Глава 16
На восточном побережье Америки наступил полдень. Солнце достигло зенита, и его лучи добрались до дна бетонных каньонов Манхэттена. С высоты двести двадцать пятого этажа из штаб-квартиры Министерства Содружества по исследованиям и развитию Найджел Шелдон наблюдал за нескончаемой борьбой на улицах города. На всех магистралях этого древнего исторического района противостояли друг другу желтые кебы и матово-черные лимузины — две абсолютно различные и враждующие расы, оспаривающие друг у друга жизненное пространство проезжей части. Городские легенды рассказывали о запрещенных агрессивных программах, внедренных в устройство управления такси, и Шелдона это ничуть не удивляло. Его лимузину не раз приходилось тормозить, чтобы не столкнуться с выскакивавшей вперед желтой машиной. Кратковременное проявление солнечного света сыграло кебам на руку — сотни желтых машин победно засверкали в ярких лучах, выигрывая в цвете по сравнению со своими мрачными противниками.
У подножия небоскреба, перед самым входом, он увидел плотный полукруг репортеров. Мелькнула совершенно неуместная мысль: если плюнуть из окна, сколько времени пройдет до тех пор, пока один из журналистов не поднимет голову, негодующе глядя наверх? Хорошо, что в его голове до сих пор появляются мысли о ребяческих шалостях, они создают в жизни новые перспективы. Его коллегам по Совету не мешало бы немного успокоиться.
Комната за его спиной уже наполнилась людьми. Томпсон Бурнелли и Криспин Голдрич сидели за столом, склонившись друг к другу, обсуждая ходы в политической игре, в которой принимали участие все Великие Семейства. Элейн Дой казалась более усталой, чем обычно, но это вполне объяснимо: в год, предшествующий предварительным президентским выборам, ей совсем не нужны были никакие осложнения. Она обменивалась приветствиями с Рафаэлем Колумбия и Габриэль Элс. Вследствие дополнительных мер безопасности и возложенной на Совет Защиты ответственности число присутствовавших на заседании помощников значительно сократилось. Уилсон Кайм разговаривал с Даниэлем Алстером и выглядел на удивление спокойным, несмотря на явную враждебность группы членов Совета, возглавляемой сенатором Бурнелли.
Найджел без усилий преодолевал подводные течения в политической борьбе. В отличие от Уилсона, он никогда не позволял себе роскоши праздной жизни вдали от правительства Содружества. Предугадывание чужих ходов стало целью его жизни. Найджел был абсолютно уверен, что все помощники и мозговые центры остальных членов Совета не могли предусмотреть столько возможных сценариев, сколько их разработали специалисты по стратегии ККТ. Самые неблагоприятные варианты могли потребовать его личного участия — от личных и тайных встреч до полного отступления, включая срочную эвакуацию его семейства за пределы Содружества. Реализация подобных схем его не пугала, более того, только развивала воображение. Единственное, что его тревожило вот уже несколько месяцев, — это отсутствие связи с Оззи. Найджел привык, что его друг время от времени отправляется странствовать по свету и исчезает на много месяцев, а то и годы, или уединяется в доме с новой семьей. Но рано или поздно он всегда отвечал на вызовы Найджела.
— Надеюсь, все готовы, — с оттенком раздражения произнесла Элейн Дой.
Найджел отвернулся от окна и неохотно кивнул. Он оттягивал начало заседания в надежде на то, что Оззи появится в последнюю секунду и, как всегда, не станет оправдываться, наслаждаясь выражением досады на лицах присутствующих. Но он не пришел. Двери закрылись, и включилась система защиты.
Все расселись вокруг стола. Вице-президент запросила связь с РИ, и по экрану побежали оранжево-голубые линии.
— Я думаю, мы начнем заседание с поздравления капитана Уилсона и его экипажа в связи с выполнением чрезвычайно сложной и опасной миссии, — сказала Элейн Дой. — Мне известно о трудностях в принятии некоторых решений, и в этом я не могу вам позавидовать, капитан, но я уверена: вы сделали правильный выбор. Вашей главной целью был сбор и доставка информации.
— О какой же информации идет речь? — спросил Томпсон Бурнелли. — После вашего полета я не чувствую себя более осведомленным, особенно если учесть затраченные на него деньги.
— Речь идет о существовании многочисленной, технологически передовой и, по всей вероятности, агрессивной расы в семистах пятидесяти световых годах от Содружества, — бесстрастно ответил Уилсон. — Обитатели этой системы были ограничены барьером, но кто-то позволил им выйти на свободу и увидеть нас. Третья сила. Наблюдения показали, что эта раса настроена по отношению к нам отнюдь не дружественно, вернее сказать, откровенно враждебно.
— И вы серьезно в это верите? — спросил Томпсон. — Мы столкнулись с двумя расами, и обе они оказались враждебными?
— Исчезновение барьера нельзя считать случайностью, — сказал Найджел. — Мы не могли его спровоцировать. Чужаки Дайсона тоже. Следовательно, вступил в игру третий фактор.
— Вероятнее всего, это были те же чужаки, которые воздвигли барьер, — сказал Брюстер Кумар. — Это могли сделать только те, кто знал его природу.
— Все это кажется мне совершенно бессмысленным, — призналась Элейн Дой. — Если снимать барьер при появлении первого же исследовательского корабля, зачем вообще его ставить?
— У меня два предположения, — сказал Уилсон. — Или барьер снят его создателями, и причина их поступка, учитывая имеющийся у нас объем знаний, остается загадкой. Или, опять же по непонятной причине, это сделал кто-то другой, и это вызывает большее беспокойство.
— Почему? — спросил Криспин Голдрич.
— Барьер ограничивал агрессивную, по нашим понятиям, расу. Кто-то оказался настолько обеспокоен их развитием, что построил это сооружение. Я был там и видел барьер. Вряд ли кто-то стал бы возводить его без особой на то необходимости. Я даже не буду останавливаться на технологических аспектах, одни только задействованные ресурсы мощности могут показаться нам фантастическими. Чужаки Дайсона возбудили в создателях барьера тревогу, граничащую с паранойей. Задумайтесь: раса, способная на такое строительство, ощутила тревогу; меня же это приводит в ужас. А теперь чужаки Дайсона оказались на свободе.
— Вы согласны с этим мнением? — обратилась Элейн Дой к РИ.
— Это логичное заключение. Мы не считаем, что падение барьера при подходе «Второго шанса» было простым совпадением. И то, что это сделано чужаками Дайсона, тоже маловероятно. Путем исключения остаются только создатели барьера или третья сила.
— Ни у тех, ни у других, нет для этого веских мотивов, — заметил Брюстер Кумар.
— Видимых мотивов нет, — сказал РИ. — Но поскольку нам фактически не известна причина установления барьера, гадать о его устранении не имеет смысла.
— Вы не считаете, что причиной установления могла быть агрессивность чужаков Дайсона? — спросил Уилсон.
— Это вполне вероятный повод, согласны, — ответил РИ. — Но почему подобный барьер надо было устанавливать и вокруг Беты Дайсона?
