ГЛАВА 53
КЛАРИССА

Она приходила в себя, как будто поднималась по ступеням, ощущала неудобство прежде, чем подступала боль. Сначала осознавала, что где-то что-то не так, и уже потом в голове, похожей на гремящую коробку с шурупами, складывалась осмысленная история. Она уже вспомнила даже такие абстрактные понятия, как собственное имя и где она находится, — но все затмевало чувство, словно с ней что-то не так.

Было грязно и слишком жарко. Она лежала на узкой, пропахшей потом постели, сверху торчала капельница. Она далеко не сразу вспомнила, что это означает. Мешок с жидкостью висит, не парит. Значит, гравитация. Неизвестно, тяги или вращения, — может, это надежное притяжение планеты? Она не видела способа их различить. Просто так приятно было снова обладать весом. Значит, что-то наладилось. Что-то сработало.

Закрыв глаза, она увидела сон — как убивает Рена и скрывает его внутри себя, и ей приходится прятаться от просветки, чтобы его не нашли. Приятно было проснуться и вспомнить, что все уже и так это знают.

Иногда приходила Тилли, сидела у кровати. Похоже, плакала. Клариссе хотелось спросить, о чем, но не хватало сил. Иногда появлялась Анна. Лечащим врачом была благообразная старушка с повидавшими все глазами. Кортес не пришел ни разу. Сон и явь сливались. Болезнь и здоровье тоже. Между ними было трудно, почти невозможно провести границу.

Однажды ее разбудил голос — ненавистный голос Холдена. Он стоял в ногах ее кровати, скрестив руки на груди. Рядом с ним была Наоми и еще двое. Бледный походил на водителя грузовика, смуглый — на школьного учителя. Амос и Алекс. Команда «Росинанта». Люди, которых она не сумела убить. Она была рада их видеть.

— Совершенно невозможно, — сказал Холден.

— Посмотри на нее, — ответила Анна.

Кларисса вывернула голову, чтобы увидеть стоявшую позади женщину. Анна постарела. Стала тоньше. Или прозрачней. С нее содрало всю шелуху, до самой сути. И она теперь казалась красивой. Красивой и ужасающе твердой в своем сочувствии. От этого на нее было тяжело смотреть.

— Ее убьют.

Алекс — тот, что походил на учителя, — поднял руку.

— Вы имеете в виду: будут судить по закону за убийство людей, которых она действительно убила?

«Убила, — подумала Кларисса, — правда». Анна, стоя над ней, заломила руки.

— Я имею в виду, что это было бы желательно, — сказала она. — Суд, адвокат, правосудие. Но мне нужно сберечь ее до суда на Луне. Началась эвакуация, вы сейчас — единственный независимый транспорт в медленной зоне. И единственная команда, которой я бы ее доверила.

Наоми взглянула на Холдена. Кларисса не разобрала, что выражает ее взгляд.

— Я не возьму ее на свой корабль, — сказал Холден. — Она пыталась нас убить. Она чуть не убила Наоми.

— И еще она спасла вас обоих, — добавила Анна. — И всех остальных.

— Не уверен, что чем-то ей обязан за единственный человеческий поступок, — огрызнулся Холден.

— Я этого и не говорю, — сказала Анна, — но мы должны обращаться с ней так же, как хотели бы, чтобы обращались с нами, и…

— Слушай, Рыжик, — перебил Амос. — У всех здесь присутствующих, кроме, может, тебя и капитана, очень растяжимая этика. И у всех у нас руки не чисты. Не в том дело.

— Вопрос тактики, — согласился Алекс.

— Да? — удивился Холден.

— Да, — сказала Наоми. — Сделав вид, будто она не несет в себе опасности, взяв ее на борт, пусть даже только для доставки в надежное место, мы навлечем недовольство трех юридических корпусов, а наше положение и так уже… можно сказать, сомнительное.

Кларисса дотянулась до блузки Анны, по-детски дернула ее за полу.

— Ничего, — прохрипела она, — я понимаю, все правильно.

— Сколько? — спросила Анна. И, в ответ на их недоуменные взгляды, добавила: — Если вопрос заключается в том, стоит ли дело риска, то сколько нужно, чтобы оно оказалось стоящим?

— У тебя столько нет, — ответил Холден, но голос его прозвучал виновато. Ему не хотелось отказывать Анне, и исполнять ее просьбу тоже не хотелось. Куда ни кинь, всюду клин.

