Книга: Пробуждение Левиафана
Назад: Глава 8 Миллер
Дальше: Глава 10 Миллер

Глава 9
Холден

— Те корабли так и не отвечают, — сказала Наоми, набирая на панели связи последовательность символов.
— Я и не ждал, что ответят. Просто хочу показать «Доннаджеру», что мы озабочены преследованием. Пока что мы просто прикрываем задницы, — ответил Холден.
Наоми распрямилась, хрустнув позвонками. Холден достал из лежащей на коленях коробочки протеиновую плитку и кинул ей.
— Поешь.
Она содрала обертку, а тем временем Амос, поднявшись по трапу, занял место рядом с нею. Его комбинезон засалился до блеска. Как и у остальных: три дня в тесном челноке не способствовали соблюдению личной гигиены. Холден поднял руку и с отвращением поскреб в жирных волосах. На «Рыцаре» не было места для душа, а в раковины, приспособленные к невесомости, голову не засунешь. Амос решил проблему с мытьем волос, сбрив их подчистую. Теперь его лысину окружало кольцо щетины. Наоми каким-то образом умудрилась сохранить волосы блестящими и не особенно жирными. Холден хотел бы знать, как ей это удалось.
— Дай и мне пожевать, старпом, — попросил Амос.
— Капитан, — поправила Наоми.
Холден бросил плитку и ему. Амос подхватил ее и с отвращением уставился на длинный узкий пакетик.
— Черт подери, босс, я отдал бы левый орешек за еду, что не походила бы на какашку. — Он стукнул своим брикетом о плитку Наоми — будто чокнулся рюмками.
— Скажи лучше, как у нас с водой, — сказал Холден.
— Ну, я весь день ползал между обшивками. Закрепил всюду, где можно было, а где нельзя — наляпал эпоксидки, так что мы больше не подтекаем.
— И все равно воды в обрез, Джим, — вмешалась Наоми. — Система переработки на «Рыцаре» дерьмовая. Никто не думал, что понадобится две недели превращать отходы пяти человек во что-нибудь съедобное.
— В обрез — не так страшно. Просто научимся не замечать, как мы воняем. Я боялся услышать: «И близко не достаточно».
— Вот, кстати, пойду к себе, побрызгаюсь еще дезодорантом, — сказал Амос. — После того как я день провел в корабельных кишках, ночь не спал от собственной вони.
Он проглотил последние крошки, причмокнул, шутливо облизнулся и, выбравшись из кресла, поплыл к трапу. Холден откусил кусочек от своей плитки. На вкус — как сальный картон.
— Как там Шед? — спросил он. — Что-то он притих.
Наоми нахмурилась и отложила начатую плитку на панель.
— Я как раз хотела об этом поговорить. С ним нехорошо, Джим. Из всех нас он тяжелее всех переносит… то, что случилось. Вы с Алексом оба флотские. Вас учили мириться с потерями. Амос так давно летает, что, верь не верь, теряет уже третий корабль.
— А ты выкована из стали и титана, — закончил Холден, почти не шутя.
— Не совсем. Процентов на восемьдесят, самое большее на девяносто, — слабо улыбнулась Наоми. — Но я серьезно думаю, что тебе надо с ним поговорить.
— И что я скажу? Я не психиатр. Флотский вариант требует напомнить о долге, славных жертвах и мести за павших. Не слишком хорошо работает, когда твоих друзей убили без видимых причин и у тебя мало шансов расплатиться.
— Я не говорю, что ты должен привести его в порядок. Просто поговори.
Холден поднялся и отдал честь.
— Да, сэр. — И уже от трапа добавил: — Еще раз спасибо, Наоми. Я действительно…
— Знаю. Иди, будь капитаном, — сказала она, отворачиваясь к панели и вызывая к жизни экран. — А я еще помашу нашим соседям.

 