— Хороший вопрос, — признал Рафаэль Колумбия.
— Я не знаю, — устало вздохнул Уилсон. — Но уверен в одном: чужаки Альфы Дайсона представляют для нас опасность.
— Вероятно, — сказал Томпсон Бурнелли. — Но давайте посмотрим с другой стороны. Предположим, представители чужой расы увидели бы Землю в двадцатом столетии, во время Второй мировой войны. Они наверняка пришли бы к заключению, что люди безнадежно жестоки. И почему же тогда нас не оградили подобным барьером, если причина его возникновения в агрессивности?
— Мы переросли эту стадию, — сказала Элейн Дой. — Омоложение и межзвездная экспансия кардинально изменили нашу психологию и культуру.
— Давайте не будем возобновлять этот спор, — вмешался Брюстер Кумар. — Нам повезло, вот и все.
— Мы сами добились удачи, — возразила Элейн Дой. — Наша раса обладает гигантским потенциалом. Нельзя в этом себе отказывать.
— Сейчас мы обсуждаем не нас, — сказал Найджел. — Мы собрались обсудить свои действия по отношению к толпе чужаков, обладающих колоссальным запасом ядерного оружия и желанием его применить.
— Да, у них достаточно ядерных бомб и, несомненно, других видов самого изощренного вооружения, — сказал Рафаэль Колумбия. — Но у них нет сверхсветовой скорости, а это дает нам предел безопасности в семьсот пятьдесят световых лет. Неплохое преимущество.
— В пределах барьера сверхсветовая скорость им не была нужна, — ответил Уилсон. — Но с учетом уровня развития их технологий я не стал бы надеяться на удаленность наших миров.
— А сколько им потребуется времени для достижения сверхсветовой скорости?
Все посмотрели на Найджела, а он пожал плечами.
— Как сказал Уилсон, высокотехнологичная база у них имеется. Как только будет разработана базовая теория, появится и прототип гипердвигателя, а при наличии ресурсов проект может быть осуществлен в течение нескольких месяцев. Ключевой вопрос в теоретических изысканиях.
— Придется допустить, что с этим они справятся, — сказала Элейн Дой. — Они видели «Второй шанс» в действии, и у них остались Боуз и Вербеке.
— До этого не дойдет, они прибегнут к самоубийству, ведь они понимают, что стоит на кону, — возразил Рафаэль Колумбия.
Уилсон смущенно кашлянул. Все немедленно повернулись в его сторону. Эти люди достаточно долго играли в подобные игры, чтобы издали чуять плохие известия.
— Вставка для осуществления этой функции имелась у всех членов экипажа, включая меня самого, — заговорил Уилсон. — Тем не менее было бы логично предположить, что Боуз и Вербеке сначала оценили бы ситуацию. Если произойдет первоначальный ненасильственный контакт с чужаками, они попытаются общаться с ними и установить взаимопонимание. И только в случае безнадежной неудачи они инициируют полное уничтожение вставок памяти и самоубийство.
— Но ведь они сделают это? — спросила Элейн Дой, словно подталкивая его к положительному ответу. — Я хотела сказать — им ведь известно, что в Содружестве их ждет оживление. Они потеряют один день, не больше того. К тому же это не самый радостный день.
— Я твердо убежден, что Эммануэль Вербеке поступит правильно, — сказал Уилсон. — Но что касается Боуза — дай бог, чтобы я ошибался, — здесь могут быть проблемы.
— Что вы подразумеваете под проблемами? — поинтересовался Томпсон Бурнелли.
Уилсон пристально взглянул в лицо сенатора.
— Его обучение и тренировки не были такими насыщенными, как у остальных членов команды. После набора команды он некоторое время провел в омолаживающем резервуаре, чтобы уменьшить физический возраст. Остававшееся до старта время было ограничено.
— Тогда какого черта вы взяли его на борт?
— Политическая целесообразность, — вмешался Найджел. — Та же самая причина, по которой был допущен к полету ваш кандидат Танде Саттон.
Томпсон нацелил на него вытянутый указательный палец.
— Танде прошел все этапы тестирования.
— Да, конечно. А если бы его вместе с другими кандидатами, имеющими отношение к Великим Семействам, забраковали на последней стадии отбора, вы бы первым подняли шум.
— Может быть. Но Танде, по крайней мере, был достаточно тренированным в отличие от этого Боуза. Чем, черт побери, вы здесь занимаетесь?
— Единственной настоящей проблемой.
— Святый Боже!
Томпсон уселся на свое место, с отвращением поглядывая то на Уилсона, то на Найджела.
— Ладно, ладно, — снова заговорила Элейн Дой. — Рассмотрим самый худший вариант: чужаки Дайсона получили исчерпывающую информацию о людях, в состоянии построить сверхсветовой корабль и знают, где мы находимся. Что мы в таком случае можем предпринять?
— То же, что и в прошлый раз, — сказал Уилсон. — Организовать миссию для выяснения, что там происходит.
— Причем такую, которая сможет добиться большего успеха, — проворчал Криспин Голдрич.
— Верно, — согласился Найджел. — «Второй шанс» был послан в полную неизвестность. Мы должны построить корабль, который будет готов к любым неожиданностям, настоящее исследовательское судно. На этот раз миссия будет строго ограниченной, и корабли, возможно, должны быть меньше, а потому немного дешевле.
— Почему не один корабль, а несколько? — спросила Элейн Дой.
— Чтобы при попытке одного корабля установить контакт, другие имели возможность оставаться в стороне и наблюдать, а в случае его гибели — сохранить информацию, — пояснил Уилсон. — К этому времени чужаки будут знать, кто мы такие и, возможно, что не мы установили барьер. Они наверняка поймут, что мы не представляем для них угрозы. В таком случае их реакция будет иметь решающее значение.
— Не нравится мне все это, — буркнул Рафаэль Колумбия.
— Я не настаиваю на своей кандидатуре, — добавил Уилсон. — Но это необходимо сделать, и сделать надлежащим образом.
— Что вы хотите этим доказать? — негромко спросил Томпсон Бурнелли.
Но Уилсон предпочел ему не отвечать.
— Как я понимаю, проекты кораблей уже готовы? — спросила Элейн Дой.
— Да, конечно, — ответил Найджел. — Как только проект «Второго шанса» был закончен, я заказал предварительную разработку исследовательского космического корабля меньших размеров. Его специфика — высокая скорость и относительная простота конструкции. Опыт постройки «Второго шанса» позволил модифицировать последующие версии, и теперь можно достичь еще большей скорости. Поэтому вариант жилого отсека в виде кольца был отвергнут, и экипажу придется осуществлять полет в условиях невесомости. Функции реактивного двигателя также были минимизированы и ограничены простейшим маневрированием, таким образом отпала необходимость в большей части вспомогательного оборудования. Впрочем, предусмотрено значительное вооружение. Корабли смогут не только спасаться бегством, но и стрелять.
— И какова же будет их цель? — спросил Брюстер Кумар.
