаться в неопределенность. Мы учимся на практике и не можем соперничать с алгоритмами в четкости, строгости или последовательности.

Подмоченная репутация вынудила нас придумать мантру для самоуспокоения. «Человеку свойственно ошибаться», – пожимаем мы плечами в ответ на критику коллег на работе или вечером в баре. Эта фраза отражает взгляд культуры на человечество: быть человеком значит иметь множество недостатков.

Инженеры называют это «человеческим фактором». Даже в таких далеких друг от друга сферах, как аэронавтика, логистика и фармацевтика, это выражение означает одно и то же и является синонимом фразы «способность ошибаться». Человеческий фактор выделяется в отдельную научную дисциплину, цель которой – оптимизация и коррекция наших недостатков при человеко-машинном взаимодействии. Ученые анализируют, почему машины справляются с проблемой, а мы, люди, наступаем на одни и те же грабли. К подобным исследованиям прибегает, например, компания Google. Ее машины с автопилотом пытаются «понять» противоречивое поведение человека-водителя. Люди печально известны своей непоследовательностью за рулем и зачастую срывают попытки алгоритмов достичь совершенства на дороге.

И это еще не все беды. Журналисты и футуристы утверждают, что людей вскоре вытеснят роботы. Первые на очереди рабочие и сотрудники служб поддержки клиентов, а под угрозой целые прослойки: работники ресторанов, фармацевты, врачи-диагносты, юристы, бухгалтеры и даже сиделки у пожилых. И вопрос не в том, произойдет ли это. Журналисты и ученые размышляют, что делать, когда это случится.

Решение человеческой проблемы кажется простым. Если мы хотим оставаться полезными и трудоустроенными, то должны уступить территорию алгоритмам, даже подчиниться им. Не проходит и дня без истории, как в фильме «Человек, который изменил все», о том, как экономист с престижным образованием находит выход из сложной ситуации с помощью точного анализа фактов, а не интуиции и опыта. Мы завалены историями больших данных от Amazon, Google и других бесчисленных приложений и стартапов. В 2016 году сайт по поиску работы Glassdoor назвал специалиста по работе с данными «вакансией № 1» в США. При этом учитывались открытые позиции, зарплаты и возможности карьерного роста. Мы искренне верим, что больший объем данных приведет к столь же обширным знаниям. Допустим, набор данных по сотне человек позволил сделать вывод x. Разве мы не узнаем больше, объединив сведения о сотнях тысяч человек? Или данные по сотням миллионов? Или миллиардов? Марк Цукерберг, генеральный директор Facebook, – яркий пример интоксикации большими данными. На недавнем собрании он озвучил инвесторам свое желание: чтобы алгоритмы машинного обучения в Facebook создали «самые точные модели всего, что можно изучить в мире».

Студенты тоже поймут, о чем идет речь. В лучших университетах США раньше были популярны гуманитарные предметы вроде английского языка и истории. Но после всплеска интереса к технологиям и естественным наукам гуманитарные факультеты опустели. С 1960-х годов число соответствующих дипломов уменьшилось вдвое. Финансирование этой сферы стремительно сокращается. В 2011 году оно составляло менее половины процента общего объема средств, затраченных на естественно-научные и технические исследования. В социальных науках доминируют количественные методы, такие как анализ социальных сетей и психометрия, в то время как традиционные для социологии и антропологии качественные методы будто бы канули в Лету. В 2015 году на встрече с электоратом кандидат в президенты от Республиканской партии Джеб Буш посетовал, что будущим психологам не останется ничего, кроме как работать в ресторанах быстрого обслуживания. В том же году японский министр образования распорядился закрыть факультеты социальных и гуманитарных наук либо преобразовать их с целью лучшего удовлетворения потребностей общества.

Гуманитарные науки – литература, история, философия, искусствоведение, психология и антропология – больше не отвечают «потребностям общества». Изучение людей и их внутреннего мира с позиции этих дисциплин отныне официально признано бесполезным. Информация, доступная благодаря большим данным, не имеет ни конца, ни края. А какой ценностью обладает исследование культуры? И в чем смысл прочтения нескольких великих книг, если алгоритмы могут изучить их все и выдать на-гора объективный анализ содержания? Какова ценность спектаклей, картин, исторического наследия, танцев, политических трактатов и керамики? Знания из области культуры нельзя отделить от специфики и контекста и превратить в огромные потоки информации.