— А если я выкуплю «Росинант»? — спросила Анна.

— Он не продается.

— Не у вас. Я знаю, что он под судебным арестом. Если я выкуплю корабль у Марса и отдам вам все права на него?

— Вы собрались купить военный корабль? — изумился Алекс. — Неужели церковь на такое пойдет?

— Конечно, — вмешался Холден, — ради такого я бы взял ее на борт контрабандой.

Анна подняла палец и вытащила из кармана терминал. Кларисса заметила, что пальцы у нее дрожат. Постукав по экрану, Анна несколько секунд ждала, пока не ответил знакомый голос.

— Энни? — сказала Тилли Фэган. — Ты где? Я тут пью коктейль с полудюжиной ужасно важных персон и скучаю до слез. Хоть бы ты пришла, дала мне, над кем похихикать.

— Тилли, — заговорила Анна, — помнишь, ты задолжала мне солидную услугу? Ты знаешь, какую.

— Я вся обратилась в слух, — сказала Тилли.

— Я прошу тебя выкупить «Росинант» у Марса и отдать капитану Холдену. — Тилли молчала. Кларисса так и слышала, как глаза у нее лезут на лоб. — Это единственный способ помочь Клариссе.

Из динамика раздался то ли смешок, то ли вздох.

— Конечно, какого черта. Я скажу, и Роберт сделает. Куда он денется? По разводу я получила бы больше. Что-то еще, милая? Не поправить ли заодно земную ось?

— Нет, — сказала Анна, — это уже много.

— Тут ты чертовски права. Давай скорее сюда. Правда, все слетятся на тебя как мухи, а я повеселюсь, глядя, как они толкаются.

— Я приду, — пообещала Анна и, убрав терминал в карман, взяла Клариссу за руку. Пальцы у нее оказались теплыми. — Ну что?

Холден был бледен. Он перевел взгляд с Клариссы на Анну и обратно. Протяжно выдохнул.

— Ого! Ага. Хорошо. Только мы, может, не сразу отправимся домой. Это срочно?

Кларисса протянула ему ладонь, дивясь ее тяжести. Какое-то время все в недоумении смотрели на нее. Потом Холден — человек, ради унижения и гибели которого она перевернула землю и небо, — взял ее руку и пожал.

— Приятно познакомиться, — прохрипела Кларисса.

Ей нацепили на ногу медицинский браслет — который готов был впрыснуть ей седативные по сигналу любого члена команды, или если бы включились искусственные железы, или если бы она покинула жилую палубу. Трехкилограммовый браслет из литого пластика тяготил ее, как ядро каторжника. Переход устроили во время поминальной службы. Капитан Мичо Па, еще в бинтах, высокими словами говорила о Карлосе Баке, о Саманте Розенберг и еще о дюжине человек, чей прах предстояло развеять в пространстве. За ней по очереди выступали командиры других кораблей, и каждый добавлял несколько слов. Никто не вспомнил о запертом и усыпленном лекарствами Ашфорде. И о ней тоже.

Это была последняя церемония перед исходом. Перед возвращением. Кларисса смотрела ее по своему терминалу — отрывая ради этого взгляд от экрана челнока, передававшего вид с наружной меры. Чужая Станция отключилась. Перестала светиться, не реагировала на прощупывания, и датчики видели в ней просто глыбу, сплавленную из металла и углеродных структур, плывущую в беззвездной пустоте.

— А ведь возвращаются не все, — подал голос Алекс. — Марсиане собираются остаться, исследовать все врата. Заглянуть на ту сторону.

— Я не знала, — сказала Кларисса.

— Ага. Вот сейчас, — пилот указал на экран, где капитан корабля ООН с жесткими, как камень, глазами зачитывала скорбный список погибших, — поворотная точка. До сих пор был один только страх. Отныне будет только жадность. — Он вздохнул. — Самое лучшее время — сейчас.

— Да, — согласилась Кларисса.

— Слушай, просто для справки: ты точно передумала убивать капитана? Знаешь, если соберешься, ты хоть предупреди.

— Да, — сказала она.

— А если бы собиралась?

— Не призналась бы. Но я не собираюсь.

— Ну, это хоть честно.

— Эй, Алекс, — позвал сзади Холден, — мы еще не прибыли?

