Глава 37
Холден

Два часа, пока готовили и ели обед, Алекс вел «Росинант» на трех четвертых g. Он собирался вернуться к трем g после перерыва, но пока что Холден наслаждался возможностью стоять на своих ногах при гравитации, не слишком отличающейся от земной. Для Наоми и Миллера она была немного велика, но ни один не жаловался. Оба понимали, что нужно спешить. Когда отвалились высокие перегрузки, команда тихо собралась на камбузе и принялась за стряпню. Наоми смешивала в блендере эрзац-яйца с эрзац-сыром. Амос готовил из томатной пасты и остатков свежих грибов красный соус, который даже пах как настоящий. Алекс был на вахте, но перевел данные из рубки на экран камбуза и сел за стол рядом, намазывая сырную пасту с соусом на лепешки в надежде получить нечто, приближенное к лазанье. Холден занялся духовкой и, пока лазанья была еще не готова, выпекал хлеб из замороженного теста. В камбузе пахло почти настоящей едой.

Миллер пришел сюда с остальными, но, как видно, стеснялся попросить себе какое-нибудь занятие. Поэтому, накрыв на стол, он уселся за него и стал наблюдать. Он не то чтобы избегал взгляда Холдена, но и не хотел привлекать к себе внимание. Новостные каналы, по молчаливому согласию, они держали выключенными. Холден не сомневался, что каждый после еды бросится к экранам, чтобы продолжить следить за ходом военных действий, но пока все трудились в дружелюбном молчании.

Когда хлеб испекся, Холден поставил в духовку посуду с лазаньей. Наоми подсела к Алексу и завела негромкий разговор о чем-то, что увидела на экране рубки. Холден разрывался между нею и лазаньей. Она рассмеялась над какими-то словами Алекса и бессознательно навернула на палец локон. Холден ощутил, как что-то поджалось у него в животе.

Уголком глаза он видел, что Миллер пристально следит за ним. Когда он взглянул прямо, детектив отвернулся, и на его лице мелькнула тень улыбки. Наоми опять рассмеялась. Она положила ладонь на локоть Алекса. Пилот покраснел и, можно сказать, тараторил так быстро, как позволял его дурацкий тягучий выговор. Видно было, что они друзья. Холден радовался и ревновал одновременно. Он не знал, вернется ли его дружба с Наоми.

Она поймала его взгляд и заговорщицки подмигнула. В этом подмигивании, возможно, крылся бы глубокий смысл, если б он сумел разобрать, о чем говорит Алекс. Холден улыбнулся и подмигнул в ответ. Он был благодарен, что его приняли в компанию. Шипение сбоку отвлекло его. Лазанья пузырилась и переливалась через край.

Он надел рукавицу-прихватку и открыл дверцу.

— Суп подан, — объявил он, выставляя на стол первое блюдо.

— Очень уж он гадок на вид, — заметил Амос.

— А, да, — согласился Холден. — Так всегда говорила мама Тамара, закончив готовить. Не знаю уж, откуда это пошло.

— Одна из твоих трех матерей занималась стряпней? — усмехнулась Наоми. — Как традиционно.

— Ну, они более или менее поровну разделили кухню с Цезарем, одним из моих отцов.

Теперь Наоми действительно улыбалась ему.

— Наверно, это было приятно, — сказала она. — Такая большая семья.

— Да, верно, — ответил он, и ему представилось пламя атомного взрыва, пожирающее и обращающее в прах дом его детства в Монтане. Если такое случится, Миллер наверняка не преминет напомнить, что это его вина. А он уже не был уверен, найдет ли что возразить.

Пока они ели, Холден ощущал, как медленно отступает общее напряжение. Амос громко рыгнул и ответил возмущенному хору еще более громкой отрыжкой. Алекс повторял шутку, которая так насмешила Наоми. Даже Миллер воодушевился и поведал длинную, становившуюся чем дальше, тем неправдоподобнее историю об охоте за контрабандным сыром, закончившейся перестрелкой с девятью голыми австралийцами в борделе. К концу рассказа Наоми хохотала так, что забрызгала слюной свою рубашку, Амос же словно мантру твердил: «Ни хрена себе!»

История была достаточно забавной, да и сухая манера повествования Миллера к ней подходила как нельзя лучше, но Холден почти не слушал. Он наблюдал за командой, видел, как расслабляются лица и плечи. Они с Амосом были землянами, хотя он догадывался, что Амос забыл родину после первого же рейса. Алекс родился на Марсе и явно до сих пор любил его. Одна ошибка какой-либо стороны, и обе планеты к концу обеда превратятся в радиоактивный шлак. Но сейчас всех их объединила общая трапеза. И это правильно. За это Холден готов был драться.