В своей книге я постараюсь доказать, что их ценность не подлежит сомнению.

Мы игнорируем знание культуры, вытекающее из гуманитарных наук, и тем самым ставим под угрозу будущее. Мы концентрируемся лишь на точных данных и методах естественных наук. Пытаемся измерить человеческое поведение подсчетом восклицательных знаков или графических символов. И в результате перестаем воспринимать те формы знаний, которые не поддаются упрощению. Мы теряем связь с книгами, музыкой, искусством и культурой – всем тем, что позволяет людям осознавать себя в сложном социальном контексте.

Это не предмет для отвлеченных философских споров. Как консультант я ежедневно сталкиваюсь с последствиями этого феномена. В крупных корпорациях очень немногие руководители принимают решения, руководствуясь знанием культуры. Топ-менеджеры страдают от зашоренности. Они не учитывают человеческих качеств клиентов и партнеров и ошибочно подменяют реальную жизнь численными представлениями и моделями. Им некогда блуждать в хаосе данных, поскольку их дни расписаны по минутам. Не вдаваясь в суть вопроса, топ-менеджеры сразу переходят к решению проблем и выводам. Их подчиненные с техническим образованием или MBA – такие же пехотинцы в траншеях данных.

Зацикленность на точных данных зачастую оборачивается серьезными проблемами. Многие из этих управленцев из-за склонности к упрощению и неспособности распознавать важные закономерности в итоге упрутся в стеклянный потолок. А ведь они все делали «верно»: выдержали испытания на отлично; зарекомендовали себя во время учебы в ведущих университетах; тренировались сводить проблемы к минимуму и затем решать их. Но в итоге лишились интеллектуальной восприимчивости, необходимой для перехода в высшую лигу.

С помощью объективных данных не всегда легко доказать, что гуманитарные и социальные науки так же или даже более важны для успешной карьеры, как точные. Давайте рассмотрим этот вопрос на конкретном примере. В 2008 году Wall Street Journal сообщил о крупномасштабном исследовании зарплат, проведенном компанией PayScale Inc. Результаты подтвердили, что специалисты в области точных наук устраиваются на более высокооплачиваемую работу сразу после окончания университета. Массачусетский и Калифорнийский технологические институты лидируют по уровню стартовой средней зарплаты – 72 тысячи долларов. Эти же вузы занимают третье и шестое места соответственно по уровню лучшей средней зарплаты в середине карьеры.

Исследование включало всех выпускников американских университетов, поэтому средние показатели оплаты труда в начале и середине карьеры говорят в пользу обучавшихся точным наукам. Дело в том, что выпускники гуманитарных факультетов заняты в невероятно широком спектре профессий и областей повсюду. Если взглянуть на наиболее успешных работников в целой стране – в 90-м процентиле в середине карьеры и c большим доходом, – ситуация меняется. Массачусетский технологический институт перемещается на 11-е место за 10 колледжами и университетами с сильными традициями гуманитарных наук. Самые высокие средние доходы – выше 300 тысяч долларов – у выпускников Йельского университета и Дартмутского колледжа. Из остальных технически ориентированных вузов в список, чьи выпускники оказались в 90-м процентиле зарплат в середине карьеры, попал лишь Университет Карнеги – Меллон. Исследование подтверждает ту же идею и в отношении направлений подготовки. Компьютерные или технологические специальности занимают высокие позиции, когда речь идет об уровне заработной платы. Встретить гуманитарные науки в первой двадцатке направлений подготовки, когда речь идет о лицах с более высоким доходом в середине карьеры, сложнее. Но если посмотреть на наиболее успешные 90-е процентили работников во всей стране, то политология, философия, драматургия и история переместятся на более важные позиции. И зачастую речь пойдет о выпускниках учебных заведений со специализацией исключительно на гуманитарных науках, например Колгейтского университета, Бакнеллского университета и Юнион-колледжа.