Холден нашел Шеда в крохотном госпитальном отсеке «Рыцаря». Честно говоря, отсек больше походил на чулан. Между усиленной койкой, шкафчиками с оборудованием и полудюжиной встроенных в стену приборов едва оставалось место для табурета, прикрепленного к полу магнитными ножками. На нем и сидел Шед.
— Эй, дружище, войти можно? — спросил Холден. «Я и вправду сказал: „Эй, дружище“?»
Шед пожал плечами и вызвал на стенную панель список оборудования, просматривая содержимое шкафчиков. Притворился, будто занят делом.
— Послушай, Шед, нас всех сильно ударило это дело с «Кентербери», и ты… — начал Холден. Шед обернулся, держа в руках белый тюбик.
— Трехпроцентный раствор уксусной кислоты. Понятия не имел, что здесь такое есть. На «Кенте» кончился, а у меня было трое с ГБ, которым он бы пригодился. Интересно, зачем его запасли на «Рыцаре», — протянул Шед.
— ГБ? — только и нашел что сказать Холден.
— Генитальные бородавки. Раствор уксусной кислоты применяется для всех видов наружных бородавок. Выжигает их. Дьявольски больно, зато действенно. На челноке он ни к чему. В аптечках вечный бардак.
Холден открыл рот — и снова закрыл, так и не придумав, что ответить.
— У нас есть уксусная мазь, — голос Шеда постепенно повышался, — зато нет обезболивающих. Как по-твоему, что нужнее на спасательном челноке? Если бы на разбитом корабле нашелся человек с острой формой ГБ, я бы ему помог. А если с переломом кости? Извините, придется потерпеть.
— Слушай, Шед… — попробовал остановить его Холден.
— А вот сюда посмотри. Коагулянтов нет. Какого черта? Кто бы мог подумать, что спасателям придется иметь дело, знаешь ли, с кровотечением? Да ни в жизнь! Я к тому, что у нас на «Кенте» сейчас четыре случая сифилиса. Одно из древнейших заболеваний в списке, и мы до сих пор не можем с ним справиться. Я ребятам говорю: «Шлюхи на Сатурне перебирают всех водовозов, так что не снимайте перчаток», но разве ж они послушают? Нет. И вот мы имеем сифилис, а ципрофлаксина не хватает.
Холден почувствовал, что челюсть у него выдвигается вперед. Он ухватился за боковину люка и наклонился к Шеду.
— «Кент» уничтожен, — отчетливо, громко и жестоко проговорил он. — Все погибли. Никому не нужны антибиотики. Никому не нужна мазь от бородавок.
Шед осекся, резко выдохнул, как от удара в живот. Мелкими точными движениями закрыл аптечку и отключил экран.
— Знаю, — тихо сказал он. — Не дурак. Просто мне нужно время.
— Всем нужно. Но мы все заперты в этой консервной банке. Скажу честно, я пришел, потому что за тебя беспокоилась Наоми, но стоило тебя увидеть, ты и меня дьявольски обеспокоил. Тут все нормально, я капитан, и это моя работа, но я не могу позволить, чтобы ты действовал на нервы Алексу или Амосу. Через десять дней нас сграбастают марсиане, и нам и так достаточно страшно, чтобы еще доктор разваливался на куски.
— Я не врач. Просто техник, — очень тихо отозвался Шед.
— Для нас ты доктор, договорились? Нас здесь четверо, и для нас ты врач. Если Алекс начнет страдать от посттравматического синдрома и ему понадобится лекарство, он придет к тебе. Если он застанет тебя бормочущим эту чушь про бородавки, он развернется, уйдет в рубку и напашет с полетным курсом. Хочешь выплакаться? Плачь при всех. Посидим на камбузе, надеремся и порыдаем, как младенцы, но только вместе, в безопасности. Нечего здесь прятаться.
Шед кивнул.
— А можно? — спросил он.
— Что можно?
— Надраться и порыдать, как младенцам.
— Еще бы. Вставлю в программу полета на этот вечер. Ровно в двенадцать приказываю явиться на камбуз, мистер Гарвей. Захватите чашку.
Шед хотел ответить, но тут включилась общая связь и Наоми сказала:
— Джим, возвращайся в рубку.
Холден сжал плечо Шеда, затем вышел.

 