— Изучение природы чужаков Дайсона. Так ли они агрессивны, как мы думаем. Строят ли они сверхсветовые космические корабли или открывают червоточины в другие звездные системы. Двигатель со сверхсветовой скоростью трудно утаить, поскольку производимые червоточиной возмущения обнаруживаются очень просто. Если у них имеются хотя бы базовые знания в этой области, они узнают о нашем приближении.
— Очень хорошо, — сказала Элейн Дой. — Я не думаю, чтобы кто-то из нас стал возражать против новой миссии и ее срочности. Чего я жду от этого заседания, так это официального предложения исполнительному комитету Содружества о формировании нового органа, который будет отвечать за исследование и контакты с чужаками Дайсона, начиная с планирования и заканчивая осуществлением, но под эгидой правительства.
— И финансированием, — ворчливо добавил Томпсон Бурнелли.
— Вы хотите, чтобы правительство учредило гражданское агентство межзвездных полетов? — спросил Рафаэль Колумбия.
— Да, именно так. Вероятная угроза нависла над всем Содружеством. Ее невозможно предотвратить разовой акцией и без регулярного финансирования. Решение проблемы требует стабильного политического руководства.
— Ага. — Рафаэль перевел взгляд на Найджела. — Как вам это нравится, Найджел? До сих пор мы говорили о ваших специалистах.
— Я думаю, это ненадолго. - Он едва сдержал улыбку, когда в зале вдруг стало очень тихо, и даже Уилсон посмотрел на него с удивлением. — Вы хотите выработать политический курс по этому вопросу, так вот, он требует долгосрочного и согласованного планирования. Что если наши разведчики принесут плохие новости? Снова будем устраивать такое же заседание? Нет, Элейн совершенно права: нам необходим четкий курс и жизнеспособная организация. Мы должны готовиться к худшему варианту еще до отправки разведчиков. В Содружестве имеются и другие организации и советы, занимающиеся вопросами безопасности, они тоже должны войти в состав нового агентства.
— Вы говорите о создании военного флота, — произнес Криспин Голдрич. Высказанная мысль его явно ошеломила. — Это же регулярная военная сила.
— Если вы можете предложить другой вариант для защиты Содружества, я буду только рад.
— Не могу поверить, что слышу такое предложение от вас. Что скажет на это мистер Айзекс?
— Я думаю, он будет очень расстроен, — заявил Найджел. — Но, поскольку он даже не побеспокоился выкроить время для заседания Совета, он не вправе возражать, не так ли?
Изумление членов Совета достигло предела.
— Что такое? — раздраженно воскликнул Найджел. — Мы были молодыми, и у нас имелась великолепная мечта. Мы подарили человечеству звезды. А теперь, как сказала Элейн, мы выросли. И если достижения целой расы, если все наше прекрасное общество оказалось под угрозой, мы должны его защитить. И для этого нужен военный флот.
— Да, нужен, — настороженно произнес Томпсон Бурнелли. — Но если идти напролом и объявить о создании вооруженных сил, поднимется колоссальная паника. Бог знает, как на это отреагирует фондовая биржа, да и цепная реакция наверняка затронет все отрасли промышленности. Мы рискуем даже спровоцировать массовую миграцию с планет второй зоны во внутренние миры, а уж это тем более никому не нужно. И все это будет периодически повторяться до бесконечности. Если уж мы взялись защищать Содружество от любых столкновений с чужаками, нельзя не учитывать и внутреннее положение. Опасность грозит нам не только извне, Найджел.
— Понимаю, — сказал Найджел. — Нам остается только воспользоваться методом Гитлера, когда он готовил почву для создания люфтваффе. После заключения Версальского договора Германии было запрещено создавать военно-воздушный флот, и потому пилоты тренировались в гражданских клубах, а правительство спонсировало постройку коммерческих самолетов, которые легко можно было модифицировать. А когда он решил, что пора действовать, он просто соединил одно с другим. Все делалось открыто, но никто не додумался, к чему это может привести. А сегодня, когда наша промышленная база распространяется на шестьсот с лишним миров, мы можем организовать такое изощренное прикрытие, какое нацистам даже не снилось. В итоге останется только организовать передислокацию, чтобы собрать необходимые компоненты в единое целое.
— Я могу назвать несколько сенаторов, кому сравнение с нацистами придется не по вкусу, — заметил Томпсон Бурнелли и слегка усмехнулся.
— Значит, мы не будем о них упоминать, — ответил Найджел. — Смысл в том, чтобы начать подготовку к эффективной обороне Содружества, но не вызвать паники. Организовать работу — это уже половина победы.
— Мне интересно ваше мнение по данному вопросу, — обратился Рафаэль Колумбия к РИ. — Как вы считаете, нужно ли нам создавать вооруженный флот?
— Мы никогда не поддерживали гонку вооружений, но в данной ситуации создание обороноспособных сил было бы оправданной предосторожностью.
Уилсон пристально взглянул в экран.
— А вы окажете нам помощь в создании таких сил?
— Мы абсолютно уверены, что в этой области вы способны справиться самостоятельно. Вы не раз демонстрировали эти способности на протяжении всей истории развития.
— Я полностью поддерживаю отправку очередной миссии к Альфе Дайсона, — сказал Брюстер Кумар, — но мы не можем игнорировать другие расы, которые могут оказаться поблизости. Будет ли межзвездный флот прибегать к ракетам, чтобы обнаружить создателей барьера?
— Сначала надо создать этот межзвездный флот, — мягко упрекнул Найджел советника по науке. — Но вы правы, это необходимо предусмотреть. И нельзя забывать о Бете Дайсона. Мне очень хотелось бы узнать, сохранился ли тот барьер. У разведчиков будет много задач и помимо изучения чужаков Дайсона.
— Ну хорошо, — заговорила Элейн Дой. — Мне кажется, сейчас не время обсуждать специфику планирования миссии. У меня есть еще одно предложение: не будет ли целесообразно включить в новую организацию и наш Совет со всеми его членами?
Она вопросительно посмотрела на Найджела.
— Межзвездному флоту потребуется твердое управление, — сказал Найджел. — Я думаю, это очевидно.
— В таком случае приступим к голосованию, — сказала она. — Кто за?
Все члены Совета подняли руки.
* * *
На этот раз послание поступило от имени Чайлза Лиддла Халгарта, хотя излагал его тот же самый «образцовый политик», сидящий за столом в Сан-Матио. В городе за его спиной наступила весна, и яркое солнце только что поднялось над выбеленными стенами старого квартала, обливая дома шелковистой позолотой. Высокие деревья вдоль улиц разворачивали темно-зеленые листья навстречу рассвету.
— Мои дорогие сограждане, как хотелось бы мне выразить чувство удовлетворения, — сказал он. — Ведь уже в который раз мы, воины тайного фронта, противостоящие агентам Звездного Странника, стремящимся к сердцу нашего замечательного Содружества, оказались правы. Однако создавшаяся на сегодняшний день ситуация не дает поводов для радости: мы не смогли уничтожить «Второй шанс», и полет космического корабля запустил цепную реакцию событий, которые неизбежно приведут нас к войне. По воле Звездного Странника чужаки Альфы Дайсона вырвались на волю. Все мы видели их агрессию и жестокость, и, как только они построят собственные космические корабли, эта агрессия будет направлена на нас.