— Как раз собирался постучать, — ответил пилот и стукнул пальцами по панели управления. На экране «Росинант» осветился наружными огнями, засиял в черном небе золотом и серебром, словно целый город, видный с высоты. — Ну вот, люди, мы и дома.

Комната у Клариссы была больше каюты на «Сересье», но меньше, чем на «Принце». Делить ее ни с кем не приходилось.

Из одежды у нее был только спортивный костюм с надписью «Тахи» на груди. Все туалетные принадлежности — из стандартного корабельного набора. Ничего своего не осталось. Ее самой не осталось. Она сидела у себя, только по нужде выходя в гальюн или в камбуз. Не из страха, а, скорее, не желая болтаться под ногами. Корабль был не ее — их. Она чувствовала себя чужой, не заслужившей права находиться здесь с ними. Ей оплатили пассажирский билет, и они поневоле взяли ее на борт. Сознание этого ее тяготило.

Со временем каютка стала все больше напоминать ей камеру на «Бегемоте». Такое сходство ее немного расшевелило. Но совсем чуть-чуть. Камбуз она хорошо изучила на симуляторе, когда готовилась захватить и уничтожить корабль. Воочию он выглядел иначе. Не больше и не меньше, а по-другому. Команда сновала по нему с недоступной Клариссе ловкостью. Они ели, болтали, не замечая ее, словно она была призраком. Словно уже лишилась своего места в мире.

— Ну, — мрачно сказал Холден, — положение тяжелое. У нас кончается кофе.

— Пиво осталось, — напомнил Амос.

— Верно, — признал Холден, — но пиво — не кофе. Я послал запрос на «Бегемот», но там не отвечают, а я не могу пуститься в бескрайние неведомые просторы без кофе.

Алекс с ухмылкой покосился на Клариссу.

— Кофе, который варит «Росинант», капитану не по вкусу, — пояснил он. — Капитан от него газует.

Кларисса не ответила. Не знала, ждут ли от нее ответа.

— Ничего подобного, — возмутился Холден. — Это было всего один раз!

— Не один, — возразил Амос, — и, не в обиду тебе, кэп, воняло так, словно у тебя в заднице сдохла белка.

— Ну, — сказал Холден, — не тебе жаловаться. Стоит вспомнить, как я отмывал твою койку после эксперимента с гуляшом на водке.

— Тут он прав, — подхватил Алекс, — напакостил ты знатно.

— Воистину, мои внутренние скрепы всегда готовы распасться, — философски ответствовал Амос, — но, по-моему, это пустяки в сравнении с капитановым пердежом.

Алекс сдавленно захихикал, а Амос, прижав ладонь к губам, издал неприличный звук. Наоми взирала на болтунов, прикидывая, рассмеяться или надавать оплеух.

— Никаких газов, — сказал Холден, — просто я предпочитаю натуральный кофе.

Наоми тронула Клариссу за локоть и склонилась к ней. Неожиданно мягко улыбнулась.

— Я тебе не говорила, как приятно, когда ты не единственная женщина на корабле? — шепнула она.

Она шутила. Кларисса поняла шутку. Но шутка относилась и к ней, и она сама удивилась своим слезам.

— Я благодарен за рассказ о Быке, — произнес мужской голос. Клариссе, гулявшей по кораблю, он был незнаком. Чужой голос на космическом корабле привлек внимание, как странный звук в спальне. — Мы дружили много лет, и… мне его не хватает.

Кларисса повернула — каюта Холдена была открыта, а сам он сидел на койке-амортизаторе, глядя в монитор. Вместо тактической схемы с кораблями, Станцией и Кольцом весь экран занимало мужское лицо. Она узнала Фреда Джонсона, предавшего Землю и возглавившего Альянс Внешних Планет. Палача станции Андерсон. Он выглядел старым, волосы почти побелели, а глаза были желтоватые, цвета слоновой кости.

— Я слишком многого от него требовал. — Запись звучала дальше. — И он многое отдал. Это… заставило меня задуматься. У меня, капитан, есть дурная привычка требовать от людей больше, чем они способны сделать. Больше, чем справедливо от них ожидать. Пожалуй, я и с вами так обошелся.

— Задумался? — обратился Холден к экрану, на котором, как казалось Клариссе, крутилась запись.