— Помню, и правда случился как-то дефицит сыра, — сказала Наоми, когда Миллер закончил рассказ. — По всему Поясу. Так это вы виноваты?

— Да ну, не попытайся они протащить сыр мимо таможни, не было бы и проблем, — оправдался Миллер. — А они еще завели привычку стрелять в других контрабандистов. Плохой способ вести бизнес.

— Из-за хренова сыра? — поразился Амос, брякнув вилкой о тарелку. — Ты это серьезно? Я понимаю — наркота, азартные игры и все такое. Но сыр!..

— Азартные игры почти всюду ведутся легально, — объяснил Миллер, — а химики могут сварганить наркотики на любой вкус у себя в ванной, так что контролировать поставки невозможно.

— Настоящий сыр ввозят с Земли и Марса, — добавила Наоми. — Так что с наценками за доставку и пятидесятипроцентными пошлинами он стоит дороже топливных стержней.

— У нас в хранилище для улик оказалось тогда сто тридцать кило вермонтского чеддера, — сказал Миллер. — Загнав по рыночной цене, можно было бы купить собственный корабль. Только он исчез в тот же день. Мы его списали как испортившийся. Никто и слова не сказал, потому что каждый унес домой по головке.

Детектив задумчиво откинулся назад.

— Господи, вкусный же был сыр, — мечтательно улыбнулся он.

— Ну да, у этого поддельного — вкус дерьма, — заметил Амос и поспешно оговорился: — Не в обиду тебе, босс, ты с ним здорово управилась. А все же мне странно, что можно драться за сыр.

— Потому-то и убили Эрос, — сказала Наоми.

Миллер кивнул, но промолчал.

— Это как понимать? — спросил Амос.

— Ты давно летаешь? — спросила в ответ Наоми.

— Не помню. — Он зашевелил губами, подсчитывая в уме. — Лет двадцать пять.

— И часто летал с астерами, так?

— Точно, — подтвердил Амос. — Из астеров получается лучшая команда. Если, понятно, не считать меня.

— Ты летал с нами двадцать пять лет, ты выучил диалект. Бьюсь об заклад, ты сумеешь заказать пиво и девку на любой станции Пояса. Черт, будь ты потощее и повыше ростом, мог бы сойти за нашего.

Амос польщенно улыбнулся.

— И все равно ты не понимаешь нас, — продолжала Наоми. — Не понимаешь до конца. На это не способен никто, росший в свободной атмосфере. Вот почему они смогли убить полтора миллиона наших, чтобы выяснить, как действует вирус.

— Эй, эй! — вмешался Алекс. — Ты это серьезно? Думаешь, внутряки и внешники считают друг друга настолько чужими?

— Конечно, — вставил Миллер. — Мы слишком высокие, слишком тощие, головы у нас слишком большие, а суставы слишком узловатые.

Холден заметил, как задумчиво разглядывает его через стол Наоми. Ему хотелось сказать: «Мне нравится твоя голова», но облучение не наделило его способностью к телепатии — ее лицо не изменилось.

— У нас и язык, можно сказать, особый, — добавил Миллер. — Видали когда-нибудь, как землянин спрашивает дорогу в глубоких уровнях?

— Шлаух по вращу к тубе и ацима идо, — передразнила Наоми с преувеличенным астерским акцентом.

— Иди в направлении вращения к станции «трубы», и она довезет тебя в док, — перевел Амос. — И что такого сложного?

— У меня был напарник, который провел на Церере два года и все равно не понял бы ни слова, — сказал Миллер. — А Хэвлока не назовешь дураком. Просто он был… не здешний.

Холден слушал разговор, хлебной коркой гоняя по тарелке остывшую пасту.

— Ладно, дошло, — сказал он. — Вы — иные. Но убить полтора миллиона человек из-за различий в строении скелета и жаргоне…

— Бывало, людей отправляли в огонь за меньшее — с тех пор как изобрели огонь, — ответил ему Миллер. — Если тебе от этого станет легче, многие из нас видят в вас коротышек-микроцефалов.

Алекс качал головой.

— Все равно не понимаю, как можно было выпустить эту заразу на Эрос, даже если ты питаешь личную ненависть ко всем его обитателям до единого. Кто знает, что сотворит эта дрянь?

Наоми прошла к мойке сполоснуть руки, и звук бегущей воды заставил всех обернуться к ней.

— Я об этом думала, — сказала она, поворачиваясь и вытирая руки полотенцем. — То есть какой в этом смысл.

Миллер собирался ответить, но Холден коротким жестом остановил его и стал ждать, что скажет Наоми.

— Так вот, — говорила она. — Я взглянула на это как на компьютерную задачу. Если вирус — или наномеханизм, или протомолекула, или что-то такое — был создан, то с каким-то назначением, так?

— Несомненно, — согласился Холден.