Даже если нам удастся пережить грядущее нападение, человечество значительно ослабеет. Наши ресурсы и наши таланты будут расходоваться только на выживание после ядерного пожара — и вот тогда Звездный Странник, притаившийся среди нас, нанесет очередной удар.
Это чудовище способно уничтожить человечество, если мы не встанем на его защиту. Хранители Личности всегда, вплоть до самого конца, будут препятствовать его махинациям. Мы сокрушим его и ликвидируем его агентов. Но нам нужна ваша помощь. Будьте бдительны. Не молчите. Участвуйте в выборах, чтобы воспрепятствовать жалким усилиям нашего загнивающего правительства. Нам не нужны три корабля-разведчика. Нам нужна армада боевых кораблей. Хватит исследований, надо создать оружие, способное испепелить захватчиков космоса. Мы должны уже сейчас начать подготовку к обороне от чужаков Альфы Дайсона — совсем скоро они появятся в наших небесах. Не дайте им застать вас врасплох. Не верьте тем, кто клянется защищать ваши интересы. Они лгут, они служат только самим себе и своему темному повелителю. Помогите нам. Будьте сильными. Сумейте постоять за себя.
Оратор склонил голову.
— Спасибо, что нашли время меня выслушать.
* * *
Красный свет проникал повсюду, наводнял всю Ледяную Крепость, окрашивал каждую комнату, каждый коридор, каждый уголок. Оззи ненавидел его. Древние строители сильфенов отлично поработали: обширная сеть оптических каналов и световой накопитель, чем бы он ни был, обеспечивали ровное розовое сияние в течение суток, длившихся двадцать один час. Укрыться от него можно было только по ночам за стенами Крепости. Но там было слишком холодно.
Внутри же в большинстве спален вместо портьер имелись плотные меховые полости — для существ, привыкших по ночам спать или хотя бы просто отдыхать, они становились настоящим спасением. Оззи и Орион с недавних пор стали по вечерам на пару часов зажигать керосиновую лампу. Первоначальный запас керосина быстро истощился, но заменой ему стал переработанный жир ледового кита. Желтый свет лампы стал привлекать немногочисленных представителей человеческой расы: они приходили и оставались на некоторое время, чтобы просто расслабиться или пожаловаться на свою судьбу. Вскоре комната Оззи стала чем-то вроде бара, хотя и без спиртного. Люди попадали в Ледяную Крепость из разных миров и разных веков, поэтому вечерние беседы затрагивали самые различные темы и мнения.
Эти посиделки помогли Оззи получить полное представление о самой Крепости и об их положении: стало совершенно ясно, что нельзя отправляться на поиски другой тропы, пока сильфены не придут на охоту.
— Это наилучшая возможность вырваться отсюда, — сказала как-то Сара недели через две после их поселения в Ледяной Крепости.
Сара регулярно посещала их небольшой клуб. Большинство людей обращались к ней с вопросами и проблемами, что объяснялось ее долгим присутствием в Крепости. Она очень хотела бы передать эту роль Оззи, но тот с неизменным упорством сопротивлялся.
— Почему? — недоумевал Орион. — Мы же добрались сюда без их помощи.
— Потому что это увеличивает ваши шансы, — терпеливо объясняла Сара. — Если идти за ними, а еще лучше вместе с ними, вы попадете на тропу, ведущую из этого мира. В противном случае вы просто броситесь в неизвестность, надеясь отыскать открытую тропу, а насколько нам известно, их не так уж и много. На этой планете странствовать нелегко — надо нести много багажа и двигаться быстро.
Оззи быстро понял, что эти два фактора было почти невозможно совместить. Можно было бы воспользоваться санями и быстро добраться до кристаллического леса, окружающего Ледяную Крепость, но в самом лесу сани создадут немалые проблемы. Если же идти пешком — не обойтись без палатки, защищающей от смертоносного ночного холода. Палатка с воздушной прослойкой справится с этой задачей, но придется нести еще и значительный запас продовольствия. Чем тяжелее ноша, тем меньше скорость. Вьючное животное было бы идеальным решением, но животные, способные выжить в местных условиях — вроде лонтруса, — двигались слишком медленно. А это значит, что еды потребуется еще больше. Сара была права: лучшим вариантом явился бы стремительный бросок по следам сильфенов. Придется потерпеть.
Ранним утром Оззи разбудили ставшие привычными звуки: звон котлов, мисок и сковородок, означавший начало подготовки к завтраку в главном зале. Человеческим голосам вторили уханье и свист чужаков, долетавшие до коридорчика, где располагались комнаты Оззи и Ориона. Некоторое время он лежал с закрытыми глазами, мысленно следя за приготовлениями. Низкий ревущий вой масляных горелок, бульканье закипающей воды в больших котлах, жужжанье ножей на точильном камне — все было ему хорошо знакомо и давно надоело.
Пошла семнадцатая неделя их пребывания в Крепости — по крайней мере, по его подсчетам. Ему снились странные сны: события и миры Содружества проносились мимо него, словно ускоренное воспроизведение какой-то пьесы. Собратья-путешественники рассказывали, что на тропе творилось что-то непонятное со временем, в мирах сильфенов могли потеряться недели, месяцы и даже годы, а иногда можно было вернуться назад, в прошлое. Эти разговоры только разжигали его нетерпеливость.
Орион заворочался, застонал — как всегда — и сел в своем спальном мешке.
— Доброе утро.
Оззи открыл глаза. Кристаллическую пластину в потолке все еще закрывала шкура, но света было уже достаточно, чтобы увидеть очертания комнаты, не прибегая к инфракрасным оптическим вставкам. Сразу после прибытия Ледяная Крепость показалась Оззи очень теплой, но это была всего лишь реакция на сильный холод снаружи. Несмотря на горячие источники и выделяемое телами тепло, температура здесь постоянно оставалась на несколько градусов ниже комфортной. Он надел поверх футболки одну из клетчатых рубашек, натянул кожаные брюки и вторую пару носков. Только после этого Оззи поднялся и сдернул шкуру со светового канала. Орион отреагировал на поток красного света горестным стоном. Жизнь в Крепости плохо сказывалась на парне: замкнутое пространство, монотонность и скудная диета — все это лишало его природной мальчишеской живости. Но хуже всего было отсутствие сверстников.
— Здесь нет никаких девчонок, — заныл он уже на второй день после приезда. — Я никого не увидел и спросил у Сары. Она говорит, что пару лет назад здесь были женщины двадцати с чем-то лет, но они ушли за сильфенами.
— Да? Ну, ты ничего не потерял, — ответил Оззи.
Он сам удивлялся, почему Сара не отвечала взаимностью на его дружеское расположение.
— Тебе хорошо говорить! У тебя-то были сотни жен.
— Да, были, — скромно признал Оззи.
