Не все то золотая орхидея, что блестит
Позже тем же вечером после того, как полиция обыскала особняк Вандервэлов, Уилден приехал в дом Хастингсов, чтоб задать Мелиссе несколько вопросов.
Он сидел на их кожаном диване в гостиной, в глазах была усталость.
На самом деле все выглядили уставшими, за исключением мамы Спенсер, на которой было лаконичное платье-рубашка от Марка Джейкобса.
Она и отец Спенсер сидели в дальнем конце комнаты, как будто боялись чем-то заразиться от своих дочерей.
Голос Мелиссы был монотонным.
— Я не сказала вам всю правду о той ночи, — призналась она.
Йен и я пили, потом я уснула.
А когда проснулась, его не было рядом.
Потом я снова уснула, а когда проснулась, он уже был рядом.
— Почему ты не рассказала об этом раньше? — спросил отец Спенсер.
Мелисса покачала головой.
— Я уехала в Прагу на следующее утро.
В тот момент я не была уверена, что кто-нибудь знал о том, что Эли исчезла.
Когда я вернулась, все были взбудоражены… Просто я никогда не могла подумать, что Йен способен на такое.
Она подхватила край своей бледно-желтой высококачественной толстовки.
— Я подозреваю, что они были вместе все те годы, но не думала, что всё серьезно.
Я не думала, что Эли поставит ему ультиматум.
Как и все, Мелисса узнала о мотивах Йена.
— Она была в седьмом классе.
Мелисса посмотрела на Уилдена.
— Когда на той неделе вы начали задавать вопросы о том, где мы были с Йеном, я начала думать, что возможно было бы лучше, если бы я все рассказала еще тогда.
Но я до сих пор не могу в это поверить.
А тогда я не сказала, потому что… Потому что я думала, что у меня будут проблемы, если скрою правду.
И, я хочу сказать, я не могла этого допустить.
Что обо мне подумали бы люди?
Лицо ее сестры сморщилось.
Спенсер старалась не зевнуть.
Она много раз видела, как сестра плакала, но обычно это было из-за гнева, разочарований или для того, чтобы все было так, как она хотела.
Никогда из-за страха или стыда.
Спенсер ждала, что родители бросятся утешать Мелиссу.
Но они сидели словно истуканы, в их глазах читалось осуждение.
Она задавалась вопросом, сталкивались ли она и Милисса с одними и теми же проблемами все это время.
Мелисса умела создать впечатление, будто у нее все хорошо в отношениях с родителями, и Спенсер никогда не догадывалась, что сестра тоже часто размышляет над этим.
Спенсер присела поближе к сестре и обняла ее за плечи.
"Все хорошо," прошептала она ей на ухо.
Мелисса приподняла голову, смущенно посмотрела на Спенсер, затем положила голову ей на плечо и заплакала.
Вилден подал Мелиссе платок и поднялся с места, благодаря за сотрудничество в ходе расследования.
Когда он вышел, зазвонил телефон.
Миссис Хастинг чопорно подошла к телефону в кабинете и ответила.
Через несколько секунд она просунула голову в гостиную.
"Спенсер," — прошептала она, ее лицо по-прежнему было спокойным, но глаза выдавали волнение.
— Это тебя. Это миссис Эдвардс.
Горячее, болезненное чувство накрыло Спенсер.
Мистер Эдвардс был главой комитета Золотой Орхидеи.
Личный звонок от него мог означать лишь одно.
Спенсер облизнула губы и встала.
Та сторона комнаты, где стояла мама, казалась находится на расстоянии мили.
Она догадывалась, с какой целью мама делала тайные звонки — чтобы купить подарок для Спенсер, потомучто она была уверена в ее победе.
Даже если бы это была самая замечательная вещь в мире, Спенсер сомневалась, что обрадуется ей.
— Мам? — Спенсер подошла к матери и прислонилась к старинному чипэнддейловскому столу рядом с телефоном.
— Ты не думаешь, что мой обман это неправильно?
Миссис Хастингс быстро прикрыла микрофон телефона.
— Да, конечно.
Но мы это обсудили.
Она приложила телефон к уху Спенсер.
— Скажи "алло", — прошипела она.
Спенсер тяжело сглотнула.
— Алло, — наконец прокаркала она в трубку.
— Мисс Хастингс? — пропищал мужской голос.
— Это мистер
Эдвардс, глава комитета "Золотой Орхидеи".
Я знаю, уже поздно, но у меня для вас есть очень волнующие новости.
Решение было трудным, учитывая двести выдающихся кандидатов, и я рад сообщить, что… — звучало, как будто мистер
Эдвардс говорил под водой — Спенсер едва расслышала остальное.
Она взглянула на сестру, в одиночестве сидящую на диване.
От Мелиссы потребовалось столько храбрости, чтобы признаться во лжи.
Она могла бы сказать, что не помнит, и это было бы очень мудро, но вместо того она поступила правильно.
Она подумала также о предположении Моны насчет нее: я знаю, как ужасно ты хочешь быть идеальной.
Но суть была в том, что идеальность ничего не значила, если не была настоящей.
Спенсер поднесла телефонную трубку у губам.
Мистер Эдвардс сделал паузу, ожидая ответа Спенсер.
Она сделала глубокий вдох, репетируя в голове то, что скажет: "Мистер
Эдвардс, я должна сделать признание."
То было признание, которое никому не понравится.
Но она могла это сделать.
Она действительно могла.