В рубке Наоми, включив экран, тихо переговаривалась с Алексом. Пилот качал головой и хмурился. На экране светилась карта.
— Что стряслось? — спросил Холден.
— Мы принимаем направленную передачу, Джим. Луч поймал нас пару минут назад, — ответила Наоми.
— С «Доннаджера»? — Насколько было известно Холдену, в пределах досягаемости лазерной связи находился только боевой корабль марсиан.
— Нет. Из Пояса. Причем не с Цереры, не с Эроса и не с Паллады. Ни с какой из больших станций.
Она указала на точку на своем экране.
— Вот отсюда.
— Там же пусто, — удивился Холден.
— А вот и нет. Алекс проверил. Это участок большого строительного проекта «Тихо». Подробностей не сообщали, но радар дает довольно мощное эхо.
— И где-то там имеется передатчик, который за три а.е. попадает в точку размером с твой анус, — добавил Алекс.
— Ладно, ух, я потрясен! И что говорит этот анус?
— Ты не поверишь. — Наоми включила повтор записи.
На экране появился темнокожий человек с тяжелыми лицевыми костями землянина. В волосах седина, на шее жгуты мышц. Он улыбнулся и заговорил: «Привет, Джеймс Холден. Меня зовут Фред Джонсон».
Холден нажал кнопку паузы.
— Вроде он мне знаком. Поищите его имя в базе данных, — попросил он.
Наоми не шевельнулась, но озадаченно уставилась на него.
— Ну что? — спросил Холден.
— Это Фредерик Джонсон, — сказала она.
— Предположим…
— Полковник Фредерик Люциус Джонсон.
Пауза длилась, может быть, секунду, но показалась часом.
— Господи! — Холден опешил.
Человек на экране когда-то считался самым прославленным офицером Флота ООН, а кончил самым позорным конфузом. Для астеров он был чем-то вроде шерифа Ноттингемского, переквалифицировавшегося в робин гуды. Для Земли — героем, лишившимся чести.
Фред Джонсон прославил себя серией удачных операций против пиратов с Пояса в очередной период напряженности между Землей и Марсом — они возникали и затухали каждые несколько десятилетий. Как только две великие державы начинали бряцать оружием, уровень преступности в Поясе возрастал. Полковник Джонсон — в то время еще капитан — со своей маленькой эскадрильей в три фрегата за два года уничтожил дюжину пиратских кораблей и две крупные базы. К тому времени, как Коалиция угомонилась, пиратство в Поясе оказалось практически ликвидировано, а имя Фреда Джонсона было у всех на устах. Он пошел на повышение, получил командование над дивизионом десантников Коалиции, патрулировавшим Пояс, и продолжал отлично нести службу.
До событий на станции Андерсон.
Крошечный торговый форпост на дальней от крупного порта Цереры стороне Пояса. Мало кто даже из астеров нашел бы ее на карте. Она оправдывала свое существование, только работая распределителем воды и воздуха по дальним пределам Пояса. Воздух с Андерсона получали меньше миллиона человек.
Свежевыдвинувшийся чиновник Коалиции Густав Маркони решил на три процента повысить пошлину на проходящие через станцию товары в надежде поднять доходы. Без запасов жили менее пяти процентов астеров, получавших воздух с Андерсона, так что обходиться без воздуха один день в месяц пришлось бы не более чем пятидесяти тысячам. Незначительный процент из этих пятидесяти тысяч не имели восстановителей, которые покрыли бы такую мелкую недостачу. И лишь малая доля последних решили, что вооруженное восстание — разумный выбор.
Вот почему из миллиона пострадавших от новой пошлины всего сто семьдесят астеров захватили станцию и выбросили Маркони из шлюза. Они потребовали от правительства гарантий, что пошлины на воду и воздух, проходящие через станцию, больше не будут повышаться.
Коалиция прислала полковника Джонсона.
Во время резни на станции Андерсон астеры держали камеры включенными и непрерывно вели передачу на всю Солнечную систему. Все видели, как десантники Коалиции медленно и жестоко вытесняли из коридоров станции людей, которым нечего было терять и которые не видели причин сдаваться. Коалиция победила — исход был предрешен, — но победе предшествовала трехдневная бойня в прямом эфире. Символом ее стала не какая-то из картин боя, а заключительный кадр, переданный камерами перед самым отключением: полковник Джонсон в командной рубке станции, окруженный телами астеров, превративших ее в последний редут, озирает сцену бойни пустым взглядом, бессильно свесив руки.
Коалиция пыталась замолчать отставку полковника Джонсона, однако он был слишком заметной фигурой. Видео сражения несколько недель держалось в топе сети, и вытеснило его только официальное обращение полковника Джонсона, приносившего извинения за устроенную резню и объявлявшего, что нынешние отношения между Поясом и внутренними планетами неприемлемы и ведут к еще большим трагедиям.
Затем он пропал. Его почти забыли — примечание мелким шрифтом к истории человекоубийства, — пока четырьмя годами позже не взбунтовались колонисты Паллады. На этот раз губернатора, поставленного Коалицией, вышибли рабочие перегоночной станции. И здесь была уже не крошечная отдаленная станция со ста семьюдесятью бунтовщиками, а крупный астероид с населением полторы сотни тысяч человек. Когда Коалиция вызвала десантников, все ожидали кровавой бани.
Полковник Джонсон возник из ниоткуда и уговорил рабочих успокоиться. Он убедил командование Коалиции задержать десантников, пока станцию не сдадут миром. Он больше года торговался с управлением Коалиции об улучшении условий труда на перегоночной станции. И на месте палача станции Андерсон вдруг возник герой Пояса и святой.
Этот герой сейчас передавал на «Рыцарь» сообщение по закрытому каналу.
Холден нажал «пуск», и тот самый Фред Джонсон сказал:
«Мистер Холден, я думаю, вами играют. Позвольте прямо предупредить, что я обращаюсь к вам как представитель Альянса Внешних Планет. Не знаю, что вы о нас слышали, но не все мы — ковбои, у которых руки чешутся пулями пробить путь к свободе. Я потратил последние десять лет, добиваясь улучшения жизни астеров без стрельбы. Я настолько верю в свою миссию, что отказался от гражданства Земли, перебравшись сюда.
Я говорю об этом, чтобы вы знали, на чьей я стороне. Я, возможно, единственный человек в Солнечной системе, который менее всего желает войны, а в совете АВП мой голос звучит громко.
Вы, возможно, слышали часть передач, где грохочут барабаны войны и слышатся призывы отомстить Марсу за ваш корабль. Я переговорил со всеми лидерами ячеек АВП, и никто из них не принял на себя ответственности.
Кто-то очень старается развязать войну. Если это Марс, то, ступив на борт того корабля, вы уже не скажете публично ни слова, кроме как под диктовку марсиан. Я не хочу думать, что это действительно Марс. Не вижу, что они выигрывают от войны. Поэтому я надеюсь, что, даже оказавшись на „Доннаджере“, вы сможете играть свою роль в том, что последует.
Я посылаю вам пароль. В следующий раз, когда будете выступать публично, вставьте в первую фразу слово „повсеместно“, чтобы показать, что говорите без принуждения. Если вы им не воспользуетесь, я буду считать, что вас принуждают. В любом случае помните, что в Поясе у вас есть союзники.
Не знаю, кем и чем вы были прежде, но теперь ваши голоса много значат. Если вы захотите отдать их за перемены к лучшему, я помогу вам всеми силами. Если окажетесь свободны, свяжитесь со мной по приложенному адресу. Думаю, нам найдется о чем поговорить.
Джонсон, конец связи».