— А у меня не было ни одной девчонки, — грустно протянул Орион.
— Даже в Лиддингтоне?
— Я встречался там с несколькими. Одна мне понравилась. Ирина. Мы целовались и все такое, но…
— Ты ушел со мной искать тропы.
— По правде говоря, это она ушла с Леонардом. Он переспал с половиной девчонок в нашем городе.
— А. Ну да. Что ж… Женщины, кто их поймет?
— Ты, Оззи, должен понимать. — Взгляд Ориона стал таким несчастным, что Оззи опять почувствовал себя неловко. — Как разговаривать с девчонками? Я никогда не знал, что им говорить. Научи, пожалуйста.
— Да это просто. Не важно, что ты скажешь, ты должен чувствовать себя при этом уверенно.
— Да?
— Да. — Оззи показалось, что парень сейчас начнет записывать его слова. — Если вы на вечеринке, выбери цыпочку по своему вкусу, сделай первый шаг, познакомься, а потом предоставь ей сделать все остальное. Ведь отношения должны быть равными, так?
— Наверное.
— Ну и предоставь им выполнить свою долю. А если ничего не произойдет, не будет никакой реакции, тогда не о чем и беспокоиться, переходи к следующей. Помни: если она не клюнет, то потеряет отличного парня — тебя. Ей же хуже.
Орион надолго задумался.
— Я понял. Ты прав.
— Эй, а разве я не всегда прав?
— А что все-таки я должен сказать?
— А?
— Чтобы завязать знакомство? Какой первый шаг?
— Ох! — Оззи вызвал несколько ужасных воспоминаний, вынесенных из старших классов. — Ну, классический случай — это приглашение потанцевать. Если ты умеешь танцевать, девочка всегда это оценит.
— Оззи, а ты можешь научить меня танцевать?
— Старик, я так давно этим не занимался. Лучше попроси Сару, пусть она научит тебя работать ногами.
— Ладно. А что еще можно сделать?
— Хм. Да. Точно! Я помню это с вечеринки в Хэмптоне, хоть это было довольно давно. Подойди к девчонке и начинай осматривать ее воротничок. А когда она спросит, в чем дело, ответь: «Я искал ярлычок и не ошибся — сделано в раю».
Орион секунду помолчал, потом расхохотался.
— Оззи, это так глупо.
Он не ожидал такого бесцеремонного замечания. Ну и дети пошли.
— У меня получилось.
— А как ее звали? — быстро спросил Орион.
— Я забыл, старик, это было сто лет назад.
— Ну ладно. Я спрошу у Сары, она должна лучше разбираться в таких вещах.
— Нет, я-то знаю, как разговаривать с девчонками. Перед тобой лучший эксперт Содружества в этой области.
Орион покачал головой и направился к бассейну, не переставая хихикать.
— Сделано в раю!
Оззи скатал свою постель и вместе со спальником Ориона уложил в проволочную сетку, где хранились их рюкзаки. Куча багажа, оплетенная проволокой, стала похожа на комок паутины с толстым пауком в центре. Горловину сетки стягивал тросик, сцепленный механическим замком. Оззи сумел так закрутить его вокруг выступа скалы, что унести весь узел было невозможно. Во время своих долгих странствий по Содружеству Оззи усвоил, насколько правдив был древний афоризм: «Консерватор — это ограбленный либерал». Он ни на грамм не доверял своим соседям-путешественникам, особенно тем, кто был экипирован хуже, чем он, а таких в Ледяной Крепости насчитывалось большинство. Сухие пайки, пакеты первой помощи и легкое современное снаряжение позволяли ему надеяться рано или поздно покинуть эту планету.
В течение всей первой недели, возвращаясь вечером в свою комнату, он постоянно обнаруживал новые царапины и сколы на камне, говорившие о том, что кто-то пытался добраться до его багажа.
Оззи с Орионом взяли свои миски и ложки, вышли в главный зал и встали в небольшую очередь за завтраком. Еда каждый раз была одна и та же: маленький кусочек плода кристаллического дерева, похожего на свеклу, и пара ломтиков жареного бекона из мяса ледового кита, очень жирного и неприятно серого. К этому добавлялась кружка местного чая — заваренных измельченных волокон древесного лишайника.
Покончив с едой, они вернулись в свои комнаты, чтобы надеть штаны и куртки из плотного меха ледового кита. Затем Орион направился в конюшни, где проводил несколько часов в день, убирая навоз и наполняя кормушки охапками местных грибов. Только тетраджаки, похожие на голубых северных оленей размером с лошадь, предпочитали питаться помоями с кухни.
Оззи поднимался на первый уровень в мастерскую. Большое круглое помещение, вероятно, было задумано как еще одно стойло, и через его вращающуюся дверь свободно мог пройти даже слон, но разномастные обитатели Ледяной Крепости использовали его в качестве гаража, где хранились крытые сани, передвигаемые огромными и глупыми убнанами. Здесь же работали резчики, но не по дереву, а по кости ледовых китов, обладавшей удивительно схожими с деревом свойствами. Еще здесь обрабатывали кожу, перетапливали жир в различные виды масел, чинили драгоценные металлические предметы вроде кухонной посуды. Инструментами в большинстве случаев служили осколки кристаллов — ими обрабатывали кожи и резали кость. Те, кто попадал сюда с собственными ножами, плоскогубцами и универсальными наборами, держали их при себе и хранили как самое ценное богатство. Настоящих мастеров здесь не наблюдалось, да они и не были нужны для примитивной работы: уровень производства в Ледяной Крепости мало чем отличался от средневекового.
Три предыдущих дня они занимались заменой и подгонкой полозьев на больших крытых санях. Вторые сани еще ждали своей очереди в двух метрах над полом на огромных обрезках кристаллического дерева. Температура в мастерской держалась чуть-чуть выше нуля. Вода из горячих источников бежала по трубам под полом, немного согревая воздух. Система отопления, как и во всей остальной Крепости, была довольно старой и требовала ремонта. За несколько столетий толстые каменные плиты пола местами потрескались и провалились. В некоторых местах из-под плит пробивались тонкие струйки пара, отчего воздух стал влажным и липким. По стенам стекали капли конденсата, и оставленные надолго металлические предметы быстро покрывались ржавчиной. Вокруг вращающейся двери постоянно нарастал толстый слой инея.
Оззи быстро понял, что работать без шерстяных перчаток опасно, хотя держать инструменты в них было неудобно, а движения становились медленными и неуклюжими. Но без перчаток пальцы быстро замерзали и теряли чувствительность, а это грозило серьезными неприятностями.
Он присоединился к бригаде ремонтников. Трое людей и коррок-хи стали поднимать первый тяжелый полоз к саням и по команде Джорджа Паркина отводить его назад. Джордж так долго прожил в Ледяной Крепости, что стал в мастерской неофициальным прорабом и считался лучшим резчиком по кости. Новый полоз точно встал на место, и шипы в форме ласточкина хвоста после легкой смазки вошли в гнезда. Для надежности двое работников забили по бокам дополнительные шпильки, промазанные клеем.