Таким образом, образование в области точных наук гарантирует хороший доход на старте и неплохую карьеру. Но лидеры – люди, способные пробить стеклянный потолок, встать во главе компании и изменить мир – чаще имеют гуманитарное образование. Это не всегда заметно по выступлениям политиков, представителей Кремниевой долины или даже сферы образования. Но если вы работали в международной компании или в одном из наиболее влиятельных институтов в мире, то не удивитесь. Я консультирую руководителей высшего звена из разных стран более 20 лет. Наиболее успешные менеджеры – это любознательные и разносторонне образованные люди, способные внимательно прочитать как роман, так и электронную таблицу с данными.

В конце концов, неужели можно определить будущее всемирной страховой компании или политические и социальные последствия нового законопроекта лишь с помощью дерева принятия решений или набора цифр в таблице? В феврале 2007 года все балансовые ведомости Lehman Brothers были в порядке. Компания сообщала о рекордно высокой рыночной капитализации, близкой к 60 млрд долларов. Менее чем через год акции упали на 93%, и банк заявил о банкротстве. За наборами числовых данных скрывалась более сложная реальность, которая привела Lehman Brothers к коллапсу. В 2003 и 2004 годах банк приобрел пять ипотечных кредиторов, включая двух кредиторов субстандартной ипотеки, которые выделяли деньги заемщикам без реальных документов. В разгар жилищного строительства прибыли были баснословными. Но все больше желающих получали доступ к свободным деньгам без учета своих возможностей расплатиться с банком. В то же время эти невозвратные кредиты были спрятаны в массе более надежных займов. Вместе они составляли сложные финансовые продукты под названием «обеспеченные долговые обязательства». Реальное положение дел увидел бы любой руководитель, пожелавший выйти за стены кабинета. Многие заемщики на рынке субстандартной ипотеки не собирались возвращать заемные средства – чего и следовало ожидать. К несчастью людей, вложивших свои пенсионные сбережения в акции в сентябре 2008 года, мало кто из финансовых лидеров уделил время реальным данным. Когда мы прекращаем думать, то рискуем не только своим разумом: на кону наши компании, образование, правительство и сбережения.

Не одного меня это волнует. Многие выдающиеся лидеры взывают к коллегам-гуманитариям, без участия которых не удастся ответить на запросы грядущего. Норман Огастин, бывший председатель совета директоров и генеральный директор Lockheed Martin, в статье для Wall Street Journal в 2011 году высказался за усиленную гуманитарную подготовку в средней школе. «История не просто путешествие в прошлое страны или цивилизации, – сказал он. – Изучение этой науки далее, в университете, приведет к появлению критически мыслящих людей. Они смогут усваивать, анализировать и обобщать информацию, а также формулировать выводы. Эти навыки пригодятся где угодно».

По словам Алана Лафли, бывшего председателя совета директоров Procter & Gamble, лучший путь к успеху в сложной современной управленческой среде – гуманитарное образование. «Изучая искусство, гуманитарные предметы, иностранные языки, – писал Лафли в Huffington Post, – разум приобретает определенную сноровку в создании новых идей. А они, в свою очередь, служат валютой в постоянно меняющейся среде. Такова цена успеха. Игрок в Главной лиге бейсбола для эффективных подач должен иметь ловкие руки и холодный ум, способный прикидывать расстояние. А кандидату в руководители нужно быть разносторонне образованным, чтобы успешно реагировать на неопределенность и изменчивость. Гуманитарно подкованный студент может развить навыки концептуального, творческого и критического мышления».