 

Команда сидела в камбузе за бутылкой эрзац-текилы, которую где-то раскопал Амос. Шед благовоспитанно прихлебывал из маленькой чашечки и незаметно морщился при каждом глотке. Алекс и Амос пили по-матросски: наливали сразу на палец и опрокидывали залпом. Алекс при каждом глотке повторял: «Ух, ребята!» Амос всякий раз подыскивал новое ругательство. Он добрался до одиннадцатой порции, ни разу еще не повторившись.
Холден не сводил глаз с Наоми. Она раскручивала текилу в своей чашке и отвечала таким же пристальным взглядом. Холден поймал себя на мысли о том, какая смесь генов породила ее черты. Определенно чувствовалась африканская и южноамериканская кровь. Фамилия намекала на предков-японцев, угадывавшихся чуть заметно в складке век. Ее нельзя было назвать хорошенькой в общепринятом смысле слова, но, если взглянуть под правильным углом, она просто-напросто потрясала.
«Дело дрянь, я пьянее, чем думал».
Чтобы скрыть это, он заговорил:
— Итак…
— Итак, к вам теперь обращается полковник Джонсон. Важной вы стали персоной, сэр, — подхватила Наоми.
Амос с преувеличенной осторожностью поставил чашку на стол.
— Как раз собирался спросить, сэр. Не отказаться ли нам от предложенной помощи и не дернуть ли обратно в Пояс? — произнес он. — Не знаю, как вам, а мне тесновато между марсианским фрегатом и шестью неопознанными кораблями.
Алекс фыркнул:
— Шутишь? Если сейчас вздумаем поворачивать, как раз успеем затормозить к тому времени, как «Доннаджер» нас перехватит. Они и так жгут мебель, чтобы успеть к нам раньше астерских судов. Если мы повернем им навстречу, «Донни» решит, что мы перебежали в другую команду, и всех нас в клочки разметелит.
— Я согласен с мистером Камалом, — сказал Холден. — Мы выбрали курс и будем держаться его до конца. Не хотелось бы потерять контакт, который дал нам Фред. Кстати, Наоми, ты уже стерла сообщение?
— Да, сэр, выскребла из корабельной памяти железной щеткой. Марсиане не узнают, что он с нами говорил.
Холден кивнул и опустил молнию тренировочного костюма. Пятерке пьяниц в камбузе было жарковато. Наоми при виде его заношенной футболки вздернула бровь. Он смущенно застегнулся доверху.
— Не пойму я, что это за посудины, босс, — заговорил Алекс. — Полдюжины корабликов-камикадзе с атомными зарядами на корпусе могли бы пробить брешь в боевой колымаге вроде «Донни», но средства послабее не сработают. Он окружен защитной сетью и рельсовыми орудиями, он может создать вокруг себя закрытую зону в тысячу кэмэ. Он и сейчас мог бы подбить ту шестерку торпедами, только, думается, марсианам так же, как нам, любопытно узнать, кто бы это мог быть.
— Они наверняка понимают, что не успеют к нам раньше «Доннаджера», — сказал Холден, — и вступить с ним в бой не способны. Так что не могу предположить, что у них на уме.
Амос разлил всем остатки текилы и поднял свою чашку в тосте.
— Думаю, мы еще узнаем, что это за хрень.
Назад: Глава 8 Миллер
Дальше: Глава 10 Миллер