К этому дню Оззи в составе заготовительной бригады уже шесть раз выезжал за пределы Крепости. Двадцать пять людей и чужаков, вооруженные лестницами и корзинами, собирались на рассвете и направлялись к кристаллическому лесу, окружавшему впадину. Оказалось, что опаловые клиновидные отростки на толстых ветвях взрослых деревьев были съедобными плодами — почти безвкусными комочками углеводов в очень твердой скорлупе. Без них обитатели Ледяной Крепости просто не смогли бы выжить. Для достижения плодом размера среднего яблока требовалось около двух лет, и поэтому сбор проводился поочередно по секторам леса с тщательным учетом, нанесенным на примитивную карту. После прибытия на место начиналась тяжелая работа — десять часов лазанья по лестницам в сковывающей движения одежде и сбивания плодов костяными палками. Само существование плода поразило воображение Оззи. Это означало, что деревья были результатом генной модификации или какого-то ее эквивалента, освоенного сильфенами.
Несколько членов заготовительного отряда бродили по предательски крутым склонам пересекающих лес оврагов, где камни были покрыты серо-голубыми коврами лохматого лишайника, растущего десятилетиями. Люди вырывали их с корнями, словно вандалы на развеселом пикнике. Лишайники тоже были ценной находкой, а тетраджаки чуяли их в самых узких трещинах промерзшей земли, и заготовителям оставалось только вытащить добычу при помощи палок или совков. Собранного урожая хватит, чтобы прокормить население Ледяной Крепости еще пару недель.
Заготовки в лесу, последующая обработка плодов и лишайников, а также приготовление пищи входили в число общих обязанностей, и каждый в меру своих сил и способностей принимал участие в общественных работах. Оззи узнал от Сары, что по большей части общество в Крепости оставалось вполне цивилизованным. На ее памяти был лишь один неприятный период, когда сильфены не приходили на охоту больше года и мясо ледового кита закончилось.
Установку второго полоза на сани закончили еще до обеда. Оззи отошел к Джорджу Паркину и наблюдал, как забиваются в паз закрепляющие шпильки.
— Два дня! — радостно воскликнул Джордж. Он говорил с сильным акцентом какого-то района Англии, и Оззи никак не мог вспомнить, какого именно. — Клей быстро высохнет, и тогда санями снова можно будет пользоваться.
Он поджег сухие волокна лишайника в своей костяной трубке и затянулся. Запах был отвратительным.
— Сколько у нас таких больших саней? — спросил Оззи, отгоняя рукой дым.
— Пять. После очередной охоты, когда появится новый запас кости, я собираюсь построить еще одну повозку. Есть кое-какие идеи по улучшению конструкции, а эти сани уже столько раз ремонтировались, что стали ненадежными.
— Пять больших повозок и, кажется, семь маленьких, верно?
— Девять, если считать одиночки.
— Этого мало, чтобы усадить всех.
— Мало. В больших санях на охоту выезжает двадцать пассажиров. Поместилось бы и больше, но приходится везти с собой палатки. Здешние ночи — сущий ужас, помогают только трехслойные меховые пологи. И еще в санях надо оставить свободное место, чтобы привезти ледового кита. Это такая громадина. Скоро сам увидишь.
— Но в Ледяной Крепости достаточно кости, чтобы построить еще повозки.
Джордж, попыхивая трубкой, взглянул на него с любопытством.
— Нет, лишних запасов здесь не бывает.
— А стулья, койки, рамы для обработки шкур? Здесь тонны кости.
— Мы всем этим пользуемся, — возмущенно возразил Джордж.
— Кость можно было бы употребить иначе.
— К чему ты ведешь, парень?
Оззи вытер нос тыльной стороной перчатки: в мастерской, как всегда, было сыро и холодно.
— Я к тому, что можно было бы уехать отсюда. Всем сразу.
— Какая чушь! Как ты до этого додумался, парень?
— Ведь все выходят на охоту, так? Кто-то идет пешком, кто-то на лыжах, и приходится торопиться, чтобы не отстать от сильфенов.
— Верно.
— Так надо выехать на санях. Погрузить всех, людей и чужаков, взять всех животных — тетраджаков, лонтрусов и убнанов, менять их в упряжках, резать, если они выбьются из сил. Но так мы сможем двигаться наравне с сильфенами. Мы сумеем, старик!
Джордж вытащил трубку изо рта и некоторое время внимательно ее рассматривал.
— Неплохая идея, парень, но в лесу, на другой стороне от места охоты, эти большие сани не пройдут.
— Ну и ладно. Мы разберем их и построим малые повозки. Они будут легче и быстрее. Это увеличит наши шансы.
— Да, может, ты и прав. Но как это увязать с причинами, по которым мы здесь оказались?
— Что ты имеешь в виду? Мы оказались здесь, потому что свернули не на ту тропу.
— Ты так думаешь? Ты до сих пор считаешь, что жизнь ограничивается физическим уровнем? А как же духовность?
— Моя душа в порядке и жаждет выбраться отсюда.
— Я рад за тебя. А вот я не готов отсюда уйти. Я верю, что мы попали сюда не без причины, и это касается каждого. Ледяная Крепость учит нас познавать себя, учит тому, что мы должны узнать, хотя и не всегда хотим этого. Здесь все знают, что в Содружестве ты был очень богат; много людей отправляются бродить по тропам. Я и сам так сделал. Каким же я был тогда глупым бездельником. Обычное дело: родился в семье, где денег больше, чем ума. Я из Йоркшира, там родился, там воспитывался и впитывал местные традиции. Моя семья разбогатела на мусоре — сборка и перепродажа, мы делали золото из грязи. Мы занимались этим не одно столетие, перерабатывали мусор, когда еще никто не слышал о рециклировании. Потом Европа буквально помешалась на этой идее. Токсичные отходы использовать было нельзя, а все, что годилось, пускалось в переработку. Все закончилось горами холодильников, потому что никто не брался за сбор жидкости из систем охлаждения, потом выросли горы компьютеров и автомобилей. Мы создали Альпы из товаров потребления, ждущих безопасной переработки. Вот тогда наша семья дождалась второго взлета. Потом появился ты и твой дружок со своими червоточинами, и все остальные сразу решили выбросить токсины и яды в космос. Мы избавились от старых перерабатывающих заводов, но продолжали собирать мусор и переправлять его через ваши нуль-переходы. Это был третий взлет нашей семьи.
— Корпорация «М-и-С», — воскликнул Оззи, — крупнейший в Европе переработчик мусора. Это ваша компания?
Джордж, довольный, что Оззи слышал о его компании, кивнул:
— Да, точно. А ты знаешь, что означает название? Муха из слона.
— О чем-то таком я догадывался.
— Вот для этого я и был рожден. Но не оправдал надежд. Я был тогда абсолютным бездельником, да еще и невероятным глупцом. Меня интересовало все, что можно получить за деньги: вечеринки, женщины, путешествия, наркотики, омоложения — все самое лучшее. И знаешь, что я скажу, — после третьего захода все это чертовски надоедает. Поэтому я отправился на поиски троп и волшебного народа — это единственное, чего нельзя купить.