— И похоже, он пытается что-то сделать — что-то сложное. Для того чтобы убить человека, такая существенная перестройка не нужна. Изменения, которые он производит, по-моему, выглядят целенаправленными, только… незаконченными.

— Пожалуй, — сказал Холден. Алекс с Амосом тоже кивнули, но молча.

— Так не исключено, что эта протомолекула пока еще недостаточно умна. Можно ужать много данных в очень малый объем, но их обработка потребует места, если у вас не квантовый компьютер. Самый простой способ запустить процесс крошечного механизма — через распределение. Может, эта протомолекула не заканчивает свою работу просто потому, что еще недостаточно поумнела. Пока.

— Их слишком мало, — подсказал Алекс.

— Точно. — Наоми бросила полотенце в бачок под мойкой. — Так вот, дайте им побольше биомассы, над которой можно работать, и посмотрите, что у них выйдет в конечном итоге.

— Если верить тому типу с видео, их сконструировали, чтобы подсадить к земным организмам и уничтожить нас, — напомнил Миллер.

— И тут, — сказал Холден, — Эрос подходит идеально. Много биомассы в пробирке, изолированной вакуумом. А если эксперимент выйдет из-под контроля, что ж, война уже идет. Если угроза покажется реальной, под рукой множество кораблей и снарядов, готовых превратить Эрос в стеклянную глыбу. Новый игрок, рвущийся на поле, мигом заставит нас забыть о своих разногласиях.

— Фью, — присвистнул Амос. — Ну и гады же они!

— Хорошо, — сказал Холден, — но даже если произошло именно это, я не могу поверить, что в одном месте собралось достаточно мерзавцев, чтобы все согласились пойти на такое. Это не преступление одиночки. Здесь действуют десятки, если не сотни, очень умных людей. Или «Протоген» завербовал всех оказавшихся под рукой Сталиных и Джеков потрошителей?

— Я непременно спрошу об этом мистера Дрездена, — с непонятным выражением произнес Миллер, — когда мы наконец встретимся.

Жилые кольца Тихо безмятежно вращались вокруг невесомого заводского пузыря в центре. Массивные строительные уолдо, торчавшие на верхушке, разворачивали гигантский кусок обшивки корпуса «Наву». Холден, пока Алекс заканчивал подготовку к стыковке, разглядывал станцию на экране с чувством, похожим на облегчение. Пока Тихо была единственным местом, где никто не пытался их расстрелять, взорвать, заблевать ядовитой жижей, и станция представлялась практически родным домом.

Холден взглянул на сейф, надежно закрепленный на палубе, и понадеялся, что не погубил всю Тихо, доставив его сюда.

Миллер, словно подслушав его мысли, выплыл из люка и продрейфовал к сейфу. Он послал Холдену многозначительный взгляд.

— Можешь не говорить. Я как раз об этом думал, — ответил ему Холден.

Миллер повел руками и подплыл к командному посту.

— Большой, — сказал он, глядя на «Наву».

— Корабль поколений, — отозвался Холден. — Такие доставят нас к звездам.

— Или к смерти на долгом одиноком пути в никуда, — возразил Миллер.

— Знаешь, — сказал Холден, — какие-то существа представляют себе великое галактическое приключение как стрельбу отравленными вирусом пулями по соседям. Я думаю, в сравнении с ними мы чертовски благородны.

Миллер, как видно, обдумал его слова, кивнул и стал смотреть, как растет на мониторе станция, к которой подводил их Алекс. Детектив придерживался за консоль, чтобы его не отбросила неожиданная перемена гравитации при маневрах. Холден пристегнулся к креслу. Даже подготовившись, он не так легко переносил невесомость, сменяющуюся неожиданными рывками. Его мозг просто не мог забыть о двадцати с лишком годах, проведенных при постоянной силе тяжести.

Наоми была права. Так легко видеть в астерах чужаков. Черт, дай им время, они изобретут встроенные в организм механизмы хранения и восстановления кислорода, сведут изолирующие скафандры к минимуму, необходимому для обогрева, и появятся астеры, которые проводят в открытом космосе больше времени, чем на станции.

Может быть, для того их и облагали непомерными налогами. Птичка вылетела из клетки, но нельзя позволить ей слишком расправлять крылышки, не то она забудет, что хозяева — вы.

— Ты веришь этому Фреду? — спросил Миллер.

— В некотором роде, — ответил Холден. — Он хорошо обошелся с нами в прошлый раз, когда все только и думали, как бы нас убить или запереть.

— Он из АВП?

— Да, — согласился Холден. — Только, я думаю, из настоящего АВП. Не из тех ковбоев, которые мечтают перестрелять внутряков. И не из тех психов, которые по радио призывают к войне. Фред — политик.

— А те, что держат сейчас Цереру?