Лидеры бизнеса, политики и предпринимательства обеспокоены отсутствием высококвалифицированных работников. В конце концов, еще недавно гуманитарный диплом был в порядке вещей для топ-менеджеров в любой из перечисленных областей. Кен Чено, директор American Express, объяснял свою деловую хватку и управленческие способности глубоким изучением истории в прошлом. Сэм Палмизано, бывший CEO IBM, также специализировался на исторических дисциплинах в Университете Джона Хопкинса. Хэнк Полсон, бывший министр финансов США, изучал английский язык в Дартмутском колледже. Карли Фиорина, CEO Hewlett Packard в период с 1999 по 2005 годы, называла свою специализацию на средневековой истории идеальной основой для понимания мира высоких технологий. Майкл Айснер из Disney пропускал занятия по бизнесу и финансам ради английского языка и театра. Дипломная работа известного инвестора Карла Айкана, изучавшего философию в Принстонском университете, носила название «Проблема формулирования адекватной интерпретации эмпирического критерия значения». Шейла Бейр, возглавлявшая Федеральную корпорацию страхования депозитов, – бакалавр философии в Канзасском университете. Стивен Шварцман, генеральный директор частной инвестиционной компании Blackstone, выбрал междисциплинарную специализацию в Йельском университете. По его словам, это была смесь «психологии, социологии, антропологии и биологии, то есть способ по-настоящему узнать человека».

Тем не менее все больше людей считают гуманитарную подготовку ненужной в отличие от анализа данных или даже краткого курса программирования, приносящих сиюминутные результаты. Из-за смещения акцентов мы перестаем ценить поэзию, скульптуру, литературу и музыку. И, обесценивая гуманитарное знание, теряем лучшую возможность узнать мир, отличный от нашего собственного. Например, когда я читаю «Волшебную гору» Томаса Манна, то могу по-настоящему ощутить масштабы разрушения Европы во время Первой мировой войны и после нее. Когда мы смотрим на средневековый гобелен, такой как «Охота на единорога», то понимаем, что было важным для жителей Франции на пороге эпохи Возрождения. А расположение и поверхность камней в саду Рёан-дзи в Киото выражают суть японского мировоззрения и эстетики.

Не важно, что вы изучаете – китайскую архитектуру, историю Мексики или суфизм: вы обретаете способность обобщать различные данные; исследуете без необходимости доказательства или опровержения гипотезы; примеряете на себя особенности того или иного мира. Я считаю, что такое погружение в культуру в ходе учебы станет основой для понимания любой группы людей. Работая в фармацевтической компании, вы должны понимать, как выглядит мир человека с диабетом, иначе все попытки разработки лекарств закончатся неудачей. Производя автомобили – иметь представление о жизни водителя в Западном Китае, иначе у машины окажется слишком много функций, не нужных покупателям на крупнейшем в мире авторынке. Если вы заняты в государственном секторе, социальные науки помогут вам сформировать критическое отношение к бюрократии.

Гуманитарное образование дает представление о мирах других людей. И даже больше: неизбежно корректирует наш взгляд на мир. Мы учимся замечать, когда модели и финансовые инновации отклоняются от истины. Распознаём закономерности на основе научных фактов и практической реальности, текущего положения дел и будущих возможностей. Шагать в будущее интереснее, чем сидеть в клетке данных.

Интенсивная вовлеченность в культуру лежит в основе практики, которую я называю осмыслением. Долгое время ученые использовали этот термин для обозначения разных понятий, я же описываю давнюю практику культурного исследования, процесс, основанный на наборе ценностей, который мы рискуем забыть. Осмысление развивает способность интеллекта воспринимать различия в значениях, то есть улавливать смыслы, которые мы (или другие люди) придаем чему-либо.

На страницах этой книги развернется захватывающая история, начало которой находится в постулатах философии ХХ века. Мы рассмотрим теории и методологии, на которых базируются исследования в гуманитарных науках. Обсудим, как с помощью этих идей можно извлекать смысл из нелинейных данных. Мы обратимся к опыту творческих открытий и избавимся от некоторых заблуждений о нововведениях и прорывных идеях. Познакомимся с теми, кто преуспел в осмыслении.

Никогда раньше наша культура не подвергалась такому соблазну, как сейчас. Искусственный разум, машинное обучение и когнитивные вычисления предоставляют невероятные возможности. Никогда прежде политические, финансовые, социальные, технические и экологические системы не были так взаимозависимы. Пора напомнить себе – и культуре в целом – о том, что главную роль в осмыслении играет человеческий фактор. Время пришло.