— И тропа привела тебя сюда.
— Да. Здесь я пытаюсь познать самого себя, мистер Айзекс. Я пытаюсь понять, что значит жить реальной жизнью. Здесь я стал важной персоной — люди спрашивают меня, что делать с костью ледового кита, как ее обрабатывать, как резать и клеить, как лучше распилить. Меня уважают. Может, для тебя это ничего не значит, ты многого добился в своей жизни, но это уважение я заслужил, и заслужил тяжелым трудом. Поэтому я здесь. Когда-нибудь я уйду. Все мы так или иначе уйдем — или по тропе, или умрем где-нибудь в лесу. Но до тех пор я буду делать все, что в моих силах, чтобы помочь друзьям по несчастью.
— Кто-нибудь еще слышал от тебя эту речь?
— Да, те, кому это было нужно. Хотя я вижу, что тебе это ни к чему, у тебя своя мудрость. Так что давай оставим все как есть. Что, если мы послушаем тебя и все уйдем, но не добьемся успеха? Что, если тропы отвергнут нас? Мы застрянем в лесу, слишком далеко, чтобы вернуться: в бурном потоке без весел. Да и не все согласятся на это. Здесь есть такие же, как я, и коррок-хи не намерены никуда уходить. Это место как раз для них. А как же те, кто сюда попадет? Что бы стало с тобой, если бы вас не подобрала Сара?
— Логично.
— То-то и оно. Это место существует не зря. Если тебе здесь не нравится, это еще не значит, что должны уйти все.
— Верно. Думаю, мне надо пойти и подумать над планом Б, не так ли?
Джордж махнул на него трубкой.
— Иди. Только не забудь вернуться после обеда. Нам нужны руки, чтобы спустить сани с подставок.
— Конечно. — Оззи отошел на пару шагов, потом обернулся. — Джордж, ты случайно не знаешь пары фраз, чтобы завязать разговор?
Джордж снова осмотрел свою трубку.
— Если бы и знал, не стал бы их тратить на таких, как ты.
Оззи вышел из мастерской и направился к своей комнате. Джордж напомнил ему о самых неприятных днях в старших классах школы, о тех случаях, когда он подходил к кабинету директора. Он охотнее остался бы после уроков, чем выслушивал выговоры.
Он не мог сказать Джорджу, да и Саре, если уж на то пошло, что предлагал массовый исход только из-за Ориона. Взять с собой парня и уйти вдвоем он не решался. Одному было бы намного проще. Оззи умел ходить на лыжах и даже начал вырезать их себе из китовой кости. Никакие сильфены, какими бы быстроногими они ни были, не могли уйти от лыжника. Он смог бы унести с собой и сухие пайки, и энергетические напитки, и легкую палатку. Но Орион… До того как они здесь оказались, парень вообще не видел снега, не говоря уж о лыжах.
Каждый раз, как только он начинал строить планы, в голову закрадывалась одна и та же мысль: насколько все было бы легче, если бы он оставил Ориона.
Когда-нибудь ему придется решиться, выбора нет. Он не собирался искать просветления и самопознания, он вышел на тропу по иной причине. И что там сейчас творится в Содружестве, одному Богу известно.
Оззи пересек главный зал и свернул в коридор, ведущий к их с Орионом комнатам. Навстречу ему попался точи, вышедший из пещеры, где он обычно ночевал. В первый день пребывания в Ледяной Крепости Оззи по ошибке принял этого чужака за молодого райеля. На первый взгляд ошибиться было нетрудно: у точи тоже было гладкое тело, напоминавшее сплюснутое яйцо длиной около трех метров и по высоте доходившее Оззи почти до середины груди. Из-за жесткого меха цвета темной карамели оно казалось еще больше. Кожа точи, словно морда бульдога, была покрыта многочисленными морщинами и складками. Из складок, словно высохшие водоросли, торчали странные черные морщинистые отростки. Оззи они напоминали мертвых кожистых паразитов, тем более что в атмосфере Ледяной Крепости они настолько высохли, что начали крошиться и отламываться.
В передней части конического тела имелось выдающееся вперед ротовое отверстие, казавшееся слишком маленьким для массивного тела, но за открывающимися губами можно было рассмотреть расположенные по кругу очень острые зубы. Примерно на метр позади рта был расположен глаз — по крайней мере, люди считали, что это был зрительный орган, — округлая пирамида, образованная тремя овальными секциями из черной полупрозрачной материи, причем передняя часть была вдвое больше, чем две остальные.
Но самым любопытным был способ передвижения точи. Вдоль нижней части туловища шли два толстых упругих гребня — точь-в-точь как лыжи, но, чтобы подвинуть тело вперед, они извивались, словно змеи. На поверхности гребней, испещренных коричневатыми пятнами, были заметны трещины, сочившиеся бурой слизью. Сара говорила, что точи обнаружили на кромке кристаллического леса в очень плохом состоянии.
Передвижение при помощи гребней имело неоспоримые преимущества, но приспособить для них какую-то защиту было невозможно. Точи явно попал сюда из мира с теплым климатом. От прикосновения с промерзшей землей гребни были сильно обморожены, и, хотя с тех пор прошло уже около двух лет, плоть еще не восстановилась.
Вторая пара гребней проходила вдоль спины. Эти выросты были короткими, но более объемными. Оззи видел, как они быстро увеличивались в размере, когда требовалось взять кружку или тарелку или поднять предметы, слишком тяжелые для рук человека. В таких случаях отростки напоминали гигантских амеб или толстые щупальца, легко оперирующие инструментами, что свидетельствовало о высокой степени эволюции.
По правде говоря, только манипуляторы из плоти да несколько высокотехнологичных предметов, имевшихся в портупее точи, убедили обитателей Ледовой Крепости, что перед ними было разумное существо. За все два года никто так и не научился с ним общаться. Рот точи не воспроизводил ни единого звука, не говоря уж о речи. Окружающие решили, что он был глух. Они пытались объясниться при помощи рисунков, но точи их не понимал. Оставались только простейшие жесты: иди, стой, подними, положи. Как правило, он подчинялся командам, как это делает дрессированная собака.
Даже его настоящее имя никому не было известно, и коррок-хи назвал его «точи», что на его наречии свиста и завываний означало «большой толстый червяк».
— Что же ты здесь ищешь? — вслух пробормотал Оззи, останавливаясь перед точи.
Голова точи слегка качнулась из стороны в сторону, так что у Оззи возникла ассоциация с каким-то животным, ожидающим наказания. Но если учесть, что это существо каждый день на обмороженных гребнях таскало от фонтана на кухню бадьи с водой, не имея возможности ни с кем поговорить или узнать, что происходит снаружи, нельзя было удивляться его унылому виду.
— Ладно, давай посмотрим. — Он обошел точи сбоку и отдернул занавес. Оззи показалось, что проволочная сетка немного сдвинута, словно кто-то осторожно заглядывал внутрь, но сказать точно он не мог. — Входи.