— Если это так — извини. Между нами, как командир командиру: о некоторых своих решениях я жалею. Думаю, ты сумеешь понять. Я решил оставить «Бегемот» на месте. Мы посылаем к нему почву и все необходимое для создания агрикультуры в барабане. Для военного флота АВП это потеря главного пугала. Но перед нами, кажется, тысячи планет, ожидающих исследования, и невозможно устоять перед соблазном владеть единственной заправочной станцией на транспортной развязке. Если ты со своей командой захочешь помочь в сопровождении кораблей от Ганимеда к Кольцу, заказы будут. Ну вот, это что касается официальной части. Обсуди с остальными и дай мне знать, что решите.

Фред Джонсон коротко кивнул в камеру, и экран затянула голубая пустота с рассеченным кругом АВП. Холден оглянулся через плечо. Увидел Клариссу.

— Привет, — сказала она.

— Привет.

Минуту оба молчали. Она не знала, что сказать. Хотела извиниться, последовать примеру, который только что показал ей Фред Джонсон, но не могла. Она подождала отклика Холдена. Не дождавшись, двинулась обратно к своей каюте. В животе лежал холодный ком.

Они не друзья. И никогда не станут друзьями. Есть вещи, которых не исправишь.

Придется с этим жить.

От Амоса пахло потом и растворителем. Он из команды больше всего походил на ее знакомых. На Соледад и Станни. На Рена. Он заявился на камбуз со сварочным аппаратом, сдвинув маску на лоб. Улыбнулся, заметив ее.

— Натворила ты здесь дел, — сказал он. Кларисса знала, что при нужде он вполне способен ее убить. Но пока такой нужды не было, он держался легко и весело. Она сама не понимала, почему это для нее так много значит. — То есть твой мех натворил. Их ведь и строят для работы со сталью.

— Под конец — без меха, — призналась она. — У него батарея села. Шкафчик в шлюзе — это я сама.

— Правда? — удивился он.

— Ага.

— Ну-ну. — Амос достал из автомата грушу с искусственным кофе и перенес ее на стол. — Впечатляет.

Она представила, как он работает, скрыв под маской лицо. Летят искры, горбится огромная тень на стене. Гефест, божественный кузнец в своей подземной кузне. Это сравнение пришло на ум Клариссе Мао. Мелба Кох думала бы о температуре дуги и составе пластин, которые он варит. Она могла думать за ту и за другую, но не была уже ни той, ни другой.

Она зависла в воздухе. И когда корабль включит тягу, создав силу тяжести, она так и останется висеть. В своем прежнем мире она твердо знала, кто есть кто. Дочь Жюля-Пьера Мао, сестра Джули Мао, бригадир электриков на «Сересье», орудие мести отца. Теперь она стала никем. Багажом на корабле бывших врагов, перевозящем ее от одной тюрьмы в другую, — и ее это даже не возмущало. Пожалуй, настолько безымянной она в последний раз чувствовала себя в пеленках.

— В чем там дело?

— М-м?

— Ты сказал, я много чего натворила. Что именно?

— Заклинивает люк, который ведет сюда из мастерской. Ты его покорежила. Доходит до половины и застревает.

— Опорный шарнир смотрел?

Амос, насупившись, повернулся к ней. Она пожала плечами.

— Иногда в них при замыкании нарушается система противовесов. Мы, пока летели сюда, чинили такие раз пять.

— Да ну?

— Просто подумала, — сказала она и добавила: — Когда доберемся до Луны, меня убьют, верно?

— Если да, считай, тебе повезло. В кодексе ООН сохранилась смертная казнь, но к ней редко прибегают. Пожалуй, запрут в клетку на всю жизнь. Лично я предпочел бы пулю.

— Долго туда лететь?

— Недель пять.

Они еще помолчали.

— Я буду скучать по этому кораблю, — сказала она. Амос пожал плечами.

— Шарнир, говоришь? Стоит проверить. Поможешь?

— Не могу. — Она показала браслет на щиколотке.

— Фигня, я его перепрограммирую. Чтобы пустил тебя хотя бы до мастерской. И прихватим для тебя пояс с инструментами, Персик. Разберемся с чертовым люком.

Час спустя она провела рукой по раме люка, на которой виднелись красноречивые царапины. «Это я, — подумала она. — Это я сделала».

— О чем задумалась, Персик? — спросил Амос.

— Приятно, когда можешь что-то исправить, — ответила она.