— Не знаю, — сказал Холден. — О тех не знаю. Но Фред — лучшее, что у нас есть. Наименьшее зло.

— Не так плохо, — сказал Миллер. — Но, знаешь, нам не нужны политические договоренности с «Протогеном».

— Верно, — сказал Холден и, услышав стальной лязг становящегося в док «Роси», стал отстегивать крепления. — Но Фред не только политик.

Фред сидел за своим громадным деревянным столом, читая отчет Холдена об Эросе, поисках Джули и обнаружении корабля-невидимки. Миллер располагался напротив, наблюдая Фреда, как энтомолог — новую и, возможно, кусачую разновидность насекомого. Холден устроился подальше, справа от Фреда, и старался не глядеть на часы своего терминала. На большом экране позади стола проплывал «Наву» — металлический скелет мертвого, распавшегося левиафана. Холдену видны были крошечные ослепительные огоньки сварки на корпусе и каркасе. Чтобы чем-то занять себя, он стал их подсчитывать.

Счет дошел до сорока трех, когда в поле зрения появился маленький челнок, сжимавший в лапах манипуляторов груз стальных балок. Он летел к недостроенному кораблю. Прежде чем остановиться, челнок уменьшился до размеров кончика пера, и Холден вдруг осознал, что «Наву» — не большой корабль совсем рядом, а гигантский — довольно далеко. У него закружилась голова.

Его ручной терминал бибикнул почти одновременно с терминалом Миллера. Он не глядя стукнул по экрану, обрывая сигнал. Это уже стало рутиной. Он вытащил бутылочку, достал две голубые таблетки и проглотил их всухую. Он слышал, как Миллер тоже гремит таблетками. Корабельная медицинская система выдавала новый запас еженедельно с предупреждением, что пропуск очередного приема приведет к ужасной смерти. Он принимал. И будет принимать до конца жизни. Если пропустит несколько раз — жизнь окажется очень короткой.

Фред закончил чтение, бросил свой терминал на стол и долго протирал глаза ладонью. Холдену показалось, что он постарел с их последней встречи.

— Должен сказать, Джим, я не знаю, что и думать, — произнес он.

Миллер вопросительно взглянул на Холдена и одними губами повторил: «Джим?» Холден проигнорировал вопрос.

— Вы прочли приписку Наоми в конце? — спросил он.

— Насчет запуска нановируса в сеть для увеличения его рабочей мощности?

— Да, — кивнул Холден. — В этом есть смысл, Фред.

Фред невесело рассмеялся и ткнул пальцем в терминал.

— В этом, — сказал он, — смысл увидит только психопат. В здравом уме никто на такое не пойдет. Что бы они ни надеялись с этого получить.

Миллер кашлянул.

— Хотите что-то добавить, мистер Мюллер? — спросил Фред.

— Миллер, — поправил детектив. — Да. Во-первых, — не примите за обиду — не будьте ребенком. Геноцид — очень древнее изобретение. Во-вторых, факты не подлежат сомнению. «Протоген» заразил Эрос смертельной болезнью чужой расы и наблюдает за результатом. Зачем — не так важно. Мы должны их остановить.

— И, — добавил Холден, — мы считаем, что смогли бы выследить их наблюдательные станции.

Фред откинулся на спинку кресла. Кожзаменитель и металлическая рама даже при одной трети g заскрипели под его тяжестью.

— Остановить — как? — спросил он. Фред знал ответ. Он просто хотел услышать его от них. Миллер подыграл ему.

— Я бы предложил подлететь к станции и расстрелять ее.

— Кому? — спросил Фред.

— У АВП полно горячих голов, рвущихся пострелять по Земле и Марсу, — сказал Холден. — Мы укажем им настоящего врага.

Фред кивнул, но его кивок не означал согласия.

— А ваши образцы? Капитанский сейф? — спросил он.

— Он мой, — отрезал Холден. — Об этом не торгуемся.

Фред снова засмеялся, на этот раз чуть веселее. Миллер удивленно заерзал и, поняв, подавил усмешку.

— Почему я должен соглашаться? — спросил Фред.

Холден вздернул подбородок и улыбнулся.

— А если бы я сказал вам, что спрятал сейф на планетоиде, заряженном атомной миной, способной разорвать на атомы всякого, кто его коснется, если даже сумеет найти?

Фред долго и пристально смотрел на него, потом сказал:

— Но ты этого не сделал.

— Ну, нет, — признал Холден, — но мог бы сказать, что сделал.

— Слишком ты честен, — сказал Фред.

— И такое серьезное дело никому нельзя доверить. Вы уже знаете, как я намерен с ним поступить. Вот почему, пока мы не найдем лучшего варианта, вы оставите его у меня.

Фред кивнул.

— Да, — сказал он, — пожалуй, оставлю.