Он широким приглашающим жестом взмахнул рукой. Массивное существо плавно развернулось в коридоре и вползло в спальню. Оззи не в первый раз поразился ловкости чужака: при такой массе он двигался очень быстро и точно. Сев на кровать, он обвел жестом помещение.
— Располагайся.
Чужак не двинулся с места, обратив передний глаз точно на человека.
— Ну ладно.
Оззи подошел к своему хранилищу и, закрыв замок спиной, набрал секретный код. Он еще не доверял чужаку. Горловина сетки открылась, и он начал вытаскивать различные предметы и раскладывать их на полу. Нижние гребни точи слегка расслабились, опустив туловище; затем левый манипулятор вытянулся в щупальце, поднял замок и кончиком потыкал во все пять кнопок. Но замок не сработал.
— А-а-а! — протянул Оззи. Нажимать кнопки может только тот, кто знаком с техникой. — Значит, ты знаешь технику, но мы не можем общаться. Почему?
Он вернулся на кровать и опять уставился на точи. Возможно, это была чисто человеческая фантазия, но Оззи показалось, что неудача с замком сильно огорчила точи. Чужак медленно положил устройство на пол, и его мелкие черные выросты поникли, словно побитые морозом листья.
— Ты не пользуешься звуками, что же тогда остается? Телепатия? Сомнительно. Магнитное поле? Его ощущают пчелы и троккен-маршратты, но ведь сильфены глушат его в своих мирах. Хотя это возможно. Электромагнитные волны? С ними та же история, ни одно устройство не работает. Образы? Зрение у тебя в порядке, так что это еще один вариант. Твои трюки с изменением формы я повторить не могу, но Сара говорила, что рисунков ты тоже не понимаешь. — Он задумчиво наклонил голову набок. — Это человеческие рисунки. Твои я бы тоже не понял. При условии, если ты бы их нарисовал. Разница культур? Интересно, понятие искусства вам знакомо? Оззи замолчал. Он сознавал, насколько глупо себя ведет, разговаривая вслух с чужаком, который его не слышит. Точи все так же направлял свой глаз строго в его сторону. Оззи немного передвинулся на кровати. Передняя часть тела точи шевельнулась, повторяя его движение.
— Почему же ты это сделал? Что ты пытаешься этим сказать? Нет, не что, а как?
Оззи уставился на продолговатый овал из черной блестящей плоти. Если не звук, не эмиссия…
— Чушь какая-то.
Он переключил визуальные вставки в инфракрасный диапазон, и тело точи покрылось странными узорами, повторяющими расположение кровеносных сосудов и отдельных органов в теле чужака. Тогда Оззи стал медленно менять спектр, пока не дошел до области ультрафиолета.
— Черт!
От неожиданности Оззи подпрыгнул и упал с кровати. Передняя доля глаза точи сияла сложными темно-пурпурными узорами.
Через пару часов, когда Орион после обеда вернулся в комнату, он обнаружил, что вход почти полностью заблокирован тушей точи. Оззи сидел на койке и лихорадочно рисовал что-то карандашом в своем блокноте. Каменный пол был усыпан клочками бумаги с непонятными картинками вроде цветов, нарисованных пятилетним ребенком, но с извилистыми молниями вместо лепестков.
— Тебя искал Джордж Паркин, — выпалил Орион. — А почему он здесь?
Оззи с безумной улыбкой на лице поднял голову; его лохматая шевелюра встала дыбом, словно от сильного статического заряда.
— А, мы тут с точи немного заболтались.
Его слова буквально сочились самодовольством.
— Что? — выдавил Орион.
Оззи поднял один из листков, вырванных из записной книжки. Рисунок напоминал розетку из битого стекла, но в верхнем углу было что-то написано. Другой рукой Оззи из груды наваленного на полу имущества взял кожаный ботинок.
— Это символ обуви, — ликующим тоном объявил он. — Да, смотри, он его повторяет. Потому что он может означать еще и шкуру убитого животного, но не это главное. Мы работаем. Мы составляем словарь.
Орион озадаченно перевел взгляд с Оззи на точи.
— Что повторяет?
— Символ. В нем есть еще и другие компоненты, но они все время движутся. Я их вижу, но зарисовать не могу. Поэтому фиксирую только основы. Думаю, движущиеся части могут быть элементами грамматики или несут контекстную информацию.
— Оззи, какие символы?
— Сядь, я тебе все объясню.
— Он разговаривает картинками? — спросил Орион десять минут спустя.
— Можно сказать и так.
— А точно?
— Воспроизводимые им образы — это проекция визуального языка, что-то вроде названий, которыми мы обозначаем предметы. Мне кажется, со своими сородичами они объясняются чрезвычайно быстро. В каждом символе содержится масса информации. А я пока только постигаю основы. Я хочу попытаться научить его человеческому алфавиту. Ничего удивительного, что он не понимал картинки, нарисованные Сарой. Это все равно что пытаться при помощи карандаша воспроизвести полноценную цветную голограмму. Боюсь, точи придется научиться мыслить на нашем уровне.
— Это хорошо.
— Ты говоришь таким тоном, словно сообщаешь о величайшем в мире несчастье.
— Ну, для точи все это прекрасно, но никакие картинки не помогут нам выбраться из этого отвратительного мира, не так ли?
— Ты так думаешь? — Оззи ухмыльнулся. — А знаешь, о чем точи спросил меня в первую очередь? Не сможем ли мы забрать его отсюда. Это значит, мы можем объединить усилия. Втроем мы станем отличной командой.
— Как это?
— Точи силен и проворен. А это необходимо, чтобы не отставать от сильфенов.
— Оззи, он не может даже выйти наружу! Он замерзнет!
— У меня есть на этот счет кое-какие идеи. Завтра я поговорю с Джорджем.
Орион с любопытством посмотрел на точи.
— Ты и вправду думаешь, что он сумеет нам помочь?
— Надо надеяться, старик. Мы пока только дурачились, убеждая друг друга, что можем разговаривать. Теперь предстоит выстроить настоящий коммуникационный мост. В моих вставках есть несколько еще работающих программ перевода и интерпретации вроде тех, которые применяют в ККТ при первой встрече с новыми расами. Они помогут нам пройти от «мама мыла раму» до обсуждения вопросов метафизики. Черт, насколько все было бы проще, если бы работал портативный модуль.
— Хорошо хоть есть вставки.
— Да, ты прав.
— Оззи, смотри!
Точи вытянул щупальце-манипулятор и поднял с пола листок. Рисунок на нем напоминал спираль из снежинок, а в углу рукой Оззи было написано: «Модуль или электроника в целом?»
— Почему именно этот? — пробормотал Оззи. Он перевел взгляд на переднюю секцию глаза, мерцающую быстро движущимися лиловыми контурами. — А, это может быть коммуникационное устройство. Похоже, точи предлагает мне этим заняться.
— Могу я посмотреть? — взволнованно спросил Орион. — Это намного интереснее, чем конюшня.
— Да, оставайся. Но это займет немало времени.
